Тайны Фанкор-Зора

Глава 8

Волчий край, вечер 1 глайфаста 1137 Эры Пророка.

Рыцари неумолимо спешили вдогонку за мятежниками. Метель настигла преследователей, как только они выехали из лагеря, и вскоре усилилась так, что все трое плохо понимали, куда направлять коней. Даже карта, взятая Конрадом, и его умение ориентироваться почти не помогали.

Бертран ехал во главе кавалькады, нещадно подгоняя вороного жеребца. Конь мотал головой и фыркал, всем своим видом показывая, что метель ему неприятна, но, хоть и неохотно, подчинялся воле всадника.

Несмотря на кружившие вокруг вихри, бросавшие в лица воинов колючий снег и вынуждавшие сгибаться и опускать голову, старик оставался прямым, как его двуручный меч, висящий в ножнах у него за спиной. Ветер сорвал капюшон с головы рыцаря-капитана и теперь от души трепал длинные волосы Бертрана, по старой орденской моде отпущенные до плеч. Вихрь то откидывал их назад, то вновь бросал на лицо, но старый рыцарь, казалось, не замечал этого. Брат Бертран оставался бесстрастным. Он стойко двигался к намеченной цели, и никакие трудности не могли заставить его склониться.

Следом за Бертраном двигался Конрад, согнувшись и прикрывая полой плаща старую карту, принадлежавшую еще его отцу. Снежные вихри и резкие порывы ветра так и норовили вырвать пергамент у рыцаря из рук. Карта, к большому огорчению брата Конрада, уже изрядно промокла, но рыцарь-лейтенант все равно не оставлял попыток ее защитить.

Конрад изредка поглядывал на Бертрана, готовый оказать ему помощь, если этот поход вдруг станет для старшего товарища слишком изнуряющим, но тот не подавал признаков усталости. Рыцарю-лейтенанту порой казалось, что его старший товарищ прожил настолько долгую жизнь именно из-за своей всепожирающей ненависти к магам, стремясь уничтожить как можно больше врагов. «Им движут озлобление и жажда отмщения. Интересно, каково это — не иметь в жизни ничего, кроме ненависти, и существовать только ради мести?», — с сожалением подумал Конрад и покачал головой.

Армин ехал сзади, как и подобало оруженосцу, ведя в поводу навьюченную поклажей запасную лошадь. Точнее, плелся. Все силы юноши уходили на борьбу со стихией, попыток укротить своего верхового жеребца и справиться с вьючной лошадью и при этом не отставать от спутников. Лицо Армина раскраснелось, короткие светлые волосы слиплись, со лба бежал пот вперемешку с талым снегом, но юноша этого не замечал. Он был твердо намерен проявить себя как можно лучше.

— Ну, что там говорит карта? — небрежно бросил Бертран через плечо и снова толкнул замедлившего было шаг коня пятками, принуждая его двигаться вперед.

— В целом, мы на верном пути, командир! — пытаясь перекричать завывания ветра, ответил Конрад, — Нас задерживает только непогода.

— Надеюсь, это действительно так, — сухо заметил Бертран и прикрикнул на Армина, — Юноша, советую тебе поторапливаться, мы не в Трезеньеле! И не на прогулке в королевском саду!

— Не ругайте мальчика, сэр Бертран, — вступился Конрад, — Он очень старается. Дело в нашей вьючной лошади, видите, животное капризничает. Юноше сложно справляться с непогодой и с двумя конями одновременно.

— Если помнишь, и я, и ты начинали точно такими же оруженосцами, — сухо заметил старик, поджав губы, — И оба живы. Так что протест отклоняется.

апыхавшийся Армин не стал возражать. Он просто молча отправил коня вперед.

Они проехали, борясь со стихией, еще часа два, когда Конрад заметил небольшую рощицу серебролиста, невысокого местного кустарника, которая могла бы послужить хоть каким-то укрытием. Лошадям был необходим отдых. Рыцарь-лейтенант остановил коня.

Бертран подъехал поближе к своему товарищу, готовясь произнести ему еще одну резкую отповедь. Армин совсем отстал: среди метели были едва заметны только неверные движения вдалеке. Рыцарь-капитан уставился на более молодого спутника сверлящим взглядом, на который Конрад ответил своим, прямым, стальным и спокойным.

Бертран был уже готов разразиться желчной тирадой, на этот раз в адрес Конрада. Но, так или иначе, старику не удалось произнести ни слова: их прервали отчаянное конское ржание и топот, а потом — громкий, испуганный крик юноши. Забыв о разногласиях, оба рыцаря, выхватив оружие, пустили коней на вопль.

Армин лежал на спине, беспомощно барахтаясь. Ни его верхового жеребца, ни запасной лошади не было видно. Одной рукой оруженосец пытался дотянуться до меча, а другой отчаянно молотил по морде возвышающегося над ним монстра, передние лапы которого стояли у него на груди, прижимая к земле.

Чудовище, атаковавшее оруженосца, было похоже на огромного, ростом с высокого породистого жеребца, хамелеона, окруженного синим волшебным свечением. Шесть мощных лап полумагической рептилии, расставленных широко в стороны, позволяли твари быстро и безопасно передвигаться как по жесткой траве, так и по горам и даже по болотам. Острые кривые когти на толстых четырехпалых лапах давали этой огромной рептилии возможность при всем ее внушительном весе легко взбираться на вертикальные поверхности и удерживаться на них.

Длинный, гибкий и очень цепкий хвост твари был настолько силен, что был способен удерживать тяжелое существо в висячем положении. Утолщение на конце хвоста необычного животного, похожее на навершие булавы, было, как и булава, усеяно роговыми шипами, покрытыми смертельным ядом. Обычно эта хищная рептилия охотилась, стреляя острыми иглами с хвоста в намеченную жертву и мгновенно парализуя ее. После попадания такого шипа в цель, добыча могла лишь слабо подергиваться. Но в случае с Армином, наверное, что-то пошло не так, и тварь, скорее всего, подсекла его хвостом и сбила с ног.

Толстая серая шкура этого жуткого чудовища была покрыта грубой чешуей и щедро смазана слоем едкой бурой слизи, по которой изредка проскакивали голубые искры, не менее опасной, чем парализующий яд на шипах хвоста. Спину украшал гребень из колючих наростов, которые сейчас были яростно вздыблены. Из пасти то и дело высовывался, мгновенно прячась обратно, раздвоенный язык.

Конрад легко опознал существо. Это была георсора, Ужас Просторов, как ее звали дикари. Самый опасный хищник здешних мест, от которого почти не было возможности ни убежать, ни защититься. Спасти от этого наполовину магического монстра могло только чудо. Яд этого ящера был смертелен, варвары смачивали в нем свои стрелы. Единственной слабостью георсоры было плохое зрение — она, как и многие хищники Волчьего края, реагировала на движение. Но и оставаться неподвижным не спасало: раздвоенный язык георсоры очень тонко чувствовал тепло. Единственным уязвимым местом этой ужасной рептилии было брюхо, где чешуя была мелкой и не такой прочной.

При виде подбежавших рыцарей тварь оставила свою жертву, склонила набок массивную голову, увенчанную чем-то вроде рога или клюва, раскрыла огромную пасть, усеянную несколькими рядами мелких острых зубов, с непривычным для своей внушительной массы изяществом взмахнула хвостом и издала угрожающее шипение такой громкости, как будто рыцари внезапно оказались в Большом зале резиденции Вечного Ордена в Калагуррисе, битком набитом цикадами, и все они разом затрещали.

— Армин, не двигайся! — закричал Бертран, спешиваясь и перехватывая поудобнее меч, — Конрад, руби хвост, я ее отвлеку!

С этими словами старый рыцарь, размахивая клинком, бросился к твари. Он двигался так ловко и свободно, как будто не преодолел перед этим почти суточный переход, не вставая с седла, без сна и отдыха.

Конрад соскочил с коня и, достал меч и перехватил покрепче щит. Краем глаза наблюдая за действиями рыцаря-капитана, он, стараясь держаться вне поля зрения хищной рептилии, двинулся короткими перебежками в сторону, незаметно обходя чудовище справа.

Армин услышал крики старших товарищей и замер. Георсора лениво переступила с лапы на лапу, еще крепче сжав свою жертву. Взмах хвостом — и в старого рыцаря и его лошадь полетело несколько ядовитых шипов. Бертран ловко увернулся; смертоносные иглы лишь прорвали ему плащ, но это не остановило воина. Он все так же продолжал прямую атаку на врага.

Как ни был стремителен старый рыцарь, двигался он все же медленнее, чем летели хвостовые иглы, пущенные чудовищем. Сам Бертран сумел уклониться, но один из шипов хищника все-таки нашел свою жертву и вонзился в грудь боевого коня Бертрана. Животное взвилось на дыбы и тут же неуклюже повалилось на левый бок. Ноги полупарализованного коня дергались в судорогах, животное захрипело, изо рта его пошла пена, а в глазах стоял смертельный ужас.

Конрад тем временем успел воспользоваться преимуществом и переместиться почти за спину георсоры и оказался вне поля ее зрения. Рептилия все еще сжимала свою жертву, а ее внимание было поглощено бегущим на нее рыцарем-капитаном. Оставалось только незаметно приблизиться и надеяться на то, что Бертрану удастся его отвлекающий маневр. Рыцарь не прекращал движения, каждое мгновение было на счету.

Георсора, похоже, была настроена поиграть. Она выжидала, все еще прижимая Армина к земле одной из передних лап и помахивала хвостом из стороны в сторону, словно охотящаяся кошка. Подпустив поближе бегущего прямо на нее Бертрана, она неожиданно отпустила свою жертву, и, нагнув голову, сделала стремительный бросок ему навстречу. В тот самый миг, когда пожилой воитель уже размахнулся мечом и был готов нанести удар, георсора поднырнула под клинок рыцаря и резко вздернула голову, поддевая старика рогом. Стремительное движение мощной шеи вверх — и вот уже седобородый рыцарь взлетел в высоту футов на десять, перекувырнулся в воздухе и упал в нескольких ярдах от сражающихся, не подавая признаков жизни. Его тяжелый двуручный меч упал рядом.

Георсора снова зашипела и попятилась на прежние позиции, опять подминая своим телом не успевшего ни встать, ни отползти подальше оруженосца.

Теперь хвост рептилии рассерженно извивался прямо рядом с Конрадом. Рыцарь-лейтенант, успевший подобраться совсем близко, испустил боевой крик и изо всех сил рубанул по гневно бьющему по воздуху хвосту, вложив в этот удар всю свою мощь и злобу. Его усилия увенчались успехом: он разрубил хвост пополам, и часть его, увенчанная шипастым утолщением, упала на снег, все еще извиваясь в судорогах.

Георсора, испустив скрежещущий звук, полный ярости и боли, взвилась на дыбы. Ее передние лапы молотили по воздуху. Этого мгновения хватило, чтобы Армин, наконец, успел вытащить свой меч. Он выставил его перед собой острием вверх, зажмурил глаза и ухватился за него как можно крепче.

Приземлившись на меч, тварь зашипела и выгнула спину, пытаясь стащить свое тело с клинка, но оруженосец держал его крепко. Обезумев от боли, тварь понеслась по пустоши, волоча за собой по острым камням и колючей траве Армина, мертвой хваткой вцепившегося в свой меч. Конрад побежал следом.

Рептилия постоянно меняла направление, извивалась и прыгала из стороны в сторону. Но все ее попытки избавиться от оруженосца и от меча в брюхе только ухудшали ситуацию. Ее рана становилась все глубже и глубже, а стремительные движения изматывали чудовище.

Преследуя тварь и готовясь нанести смертельный удар, Конрад хладнокровно отметил, что Армин избрал, наверное, единственную эффективную тактику и даже успел порадоваться за парня. Из него выйдет отличный воин. Если все они выживут, конечно.

Наконец, силы рептилии иссякли. Она остановилась, тяжело дыша и устало поводя боками. Это дало возможность оруженосцу несколько раз провернуть клинок в брюхе чудовища, от чего георсора испустила крик боли и снова взвилась на дыбы. На этот раз Армин не смог удержать меч, и тот остался в брюхе чудовища.

Конрад подоспел как раз вовремя, чтобы снести твари голову мечом. Корчась в судорогах, чудовище рухнуло прямо на оруженосца, заливая его черной кровью. Не дожидаясь, пока умирающая георсора затихнет, рыцарь отпихнул обезглавленное тело и склонился над юношей. Тот был очень бледен и едва дышал.

— Простите, сэр Конрад, — прошептал Армин, — Я не ожидал. Я не услышал, как она крадется… А потом моя лошадь испугалась, и…

— Все хорошо. Ты держался молодцом, Армин, — ободряюще кивнул ему рыцарь, — Давай-ка поищем брата Бертрана и сделаем привал. Идти можешь?

— Никакого брата Бертрана искать не надо, — послышался сверху скрипучий голос, — Я здесь.

Конрад и Армин подняли глаза на рыцаря-капитана. Тот был цел, только теперь он слегка прихрамывал и держал меч в левой руке, а правая висела плетью.

— И поднимайтесь уже, нечего залеживаться. Мы лишились лошадей, а эта тварь нас задержала.

Конрад поднялся и обвел глазами поле боя. Его собственного коня не было видно. Должно быть, он тоже испугался твари. К такому лошадей Ордена, при всей их отличной выучке, не готовили. Жеребец Бертрана продолжал биться в судорогах, но, похоже, хозяину не было дела до мучений его боевого товарища.

Конрад вздохнул. Он очень не хотел говорить то, что сейчас скажет, но должен был:

— Учитывая то, что я единственный из нас, кто не получил поверждений в схватке, я принимаю командование на себя. Сейчас устраиваем привал, обрабатываем раны, едим и отдыхаем. Даю на все четыре часа. Потом продолжаем преследование.

Бертран бросил на Конрада полный злости взгляд:

— Я вынужден подчиниться, рыцарь-лейтенант. И хочу, чтобы ты знал: я не в восторге, что мной будет командовать тот, над кем висит обвинение в либертизме!

— Это временная мера, рыцарь-капитан, — Конрад остался спокойным, — Пока мы не найдем способа вернуть тебя в строй. Как только это произойдет, я сразу же передам тебе командование обратно.

Рыцарь-лейтенант устроил старшего товарища и оруженосца так, чтобы деревца защищали их от снега и ветра. Потом Конрад осмотрел раненую лошадь. Она испуганно косила на него темно-карим глазом. Место, куда воткнулся шип хищной рептилии, уже успело почернеть и теперь пульсировало, выталкивая при каждом биении немного бурой от яда жидкости. Спасти агонизирующее животное не было никакой возможности. Конрад тяжело вздохнул. Такие решения всегда давались ему с трудом. Он достал кинжал и резким движением оборвал жизнь несчастного коня.

Потом рыцарь-лейтенант занялся ранами спутников. К счастью, перелом у сэра Бертрана оказался несложным. Серебролист известен своими идеально прямыми ветвями. Поэтому Конрад просто срезал пару побегов потолще и прибинтовал их покрепче к поврежденной руке старшего товарища. Бертран стоически переносил боль, не издавая ни звука.

Раны, нанесенные георсорой их оруженосцу, обеспокоили рыцаря-лейтенанта куда больше. Левая нога послушника, на которую пришелся основной удар хвоста рептилии, ниже колена была вся изранена шипами, но, к счастью, ни один из них не остался в ране. Спина Армина от бешеных скачек под брюхом георсоры была ободрана в клочья. Правое плечо юноши носило следы тонких и острых, как иглы, зубов чудовища. В довершение всего, отбиваясь от твари, Армин попал рукой в ядовитую слизь на его шкуре.

Конрад тяжело вздохнул. Отрава с шипов и с чешуи, несомненно, попала в организм Армина, но ее было не так много. Это позволяло надеяться, что их оруженосец умрет позже, чем через сутки, и за это время они успеют найти мятежников. Если, конечно, на маленький отряд рыцарей опять не нападут. Если те, кого они ищут, сами живы. Если преступники вообще согласятся оказать им помощь. Слишком много было «если». Но ни на что другое рыцарю-лейтенанту рассчитывать не приходилось.

Конрад тщательно промыл и аккуратно перевязал раны Армина, благодаря Единого за то, что в седельных сумках погибшей лошади Бертрана остались бинты. Юноша почти беззвучно поблагодарил его. Он пока еще был в сознании, но впадение его в беспамятство было вопросом нескольких часов. Рыцарь-лейтенант снял с себя плащ и аккуратно завернул в него оруженосца.

Потом он наломал веток и развел костер, оттащив подальше от огня несчастного Армина: любое повышение температуры тела означало ускорение распространения яда.

Затем они с Бертраном подкрепились оставшейся в седельных сумках мертвого коня едой, и после короткого привала снова двинулись в путь. Конрад нес на плече раненого оруженосца. Бертран с раздражением и неприязнью наблюдал за рыцарем-лейтенантом, но ничего не говорил.