Том 68. Чехов

Журнальный текст

Вы должны выслушать меня. Я расскажу вам, отчего это произошло.

Мне ничего не нужно знать, решительно ничего!

Но позвольте мне рассказать, мне станет легче...

После, милая! — сказал он и поправил ее волосы.— Зачем делать такое серьез­ное, умное лицо? Это, извини, даже немножко неумно, потому что не соответствует обстоятельствам.

Нет, вы должны меня выслушать. Прошу вас. Я вам уже говорила, что я вышла замуж и поехала с мужем в С. Живут же другие в провинции, отчего мне не жить? Но мне С. стал противен с первой же недели: как выгляну в окно, а там серый за­бор — о боже мой! Ложилась в девять часов спать и только развлечения, что в три часа обед, а в девять спать.

Текст собрания сочинений

Чем мне оправдаться? Я дурная, низкая женщина, я себя презираю и об оправ­дании не думаю. Я не мужа обманула, а самое себя. И не сейчас только, а уже давно обманываю.

В окончательном тексте Чехов снимает и ту восторженную характеристику, которую дает Гурову Анна Сергеевна. «Я чувствую, вы добрый, вы хороший человек,— говорила она. — Я вас мало знаю, но почему-то вы мне кажетесь таким добрым, поря­дочным, умным, вы не такой, как все, и поймете меня».

Теперь, после сцены с арбузом, эта характеристика становится неуместной, внут­ренне не мотивированной. То, что интуитивно уже почувствовала в Гурове Анна Сер­геевна, пока еще не ясно читателю. До эпизода с поездкой в Ореанду Чехов оставляет Гурова таким, каким он сам привык воспринимать себя и каким видел его читатель.

Сложный процесс внутреннего пробуждения Гурова, обновленного любовью, на­ступает позднее, и Чехов с большой психологической тонкостью постепенно раскры­вает его перед читателем. Подлинный строй души Гурова раскрывается в поэтической, полной глубокого смысла, поездке Анны Сергеевны и Гурова в Ореанду. Этой прогул­кой начинается перелом в мироощущении Гурова. Любовь молодой красивой женщины, картины южной природы, не смолкающий шум моря — все это заставило Гурова задуматься о смысле жизни, о том, «как в сущности все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве» (IX, 363).

Выделенные слова отсутствовали в журнальном тексте.

Все изменения, внесенные Чеховым во вторую главу, направлены к тому, чтобы подчеркнуть значение поездки в Ореаиду в раскрытии основной идеи рассказа. Так, Чехов исключает следующий отрывок: «Гуров наслаждался, хотя и сознавал, что эти впечатления ему нн к чему, совсем не нужны, так как его жизнь не была ни прекрасной ни величавой и не было желания, чтобы она когда-нибудь стала такой». Это были мысли

т^ь&г

V>~

Со -77*^ / Т"

■ vy

J.W r^y*

rr^J) - ^ - «- -y

у A ^ ^

*

ЧЕРНОВОЙ АВТОГРАФ РАССКАЗА «ДАМА С СОБАЧКОЙ» (ОСЕНЬ 1899 г. Последний лист рукописи. Внизу надпись И. А. Бунина Литературный музей, Москва

прежнего Гурова, Гурова до встречи с Анной Сергеевной. Теперь же любовь к Анне Сер­геевне открывала ему другой мир и тем самым разбудила в нем способность восприни­мать прекрасное.

С большой последовательностью Чехов и здесь вычеркивает излишне восторженную характеристику, данную Гурову Анной Сергеевной: «Еще немного и я увлеклась бы вами серьезно. Вы такой хороший, такой милый, чудный, редкий человек. Вас так легко полюбить! Но зачем любовь? Она разбила бы мою жизнь. Любить вас тайком, скры­ваться от всех — разве это не ужасно».

Глава заканчивается лирическим раздумьем Гурова, возвращающегося после отъ­езда Анны Сергеевны. Гуров, растроганный и грустный, анализируя свое отношение к Анне Сергеевне, испытывает легкое раскаяние. «Ведь эта молодая женщина,с которой он больше уже никогда не у видится, не была с ним счастлива... она называла его доб­рым, необыкновенным, возвышенным; очевидно, он казался ей не тем, чем был на самом деле, значит невольно обманывал ее...» (IX, 364).

В журнальном тексте эти думы Гурова заканчивались словами: «и теперь ему было неловко». В последней редакции Чехов снял эту концовку.

В третьей главе тема любви дается как тема Гурова, обновленного своим чувством к Анне Сергеевне.

Поэтический образ Анны Сергеевны, заполнивший все сознание Гурова, сталки­вается с миром пошлости, символом которой является «осетрина с душком». Это столк­новение заканчивается внутренней победой Анны Сергеевны, ее торжеством — проис­ходит перерождение Гурова.

Все изменения, внесенные Чеховым в журнальный текст третьей главы, направ­лены к одной цели — как можно убедительнее обнаружить это новое в облике Гурова.

Чехов последовательно исключает все то, что так или иначе мельчит и снижает образ Гурова. Так исключены фразы:

«... он бранил Крым, Ялту, татар, женщин, уверял, что Швейцария лучше».

«... ссорился с жильцами, дворниками, полицией».

«... легкое, беспечное настроение и чувство личной свободы исчезли».

В следующем абзаце оставлена только одна фраза, чрезвычайно лаконичная и выразительная для характеристики того обывательского мира, в который окунулся Гуров в Москве:

«Уже он мог съесть целую порцию селянки на сковородке, [и если бы Анна Сер­геевна видела, как он выходил из ресторана красный, мрачный, недовольный, то быть может поняла бы, что в нем нет ничего возвышенного и необыкновенного]».

Чехов устраняет из первоначального текста лишние слова, добиваясь большей сдержанности и цельности изложения:

«И приходилось говорить неопределенно о любви, о женщинах, [говорил он долго, просил спеть что-нибудь, сам пел], и никто не догадывался в чем дело».

Блестяще написанная Чеховым небольшая сценка разговора Гурова с партнером по клубу тоже подвергается небольшому, но очень существенному изменению. В пер­воначальном тексте сообщение Гурова о знакомстве с Анной Сергеевной встречено его собеседником с долей внимания. Он даже задает вопрос: «Когда?» И Гуров, ободренный вниманием, начинает рассказывать. В окончательном тексте это место вычеркнуто.

Если бы вы знали с какой очаровательной женщиной я познакомился в Ялте!

[ — Когда?

Этой осенью. Нельзя сказать, чтобы она была особенно красива, но впечатление она произвела на меня неотразимое. Я до сих пор сам не свой.]

Чиновник сел в сани и поехал, но вдруг обернулся и (окликнул] воскликнул:

Дмитрий Дмитрич!

Что?

А давеча вы были правы: осетрина-то [была не свежая!] с душком!

В позднейшем варианте слова Гурова не вызывают даже минутного интереса у собеседника, который весь поглощен сытным ужином. В ответ Гуров слышит лишь оскорбившую его и прозвучавшую таким контрастом его мыслям и чувствам фразу об «осетрине с душком». В журнальном тексте было: «осетрина-то не свежая». Изменяя фразу, Чехов усиливает ее бытовую обывательскую интонацию.

Этот разговор, прежде показавшийся бы Гурову таким обычным, теперь открыл ему глаза на всю пошлость окружающей его жизни. «Какие дикие нравы, какие лица! Что за бестолковые ночи, какие неинтересные, незаметные дни! Неистовая игра в карты, обжорство, пьянство, постоянные разговоры всё об одном» (IX,366). Дальше в журналь­ном тексте стояло: «Не хотелось никуда идти, ни о чем говорить. А в ушах раздавались слова: „Осетрина была не свежая!"».

В позднейшей редакции Чехов снял это второе упоминание об осетрине. Оно стало уже лишним. Теперь не только «осетрина», а вся обывательская сущность окружающей действительности начинает давить Гурова. Гуров старается бежать, уйти от этой пош­лости. Он, неожиданно для себясамого, едет в С., к Анне Сергеевне, но и там видит ту же серую пошлость: серый, запыленный номер гостиницы, длинный серый забор у дома Анны Сергеевны, серую провинциальную публику в театре с его плохим оркестром и дрянными скрипками. Некоторые фразы этого отрывка подвергаются стилистиче­ской правке и становятся более лаконичными:

«[Действительно], как раз против дома тянулся забор».

«Думал [о своей любви] и мечтал».

«Он соображал [о том, что]: сегодня день неприсутственный».

Встретив здесь, в обывательской обстановке провинциального театра, Анну Сер­геевну, Гуров впервые «понял ясно, что для него теперь на всем свете нет ближе, до­роже и важнее человека; она<\..) наполняла теперь всю его яшзнь, была его горем, ра­достью, единственным счастьем, какого он теперь желал для себя» (IX, 368). Шумная театральная толпа перестала для него существовать. Он весь отдался этой короткой встрече, и думал: «Господи! К чему эти люди, этот оркестр...».

В журнальном тексте последней фразе предшествовали слова: «Как это мучительно, тягостно!!..». В окончательном тексте Чехов снимает их, устраййГЦзлишнюю аффек­тацию в мыслях Гурова.

Процесс обновления Гурова передан еще одной деталью, которую писатель настой­чиво подчеркивает. Первый раз, когда он, приехав в С., ходил возле дома Анны Серге­евны, «у него вдруг вабилось сердце, и он от волнения не мог вспомнить, как зовут шпи­ца» (IX, 367). Второй раз в театре, когда он увидел Анну Сергеевну в партере, «сердце у него сжалось». И третий раз, когда он и Анна Сергеевна шли «бестолково» по коридо­рам, по лестнице театра,у Гурова «сильно билось сердце». Это забившееся сердце Гурова и было торжеством Анны Сергеевны, было тем новым, что дала Гурову любовь. Пошло­ватый роман превратился в подлинное человеческое чувство. Большая любовь обык­новенных людей стала огромной нравственной силой, и она помогла Гурову освобо­диться от той пошлости, которая, подобно ржавчине, отравляла его душу.

Однако авторский замысел рассказа не был исчерпан. В жизни Анны Сергеевны и Гурова назревает новый конфликт: любовь, обогатившая их высокими человеческими чувствами, приходит в столкновение с условной мещанской моралью.

Этот новый конфликт и составляет содержание четвертой, заключительной главы рассказа. Рассказ о любви становится рассказом о сложности жизни, о ее противоре­чиях. Все лучшее, человеческое — любовь, красота, благородство, возвышенные мысли и чувства — неизбежно сталкиваются с пошлостью обывательского существования, ц создается запутанный и сложный узел отношений, из которых трудно найти выход.

В Государственном Литературном музее хранится последняя страница черновой рукописи четвертой главы рассказа «Дама с собачкой». Это страница почтовой бумаги размером 22Х 14 см. Текст написан на одной стороне черными чернилами, в нем много вставок, зачеркиваний. Рукопись ранее принадлежала И. А. Бунину. В. конце стра­ницы его рукой написано: «Это черновик „Дамы с собачкой" А. П. Чехова». Дальше две строчки тщательно им зачеркнуты и ниже стоит подпись: «Ив. Бунин».

Черновые рукописи художественных произведений Чехова и в особенности ру­кописи его последних рассказов (кроме полной рукописи рассказа «Невеста») остаются неизвестными, поэтому каждая найденная страница чернового чеховского текста пред­ставляет большую ценность. Воспроизводим этот текст:

... не любил; [а лишь сбивал с пути, потом развлекался и все более прези­рал] было все, что угодно [кроме любви и те из «низшей расы»] <от?> но только не любовь. И только теперь, когда у него голова стала седой, он полюбил, как следует, по-настоящему — [и это] первый раз в жизни. [Они люби<ли>] Анна С.ион любили друг друга, как [муж] очень родные близкие люди,как муж и жена, как нежные друзья, [им казалось,что они] [и свыклись как будто] точно сам[ой]а судьба предназначены]ила их

ИЛЛЮСТРАЦИЯ К РАССКАЗУ «ДАМА С СОБАЧКОЙ» Акварель Кукрыниксов, 1945—1946 гг.

Третьяковская галерея. Москва

друг для друга, и им казалось чудовищным то, что он женат, а она замужем, и точно это были две перелетные птицы, самец и самка, ко­торых [посадили] поймали и заставили жить в отдельных клетках. Они про­стили друг другу то, чего стыдились в своем прошлом, [и] прощали все в настоящем, [жалели друг друга] и чувствовали, что эта [их] их любовь (начавшаяся так неблагополучно) [сделала] изменила их обоих... [лучше] [к лучшему].

Потом они [сове] долго советовались, говорили о том, как избавить себя от необходимости [прятаться] прятаться, обманывать, жить в разных городах, не видеться по [целым месяцам?] долгу? Как освободиться от этих невыносимых пут?

— Как? Как? спрашивал он, [ихватал себя] хватая себя за голову — Как?

И казалось, что еще немного и решение [дальше] будет найдено п тог­да начнется новая, [хорошая] прекрасная жизнь; и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко — и что самое сложное и трудное только еще начинается.

Рукопись наглядно свидетельствует о том, с какой тщательностью писатель ра­ботает над образом Гурова, как он выбирает слова и выражения для характеристики Гурова, обновленного любовью к Анне Сергеевне; как настойчиво и последовательно устраняет Чехов в обрисовке Гурова слова и отдельные выражения, уместные для его характеристики в первые дни знакомства с Анной Сергеевной, но уже не соответствую­щие тому новому Гурову, каким он становится в конце рассказа.

Написанная первоначально в черновой рукописи фраза «а лишь сбивал с пути, по­том развлекался», а также мысли о женщинах как о «низшей расе» — то, что было воз­можно для Гурова до его встречи с Анной Сергеевной, устраняются Чеховым. Позднее Чехов выбрасывает и слова: «и все более презирал».

Чехов подчеркивает значительность чувства Гурова, настойчиво противопостав­ляя его любовь к Анне Сергеевне многочисленным прежним его увлечениям. Так, в следующем абзаце добавляются слова, усиливающие эту мысль:

«И только теперь, когда у него голова стала седой, он яолюбнл, как следует, по- настоящему — [и это] первый раз в жизни».

Чехов постепенно вводит нужные слова, отвечающие авторскому замыслу.

«[Они любили] Анна С. и он любили друг друга, как [муж] очень родные близкие люди, как муж и жена, как нежные друзья».

Как видно из рукописи, в процессе работы в эту фразу вливаются слова: «родные», «близкие люди», «муж и жена», «нежные друзья».

Работая над продолжением этой фразы, Чехов еще более усиливает свою мысль:

[и свыклись, как будто]

[им казалось,что они ]точно сам[ой]а судьба предназначены ]ила их друг для друга».

В отработанном виде эта фраза приобрела предельную четкость и лаконизм: «точ­но сама судьба предназначила их друг для друга».

Значительные в идейном и художественном плане дополнения внесены Чеховым в заключительную часть этой же фразы: «И точно это были две перелетные птицы, самец и самка, которых [посадили] поймали и заставили жить в отдельных клетках».

Первоначальное слово: «посадили» Чехов тут же в рукописи заменяет более силь­ным и образным: «поймали и заставили жить».

Следующая фраза: «Они простили друг другу то, чего стыдились в своем прошлом [и] прощали все в настоящем [жалелн друг друга]».

Слова: «жалели друг друга» исключаются автором, и вся фраза становится более сдержанной, компактной и строгой: «Они простили друг другу то, чего стыдились в своем прошлом, прощали все в настоящем».

ИЛЛЮСТРАЦИЯ К РАССКАЗУ «ДАМА С СОБАЧКОЙ» Акварель Кукрыниксов, 1945—1946 гг. Третьяковская галерея, Москва

Не сразу был найден Чеховым и конец этой фразы. Рукопись иллюстрирует эти настойчивые поиски нужного словесного материала.

[их] их изменила

И чувствовали, что эта любовь [начавшаяся так неблагополучно] [сделала] их [к лучшему] обоих... [лучше].

В отработанном тексте эта строка читалась: «И чувствовали, что эта их любовь измепила их обоих».

Считая, что главная задача художника — ставить правильно вопрос, Чехов из первоначальных вариантов чернового текста — «эта любовь сделала их обоих лучше», «изменила их обоих» — оставляет только одну мысль: «изменила их обоих», предо­ставляя читателю самому сделать заключение.

Раскрывая работу Чехова над последним абзацем рассказа, черновая ру­копись показывает, как тщательно Чехов обдумывает конец рассказа, его заключи­тельную интонацию и настойчиво ищет точных слов для выражения своей мысли.

Чехов в процессе работы исключает слово: «дальше», сохраняя более решитель­ную интонацию: «будет найдено». В этой же фразе, характеризуя новую жизнь, Чехов заменяет недостаточно точное слово «хорошая» более сильным определением «прекрас­ная». В итоге вся фраза зазвучала более утвердительно, весомо: «И казалось, что еще немного и решение будет найдено и тогда начнется новая, прекрасная жизнь».

Посылая рассказ в журнал «Русская мысль», Чехов настойчиво просит В. А. Голь- цева о присылке ему корректуры. 30 октября 1899 г. он пишет ему: «Посылаю заказ­ною бандеролью рассказ для „Русской мысли". Пришли поскорее корректуру, я по- шлифую его малость» (XVIII, 249).

13 ноября 1899 г. Чехов, возвращая корректуру в редакцию, пишет Гольцеву: «Посылаемое отправь в типографию, и пусть мне пришлют опять корректуру в исправ­ленном виде. Надо еще раз прочесть. Исполни сию мою великую просьбу. Время тер­пит, так как до декабря или января еще далеко» (XVIII, 258).

Таким образом, Чехов дважды читал корректуру рассказа и вносил в нее ис­правления.

Сличение страницы черновой рукописи четвертой главы с журнальным текстом по­зволяет установить два весьма существенных изменения, сделанных Чеховым. Это, во-первых, включение следующего текста: «Прежде, в грустные минуты он успокаивал себя всякими рассуждениями, какие только приходили ему в голову, теперь же ему было не до рассуждений, он чувствовал глубокое сострадание, хотелось быть искрен­ним, нежным...

— Перестань, моя хорошая,— говорил он.— Поплакала — и будет... Теперь давай поговорим, что-нибудь придумаем».

Включение этих строк идет в том же направлении, в каком осуществлена Че­ховым и вся работа над текстом рассказа. Прежний Гуров легко отмахнулся бы пу­стыми рассуждениями от всяких серьезных переживаний. Теперешнему Гурову, очи­щенному от пошлости любовью, естественно быть прежде всего человечным.

Второе изменение касается того места, в котором говорится о том, что он женат, а она замужем. В черновой рукописи эта тема дается как переживания самих героев, от их лица. В журнальный текст вводятся дополнительные слова: «было непонятно».

Редактируя рассказ для собрания сочинений, Чехов снимает слова: «Это было чудовищно», и вся фраза освобождается от элемента личных переживаний героев, она перестает принадлежать только им, а становится одновременно и мыслью самого Чехова, выраженной в мягкой чеховской манере.

Остальной текст этой главы в собрании сочинений сохраняет журнальную редак­цию. Очевидно, найденное в процессе работы над черновым текстом словесное вопло щение идейного и художественного замысла удовлетворило Чехова-писателя, как это показано выше, весьма существенно переработавшего вторую и третью главы.

Это обстоятельство заставляет с особым вниманием отнестись к публикуемой стра - ничке черновой рукописи рассказа.

АВТОГРАФ ДОБАВЛЕНИЙ КО ВТОРОМУ АКТУ «ВИШНЕВОГО САДА»

Сообщение А. Р. Владимирской

Известная беловая рукопись «Вишневого сада» содержит текст, несколько от­личный от обеих прижизненных публикаций пьесы (сб. «Знание», 1903, кн. 2, СПб., 1904, и отдельное издание А. Ф. Маркса. СПб., 1904). Наиболее значительны разночтения начала и конца второго действия.

В архиве Музея МХАТ хранится авторская рукопись этих фрагментов, к которой восходит печатный текст. При ней — сопроводительная бумага на бланке Канце­лярии Главного управления по делам печати от 15 января 1904 г. следующего содер­жания:

«Канцелярия Главного управления по делам печати препровождает при сем проживающему в г. Москве директору Московского Художественного театра Влади­миру Ивановичу Немировичу-Данченко добавление ко второму действию, дозволенной драматическою цензурою к представлению на сцене, пиесы под названием: „Вишне­вый сад"».

Автограф начала и конца второго действия дает нам источник композицион­ных и текстовых исправлений, а также уточняет дату этих исправлений.

Чехов приехал из Ялты в Москву в первых числах декабря 1903 г. В Художе­ственном театре шли в это время репетиции «Вишневого сада». Спустя десять лет, в 1914 г., Станиславский рассказывал об этом периоде: «Пьеса долго не давалась. Особенно второй акт <...) после нескольких первых спектаклей Чехов изменил конец этого акта, вычеркнув бывшую раньше заключительную сцену, следовавшую за кон­чающей теперь акт сценою Пети Трофимова и Ани» («Речь», 1914, № 177, от 2 июля).

Однако, судя по дате цензорского документа и тексту автографа, Чехов изменил композицию второго акта не «после первых спектаклей», а до премьеры (состоявшейся 17 января 1904 г.) и монолог Шарлотты из заключительной сцены не вычеркнул, а пере­нес в начало акта, конец же акта был им написан заново. Изменения эти были настолько серьезны, что потребовали отдельного цензурного разрешения.

Вот как начинался второй акт в беловой рукописи.

Поле. Старая, покривившаяся, давно заброшенная часовенка, возле нее колодец, большие камни, когда-то бывшие, по-видимому, могильными плитами, и старая скамья. Видна дорога в усадьбу Гаева. В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинает­ся вишневый сад. Вдали ряд телеграфных столбов, и далеко-далеко на горизонте неяс­но означается большой город, который бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду. Скоро сядет солнце*. Яша и Дуняша сидят на скамье, Епиходов стоит возле. Из усадьбы по дороге проходят Трофимов и Аня.

Аня. Бабушка одинока, очень богата. Она не любит мамы. В первые дни мне было тяжело у нее, она мало говорила со мной. Потом ничего, смеялась. Обещала прислать денег, дала мне и Шарлотте Ивановне на дорогу. Но как это жутко, как тяжело чувствовать себя бедной родственницей.

Трофимов. Тут кто-то есть, кажется... Сидят. В таком случае пойдемте дальше.

Аня. Трп недели я не была дома. Так соскучилась! (Уходят).

Дуняша (Яше.) Все-таки какое счастье побывать за границей!

В публикуемом ниже тексте автографа начала второго акта слова, вычеркнутые Чеховым, взяты в прямые скобки; разночтения с печатным текстом приведены в под­строчных примечаниях. Пунктуационные расхождения с печатным текстом не огова­риваются.

Шарлотта, Яша и Дуняша сидят на скамье, Епп ходов стоит возле. Епиходов играет на гитаре, все сидят задумавшись³. Шарлотта в старой фуражке; она сняла с плеч ружье и поправляет пряжку на ремне...

Шарлотта ([задумчиво] в раздумье). У меня нет настоящего пас­порта, я не знаю, сколько мне лет, и мне все кажется, что я молоденькая. Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмар­кам и давали представления, очень хорошие. А я прыгала salto-mortale и разные штучки. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе од­на немецкая госпожа и стала меня учить. Хорошо. Я выросла, потом по­шла в гувернантки. А откуда я и кто я,— не знаю. Кто мои родители, мо­жет, они не венчались... Не знаю... (Достает из кармана огурец и ест.) Ничего не знаю. (Пауза.) Так хочется поговорить, а не с кем... Никого у меня нет...

Епиходов (играет на гитаре и поет). «Сколько счастья, сколько муки ты, любовь, несешь с собой...»[64] Как приятно играть на ман­долине!

Дуняша. Это гитара, а не мандолина.

Епиходов. Для безумца, который влюблен, это мандолина. (На­певает.) «В час свиданья, в час разлуки...»® (Яша подпевает.)

Шарлотта. [Фуй как] Ужасно поют эти люди... фуй! Как шакалы.

Дуняша (Яше). Все-таки какое счастье побывать за границей!

Яша. Да, конечно. Не могу с вами не согласиться. (Зевает, потом закуривает сигару.)

Епиходов. Понятное дело, за границей всё давно уже в полной комплекции.

Яша. Само собой.

Епиходов. Я развитой человек, читаю разные [ученые] замеча­тельные книги, но никак не могу понять направления, чего мне соб­ственно хочется, жить мне, или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот on... (Показывает револьвер.)

Шарлотта. Кончила... Теперь пойду... (Надевает ружье.) [Ужи­нать дома не буду, скажете, чтоб не ждали (идет). Не с кем мне по­говорить, никто меня не слушает, все одна, одна... Пойду.] Вы^г, Епиходов, очень умный человек и [необыкновенно умный, только нужно одну минуту послушать вас, чтобы стало противно] очень страшный. Вас^д

■ UUy. Л— - <■ ; ₍ L

1м-Г. £—- r"? "" t <_), ^ --/--•<

< . Лгг'- / ■-.' .. . Г

—r-- - —

—T ^tj , w —r 7* c-^.-.. ^ . £ J* -

л ' i

~ л „л^

I Г J ^r ' T iCv

—Г

Л— ^cJ-. ■ ^Jtr

~ ^ .

V 'J»-"» jWfcJ'. Л »

-

' —)*—■ ^ 'I"y^ ■*- к Y * " j"-- ■*-- ь. Yjj

v_r, /к..,, j U

f "Г", ' V---V W. c^

^ - _r-,> -..r^.w J

- . f— _ -J I Ur^^Jr^ f^uJ* t / __ .

a-— . ^L ^

ifr ,

_у y^ I

г (д^¹

Ju*J | /f^ - - -«"pM '

■'j'*"*- i ' ' III' I -' '

_ ^ ty~ J , j- —у •}/►•'. —.'

- L- jy- J"»— ^ • ^₍

J v-i- ^ ^ , , —J*- , V «»«—•'

y^L C.

■ in. ч I—

/ % * ¹

А ТОГРЛФ ДОБАВЛЕНИЙ КО ВТОРОМУ АКТУ .ВИШНЕВОГО САДА.

Лист 1 И I ОС.

Музей Художественного театра, Москва

должны ^а любить женщины. (Идет, про себя.) Все умные дураки⁶, не с кем мне поговорить, все одна, одна, никого у меня нет и... и кто я^в, неиз­вестно... (Уходит^г.)

Еп и-ходов. Собственно говоря, не касаясь других предметов, я должен выразиться о себе, между прочим что судьба относится ко мне без сожаления, как буря к небольшому кораблю, Если, допустим, я ошибаюсь, тогда зачем же сегодня утром я просыпаюсь, к примеру сказать, гляжу, а у меня на груди страшной величины паук... вот такой... (Показывает обеими руками.) И тоже квасу возьмешь, чтобы напиться, а там, глядишь, что-нибудь в высшей степени неприличное, вроде тара­кана. (Пауза.) Вы читали Бокля? (Пауза.) Я желаю побеспокоить вас, Авдотья Федоровна, на пару слов. Д у н я ш а. Говорите.

Епиходов. Мне бы желательно с вами наедине. (Вздыхает.) Д у н я ш а (смущенно). Хорошо. Только сначала принесите мне мою тальмочку. Она около шкафа. Тут немножко сыро.

Епиходов. Хорошо-с. Принесу-с. Теперь я знаю, что мне де­лать с моим револьвером... (Берет гитару и уходит наигрывая.)

Яша. Двадцать два несчастья. Глупый человек, между нами говоря. (Зевает.)

Д у н я ш а. Не дай бог, застрелится... (Пауза.) Я стала тревожная, все беспокоюсь. Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни и вот руки белые, белые, как у барышни... Нежная стала^д, всего боюсь. Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что со мной будет^е.

Яша (целует ее). Огурчик! (Пауза.)^т Конечно, каждая девушка должна себя помнить, и я больше всего не люблю, ежели девушка дурно­го поведения.

Д у н я ш а. Я³ полюбила вас, вы образованный, можете обо всем рассуждать... (Пауза.)

Яша (зевает). Да-с... По-моему так: ежели девушка ксго любит, то она, значит, безнравственная... (Пауза.) Приятно выкурить сигару на чистом воздухе. (Прислушивается.) Сюда идут... Это господа... [(То­ропливо.) Приходите.] (Дуняша порывисто обнимает его).

Яша. Идите домой, будто ходили на реку купаться. Идите этой дорожкой, а то встретятся и подумают про меня, будто я с вами на свида­нии. Терпеть этого не могу.

Дуняша (тихо кашляет). У меня от сигары голова разболе­лась... (Уходит.)

Конец второго акта, начиная со слов Ани: «Как хорошо вы сказали», был на­писан Чеховым заново; текст автографа почти идентичен печатному, за исключением нескольких лексических и пунктуационных расхождений.

Аня (в восторге). Как хорошо вы сказали!

Трофимов. Верьте мне, Аня, верьте! Мне еще нет тридцати, я молод, я еще студент, но я уже столько вынес... Как зима, так я голо­ден, болен^и, беден, как нищий, и — куда только судьба не гоняла меня,

^а Далее в печатном тексте: безумно

® В печатном тексте вместо: Все ~ дураки — Эти умники все такие глупые ^в Далее в печатном тексте: зачем я ^г Далее в печатном тексте: не спеша

л Далее в печатном тексте: такая деликатная, благородная ^е В печатном тексте вместо: что — будет — что будет с моим ^iKZi печатном тексте ремарка отсутствует. з Далее в печатном тексте: страстно и Далее в печатном тексте: встревожен,

G. I - п. . ' Л - .

)

jo

i^i /л Д

OVCKA-mx. ЧЬллм^ -к-и.Цлчм. .

1.«МА» л-иг^млпм -ИлгОи^ь НХС/Л. Маме

vi^IU

£ 1АУ l «-O^JD

И-« «пл.* н-и. u^exii I'ti^Tai, ^олл^-ал •vwx

Зух*-/..

Я.

ХЬлл^ь^и. ^^UIS ЗглЛои^ ?.. i) ОыА. t^ca, M^tytfUiM^, *) Јtt-UjLayt

( У- v_t /• XT Jy ^ •

,., MOSCOC.

И. M. МОСКВИН

Фотография с шутливой дарственной надписью Чехову: «Собствинно говоря господин Чехов не касаясь других придметов я должен выразится о сибе между протчнм что я очинь развитой чпловек. Я читаю все­возможный Вашы ученый сочинении. Но ни как немогу понять в них себе Вэшево направления жить мне или застрелится но темни мение я их читаю. Если допустим я ошибаюсь тогда зачем же всегда когда я их читаю я

прихожу (это просто даже замнчательно) в состояньн духа... Вы читали «Русский слово» 18 генваря? .. Это я так между прочим и Вы прикрасно знаете для чего я это присовокупил. А я могу Вам только завидовать.

Известный Вам

* Епиходов

Он же псивдонпм».

И.М. Москвин — первый исполнитель роли Епиходова в пьесе «Вишневый сад» Литературный музей, Москва

где я только не был, и все же душа моя всегда, во всякую минуту, и днем и ночью была полна неизъяснимых предчувствий... Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его...

Аня (задумчиво). Восходит луна...

Слышно, как [где-то] Епиходов играет на гитаре^а. Восходит луна. Где-то около тополей Варя ищет Аню и зовет: «.Аня! Где ты?»

Т р о ф и м о в ^б. Вот оно счастье, вот оно идет, подходит все ближе и ближе, я слышу уже® его шаги, и если мы не увидим, не узнаем его, то что за беда? Его увидят другие!

[Занавес]

Голос Вари. Аня! Где ты?

Трофимов. Опять эта Варя! (Сердито.) Возмутительно! Аня. Что ж? Пойдемте к рекё. Там хорошо. Трофимов. Пойдемте. (Идут.) Голос Вари. Аня! Аня!

Занавес

ИЗ ПЕРЕПИСКИ ЧЕХОВА

НОВОНАЙДЕННЫЕ И НЕСОБРАННЫЕ ПИСЬМА ЧЕХОВА

М. Н. АПЬБОВУ, И. Н. АЛЬТ ШУЛЛ ЕРУ, Л. Н. АНДРЕЕВУ, П. А. АРХАНГЕЛЬСКОМУ, Ю. К. БАЛТРУШАЙТИСУ, К. С. БАРАНЦЕВИЧУ, ЕЛИЗАВЕТЕ БИЛЕ, В. В. БИЛИБИНУ. И. Э. БРАЗУ, Р. Ф. ВАЩУК, M. Г. ВЕЧЕСЛОВУ, А. Л. ВИШНЕВСКОМУ, И. О. ВОЛОГДИ- НУ, В. А. ГОЛЬЦЕВУ, В. M. ДОРОШЕВИЧУ. Н. П. ДУЧИНСКОМУ, А. М. ЕВРЕИНОВОИ, А. П. ЕВТУШЕВСКОМУ. С.Я. ЕЛПАТЬЕВСКОМУ. М. К. ЗАНЬКОВЕЦКОЙ. А.И, ИВАНЕНКО. К. П. ИВАНОВУ. К. А. КАРАТЫГИНОЙ. К. Л. КНИППЕРУ, О. Л. КНИППЕР, М. М. КО­ВАЛЕВСКОМУ, И. М. КОНДРАТЬЕВУ, В. О. КОНОНОВИЧУ, Я. А. КОРНЕЕВУ, Г. П. КРАВ­ЦОВУ, А. Е. КРЫМСКОМУ, В. М. ЛАВРОВУ. Б. А. ЛАЗАРЕВСКОМУ. Н. А. ЛЕЙКИНУ, П. С. ЛЕФИ, Ю. И. ЛЯДОВОЙ, В. А. МАКЛАКОВУ, А. П. МАНТЕЙФЕЛЮ, Д. Л. МАНУ- ЧАРОВУ. А. Н. МАСЛОВУ (БЕЖЕЦКОМУ). В. Э. МЕЙЕРХОЛЬДУ, А. А. МИХАЙ­ЛОВУ. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ. М. К. ПЕРВУХИНУ, А. А. ПЕТРОВУ. M. Ф. ПОБЕ- ДИМСКОЙ. Е. Я. ПОЛИТКОВСКОЙ, БОРЖИВОЮ ПРУСИКУ, С. Ф. РАССОХИНУ, П. Г. РОЗАНОВУ. И. Н. САХАРОВУ, В. Н. СЕМЕНКОВИЧУ, А. П. СЕРГЕЕНКО, П. А. СЕР- ГЕЕНКО. К. М. СТАНЮКОВИЧУ, Л» А. ' СУЛЕРШИЦКОМУ, Е. А. СЫСОЕВОЙ, И. Д. СЫТИНУ, В. С. ТЮФЯЕВОЙ, А. И. УРУСОВУ, А. М. ФЕДОРОВУ. О. И. ФЕЛЬД­МАНУ. С. Н. ФИЛИППОВУ, Н. Н. ХМЕЛЕВУ. М. М. ЧЕМОДАНОВУ, Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ. Г. М. ЧЕХОВУ, И. П. ЧЕХОВУ, М. П. ЧЕХОВОЙ, П. Е. И Е. Я. ЧЕХОВЫМ, М. А. ЧЛЕ- НОВУ, Е. м. ШАВРОВОЙ, Ф. И. ШАЛЯПИНУ, Д. И. ЭФРОСУ. В. И. ЯКОВЕНКО,

С. ЯКОВЛЕВУ, НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ, СЕРПУХОВСКОЙ УЕЗДНОЙ ПЕРЕ­

ПИСНОЙ КОМИССИИ

ПРИЛОЖЕНИЯ: I. ПИСЬМО ЧЕХОВА В ЗАПИСИ Л. А. АВИЛОВОЙ. II. НОВОНАЙ­ДЕННЫЕ АВТОГРАФЫ ОПУБЛИКОВАННЫХ ПИСЕМ ЧЕХОВА. III. ДРУГИЕ АВТОГРАФЫ

ЧЕХОВА

Публикация Ш. Ш. Богатырев a, В. П. В и л ь ч и н с к о го, Н. И. Г и т о в и ч, М. П. Гриельской, Е. Н. Д унаевой, И. С. Зил ьберште йна, М. Т. Колодочко, Е. Н.'Конш ин о й, Ю. М. Миркиной,

П. Нечаева, Э. А. Полоцкой, Н. А. Роскиной, М.В. Теплинского, И.В. Федорова, В. Е.Хализев а, Б. Д. Хлестунова и Б. Д. Челышева

В настоящий раздел включены письма Чехова, не напечатанные в Полном собра­нии сочинений и писем. Большая часть писем печатается впервые, другая часть опуб­ликована в разное время в различных сборниках и периодических изданиях.

Первое из предлагаемых 145 писем относится к 1878 г., еще до начала литератур­ной деятельности Чехова, последнее — написано за полтора месяца до смерти.

Большинство писем Чехова, адресованных близким друзьям и родственникам, дошло до нас полностью (или почти полностью) и опубликовано в Полном собрании сочинений и писем. Однако, например, в большой серии писем Чехова Лейкину были пробелы. Теперь эта часть корреспонденции Чехова пополняется семью новыми пись­мами.

Среди адресатов Чехова впервые появляются новые имена: ученый М. М. Кова­левский, участник революционного движения М. Г. Вечеслов, начинающая писа­тельница-дилетантка Р. Ф. Ващук, журналист В. М. Дорошевич, врач И. Н. Альт- шуллер, начальник острова Сахалина В. О. Кононович, издатели Н. П. Дучинский и Е. А. Сысоева, художник М. М. Чемоданов и другие.

По письмам чешского переводчика Борживоя (Бориса Федоровича) Прусика быле известно, что существовал ряд писем к нему Чехова: редакция «Литературного наслед­ства» получила из Литературного архива Национального музея в Праге фотокопии с автографов писем Чехова, которые и печатаются в настоящем разделе.

Большая часть писем печатается по автографам, хранящимся в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина, Государственном Литературном музее, Госу­дарственном Историческом музее, Государственном Русском музее, Институте рус­ской литературы АН СССР (Пушкинском Доме), Центральном государственном архиве литературы и искусства, Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова- Щедрина, Центральном государственном историческом архиве Дальнего Востока, а также у частных лиц: В. А. Евтушевского, И. Ф. Шаляпиной, Ю. Г. Оксмана, Б. А. Привалова, И. М. Саркизова-Саразини, покойной В. Ф, Шехтель-Тонковой.

Письма, тексты которых приводятся в воспоминаниях К. А. Каратыгиной, А. П. Сергеенко, Л. К. Федоровой и А. С. Яковлева, печатаются в тексте этих воспоминаний, в соответствующем разделе тома; в данном разделе обозначены лишь их номера (по хронологии).

Письмо к Л. А. Авиловой, автограф которого не сохранился, а текст воспроизве­ден адресатом по памяти, дается в первом приложении к разделу писем Чехова. За­писку, приведенную по памяти, см. также в воспоминаниях 3. Е. Пичугина.

Редакции «Литературного наследства» удалось обнаружить ряд автографов пи­сем Чехова, напечатанных в собрании сочинений по копиям. Некоторые автографы позволяют восстановить купюры, сделанные М. П. Чеховой при первой публикации писем Чехова и затем повторенные при включении писем в двадцатитомное издание. Таковы, например, купюры в письмах Чеховак В. В. Билибину, текст которых впервые печатается ниже по автографам. Список вновь найденных автографов опубликован­ных писем дается во втором приложении к настоящей публикации. В третьем при­ложении печатается справка о других автографах Чехова, не являющихся собственно

письмами и потому не включенных в данный раздел.

* * *

Чрезвычайно интересны литературные советы, которые Чехов давал своим со­братьям по перу и начинающим писателям. Так, драматургу А. М. Федорову Чехов пи­шет: «Чувствуется сильное пристрастие к эффектам, эффект опережает мысль, и порой кажется, что сначала автор придумал эффекты, а около них уже потом стал лепить мало-помалу и пьесу». И в следующем письме: «...Название _пСтихия" недостаточно просто, в нем чувствуется претенциозность. Кое-где выползает мастерство, а не искус­ство; так, подделка под декаданс...» Это письмо опытному уже литератору и драматур­гу перекликается с письмом совсем юной девушке, впервые пробующей силы в лите­ратуре,-^-Р. Ф. Ващук: «Что касается „Сказки", то, мне кажется, это не сказка, а на­бор таких слов, как гномы, фея, роса, рыцари,— все это фальшивые бриллианты, по крайней мере на нашей русской почве, по которой никогда -не ходили ни рыцари, ни гномы, и на которой едва ли сыщете человека, могущего представить себе фею, обе­дающую росой и лучами. Бросьте это; надо быть искренней...» Требование искренно­сти и простоты выражено и в письме Мейерхольду, где идет речь о театре (об игре акте­ра, исполняющего роль Иоганнеса в пьесе Г. Гауптмана «Одинокие»): «Не следует под­черкивать нервности, чтобы невропатологическая натура не заслонила, не поработи­ла того, что важнее, именно одинокости, которую испытывают только высокие, притом здоровые (в высшем значении) организации». Эта фраза очень важна и для актеров, исполняющих роли героев пьес Чехова; она перекликается со многими другими высказываниями Чехова о «нервности» и об «авторском спокойствии», например, с печатаемым ниже отзывом Чехова о рассказах Леонида Андреева: «„Иност­ранец" мне очень понравился. И „Иностранец" и „В тумане"— это два серьез­ные шага вперед. В них уже много спокойствия, авторской уверенности в своей силе, в них мало авторской нервности». О том же свойстве таланта — быть внешне холод­ным при большом внутреннем накале — пишет Чехов и Федорову, анализируя образ героини его пьесы «Стихия»: «Лидия художница, очень талантлива, а потому и холодна, у вас же она кое-где истерична, истерична в своем страдании». Эти суждения очень важны для понимания эстетических взглядов Чехова, они помогают опровергнуть пред­ставления о нем, как о художнике безразличном к предмету своего описания; совершен­но ясно, что здесь идет речь лишь о форме выражения чувств художника, которая, как считал Чехов, должна быть «спокойной» и не должна быть «истеричной».

Встречаются в письмах Чехова и высказывания о собственном творчестве. Инте­ресно признание Чехова, что его творческая деятельность стеснялась цензурой. Это признание касается повести «Моя жизнь» и сделано в письме к М. Г. Вечеслову, который надеялся получить у Чехова — для шведского переводчика — экземпляр без цен­зурных купюр. «Когда повесть „Моя жизнь" печаталась в „Приложениях Нивы", то цензура обрезала ее в нескольких местах; в книгу же («Рассказы: 1) „Мужики" 2) „Моя жизнь" ») она вошла вся. Понятно, что повесть, даже напечатанная in toto, должна произ­водить впечатление урезанной, так как когда я писал ее, то не забывал ни на минуту, что пишу для подцензурного журнала».

Интересна в этом отношении также и более ранняя переписка с Лейкиным, где имеется несколько новых свидетельств о вмешательстве цензуры в чеховские рассказы (и вмешательстве Лейкина, предупреждающем цензуру).

Во многих письмах содержатся суждения Чехова о литераторах и их произведе­ниях. Так, например, в письме Билибину 1886 г. дана интересная характеристика Лей­кина: «Как фирма, для „Осколков" он необходим, ибо известный редактор лучше, чем неизвестный. Человечество ничего не потеряет, если он перестанет писать в „Осколках" (хотя его рассказы едва ли можно заменить чем-нибудь лучшим за отсутствием пишу­щих людей), но „Осколки" потеряют, если он бросит редакторство. Помимо популяр­ности, где вы найдете другого такого педанта, ярого письмописца, бегуна в цензурный комитет и проч.?»

Многие широко известные черты чеховской личности проявляются в публикуемых письмах. «Вы пишете: „ ...может быть, наша масть вам уже не под стать". Этакие слова грех писать. Неужели вы думаете, что я уже успел сделаться скотиной? Нет-с, по­дождите немножко, теперь еще пока рано, еще не испортился, хоть и начал жить. Да и в будущем я едва ли буду делить людей на масти». Эта скромность Чехова, его вни­мание к людям, проявляется во многих из печатаемых писем. Он сообщает писателю Лазаревскому, что прочел хорошую рецензию на его произведения, посылает в жур­нал повесть начинающего писателя Грекова, заботится о приезжающих в Ялту боль­ных, платит в гимназию за незнакомого мальчика, лечит десятки и сотни людей.

Внимание читателя привлечет серия писем, посланных Чеховым на Сахалин, после возвращения из поездки. В них отразились те моральные обязательства, которые добровольно взял на себя Чехов по отношению к жителям Сахалина. Он вникает во все детали работы сахалинских школ, во все их нужды, организует посылку книг, с присущей ему добросовестностью собственноручно переписывает списки отправ­ляемых книг.

История поездки Чехова на Сахалин и связанных с нею наблюдений дополняется и публикуемнми письмами Чехова к Д. Л. Манучарову. В них идет речь о брате адре­сата — Иване Львовиче Манучарове, народовольце, переведенном после отбытия десятилетней каторги на поселение на Сахалин. В одном из этих писем мы впервые находим у Чехова характеристику положения на Сахалине политических ссыльных.

Письма Чехова ранних лет поражают полнокровностью, кипучестью, за ними ощу­щается разносторонняя деятельность живущего напряженной жизнью человека. Чехов трудится в поте лица («ложишься в пятом часу утра»,— пишет он в 1883 г.), зани­маясь на медицинском факультете, «работая в 6—7 изданиях», встречаясь с друзьями. Он полон литературных замыслов («с удовольствием написал бы юмористическую ме­дицину в 2—3 томах! Перво-наперво рассмешил бы пациентов, а потом бы уж и ле­чить начал»), мечтает о путешествиях (на Волгу, на юг). И в одном из последних пи­сем, в 1904 г., он выражает желание поехать в Норвегию (что, вероятно, связано, с его последним замыслом—написать пьесу, героями которой должны были быть участники полярной экспедиции). Но самый тон поздних писем сильно меняется; они кратки, в них часто встречаются жалобы на плохое самочувствие, болезнь и про­скальзывает сознание безнадежности своего состояния.

Среди печатаемых писем есть письма к переводчикам произведений Чехова на иностранные языки. Так, много лет продолжалась связь Чехова с чешским пере­водчиком Борживоем Прусиком, который перевел много рассказов и пьес Чехова. В Чехословакии же переводила Чехова и Елизавета Била. Из переписки с М. Г. Вечесловым, высланным за организацию социал-демократического кружка и жившим в Швеции, мы узнаем об интересе к Чехову шведских переводчиков. С М. М. Ковалевским Чехов переписывается по поводу перевода своих произведений на французский язык. Переводчик русских писателей на греческий язык П. С. Лефп присылает Чехову сборник своих переводов, в который включены и рассказы Чехова.

Печатаемые письма дают много ценных дополнений для изучения биографин и твор­чества Чехова. В них мы находим неизвестные суждения о новых произведениях литературы, о современных ему литераторах, о героях своих и чужих произведений. Мы получаем дополнительные сведения о том, какое энергичное участие принимал Чехов в общественной жизни, сколько времени, сил и средств отдал он общественному ТРУДУ — лечению крестьян, помощи ссыльным, распространению книг на Сахалине. Мы еще раз убеждаемся в большом интересе, вызванном ужо в те годы произведениями Чехова за рубежом.

В подготовке настоящей публикации принимали участие следующие лица:

Ш. Ш. Богатырев—письма к Елизавете Биле и Борживою Прусику.

В. П. В ил ьч и некий — письма к Е. А. Сысоевой.

Н. И. Гитович — письма к М. Н. Альбову, И. Н. Альтшуллеру, Л. Н. Андре­еву, В. В. Билибину (от 22 февраля 1892 г.), А. Л. Вишневскому (от 10 июня 1903 г.), В. А. Гольцеву, А. М. Евреиновой, С. Я. Елпатьевскому, М. К. Заньковецкой, А. И. Ива­ненко, К. Л. Книпперу, М. М. Ковалевскому, Н, А. Лейкину(от 17 июня 1884 г., 17 ию­ля 1885 г.и 21 февраля 1889 г.),Б. А. Лазаревскому, В. Э. Мейерхольду, М. К. Первухи­ну, П. Г. Розанову, В. Н.Семенковичу (от 25 мая и 23 сентября 1896 г. и 24 июля 1897г.), К.М. Станюковичу, И. Д. Сытину, О. И. Фельдману, Н. Н. Хмелеву, М. П. Чеховой (телеграмма и письмо от 4 июня 1901 г.), П. Е. и Е. Я. Чеховым, В. И. Яко венко (от 31 июля 1893 г.).

М. П. Гриельская — письма к М. Г. Вечеслову, И. М. Кондратьеву, П. С. Лефи, А. А. Михайлову, Г. М. Чехову, М. А. Членову, М. М. Чемоданову.

Е. Н. Дунаева — письма к Н. П. Цучинскому и А. Е. Крымскому.

И. С. 3 и л ь б е р ш т е й н — письма к И. Э. Бразу и А. Н. Маслову (Бежецкому).

М. Т. Колод очко—письмо к А. П. Евтушевскому.

Б. Н. Коншина-— письма к О. Л. Книппер, Н. А. Лейкину (от 24 апреля 1897 г.), М. Ф. Победимской, И. Н. Сахарову, М. П. Чеховой (28 августа 1900 г.), И. П. Чехову.

Ю. М. Миркина — письма к А. Л. Вишневскому (от 21 октября 1899 г.), Я. А. Корнееву, Н. Н. Оболонскому (октябрь 1892 г.), П. А. Сергеенко (от 30 де­кабря 1901 г.), В. Н. Семенковичу (от 16 августа 1897 или 1898 г.), Е. М. Шавровой, Д. И. Эфросу.

В. П. Нечаев — письма к К. С. Баранцевичу, А. А. Петрову, В. С. Тюфяевой.

Э. А. Полоцкая — письма к Р. Ф. Ващук и Д. Л. Манучарову.

Н. А. Роскина — письма к Ю. К. Балтрушайтису, К. П. Иванову, В. М. Лав­рову, В. А. Маклакову, Н.Н. Оболонскому (18Е0-е гг., С. Ф. Рассохину, П. А. Сергеенко от 30 июня 1903 г.).

М. В. Теплинский — письма к И. С. Вологдину, В. М. Дорошевичу и В. О. Кононовичу.

И. В. Федоров — телеграмма А. И. Урусову.

В. Е. Хализев — письма к В. И. Яковенко (кроме письма от 31 июля 1893 г.).

Б. Д. ЧелышевиБ. Д. Хлестунов — письма к Г. П. Кравцову.

Остальные письма подготовлены редакцией «Литературного наследства», в том числе письма к В. В. Билибину, Н. А. Лейкину (от 20 мая и 11 августа 1884 г. и 29 августа 1895 г.), Ф. А. Червинскому, автографы которых были любезно предоставлены Ю. Г. О к с м а н о м, за что редакция приносит ему глубокую благо­дарность. .

1

П. Е. и Е. Я. ЧЕХОВЫМ

^Таганрог. 20 июня 1878 г.)

Дозволено цензурой, с тем, чтобы по отпечатании в цензурный ко­митет было доставлено узаконенное число экземпляров.

Цензоры: Папа Лев XII Бисмарк Осман Паша

Архимандрит Феофилакт с братиею Иван Чехов. Грек Злое мое произволение Шах Наср-Эдин, Барон фон Горой его положь Музиль. Наутилус. Абдул-Гамид.

Автограф. JIB, ф. 331, 81/82.

Это — приписка на письме тетке Чехова Ф. Я. Долженко к родителям Чехова (о Долженко — см. в возпоминаниях Н. П. Чехова в настоящем томе). Дата по­ставлена рукой М. П. Чеховой.

2

Г. П. КРАВЦОВУ

Москва. Конец декабря 1880 или 1881 г.

Гл убокоув ажаемый

Гавриил Павлович!

Имею честь я, Антон Чехов, поздравить вас и все ваше уважаемое доб­рейшее семейство с Новым годом и пожелать вам всего лучшего. Как вы поживаете? Я поживаю хорошо: сыт, одет, здоров. Поклон Наталье Пар- фентьевне \ мальчикам ², вашим двум девочкам, Зое и Нине, и лесу. По­трудитесь передать поклон Пете и напомнить ему о моем грешном существо­вании. В Москве весело. Если хотитб осчастливить строчкой, то пишите в университет. Полный приятнейшего воспоминания о вашем радушней­шем гостеприимстве³, имею честь быть покорнейший слуга

Чехов

Господам Цветковым поклон. Если хотят, чтобы я выслал им семян, то пусть пришлют письмо с обозначением имен и количества семян ⁴. Кста­ти, нужно ли вам цветочной дребедени? Могу выслать. Паве поклор. Я от него осенью имел удовольствие получить письмо [65].

Автограф. Хранится у Б. Д. Челышева (г. Шахты). (Впервые опубликовано в журнале «Дон», 1957, № 7, стр. 157).

Гавриил Павлович Кравцов — владелец хутора Рагозина Балка, отец Пети Крав­цова, которого Чехов, будучи гимназистом старших классов, готовил в юнкерское училище.

3

ЕМУ ЖЕ

Москва. 29 января 1883 г.

Добрейпгай

Гавриил Павлович!

Ваше любезное письмо получил вчера ночью и прочел его с удоволь­ствием. Тысячу раз благодарю, что не забываете нас грешных. Напрасно вы благодарите за журналы [66]. Это мне ничего не стоит, и я рад был бы хоть чем-нибудь отблагодарить вас за ваше гостеприимство.

Летом, может быть, у вас побываю, если позволите. Вы пишете: «... мо­жет быть, наша масть вам уже не под стать». Этакие слова грех писать. Неужели вы думаете, что я уже успел сделаться скотиной? Нет-с, подождите немножко, теперь еще пока рано, еще не испортился, хоть и начал жить. Дай в будущем я едва ли буду делить людей на масти.

Написал в Велюнь письмо².

Живется сносно, но здоровье уже — увы и ах! Работаешь, как холуй, ложишься в пятом часу утра. Пишу в журналы по заказу, а нет ничего хуже, как стараться поспеть к сроку. Деньги есть. Ем прекрасно, пью тоже, одеваюсь недурного... уж нет лишнего мясца! Говорят, я похудел до неузнаваемости. Ну, и женщины...

Работаю в Питер и в Москву, известен стал, знаком со всеми... живется почти весело. Летом поеду на юг поправлять здоровье. Кланяюсь Алеше, Саше [67], Зое и Нине, а Наталье Парфентьевне, которую я помню во всех чертах (у нее хорошее лицо), посылаю поклон нижайший. Вам жму руку и остаюсь постоянным слугою

А. Ч е х о в или: А. Чехонте

М. Ковров[68]

Человек без селезенки

Так я подписываюсь, работая в 6—7 изданиях. Получаю по 8 коп^еек) за строку. Расходы ужасные. В день на извозчика больше рубля сходит.

Мой адрес: Москва, Сретенка, Головин пер(еулок), дом) Елецкого, А. П. Чехову, или же в любую редакцию. Но лучше по первому: дома я бываю чаще, чем в редакциях.

Автограф. Хранится у Б. Д. Челышева (г. Шахты). (Впервые опубликовано в журнале «Дон», 1957, № 7, стр. 157—158).

Год установлен по письму Г. П. Кравцова от 22 января 1883 г., на которое Чехов отвечает.

4

Н. А. ЛЕЙКИ НУ

Москва. 1884, 20./V

Многоуважаемый Николай Александрович!

Получил и письмо, и вложение. Письмо прочел и отвечаю, вложение же препроводил по принадлежности с советом создать что-нибудь из таможенной жизни ¹.

ЧЕХОВ

Акварель В. А. Серова, 1901—1902 гг.

Дом-музей Чехова, Москва

Поездка в Питер — моя давнишняя мечта. Дал себе слово поехать в ваш царствующий град в начале июня, а теперь возвращаю себе это сло­во обратно. Дело в финансах, черт бы их подрал. На поездку нужно 100— 150 рублей, а я имел удовольствие на днях прокатить сквозь жизненный строй все мои акции. Отвалил полсотни за дачу, отдал четверть сотни за слушание лекций, столько же за сестру на курсы и проч. и проч. и проч. Если же к сему вы прибавите всю плохость моих заработков за последнее время, то поймете мои карманы. К первому июню рассчитываю на свобод­ную полсотню.а на эти деньги далеко не уедешь.Придется отложить поездку

на неопределенное время и довольствоваться вояжем на дачу и обрат­но. Вместе со мной собирался и дикий Пальмин ². Мы с ним условились поехать 2—3 июня, но... является он ко мне на днях и, покачивая головою, заявляет, что ехать в Петербург он не может. Его терзает какая-то муть, выражающаяся в каких-то крайне неопределенных для наблюдателя вос­поминаниях! «Детство... юность...» и прочее... Точно он убийство в Петер­бурге совершил. Долго он излагал мне причины антипатии к своему род­ному городу, но я ничего не понял. Или он хитрит, боясь издержек (он, между нами говоря, скуповат), или же в самом деле есть что-то такое особен­ное в его петербургском прошлом. В пятницу он приедет ко мне обедать... Мы выпьем, поедем к ночи в Петровско-Разумовское на его дачу и, вероят­но, кутнем. В самый момент, когда он поднимет вверх свой жилистый па­лец и начнет говорить мне о «бгатстве, гавенстве и свободе», когда умиле­ние его достигнет своего acme*, я заговорю с ним о прелестях путешествия на Валаам и стану его убеждать... Авось удастся. Если мы вдвоем поедем, то нам, вероятно, и по сто рублей хватит — это тоже аргумент. А ему, дей­ствительно, необходимо проветриться. Если этого не требует его хороший талант, то этого настойчиво добивается гигиена. Он ужасно много пьет — это неизлечимо, но зато излечимо очень многое другое. Он живет черт зна­ет как... Ужасно одет, не видит света, не слышит людей. Я никогда не ви­дал его обедов, но готов держать пари, что он питается чепухой. j(Ero суп­руга не дает впечатления мудрдй хозяйки,) В общем, мне кажется, что он скоро умрет. Его организм до того расшатан, что можно удивляться, как это в таком больном теле может сидеть такая стихотворная натура. Непре­менно нужно проветрить этого человека. Он говорил мне, что поедет по Волге, но плохо верится его словам. Дальше своей сарайной дачи он не пойдет. О результатах беседы, имеющей быть в пятницу, сообщу вам. Если сам не поеду, то хоть его спроважу.

Завтра у меня последний экзамен, а послезавтра моя особа будет изоб­ражать то, что толпа величает «доктором» (если, конечно, выдержу завтраш­ний экзамен). Заказываю вывеску «доктор» с указующим перстом, не столь­ко для врачебной практики, сколько для устрашения дворников, почта- лионов и портного. Меня, пишущего юмористическую дребедень, жильцы дома Елецкого величают доктором, и у меня от непривычки ухо режет, а родителям приятно; родители мои — благородные плебеи, видевшие до­селе в эскулапах нечто надменно-суровое, официальное, без доклада не впускающее и пятирублевки берущее, глазам своим не верят: самозванец я, мираж или доподлинно доктор? И такое мне уважение оказывают, слов­но я в исправники попал. Они мнят, что в первый же год я буду ворочать тысячами. Такого же мнения и мой терпеливый портной Федор Глебыч. Придется разочаровать бедняг.

Экзамены кончились, а потому мне уже ничто не мешает подать про­шение о приеме меня в число считанных. Что-нибудь да буду присылать к каждому номеру. Теперь пока не вошел еще в норму, денька же через че­тыре подниму глаза к небу и начну придумывать темы. Летом буду жить в Новом Иерусалиме и буду пописывать. Боюсь только благородной стра­сти. Это для меня хуже всяких экзаменов. На сей раз шлю «Дачную ги­гиену» ⁸. Штука сезонная... Если понравится, то изображу еще что-ни­будь в этом роде: «Охотничий устав», «Лесной устав» и проч. Мне хочется написать для «Осколков» статистику: народонаселение, смертность, про­мыслы и проч. Немножко длинно выйдет, но если удастся, то бойкий фелье­тон выйдет. (Я зубрил недавно медицинскую статистику, которая дала мне идею.) Я теперь с удовольствием написал бы юмористическую медицину в 2—3 томах! Перво-наперво рассмешил бы пациентов, а потом бы уж и лечить начал. Погода в Москве дождливая: в летнем пальто холодно, в зимнем жарко. Здоровье мое не из блестящих: то здоров, то стражду. Пью и не пью... Определенного пока еще ничего не видно.

Сажусь читать. Прощайте.

Ваш сотрудник, уважающий А. Чехов

Правда ли, что «Дело» отживает свой век? Если правда, то добрый путь! Не любил этого журнала, грешный человек. Злил он меня. Впрочем, при нынешней журнальной бедности и «Дело» бы сгодилось ⁴.

Автограф. Собрание Ю. Г. Оксмана (Москва).

Николай Александрович Лейкин (1841—1906) — издатель-редактор «Осколков», плодовитый писатель-юморист.

Письмо Лейкнна от 18 мая 1884 г. К нему был приложен рассказ «Поправил дело» Ал. П. Чехова. В письме Лейкин просил передать Ал. П. Чехову, служив­шему в таможне, чтобы он написал что-нибудь из таможенной жизни.

Лиодор Иванович Пальмин (1841—1891) — поэт. В 1863—1868 гг. был одним из ближайших сотрудников сатирического журнала «Искра». После закрытия «Искры» сотрудничал в самых разнообразных изданиях: в «Будильнике», «Деле», «Стрекозе», «Осколках», «Русской мысли» и др.

В 1880-х годах Пальмин был одним из самых близких знакомых Чехова. В 1882 г. через Пальмина Чехов знакомится с Лейкиным и так же, как и Пальмин, становит­ся постоянным сотрудником «Осколков». В письме к Лейкину от 23 октября 1886 г. Чехов писал о Пальмине: «Поэт он оригинальный и, несмотря на однообразие, стоит гораздо выше и читается охотнее, чем десятки поэтиков, жующих злобу дня» (XIII, 238). Более подробно о Пальмине Чехов писал Билибину 1 февраля 1886 г. (см. ниже).

⁸ Окончательное название рассказа, появившегося в № 21 «Осколков», от 26 мая 1884 г.,— «Дачные правила» (III, 225—226).

* «Дело»—«литературно-политический» журнал, издававшийся в Петербурге с 1866 по 1888 г. (основан Г. Е. Благосветловым после запрещения «Русского слова»). Журнал подвергался неоднократным цензурным преследованиям. В 1884 г. редактором его был В. П. Острогорский, издателем—К. М. Станюкович. В 1884 г. он был вре­менно прекращен, но вскоре возобновился. О «журнальной бедности» Чехов говорит, вероятно, в связи с закрытием в том же 1884 г. «Отечественных записок».

5

ЕМУ ЖЕ

Москва.) 17, 6, 188)4 Многоуважаемый Николай Александрович!

После трудных экзаменов, как и следовало ожидать, разленился я ужасно. Валяюсь, курю и функционирую, остальное же составляет тяже­лый труд. Трудно в особенности писать фельетоны. Погода, если не считать ежедневных дождей, великолепная.. Не до работы...

Третьего дня я послал вам свою новорожденную книжицу «Сказки Мельпомены» Издал эту книжицу экспромтом, от нечего делать, спустя рукава...

Послал я вам один экземпляр и для «Петербургской газеты», в кою и прошу вас оный препроводить... Хотелось бы мне и объявленьице сочинить в «Петербургскую газету», но, увы, денег нет свободных... Есть у меня в Питере приятели, для которых это объявление было бы не лишним: проч­ли бы и по 75 копеек прислали; посему не походатайствуете ли об объяв лении в кредит? В кредит и, по возможности, с уступкой. Уплатить можете вы им даже из моего гонорара. Совсем я разорился и кричу караул... Если вам некогда возиться с моими объявлениями и если неудобно, то, ради Христа, не церемоньтесь и «наилюве». Это не бог весть как важно...

Еду завтра на все лето в Воскресенск ², куда в случае надобности и прошу адресоваться: «.Воскресенск (Московской губ(ернииУ), А. П. Ч.». Вот и весь адрес... Сюда же шлите и гонорар.

Еще одна покорнейшая просьба. В Воскресенске семья живет «на книжку», расплата же с лавочниками производится первого числа. Про­срочка нежелательна обеими сторонами... Распорядитесь, голубчик, выс­лать мне гонорар по возможности раньше. Денежная почта приходит в Воск- ресенск только по понедельникам и пятницам... Первый июльский поне­дельник будет 2-го числа... Если, стало быть, вы вышлете гонорар 30 июня, то вы попадете в самую центру.

Пальмин наотрез отказался ехать в Питер. Собирается ехать по Вол­ге, но едва ли поедет... Слова, слова и слова...

Объявление для «Петербургской) газеты» прилагаю. Напечатать 5 раз, на 4-й странице, в размере прилагаемого объявления в рамочке...

В «Осколках» объявление не печатайте ³... У вас и так тесно, да и книж­ка моя не в духе «Осколков». Подождем собрания юмористических рас­сказов, если таковое будет когда-нибудь...

Не напишете ли вы мне, где и как продают книги? Я совсем профан в книжной коммерции. Не послать ли кому-нибудь в Питер десятка два эк­земпляров? Всех у меня 1200. Продать не тщусь... Продастся — хорошо, не продастся — так тому и быть... Издание стоит 200 рублей. Пропа­дут эти деньги — плевать... На пропивку и амуры просаживали больше, отчего же не просадить на литературное удовольствие?

Зачем вы в письме Акима Данилыча (в «Брожении умов») вставили фразу: «А все из-за стаи скворцов вышло» *... Соль письма ухнула... Го­родничему вовсе неизвестно, из-за чего бунт вышел, да и нет ему надобности умалять свои администраторские подвиги такими ничтож­ными причинами, как скворцы... Ой никогда не объяснит бунта скворцами... Ему нужна «ажитация»... Впрочем, все это пустяки... Это к слову...

Поздравления с окончанием курса, празднования и житье в душной Москве совсем расстроили мою телесную гармонию... Слаб.

1 июля нужно мне быть в Москве, 2-го опять на даче... В июле вы при­едете в Москву... Как бы нам свидеться?

Пока прощайте... Будьте здравы, невредимы купно со своим приемы­шем... ⁶

Уважающий А. Чехов

Автограф. ЦГАЛИ, ф. 289, оп. 2, ед. хр. 19, лл. 1—2 об.

Первая книга Чехова, в которую вошли шесть рассказов: «Он и она», «Трагик», «Барон», «Месть», «Два скандала», «Жены артистов», издана под псевдонимом: А. Че- хонте.

Лето 1884 г. Чехов провел на даче в Воскресенске, где его брат И. П. Чехов служил школьным учителем.

В «Петербургской газете» объявление о выходе сборника «Сказки Мельпомены» не появилось. Оно было напечатано в «Осколках» № 27, от 7 июля 1884 г. Приводим его текст полностью: «Вышла в свет и поступила в продажу новая книжка: „Сказки Мель­помены" . Шесть рассказов из жизни артистов и артисток А. Ч е х о н т е. Цена 60 к., с пересылкой 75 к. Книгопродавцам обычная уступка. Склад издания: Москва, Петровка, типография А. А. Левенсон. Иногородние могут адресоваться в редакцию „Новостей дня"».

Рассказ Чехова «Брожение умов» напечатан в журнале «Осколки», 1884, № 24, от 16 июня. По поводу вставленной фразы Лейкин ответил Чехову 22 июня 1884 г.: «Это нужно было сделать. Только благодаря ей рассказ и был дозволен к пе­чати. Надо было выяснить, что из-за скворцов. Иначе было непонятно. Да и заглавие „Брожение умов" вводило в заблуждение... Иначе б можно было думать, что скворцы сами по себе, а брожение умов само по себе, что толпа собралась вовсе не из-за сквор­цов, а из-за чего-то другого. Я искал места, где бы можно было вклеить эту фразу, кроме письма, но при всем моем навыке к отысканию местов, такого подходящего места не оказалось, иначе бы пришлось переделывать весь разговор толпы».

Вставленную Лейкиным фразу Чехов снял при перепечатке рассказа в сборнике «Пестрые рассказы» (СПб., 1886).

Лейкин взял на воспитание подкинутого ему грудного ребенка.

6

ЕМУ ЖЕ

VIII, 11, 1884 г. Воскресенск¹

Многоуважаемый Николай Александрович!

Шлю купно с большим поклоном плохой фельетон ². Фельетон плох в квадрате, до степени «увы и ах!», но я не виню себя. Тем нет совершенно, а все то, что есть, донельзя мелко и противно. Другой на моем месте пал бы в уныние, а я ничего, привык... Рассказ в 60 строк написал, но до того скверный, что посылать жутко. Подожду до завтра: авось переменю свой взгляд на него или напишу что-нибудь другое. Впереди у меня еще целых 2 дня ³...

4-C ■'

Теперь насчет «Сатирического листка» ⁴. В этом листке я не работаю (для первых номеров дал несколько крох, а теперь — ни-ни) и оного не читаю. Что в нем пишется и что творится, мне неведомо, а ежели бы ведал, то поспешил бы сообщить вам обо всем, что вас касается. Сообщаемому вами не удивляюсь. Не удивлюсь также, если завтра меня, хорошего зна­комого Липскерова, обзовут в этом «Листке» так или иначе каким-нибудь поносным именем. Всего можно ожидать от этих господ, и всякая выход­ка их естественна... Надо вам сказать, что «еврюга» Липскеров едва ли знает о том, что вы обруганы в его журнале. Он ленив, лежебока, ни во что не вмешивается и знатышчегоне хочет. Еврюга добрый, не ехидный и по­кладистый. Делами этого сатрапа правят секретари. В «Листке» заправ­ляет Марк Ярон... (выдаю редакционную тайну!), мстящий вам за то, что я дважды обругал его в «Осколках» ⁵. Ярон человек нехороший, способный на всякую мерзость... но и он, вероятно, не автор и не виновник пасквиля. Пасквиль, как и все статьи, попал в «Листок» без ведома редактора и сек­ретаря: печатают, что и как попало, без разбора и что подешевле. Ведется

СКАЗКИ МЕЛЬПОМЕНЫ

ШЕСТЬ РШШЙЪ

а. ч е х о н г е.

1n t-f

ДАРСТВЕННАЯ НАДПИСЬ ЧЕХОВА НА КНИГЕ «СКАЗКИ МЕЛЬПОМЕНЫ» (М.. 1884)

«Другу и приятелю Марии Павловне Чеховой от собственного ее братца _1Т , 12 автора Чехонте. 4 —»

4

/

¹ VI

c:

.4 Ii !• к i: д

l.:i..t)a.j и A .loM'io (*,

Центральный архив литературы и искусства, Москва

этот «Листок» до того похабно и халатно, что в нем можно напечатать паск­виль даже на самого Липскерова.

Буду в Москве, узнаю все, а пока напишу Липскерову письмо, в кото­ром обзову его скотиной ^в. Писал пасквиль, вероятно, какой-нибудь московский мелюзга, писал за неимением материала и по глупости. У этих господ ни такта, ни чувства меры...

Целый день льет дождь. У меня благодаря скверной погоде ногу ло­мит. Скучно ужасно. Третьего дня ездил в Звенигород на именины, вчера ловил в пруде линей, а сегодня не знаю, куда деваться от скуки. Хочу сесть писать — к постели тянет, лягу — писать хочется. Так бы взял да и вы­сек свою лень!

Как нарочно, брат, посылаемый на почту, стоит возле и торопит... Судьба уж моя такая! Всегда довожу дело до последней минуты.

За приглашение в Петербург спасибо. Уехал бы к вам с наслаждением, по... в карманах кондукторские и полицейские свистки... Хоть шаром по­кати! Семья живет на даче со мной на моем иждивении, а дачная жизнь... ву компрене, кусается. Имей я лишние 50 рублей, имей даже кредит долгосрочный (у тетеньки или бабушки) на эту сумму, я не долго бы ду­мал... Погожу до зимы.

Прощайте. Рассказов пришлю, а насчет подписей помыслю.

Ваш А.Чехов

Автограф. Собрание Ю. Г. Оксмана (Москва).

Ответ на письмо Лейкина от 8 августа 1884 г.

Фельетон «Осколки московской жизни», напечатанный в № 33 «Осколков», от 18 августа 1884 г.

Судя по количеству строк, указанных Чеховым, речь идет о рассказе «Ярмароч­ное .итого"», появившемся не в журнале Лейкина, а в «Развлечении», 1884, № 36, от 13 сентября за подписью Человек беа селезенки. Лейкину Чехов послал рассказ «Невидимые миру слезы», напечатанный в № 34 «Осколков», от 25 августа 1884 г.

«Русский сатирический листок» — журнал, издававшийся в 1882—1884 и 1886—1889 гг. в Москве А. Я. Липскеровым. В № 26 этого журнала, от 15 июля 1884 г. появилось стихотворение под заглавием «По голубиной почте (из Петербурга)», за подписью Реалист (автор не установлен), в нем утверждалось, что Лейкин, став чле­ном общества по выдаче пособий нуждающимся, требовал от получающих пособие в обязательном порядке подписываться на «Осколки». Лейкин писал Чехову. 8 августа 1884 г.:

«Послушайте, вы работаете у Липскерова, скажите ему, то есть поговорите с ним, зачем он допускает помещать на меня пасквили в .Сатирической листке", паск­вили, составляющие прямую клевету, затрагивающие мою честь». В журнале Липске­рова Чехов напечатал рассказы «Месть женщины» (№ 4, от 2 февраля 1884 г.) и «Вань­ка» (№ 5, от 9 февраля).

Автор опереточных либретто — «московский поэт, жирный и малодушный» Марк Ярой был высмеян Чеховым в фельетонах «Осколки московской жизни» — № 11, от 17 марта 1884 г. (II, 395—396) и № 21, от 26 мая 1884 г. (II, 407).

• Было ли написано Чеховым письмо к Липскерову — не установлено.

7

ЕМУ ЖЕ

Бабкино. 17 июля 1885 г.)

Уважаемый Николай Александрович!

Спешу со скоростью земли, вращающейся вокруг своей оси, дать ответ на ваше письмо¹... Primo, вы напрасно сердитесь на меня за то, что я не пи­шу вам. Писать, находясь в безызвестности относительно местопребыва­ния адресата, не подобает, а я, честное слово, не знал, где вы. Вы и многие другие писали мне, что вы на днях уедете; таким образом, я мнил, что вас в Питере не было, и приехавший Аг(афопод) Единицын удивил меня, когда сказал, что вы дома.

Secondo, о месяцах, конечно, писать я буду. Пропустил я июнь и по лености, и сам не знаю почему. Вероятно, виновато тут такое обстоятель­ство: приехал как-то раз из Питера Алоэ ² и, выругав меня за мои фило­логические измышления ³, сказал, что «там» (т. е. в Питере, у вас) удив­ляются, что я занялся такой скучищей и сушью, как месяцы и народные праздники... Врал Алоэ или нет, не знаю, но его слова сильно подшибли мой кураж. Сей раз посылаю июнь и июль ⁴, соединенные в одно целое. Насколько удалось это соединенне, предоставляю судить беспристраст­ной критике.

Ваше разрешение не писать летом Московских заметок ⁵ принимаю как всемилостивейший манифест. Писать фельетон в то время, когда мож­но ловить рыбу и шляться, ужасно тяжело... А рыба ловится великолепно. Река находится перед моими окнами —в 20 шагах... Лови, сколько влезет, и удами, и вершами, и жерлицами... Сегодня утром вынул из одной верши щуку, величиной с альбовский ⁶ рассказ, который, не говоря худого слова, тяжел и неудобоварим, как белужья уха. Недалеко от меня есть глубокий (семиаршинной глубины» омут, в котором рыбы чертова ги­бель... В общем, охота в этом году удачна. Охота на птиц не менее удачна. На днях в один день мои домочадцы съели 16 штук уток и тетеревов, за­стреленных моим приятелем художником И. Левитаном. Грибов нет. Все сохнет. '

Брат Николай поразителен. Бежал от меня в Петербург, там ничего не сделал... Где он теперь? Ох!

Александр сейчас у меня на даче. Через час уезжает в свой Новорос­сийск.

Не знаю, что написать вам относительно подписей к рисункам? Как я вижу, вы упорно отказываетесь считать меня неспособным по части вы­думывания тем, а я в 1001-й раз утверждаю эту свою неспособность. Ду­маю я, думаю... думаю, думаю. Голова трещит и в результате —ноль. К понедельнику пришлю 2—3 подписи ⁷, но за качество их не ручаюсь. С подписями пришлю и рассказ ⁸.

Погода у нас стоит жаркая. Нередки дни с 29° по Реомюру в тени. Обливаемся потом. В воздухе стоял дым от пожара в Клину, теперь дымно от горящего где-то торфа.

Однако прощайте. Нужно провожать единоутробного брата. Кланяюсь вам и жму руку.

Ваш А. Ч е х о в

85. VII, 17.

Автограф. ЦГАЛИ, ф. 289, оп. 2, ед. хр. 19, лл. 4—5.

Письмо Лейкина Чехову от 11 июля 1885 г.

Агафопод Единицын и Алоэ—■ литературные псевдонимы Ал. П. Чехова, стар­шего брата Чехова.

⁸ В «Осколках» напечатаны были к этому времени три «филологические» заметки Чехова: «О марте» — 1885, № И, от 16 марта, «Об апреле» — 1885, № 14, от 6 апреля, «О мае» — 1885, № 18, от 4 мая.

⁴ Заметка «Об июне и июле» напечатана в журнале «Осколки», 1885, № 30, от 27 июля.

⁶ С середины 1883 г. Чехов посылал в «Осколки» фельетоны «Осколки московской жизни (московское обозрение)».

О М. Н. Алъбове — см. ниже в примечаниях к письму к нему Чехова от 14 де­кабря 1891 г. =■

Эти подписи Чехова к рисункам в журнале «Осколки» нам установить не удалось.

Вероятно, рассказ «В вагоне. Разговорная перестрелка» («Осколки» 1885, № 30, от 27 июля).

11 Литературное наследство, т. 68

8

П. Г. РОЗАНОВУ

Москва. Начало октября 1884 г.

Вывеска заказана. Благоволите прислать это письмо купно с вашей карточкой и звенигородскими новостями. Стало быть, более подробные известия Вы получите после 15 октября.

А. Чехов

Автограф. ЛБ, ф. 331, 50/1.

Павел Григорьевич Розанов (1853 —?) — врач. Работал в земской больнице Подольского уезда, затем уездным врачом в Звенигороде. С 1886 г.— в московских больницах. Розановым напечатано свыше 250 работ по вопросам медицины.

С Чеховым познакомился в 1884 г., когда они вместе работали в Звенигородской больнице. В Полном собрании сочинений Чехова опубликовано 9 писем П. Г. Ро­занову 1884—1887 и 1899 гг. В Архиве Чехова (ЛБ) имеется 11 писем к нему Роза­нова 1884—1887, 1897—1900 гг. Розанов написал воспоминания о Чехове (рукопись, хранится в ЦГАЛИ).

Письмо написано на пустой странице письма Чехову Н. А. Лейкина от 29 сентя­бря 1884 г. На первой странице рукой Чехова написано: «См. на обороте». На обороте же подчеркнуты следующие строки письма Лейкина: «В пятницу я был в заседании Думы. Ходил в комиссию Общественного здравия и кой у кого справлялся, будут ли лекарские вакансии в петербургских больницах. Вакансии будут. Все будет зависеть от С. П. Боткина и В. И. Лихачева, как председателей двух отделов комиссии. Бот­кин в Петербурге. Сегодня видел его на улице, но Лихачев еще за границей и вер­нется в Петербург не ранее как к 15 октября. С Боткиным я знаком шапочно, но с Лихачевым знаком хорошо, значит как он вернется, то я узнаю от него всю подногот­ную относительно местов и сообщу вам».

Письмо это Розанов вернул Чехову со своим ответом: «Буду ждать „известий" с нетерпением. Удивляюсь, что вы не получили еще моей карточки, посланной, если не ошибаюсь, в воскресенье. За заказ благодарю. Новостей в Звенигороде никаких. IT. Розанов».

Таким образом, выясняется, что запрос о лекарских вакансиях в Петербурге был сделан Чеховым, вероятно не для себя, как указано в комментариях к письму Чехова Лейкину от 7 октября 1884 г. (XIII, 448), а для П. Г. Розанова.

9

В. В. БИЛИБИНУ

Москва. 1886, И, I¹

Добрейший из юмористов и помощников присяжн(ого) поверенного, бескорыстнейший из секретарей * Виктор Викторович! Пять раз начинал писать вам и пять раз отрывали меня от письма. Наконец пригвоздил се­бя к стулу и пишу... ** разобидевший меня и вас, с вашего позволе­ния объявляю законченным, хотя в Москве он еще не начинался. Писал о сем Лейкину и получил разъяснение... Сейчас только что вернулся от из­вестного поэта Пальмина ². Когда я прочел ему из ваших писем относящие­ся к нему строки, он сказал:

Я уважаю этого человека. Он очень талантлив!

За сим Его Вдохновение подняли вверх самый длинный из своих паль­цев и изволили прибавить (конечно, глубокомысленно):

Но «Осколки» развратят его!! Не хотите ли настойки?

Говорили мы долго и о многом. Пальмин — это тип поэта, если вы до­пускаете существование такого типа... Личность поэтическая, вечно вос­торженная, набитая по горло темами и идеями... Беседа с ним не утомля­ет. Правда, беседуя с ним, приходится пить много, но зато можете быть уверены, что за все 3—4 часа беседы вы не услышите ни одного слова лжи, ни одной пошлой фразы, а это стоит трезвости...

Между прочим, выдумывал я с ним название для моей книжки. Долго мы ломали мозги, но кроме «Кошки и караси» да «Цветы и собаки» ничего не придумали. Я хотел было остановиться на заглавии «Покупайте книгу, а то по морде!», или «Пожалуйте, что покупаете?», но поэт, подумав, нашел это избитым и шаблонным... Не придумаете ли вы название? Что касается меня, то, по моему мнению, все эти названия, имеющие (грамма­тически) собирательный смысл, очень трактпрны... Я бы предпочел то, что

ЧЕХОВ

Фотография 1885 г., подаренная И. И. Левитану На обороте надпись: «Левиташе от А. Чехова» Дом-музей Чехова, Москва

хочет и Лейкин, а именно: «А. Чехонте. Рассказы и очерки» — больше ни­чего... хотя такие заглавия к лицу только известностям, но не таким — ос, как я... Годилось бы и «Пестрые рассказы»... Вот вам два названия... Выберите из них одно и сообщите Лейкину. Полагаюсь на ваш вкус, хотя и знаю, что, затрудняя ваш вкус, я затрудняю и вас... По вы не сердитесь... Когда бог даст у вас будет пожар, я пришлю вам свою кишку ³.

За ваши хлопоты по вырезке и высылке мне оригинала большое спаси­бо. Чтобы не быть у вас в долгу (денежно), шлю вам за пересылку марку 35-тикопеечного достоинства, которую вы когда-то прислали мне с гоно­раром п которую я никак не мог сбыть с рук. Мучайтесь теперь вы с ней.

Теперь о невесте и Гименее... С вашего позволения откладываю эти

две штуки до последующего раза, когда буду свободен от вдохновения, сообщенного мне беседой с Пальминым.Боюсь сказать лишнее,т. е.чепуху. Когда я говорю о женщинах, которые мне нравятся, то обыкновенно затягиваю свою беседу до нес plus ultra, до геркулесовых столбов — чер­та, оставшаяся у меня еще со времен гимназии. Невесту вашу поблагода­рите за память и внимание и скажите ей, что женитьба моя вероятно — увы и ах! Цензура не пропускает... Моя она — еврейка. Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями — лад­но, не хватит — и не нужно... И к тому же мы уже поссорились... Завтра помиримся, но через неделю опять поссоримся. С досады, что ей мешает религия, она ломает у меня на столе карандаши и фотографии—это ха рактерно... Злючка страшная... Что я с ней разведусь через один-два года после свадьбы, это несомненно... Но... finis⁴.

Ваше злорадство по поводу запрещенной цензурою «Атаки на мужей» делает вам честь ⁵. Жму вам руку. Но тем не менее получить вместо 55 р.— 65 было бы гораздо приятнее. В отместку цензуре и всем злорадствующим моему горю я с приятелями придумал «Общество наставления рогов». Устав уже послан на утверждение. Председателем избран я большинст­вом 14 против 3.

В 1 № «Колосьев» есть статья «Юмористические журналы». В чем де­ло? ⁶ Кстати... Как-то беседуя с вами и с вашей невестой о молодых писа­телях, я назвал вам Короленко. Помните? Если хотите познакомиться с ним, то возьмите «Северный вестник» и прочтите в IV или V книге статью «Бродяги». Рекомендую.

Кланяйтесь Роману Романычу ⁷. На днях у него был мой посол, мос­ковская знаменитость, художник Шехтель, сказавший ему более, чем мог­ло бы сказать самое длинное письмо.

Нужно писать, а тем нет и нет. О чем писать?

Однако пора спать. Кланяюсь и жму руку. Езжу каждый день за го­род на практику. Что за овраги, что за виды!

Ваш А. Ч е х о в

Что же вы молчите насчет дачи? Жалуетесь на плохое здоровье, а о лете не думаете... Нет, надо быть очень сухим, жилистым и неподвижным крокодилом, чтобы просидеть лето в городе! Из-за 2—3 хорошо, безмятеж­но проведенных месяцев, право, можно наплевать и на службу и на что хотите...

Пятьдесят пять рублей семьдесят две копейки получил сполна, что подписом и приложением печати удостоверяю.

Вольнопрактикующий врач А. Чехов⁸

Автограф. Собрание Ю. Г. Оксмана (Москва). В Полном собрании сочинений напечатано с купюрами по тексту «Писем» (см. XIII, 168).

Виктор Викторович Вилибин (1859—1908) — фельетонист и драматург, в это время секретарь редакции «Осколков». 4 января 1886 г. Чехов писал о нем брату Алек­сандру: «Познакомился я с Вилибиным. Это очень порядочный малый, которому в случае надобности можешь довериться вполне. Года через 2—3 он в питерской газетной сфере будет играть видную роль. Кончит редакторством каких-нибудь „Новостей" или „Нового времени"» (XIII, 157).

Ответ на письмо Билибина от 22—23 января 1886 г.

Билибин просил Чехова кланяться Пальмину, которому он очень симпатизи­ровал, и сообщить ему, что хотел бы с ним повидаться.

⁸ В письме, на которое отвечает Чехов, Билибин сообщал, что пишет во время пожара, охватившего соседний дом.

⁴ Билибин с живым интересом отозвался на сообщение Чехова о его предстоя­щей женитьбе и требовал подробностей о невесте. Кто была невеста Чехова — неиз­вестно. Возможно, речь идет о Евдокии Исааковне Эфрос (в замужестве Коновицер).

По поводу рассказа Чехова «К сведению мужей (научная статья)», посланного им в «Осколки», Билибин шутливо восклицал в своем письме: «„Атаку-то жен" цензор не пропустил! А?.. Так вам и надо. А еще жениться собирается».

В № 1 ежемесячного петербургского научно-литературного журнала «Ко­лосья» была напечатана статья А. Владимирова «Наши юмористические журналы». В ней резко осуждались «Осколки» и даны были более чем нелестные характеристики как их редактора Лейкина,так и отдельных сотрудников, среди которых упоминался и Билибин («Игрек»), фельетоны которого названы были в статье «безграмотными, гру­быми и притязательно задорными».

Роман Романыч — Голике, издатель «Осколков» и владелец типографии, в которой печатался журнал.

Отметим, что в публикации письма Чехова к Билибину от 18 января 1886 г. (XIII, 162—165) пропущены следующие строки, восстанавливаемые нами по авто­графу, хранящемуся в собрании Ю. Г. Оксмана: «Не говорите пока Лейкину: меня пригласили в „Новое время". Когда начну работать там, не знаю. Пишите мне... Я в долгу не останусь. В заключение кланяюсь вам и вашей невесте».

10

ЕМУ ЖЕ

Москва. 14(26) февраля 1886 г.

Sire! Умоляю вас, реставрируйте ваш ужаснейший почерк! Верьте, он даже хуже моего... Ваши к и з до того богопротивны, что их повесить ма­ло. Удивляюсь правительству: как вас с таким почерком терпят в департа­менте!

Ваше последнее письмо так мило что заслуживает быть написанным гораздо лучшим почерком.

Я жив и здоров, что Пальмин объясняет тем, что я себя не лечу. Работы очень много. Некогда даже обедать... Сейчас только что кончил сцену- монолог «О вреде табака» ², который предназначался в тайнике души моей для комика Градова-Соколова ³. Имея в своем распоряжении только 2^Х/_Ъ часа, я испортил этот монолог и... послал его не к черту, а в «Петербург­скую) газету)». Намерения были благие, а исполнение вышло плохис- симое...

Не слыхали ли вы чего-нибудь о моей книге?

Вы советовали нарещи ее во св. крещении не псевдонимом, а фамили­ей... Зачем вы уклонились от мотивировки вашего совета?.. ⁴ Вероятно, вы правы, но я, подумав, предпочел псевдоним и не без основания... Фа­милию и свой фамильный герб я отдал медицине, с которой не расстанусь до гробовой доски. С литературой же мне рано или поздно при­дется расстаться. Во-вторых, медицина, которая мнит себя быти серь­езной, и игра в литературу должны иметь различные клички...

Впрочем Суворин телеграммой просил позволения подписать под рас­сказом фамилию ⁶. Я милостиво позволил и таким образом мои рассужде­ния de facto пошли к черту.

Не понимаю вас: почему это для публики Ан. Чехов приятнее, чем А. Чехонте? Не все ли ей равно?

Публике, о которой вы пишете, что она нетерпеливо ждет появления в «Новом времени» моих рассказов, скажите, что я уже послал туда один рассказ на тему «Старая дева» ⁶.

Григоровичем польщен. Это единственный человек, который оценил меня!! Скажите всем знаменитым писателям, в том числе, конечно, и Лей­кину, чтобы они брали с него пример.

Пальмин записал ваш адрес, чтобы выслать вам свою карточку и мед­вежью шубу. Стихи на смерть Аксакова действительно хороши ⁷, но жаль, что у нашего поэта тратится слишком много точек... Все его стихи состоят из каких-то обрывков, из незаконченных мелодий...

Впрочем, подальше критику...

Едете в Финляндию! Когда из вашего медового месяца получится в Финляндии мороженое, то помяните тогда мое приглашение и ругните себя за свое малодушие... Сколько вам будет стоить поездка в эту дикую Финляндию? Рублей 100? А за эти деньги отлично можно съездить на юг, или, по крайней мере, ко мне в Московию...

Надо мной сейчас играет свадебная музыка... Какие-то ослы женятся и стучат ногами, как лошади... Не дадут мне спать...

моей женитьбе пока еще ничего неизвестно...

Получил от Голике письмо ⁸. Поклонитесь ему.

Кланяйтесь вашей невесте. Пригласите меня в шафера.

Были ли вы когда-нибудь шафером? Я был...

Под каким псевдонимом вы пишете в «Новостях»? ⁹ Скажите Альбову и Баранцевичу, что вдвоем они могли бы написать что-нибудь более луч­шее и менее плохое... ¹⁰

Давайте вместе напишем водевиль в 2-х действиях!.. Придумайте 1-е действие, а я 2-е... Гонорар пополам... ¹¹

Пишите, заклинаю вас прахом Цезаря...

Ci devant * А. Ч е х о в

Автограф. Собрание Ю. Г. Оксмана (Москва). В Полном собрании сочинений напе­чатано с купюрами по тексту «Писем» Чехова (XIII, 173).

Письмо Билибина от 3 февраля 1886 г.

«О вреде табака (сцена-монолог)» появилась в «Петербургской газете», № 47 от 17 февраля 1886 г. (в 1903 г. Чеховым была написана еще одна «Сцена-монолог» под тем же названием).

Леонид Иванович Градов-Соколов — московский актер, игравший в театре Корша.

В своем письме Билибин советовал Чехову в связи с готовившимся к печати сборником «Пестрые рассказы»: «Не пишите на книге А. Чехонте, подпишитесь Ан. П. Чехов. Почему? Не знаю. Для меня лично, по крайней мере, будет лестнее читать книгу с такой оболочкой. Думаю, что и покупателю приятнее покупать. Вам нечего, конечно, стыдиться подписаться двумя руками под вашей книгой. Вас положительно все хвалят. Лейкин говорит, что Григорович вас на днях хвалил и гово­рил (т. е. это уже Григорович), что вас „мало ценят"». «Пестрые рассказы» вышли в свет с обозначением автора: «А. Чехонте (Ан. П. Чехов)».

«Панихида» — первый рассказ Чехова, появившийся в «Новом времени» (1886, № 3581, от 15 февраля). Он подписан Ан. Чехов.

Речь идет, по-видимому, о том же рассказе «Панихида», в котором по совету Суворина было изъято окончание; это заставило Билибина в ответном письме от 16 февраля 1886 г. заявить: «Прочитал с удовольствием ваш рассказ в „Новом времени", только не нашел там .старой девы", о которой вы сообщали. Жду: верно будет еще». Отметим, что написать рассказ о «старой деве» посоветовал Чехову именно Билибин (в письме от 3 февраля 1886 г.).

В письме от 25 января 1886 г. Билибин сообщил Чехову, что Лейкин очень хва­лит стихи Пальмина на смерть И. С. Аксакова, напечатанные в № 6 «Осколков», от 8 февраля 1886 г.

Это письмо Р. Р. Голике не сохранилось.

Билибин ответил Чехову: «В „Новости" я ничего не посылаю, поэтому и никак там и не подписываюсь». «Новости» — петербургская газета, издававшаяся в 1871— 1880 гг. С середины 1880 г. объединилась с «Биржевой газетой» и выходила по 1906 г. под названием «Новости и Биржевая газета» (изд.-ред. О. К. Нотович).

Речь идет о совместном юмористическом романе М. Н. Альбова и К. С. Баран- цевича «Вавилонская башня. История возникновения, существования и падения од­ного фантастического общества», который печатался в 1886 г. в воскресных прило­жениях к газете «Новости и Биржевая газета». Отдельное издание романа в двух томах. М., 1896. О М. Н. Алъбове — см. ниже в примечаниях к письму Чехова к нему от 14 декабря 1891 г., о К. С. Баранцевиче — см. ниже в примечаниях к письму к нему Чехова от 27 декабря 1899 г.

Это предложение Чехова реализовано не было. О совместной литературной ра­боте Чехова с Билибиным см. выше в публикации фельетонов «Пестрые сказки».

11

ЕМУ ЖЕ

Москва. 18)86, И, 28.

Добрейший Виктор Викторович!

Я только что поужинал, чего и вам желаю.

Лейкин, когда пишет мне письмо, то считает нужным выставить на за­головке не только год и число, но даже час ночи, в который он, жертвуя сном, пишет ленивым сотрудникам. Буду подражать ему: сейчас 2 часа ночи... Цените!

Давно уж собирался ответить на ваше милое письмо но простите: занят по горло! Со мной черт знает что делается... Работы не бог весть сколько, а копаюсь я в ней, как жук в навозе, с антрактами и хождениями из угла в угол... Близость весны сказывается! А летом и весной я обыкно­венно бываю ленив...

I Пишу и лечу. В Москве свирепствует сыпной тиф. Я этого тифа осо­бенно боюсь. Мне кажется, что, раз заболев этой дрянью, я не уцелею, а предлоги для зараженья на каждом шагу... Зачем я не адвокат, а лекарь? Сегодня вечером ходил к девочке, заболевшей крупом, а ежедневно бываю у ...) гимназиста, которого лечу от болезни Паны — оспы ².

ч

в. в. БИЛИБИН

Фотография с дарственной

надписью Чехову: «Антону Павловичу Чехову — на память!!29.XII.901»

Литературный музей, Москва

Уш

/jp/ /щ

С.ПЕТЕРБУРГЪ

асзнессиск!* N'13 ■

Я опять о псевдониме и фамилии... Вы напрасно публику припутывае­те... Откуда публике знать, что Чехонте псевдоним? И не все ли ей равно?

Сегодня послал Суворину поздравительную телеграмму³. Что бы там ни говорили, а он хороший, честный человек: он назначил мне по 12 коп. со строки... Сколько вам платил Нотович? Честный он или нет? Жаль, что с «Новостями» у вас расклеилось. Лишние 50—100 р. вам, как будущему отцу семейства, пригодились бы, да и талант бы ваш имел, выражаясь языком учителей физики, гораздо более «лошадиных сил», чем он имеет теперь... Я не лгун и не комплиментщик, а потому говорю прямо, как по­нимаю: вы талантливый и образованный фельетонист; если я среди беллет­ристов 37-й, то вы среди русских фельетонистов — второй. Когда подох­нет Буква ⁴, вы будете первый... Если вам угодно верить моему чутью и пониманию вещей, то спешите пригвоздиться к какой-нибудь газетине. Отчего вам не работать в «Новом времени»?

На московские газеты пока плохая надежда. У нас есть единственная приличная и платящая газета — это «Русские ведомости», но газета, битком набитая, сухая, стерегущая свой несуществующий тон и признаю­щая в людях прежде всего фирму и вывеску... И к тому же в этой газете нет подходящего для вас отдела... Можно еще работать в «Будильнике», но эта инфузория платит мало...

Отчего вы не попробуете что-нибудь по части беллетристики?

Был у меня 3-го дня Пальмин... Поговорил о высоких материях, выпил и ушел. Водку закусывал варениками с капустой.

Письма от Трефолева не получал ⁵. Без письма же ничего не пошлю. Воображаю, что за дикий сборник выйдет! Сдается мне, что он не выйдет... В Париже такие сборники мыслимы... Там есть и фотографии, и цинкогра­фии, а у нас что есть?

За темы merci... ⁶ Ах, как я нуждаюсь в темах! Весь исписался и чув­ствую себя на бобах... Пройдет 5—б лет, и я не в состоянии буду написать одного рассказа в год...

Крупное напишу, но с условием, что вы найдете этому крупному ме­сто среди избранных толстой журналистики... Надо полагать, после де­бюта в «Новом времени» меня едва ли пустят теперь во что-нибудь тол­стое... Как вы думаете? Или я ошибаюсь?

Вы просите написать откровенно, насколько необходим Лейкин для «Осколков» и будут ли подписчики в случае и т. д. Должно быть, вы, петербуржцы, считаете меня очень откровенным человеком! Выпросите написать откровенно о Лейкине, Лейкин на днях в P. S. просил, чтобы я откровенно изложил свое мнение об его рассказах, Суворин пишет, чтоб я откровенно сообщил ему, доволен ли я гонораром, и т. д. Этак вы все стру­ны души моей истреплете! Если хотите откровенности, то: провинция об авторстве Лейкина никакого мнения; она перестала уже читать его, но он продолжает еще быть популярным. Как фирма, для «Осколков» он необ­ходим, ибо известный редактор лучше, чем неизвестный. Человечество ничего не потеряет, если он перестанет писать в «0сколк)ах» (хотя его- рассказы едва ли можно заменить чем-нибудь лучшим за отсутствием пи­шущих людей), но «0сколки» потеряют, если он бросит редакторство. Помимо популярности, где вы найдете другого такого педанта, ярого письмописца, бегуна в цензурный комитет и проч.? Есть у него одна еще очень большая редакторская добродетель — он ровен и прямолинеен... Впрочем, все это скучно... Давайте говорить о браке.

Я еще не женат. С невестой разошелся окончательно. То есть она со мной разошлась. Но я револьвера еще не купил и дневника не пи­шу. Все на свете превратно, коловратно, приблизительно и относи­тельно.

Что слышно о моей книге? Предатель вы этакий! Лейкин ужасно оби­делся, что с вопросом о книге я обратился к вам, а не к нему. Он очень ревнив... Не пробовали ли вы его щекотать?

Пишет он, что приглашен сегодня на юбилейный вечер к Суворину. Не слыхали ли вы чего-нибудь про этот вечер? Напишите...

Как ваше здоровье? Чем лечитесь? Мне думается, что вам не ме­шало бы попринимать мышьяку... Я могу прислать рецепт бесплатно... О мышьяке я серьезно. Единственная вещь, помогающая несмотря ни на какие условия жизни... Пробовали ли вы также бромистые пре­параты?

Напишите мне о ваших болезнях... Скажу вам по секрету, что я не такой плохой врач, как вы думаете...

Однако прощайте... Пойду спать... Кланяйтесь вашей невесте, Го­лике и Лейкину.

Ваш А. Чехов

Да, Суворин великий человек... 12 копеек!⁷ И вы не завидуете?

Какой я однако сквалыга и грошовик! Раз 20 о деньгах упомянул..

Автограф. Собрание Ю. Г. Оксмана (Москва). В Полном собрании сочинений напечатано с купюрами, по тексту «Писем Чехова» (XIII, 179—181).*

Письмо Билибина от 16 февраля 1886 г.

В романе Э. Золя «Нана» героиня умирает от оспы.

Поздравительная телеграмма Чехова Суворину в связи с десятилетним юбилеем «Нового времени» (28 февраля 1886 г.) неизвестна.

Буква — псевдоним И. Ф. Василевского (1850—1920), фельетониста и много­летнего редактора юмористического журнала «Стрекоза».

16 февраля 1886 г. Билибин спрашивал Чехова: «Приглашал вас Трефолев дать автографическую статейку для проектируемого им сборника? Если не приглашал, то пригласит». Приглашение это участвовать в «Сборнике автографов и рисунков пи­сателей и художников» в пользу «Общества попечения о неимущих детях в Москве» Чехов вскоре получил и ответил Трефолеву согласием (XIII, 182—184), однако нк произведения его, ни автограф в двухтомном сборнике, вышедшем в свет в 1887 г., не появились.

В своем письме Билибин писал: «Я вам изредка буду давать темы для статей, которыми (темами) вы можете распоряжаться по личному усмотрению. Даю:

Две маменьки, из простых, беседуют (мещанки?). Одна со слезами радости рассказывает, как ее сын пристроился в альфонсы, а другая, что на ее дочке женился старый, но богатый мозгляк.

Умный, ученый молодой человек попал на вечер с танцами (профессор?). За неимением «кавалеров», хозяйка затащила его танцевать кадриль. Его глупое поло­жение: молчит, путается, завидует распорядителю — одному из своих учеников — балбесу, которому решает поставить высший балл на экзамене. Понимаете, в общем этакий глупый трагизм положения».

Суворин, приглашая Чехова сотрудничать в «Новом времени», предложил ему значительно увеличенный по сравнению с тем, что Чехов получал в других изданиях, гонорар — 12 копеек за строку.

12

ЕМУ ЖЕ

1886, III, 11.

Есть надежда, что в грядущие дни я буду по горло занят, а потому отвечаю на ваше письмо теперь¹, когда имеется час свободный, уважаемый Виктор Викторович! (Не подумайте, что слово «свободный» относится к вам: перед ним нет запятой).

Primo... Ваши похождения в драматической цензуре подействовали на меня, как Майн Рид на гимназистов: сегодня я послал туда пьесу в 1 действии².

Напрасно вы хлопотали о том, чтоб мне в «Осколках» прибавили. Если ради 10 р., которые прибавлены вам, Лейкин будет писать в каждом .№ 2 сценки (для уравнения бюджета), то сколько сценок придется ему написать, если и мне прибавят? Помилуйте! Пожалейте человека!

Пальмина я не видел.

С невестой разошелся до пес plus ultra. Вчера виделся с ней, поговорил о чёртиках (чёртики из шерсти у нас в Москве модная мебель), пожало­вался ей на безденежье, а она рассказала, что ее брат (...у нарисовал трех­рублевку так идеально, что иллюзия получилась полная: горничная подняла и положила в карман. Вот и все. Больше я вам не буду о ней писать.

Быть может, вы правы, говоря, что мне рано жениться... Я легкомыс­лен, несмотря даже на то, что только на один (1) год моложе вас... Мне до сих пор иногда снится еще гимназия: невыученный урок и боязнь, что учитель вызовет... Стало быть, юн.

Как метко попали «Колосья»!³ Вы грубы! Как раз наоборот... Весь ваш недостаток — ваша мягкость, ватность... (от слова «вата» — про­стите за сравнение). Если вы не пугаетесь сравнений, то вы как фельето­нист подобны любовнику, которому женщина говорит: «Ты нежно берешь... Грубее нужно!» (A propos: женщина та же курица — она любит, чтобы в оный момент ее били). Вы именно нежно берете...

За тему — merci вас ⁴, Утилизирую.

«Ведьма» в «Новом времени» дала мне около 75 р.— нечто, превышаю­щее месячную ренту с «Осколков».

Читаю Дарвина⁸. Какая роскошь! Я его ужасно люблю. «Женитьбу» •Стулли ⁶ не читал... Сей Стулли был учителем истории и географии в моей гимназии и жил на квартире у нас... Коли увидите его, напомните ему же­ну учителя франц(узского) языка Турнефора, которая (т. е. жена), почув­ствовав приближение родов, окружила себя свечами.

Ваша фамилия напоминает мне степной пожар. Когда-то во времена оны, будучи учеником V класса, я попал в имение графа Платова в Дон­ской области... Управляющий этим именьем Билибин, высокий брюнет, принял меня и угостил обедом. (Помню суп, засыпанный огурцами, начи­ненными раковой фаршыо.) После обеда, по свойственной всем гимнази­стам благоглупости, я, сытый и обласканный, запрыгал за спиной Били­бина и показал ему язык, не соображая того, что он стоял перед зеркалом и видел мой фортель... Час спустя прибежали сказать, что горит степь... Билибин приказал подать коляску, и мы поехали... Не родственник ли он вам? Если да, то merci за обед...

Тем совсем нет. Не знаю, что и делать.

В Москве свирепствует тиф (сыпной), унесший в самое короткое время шесть человек из моего выпуска. Боюсь! Ничего не боюсь, а этого тифа боюсь... Словно как будто что-то мистическое...

Я знаю, «Ведьма» не в вашем характере, да и многим она не понрави­лась... ⁷ Но что делать! Нет тем, да и черт толкает под руку такие штуки писать.

Но однако пора спать.

Ваш А. Ч е х о в

Отчего вы первый не напишете Пальмину? Ведь он мертвецки ленив.

Автограф. Собрание Ю. Г. Оксмана (Москва). В Полном собрании сочинений напечатано с купюрами по тексту «Писем Чехова» (XIII, 187—188).

На письмо Билибина от 2—3 марта 1886 г.

Билибин сообщал в своем письме, что Театрально-литературный комитет забрако­вал водевиль, переведенный им и его невестой с французского. «Пьеса в одном дейст­вии», упоминаемая Чеховым, по-видимому, «О вреде табака».

О статье в «Колосьях» см. в прим. 6 к письму от 1 февраля 1886 г.

В своем письме Билибин предложил Чехову следующую тему для рассказа:

«Молодой начальник (из правоведов), только что назначенный, боится своего подчинен­ного — крысу, проевшего зубы па бумагах, и думает, во время доклада, что подчинен­ный над ним все время смеется и пр.». Тема эта Чеховым использована не была.

⁵ Чехов был знаком с трудами Ч. Дарвина еще в студенческие годы. В письме к Ал. П. Чехову от 17 пли 18 октября 1883 г. он писал, что «приемы Дарвина» ему «ужасно нравятся» (XIII, 58), пмея в виду, очевидно, книгу «Происхождение человека и половой отбор» (русский перевод И. М. Сеченова. СПб., 1871). Из письма

К В А Н О В % .

Ком. для w4ji. - «•• * »- .

' (f д

А Ал-* - ' fte*4«л- ,

Г"

ЭКЗЕМПЛЯР ПЬЕСЫ ЧЕХОВА «ИВАНОВ», ПРЕДСТАВЛЕННЫЙ В ЦЕНЗУРУ 8 ДЕКАБРЯ 1887 г.

Титульный лист. В правом верхнем углу — адрес, написанный рукой Чехова; ниже — пометы цензоров

Театральный музей им. А. А. Бахрушина. Москва

к М. П. Чеховой от 23 апреля 1890 г. известно, что в это время у Чехова находи­лась другая книга Дарвина: «Путешествие вокруг света на корабле „Бигл"» (рус­ский перевод А. Н. Бекетова. СПб., 1865; 2-е изд.: СПб., 1871). О какой нменно книге Дарвина Чехов пишет в настоящем письме, установить не удалось.

Федор Степанович Стулли (1834—1907) — сотрудник «Вестника Европы» и др. изданий. Его повесть «Моя женитьба» напечатана в «Вестнпке Европы», 1885, № 10 и 11.

Билибин писал Чехову по поводу «Ведьмы», напечатанной в № 3600 «Нового вре­мени», от 8 марта 1886 г., что в рассказе много таланта, но резко отрицательно высказал­ся о «крайне чувственных картинах, граничащих» с «заграничными картинками». При включении рассказа в сборник «В сумерках» Чехов изъял из него некоторые на­туралистические подробности.

13

ЕМУ ЖЕ

Москва, 1886, IV, 4

Дорогой Виктор Викторович!

Отвечаю на ваше письмо немедленно с условием, что вы поспешите ответить на вопросы, которые вы почерпнете из всего нижеследующего.

Уже около 2-х месяцев я не получаю писем от Лейкина. Вероятно, сер­дится за Сверчка ², или что-нибудь вроде. От его гнева терплю я двояко: а) не получаю писем и, стало быть, мой архив лишается лишних 2—3-х драгоценных фолиантов и Ь) ничего не знаю о своей книжке. Где она, что, как, почему? Получена ли виньетка и проч.?

Отчего не купили мышьяка? В любой аптеке дадут. В случае сомнений, заставьте аптекаря порыться в списке врачей и увидеть там мою фамилию...

Отчего не работаете в «Новом времени)?

Вы пишете, что 2 последних моих рассказа в «Петербургской) газете)у слабы... ³ Извиняю вам этот либерализм с условием, что вы извините мне следующие рассказы, которые будут еще слабее... Истрепался и исписался... Слушайте, нельзя ли меня выпороть?

Насчет хорошеньких женщин, о которых вы спрашиваете, спешу «кон- стантировать», что их в Москве много. Сейчас у сестры был целый цветник, и я таял, как жид перед червонцем... Кстати: в последних «Осколках петербургской жизни» вы три раза ударили по жиду. Ну зачем?

Пишу сие, обедая... Суп с перловой крупой, пирожки, каша жареная и котлеты, чего и вам желаю.

Нечаянно, вдруг, на подобие deus ex machina пришло ко мне письмо от Григоровича. Я ответил и вскоре получил другое письмо с карточкой ⁴. Письма в полтора листа каждое; почерк неразборчивый, старческий; старик требует, чтобы я написал что-нибудь крупное и бросил срочную- работу. Он доказывает, что у меня настоящий талант (у него подчеркнуто) и в доказательство моей художественности делает выписки из моих рас­сказов. Пишет тепло и искренно. Я, конечно, рад, хотя и чувствую, что Григорович) перехватил через край.

Вы просите, чтобы, став знаменитостью, я раскланивался с вами на улице. Хорошо. Я вам даже факсимиле свое пришлю...

Когда ваша свадьба? На Фоминой неделе я шаферствую у двоих: доктор и художник ⁵. Первый берет купеческую дочку с 15 ООО приданого. На свадьбе будет музыка. В моей зале сию минуту некий юрист ⁶ поет: «Я вас любил... любовь еще, быть может, во мне угасла не совсем». Поет тенором. У адвокатов преимущественно тенор...

Г-н секретарь, поспешите выслать гонорар! В кармане 4 руб. — только.

30-го апреля я еду на дачу. Летом буду вероятно на юге. У меня опять было кровохарканье.

Батенька, неужели нам уже скоро 30 лет? Ведь это свинство! За 30-ю идет старость...

Я не ждал от «Кошмара» ⁷ успеха. Трудно попасть в жилку! «Гри­ша» ⁸ — ваша тема. Помните? Merci.

«Кошмар» дал мне 87 рублей.

Отчего бы вам летом не соорудить что-нибудь крупное, зажигательное?

Погода великолепная. Не слыхали ли чего-нибудь про Худекова? Где он? Хочу просить прибавки.

Часто ли вы бываете в бане?

Пальмин и царь-колокол здравствуют.

Кланяюсь вашей невесте. А за сим будьте здоровы и прощайте.

Ваш А. Ч е х о в

С тех пор, как я стал знаменитостью, мой почерк заметно изменился ж худшему.

Вы ужасно пишете! От вашего почерка у(мереть можно.

Что вы делаете в департаменте?

Собрание Ю. Г. Оксмана (Москва). В Полном собрании сочинений напечатано с купюрами|по тексту «Писем Чехова» (XIII, 199—200).

На письмо Билибина от 2—3 апреля 1886 г.

В юмористическом журнале «Сверчок» 1886 г., № 10, был напечатан рассказ Че­хова «Шуточка» (вышел 12 марта).

По-видимому, речь идет о рассказах «Весной (сценка)» и «На реке (Весенние картинки)» («Петербургская газета», 1886, № 81 и 88, от 24 и 31 марта).

Первое письмо Д. В. Григоровича от 25 марта 1886 г. Второе — от 2 апреля 1886 г. Ответы Чехова — XIII, 191—194.

Художник — А. С. Янов.

Юрист — Д. Д. Орлов, студент юридического факультета Московского универ­ситета.

«Кошмар» — рассказ, напечатанный Чеховым в «Новом времени», 1886, № 3621, от 29 марта.

«Гриша» — рассказ Чехова, напечатанный в № 14 «Осколков» от 5 апреля 1886 г. Написан на следующую тему, предложенную Чехову Билибиным в письме от 14 марта 1886 г.: «Психология ребенка, маленького (2—3—4 л.) Федя? (рассказцом)».

14

Е. А. СЫСОЕВОЙ

7/11 1887 г. Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева

Милостивая государыня!

Вчера я получил через редакцию «Нового времени» ваше любезное письмо. Очень сожалею, что расстояние лишает меня возможности восполь­зоваться вашим приглашением — зайти к вам и лично поблагодарить вас за те лестные выражения, из которых состоит ваше письмо.

На вторую часть вашего приглашения — работать в «Роднике», я спешу ответить согласием \ хотя тут же должен откровенно сознаться, что я едва ли сумею исполнить ваше желание: во-первых, я никогда еще не писал рассказов для детей и, во-вторых, я вовсе не знаком с программой и целями «Родника», хотя и слышал о нем от взрослых и детей много хоро­шего... Я рад поработать для детей; в свободный час попробую себя на но­вой специальности. Думаю, что это случится в самом скором времени пос­ле того, как покороче познакомлюсь с вашим журналом.

С почтением имею честь быть

А. Чехов

Автограф. ИРЛИ, ф. 260, № 38.

Ответ на письмо Е. А. Сысоевой от 2 ноября 1887 г.

Екатерина Алексеевна Сысоева (урожд. Альмединген, 1829—1893) — писательни­ца и переводчица, соиздательница журнала для детей «Родник», выходившего в 1880— 1910-е годы в Петербурге.

¹ Сысоева предлагала Чехову сотрудничество в своем журнале (XIII, 387 и 525). Как видно из следующего письма Чехова, сотрудничество его в «Роднике» не состоялось.

15 ЕЙ ЖЕ

Москва. 2 ноября 1888 г.)

Уважаемая Екатерина Алексеевна!

Простите, что я запаздываю ответом на ваше письмо. В последнее вре­мя у меня было много нелитературных хлопот, так что все имеющее отно­шение к литературе пришлось отложить недели на две ¹,

Я не сдержал свое обещание — не прислал в «Родник» рассказ по при­чинам, от меня не зависящим. Как мне ни грустно сознаться, но я созна­юсь: моя голова отяжелела и бедна сюжетами. За полгода я никак не мог придумать подходящего сюжета, а давать в детский журнал обычную по­денщину, дебютировать с этого, мне не хотелось и не хочется. Говорю это искренно и уверяю вас, что о нежелании моем работать у вас не может быть и речи. Все лето я путешествовал, теперь спешу отработать авансы. Когда я почувствую себя свободным от долгов — их немного,— я стану придумывать сюжет для «Родника», теперь же прошу у вас прощения и снисхождения ².

Почтение г. Альмедингену ³.

Уважающий А. Чехов

Автограф. ИРЛИ, ф. 260, № 38.

Ответ на письмо Е. А. Сысоевой от 20 октября 1888 г., в котором она снова про­сила Чехова прислать рассказ для «Родника».

¹ С мая по сентябрь 1888 г. Чехов жил в городе Сумы, откуда совершил несколько поездок по Украине, Крыму и Кавказу.

^г Ни одного рассказа Чехова в «Роднике» напечатано не было. Отметим, что в журнале был опубликован рассказ «Полтораста верст (История одного путешествия)», принадлежащий Михаилу Чехову («Родник», 1889, № 7—8, стр. 133—154; псевдоним «А. Богемский»). Псевдоним этот не отмечен, в «Словаре псевдонимов» И. Ма- санова значится только М. Богемский (возможно, что в журнале опечатка). Рассказ написан под впечатлением лета, проведенного на Украине, и близок по теме чехов­ской «Степи». Е. А. Сысоева просила Чехова: «Неужели ...) вы не подарите „Роднику" хоть зимнюю картинку, достойную соперницу вашей очаровательной „Степи", которой я просто бредила. Читая описания мальчика, ехавшего на возу, я с завистью думала: „О'! если бы со временем у нас в „Роднике" появилось нечто такое же очаровательное, как эта картина!..*». Возможно, что это пожелание Сысое­вой и натолкнуло Чехова на мысль посоветовать брату написать «Полтораста верст».

³ Алексей Николаевич Альмединген (1855—1908) — педагог и драматург (псевдо­ним: «Ал. Ген.»); был издателем-редактором журнала «Воспитание и обучение» (1881 г.) и журнала «Родник» (с 1882 г.).

16

А. Н. МАСЛОВУ-БЕЖЕЦКОМУ

Москва. Середина октября 1888 г.

Отвечаю на ваше второе письмо. «Севильский обольститель» написан стихами, требует специальных декораций и костюмов и, во всяком случае, не 2—3 репетиций, а больше; поэтому Коршу он не ко двору. У него в ходу легкие пьесы водевильного свойства в 3—4 акта с гостиными, с террасами, выходящими в сад, с острящими лакеями и неизбежными вдовушками. Актер Градов-Соколов, пользующийся в театре Корша генерал-губерна­торской властью, имел дерзость поставить «Тартюфа». Когда его спроси­ли, зачем он это делает, он сказал: «Что ж поделаешь, голубчик? Пресса этого хочет»...

К тому же Петипа, которого ошикала Москва, собирается уезжать в Петербург.

Вы напишите легкую комедию в 3—4-х актах из жизни интеллигентных людей среднего полета. Военный элемент (за исключением отставных) цензурою вычеркивается. Если у вас нет времени заняться большой пье­сой, то напишите что-нибудь одноактное. В этот сезон у меня пойдут две одноактных штуки: одна у Корша, другая на казенной сцене. Обе написа­ны между делом. Театра я не люблю, скоро утомляюсь, но водевили люблю смотреть. Верую я в водевиль и как автор: у кого есть 25 десятин земли или 10 сносных водевилей, того я считаю обеспеченным человеком — вдова его не умре.т с голоду.

Когда вы напишете что-нибудь, то вот вам самый короткий и скорый путь к лаврам: пьесу вы отсылаете в цензуру с письмом М. П. Федорова, который знаком с Крюковским, секретарем драматической цензуры. Взяв из цензуры, вы немедленно отдаете экземпляр Базарову (Графский пер., Театральная библиотека) для литографии и рассылки по провин­ции; одновременно же высылаете мне копию с этого экземпляра, скреплен­ную подписью цензора, дабы я мог поставить пьесу у Корша; как только выйдет афиша, я запишу вас в члены Драматического общества, а оно к Новому году вышлет вам 63 р. 33 коп., и вы будете приятно удивлены, когда увидите, что ваша пьеса шла в Саратове, в Новороссийске, в Иркут­ском офицерском собрании, в Шклове, в Карее...

Кто жует пьесы, бог их ведает, но только в прошлый сезон Общество собрало авторских около 85 ООО р. В этом году соберет около 100 тысяч), причем на долю Щегловских «Гор Кавказа» пришлось около тысячи н придется в этом году столько же.

Если водевиль выйдет плох, то не стесняйтесь и валяйте псевдоним. Провинция все скушает. Старайтесь только, чтобы роли были. Чем про­ще обстановка и чем меньше действующих лиц, тем чаще идет водевиль.

Будьте здоровы.

Ваш А. Ч е х о в

Копия. Собрание И. С. Зильберштейна (Москва).

Автографы трех писем Чехова к А. Н. Маслову-Бежецкому были приобретены П. Е. Щеголевым в начале 1929 г.

Два из них, где Чехов резко отзывался о «Русской мысли» и ее руководителях, Щеголев напечатал в связи с двадцатипятилетием со дня смерти писателя («Чехов и либералы в 1888 году»— «Красная нива», 1929, № 29). Третье письмо осталось неопуб­ликованным. После смерти Щеголева (22 января 1931 г.). архив его распылился и след автографов трех писем Чехова затерялся: по крайней мере, как гласит справка, полученная нами недавно из Центрального государственного исторического архива СССР в Ленинграде, где находится значительная часть бумаг Щеголева, «в докумен­тальных материалах личного фонда П. Е. Щеголева писем А. П. Чехова к А. Н. Мас- лову [(Бежецкому) не обнаружено». Неизвестными остались автографы этих писем и редакторам Полного собрания сочинений и писем А. П. Чехова, которые пере­печатали тексты двух писем Чехова к Маслову из публикации «Красной нивы», а о третьем письме совсем не знали. И лишь благодаря снятой нами в 1929 г. копии этого письма, мы имеем возможность опубликовать его.

Всю свою долгую жизнь Алексей Николаевич Маслов провел на военной службе. Боевое крещение он получил во время Хивинской экспедиции. После возвращения из похода Маслов поступил в Николаевскую инженерную академию. Его пребывание там было прервано в связи с началом русско-турецкой войны: он был откомандирован в действующую армию и принимал участие в ряде сражений, в том числе на Аладжин- ских высотах, в осаде Карса, в штурме Эрзерума. Весной 1878 г. вернулся в стар­ший класс академии, которую в следующем году и окончил. В дальнейшем он до кон­ца жизни преподавал в этой академии. Свою литературную деятельность Маслов начал в конце 1876 г., напечатав в журнале «Пчела» ряд военных корреспонденций; с лета 1877 г. его корреспонденции стали появляться в «Новом времени». Вскоре он становится постоянным сотрудником этой газеты и систематически печатает здесь под псевдонимом «А. Бежецкий» статьи и заметки по различным вопросам, главным обра­зом по военным. В том же «Новом времени» Маслов выступил впервые и с произ­ведениями беллетристическими. С середины 1880-х годов его военные корреспон­денции, путевые очерки, повести и рассказы издавались отдельными книгами, но боль­шого успеха они не имели. (Фактические данные о Маслове почерпнуты нами из его автобиографии, хранящейся в Отделе рукописей ИРЛИ, и из его биографии, напечатан­ной в издании: Н. И. Афанасьев. Современники (Альбом биографий), т. I, СПб., 1909, стр. 168—171.)