Топор

2

Я делал это по-их методу в течение одиннадцати месяцев. Или шестнадцать, если считать последние пять месяцев на заводе, после того как я получил желтую карточку, но до того, как моя работа, как они сказали, прекратилась, период времени, когда были проведены консультации, а также обучение составлению резюме и «рассмотрению» «вариантов». Вся эта шарада, как будто мы все — компания, ее представители, специалисты, консультанты и ваш покорный слуга, как будто мы все вместе работаем над какой-то сложной, но достойной задачей, конечным результатом которой должно было стать мое личное удовлетворение. Чувство самореализации. Счастье.

Не сходи с ума, просто уходи.

Ранее, в течение года или двух, ходили слухи о грядущем сокращении персонала, и фактически было проведено два небольших отбора персонала, но они были лишь предварительными, и все это знали. Итак, когда в октябре 1995 года мне вместе с моей зарплатой вручили желтую квитанцию, я не был так шокирован, как мог бы быть, и даже поначалу не был так уж несчастен. Все казалось таким деловым, так хорошо продуманным, так профессионально, что это было больше похоже на воспитание, чем на отлучение от груди. Но меня отлучали от груди.

И у меня было много компании, видит Бог. Две тысячи сто человек на мельнице Велиала в Halcyon Mills сократились до полутора тысяч семидесяти пяти; сокращение примерно на четверть. Моя продуктовая линейка была полностью прекращена, старый добрый станок № 11 продан на металлолом, работу взял на себя канадский филиал компании. И долгий срок выполнения заказа — по крайней мере, так казалось тогда — в пять месяцев не только дал мне достаточно времени для поиска другой работы, но и означал, что я все еще буду получать зарплату до Рождества; мило с их стороны.

Выходное пособие, безусловно, было достаточно щедрым, я полагаю, в пределах того, что на данный момент считается щедрым и рациональным. Уволенные нами сотрудники получали единовременную выплату, равную месячной заработной плате за каждые два года работы, при текущей заработной плате за эту работу. В моем случае, поскольку я проработал в компании двадцать лет, четыре года директором по продажам и шестнадцать — менеджером по продуктам, я получал зарплату за десять месяцев, два из них по несколько более низкой ставке. Кроме того, компания предложила сохранить нашу медицинскую страховку — мы оплачиваем двадцать процентов наших медицинских расходов, но без страховых взносов — в течение одного года за каждые пять лет работы, что в моем случае означает четыре года. Полная страховка для Марджори и меня, плюс страховка для Билли на два с половиной года, пока ему не исполнится девятнадцать; Бетси уже девятнадцать, и она тоже незастрахована, еще одно беспокойство. Затем, через пять месяцев, когда Билли исполнится девятнадцать лет, он тоже останется без страховки.

Но это не все, что мы получили, когда нас разрубили. Также была единовременная выплата, чтобы покрыть отпуск, больничный и бог знает что еще; она была рассчитана с использованием безумно сложной формулы, которая, я уверен, была скрупулезно честной, и мой чек составил четыре тысячи семьсот шестнадцать долларов и двадцать два цента. По правде говоря, если бы это было за девятнадцать центов, я сомневаюсь, что заметил бы разницу.

Я думаю, что большинство из нас, когда мы попадаем в беду, рассматривают грядущую безработицу просто как неожиданный отпуск и предполагают, что почти сразу же вернемся к работе в какой-нибудь другой компании. Но сейчас все происходит по-другому. Увольнения слишком масштабны и происходят во всех отраслях по всем направлениям, а количество увольняемых компаний намного больше, чем количество компаний, принимающих на работу. Сейчас нас здесь все больше и больше, примерно тысяча человек каждый день, и мы ищем все меньше и меньше работы.

Вы размещаете свое резюме, свое образование и историю работы, свою жизнь на странице. Вы покупаете папки из манильской бумаги и рулон первоклассных почтовых марок. Вы относите свое резюме в аптеку с копировальной машиной и делаете тридцать копий по пятицентовику за каждую. Вы начинаете обводить красными чернилами наиболее вероятные объявления о поиске помощи в New York Times.

Вы также самостоятельно подписываетесь на свои профессиональные журналы, на которые раньше подписывался за вас ваш работодатель. Но подписка на журналы не входит в пакет выходного пособия. Pulp и The Paperman; это журналы моей профессии, оба выходят ежемесячно, оба довольно дорогие. Когда они были бесплатными, я редко их читал, но сейчас я изучаю их от корки до корки. В конце концов, я должен идти в ногу со временем. Я не могу позволить индустрии двигаться дальше без меня.

В обоих этих журналах есть объявления «Требуется помощь», и в обоих есть объявления «Требуется позиция». В обоих из них требуется больше позиций, чем «помощь».

По крайней мере, я никогда не был настолько глуп, чтобы тратить деньги на объявление о вакансии.

За годы моей работы я стал специализироваться на одном виде бумаги и одном способе изготовления. Это была тема, о которой я действительно знал — и до сих пор знаю — все. Но в самом начале, двадцать пять лет назад, когда я начинал продавцом в Green Valley, прежде чем перейти в Halcyon, я продавал все виды промышленной бумаги и изучил их все. Я изучал бумагу, весь этот дикий сложный предмет.

Я знаю, что многие люди считают бумагу скучной, поэтому я не буду распространяться об этом, но на самом деле бумага далеко не скучная. Способ ее изготовления, миллион применений…

Мы даже едим бумагу, вы знали об этом? Особый вид картона на основе бумаги используется во многих коммерческих мороженых в качестве связующего.

Дело в том, что я действительно разбираюсь в бумаге и мог бы занять практически любую руководящую должность в бумажной промышленности, имея лишь минимальную подготовку по определенной специальности. Но нас здесь так много, что компании не чувствуют необходимости проводить даже малейшее обучение. Им не нужно нанимать кого-то, кто просто хорош, а затем подстраивать его под свои требования. Они могут найти кого-то, кто уже точно знает свою функцию, был обучен этому у какого-нибудь другого работодателя и горит желанием работать у вас с более низкой оплатой и меньшим количеством льгот, просто чтобы это была работа.

Я изучал объявления, рассылал свои резюме, и большую часть времени вообще ничего не происходило. Никакого ответа. Нет ответа на все вопросы, которые вы, естественно, задаете: не слишком ли высока моя зарплата? Я неправильно сформулировал что-то в резюме? Я опустил что-то, о чем должен был упомянуть?

Вот мое собственное резюме. Я решил стремиться к абсолютной простоте, правде и ясности. Никакого преувеличения моего возраста и ненужного хвастовства по поводу моих навыков и подготовки. Но я включил свои интересы в колледже, потому что считаю правильным предположить, что вы всесторонне развиты. Я так думаю. Кто знает?

Иногда это резюме вызывает отклик, и у меня на мгновение поднимается настроение. Мне звонят по телефону или присылают письмо, обычно телефонный звонок, и назначается встреча. Обычно это происходит где-то на северо-востоке, хотя когда-то это был Висконсин, а когда-то Кентукки. Где бы это ни было, вы сами оплачиваете транспортные расходы. Вы хотите попасть на эту встречу.

Вы тщательно принимаете душ, тщательно одеваетесь, пытаетесь найти баланс между уверенностью в себе и легкой сердечностью. Вы не хотите быть самодовольным, но и подхалимом быть тоже не хотите. Вы встречаетесь, общаетесь и обсуждаете. Вы можете даже совершить экскурсию по заводу с интервьюером, демонстрируя свое знакомство с машиной, линией, работой. Затем вы идете домой и больше никогда не слышите ни слова.

Время от времени в Pulp или The Paperman появлялась небольшая заметка, когда завод объявлял о приеме такого-то на такую-то руководящую должность; с обычным ухмыляющимся снимком в голову удачливого ублюдка. И я прочитал это и понял, что это была должность, на которую я проходил собеседование, и я ничего не мог с собой поделать, мне пришлось бы изучать лицо этого парня, его глаза, его улыбку, галстук, который он носил. Почему он? Почему не я?

Иногда там была фотография женщины или чернокожего мужчины, и я решал, что настало время квотирования, они нанимали политически, а не коммерчески, и странным образом от этого мне становилось легче. Потому что тогда это была не моя неудача. Если бы им нужна была женщина или чернокожий мужчина, и они просто выполняли бы все действия с такими людьми, как я, я ничего не мог бы с этим поделать, не так ли? Тогда никто не виноват.

Но в других случаях я действительно чувствовал вину. Почему он, почему тот парень с небрежной ухмылкой, огромными ушами или отвратительной стрижкой? Почему не я? Что он сделал или сказал? Что было в его резюме такого, чего не было в моем?

Это было то, с чего я начал, это был первый вопрос. Что у них есть в этих резюме? Какие преимущества у них есть? Это то, что побудило меня разместить свое объявление.