Топор

29

Субботнее утро. Я в своем офисе, и я только что достал из ящика для папок последнее резюме, я как раз тянусь за дорожным атласом, когда Марджори стучит в дверь. Я кладу дорожный атлас поверх резюме и говорю: «Да?»

Она открывает дверь. Она выглядит взволнованной и немного смущенной. Она говорит: «Берк, здесь полицейский. Он хочет поговорить с тобой. Детектив».

Ужас закрывает мой пищевод. Я пойман, я знаю это, и все было напрасно. И я был так близок. Стоя, пытаясь найти реакцию, которой я мог бы поделиться с Марджори, я спрашиваю: «Билли? Это что-то из-за Билли?»

«Я так не думаю», — говорит она. «Я не знаю, что это, Берк. Он в гостиной».

«Все в порядке».

Я выхожу в коридор. «Вояджер» с другой стороны ближе, чем гостиная с этой. Но в этом нет смысла. Я иду по коридору, в то время как Марджори возвращается к тому, чем она занималась.

Он в гостиной, стройный молодой парень в сером костюме, стоит на ногах, лицом к дивану и улыбается гравюре в рамке, которая висит над ним. Это морской пейзаж Уинслоу Гомера, очень неспокойный, и я не знаю, почему он у нас есть. Марджори увидела его на продаже много лет назад в магазине рам и купила с некоторым смущением. «Мне он просто нравится», — сказала она мне. «Я не очень люблю гравюры, но у нас никогда не будет настоящего Уинслоу Гомера. Все в порядке, Берк?»

Конечно, я сказал ей, что все в порядке, вбил гвоздь в стену и повесил гравюру в рамке, и это напоминает мне, что другие люди загадочны, независимо от того, как хорошо мы их узнаем. Я никогда не пойму, почему эта фотография говорила с Марджори, эта фотография говорила больше, чем любая другая, но все в порядке; это урок. Поверхность гравюры плоская, она не может скрыть того, что это такое, гравюра, а не картина, но предметом является это бурлящее море на огромных непостижимых глубинах. Вот кем мы все являемся друг для друга: плоскими поверхностями, на которых можно увидеть некоторую турбулентность, но непостижимыми глубинами. Не имеет значения, что я никогда не узнаю Марджори очень глубоко; я знаю ее достаточно, чтобы понимать, что люблю ее, и этого достаточно.

И хотел бы я, чтобы она узнала всю глубину моих чувств?

Детектив оборачивается, почувствовав меня, и улыбается, кивая в сторону фотографии. «Я вырос на лодках», — говорит он. «Мой отец — отличный моряк. Мистер Девор?»

«Да?»

Он протягивает руку, и мы обмениваемся рукопожатием, когда он говорит: «Детектив Бертон, уголовный розыск штата. Надеюсь, я ничему не помешал?»

«Вовсе нет. Садись».

Он так и делает, сидя на диване, поворачиваясь, чтобы снова взглянуть на Гомера, в то время как я сижу в кресле напротив него, пытаясь скрыть свое беспокойство, немного успокоенный его дружелюбными манерами.

Наконец он отворачивается от картины и говорит: «Вы моряк, мистер Девор?»

«Нет», — говорю я с сожалением. Хотел бы я сказать «да», тогда у нас было бы родство. Я говорю: «Моей жене понравилась эта картина».

«Я вырос в проливе Лонг-Айленд», — говорит он, доставая блокнот из внутреннего кармана пиджака. Посмеиваясь, он говорит: «А иногда и в нем». Открывая блокнот, он изучает что-то написанное там, затем серьезно смотрит на меня и говорит: «Ты знаешь некоего Герберта Эверли?»

Он преследует меня! Как я мог подумать, что мне это сойдет с рук? Но что я могу сделать, кроме как притворяться невинным, невежественным, отстраненным? «Эверли?» Спрашиваю я. «Я так не думаю».

«Как насчет кого-нибудь по имени Кейн Аше?»

«Kane Asche. Нет, что-то мне это не припоминается.»

Он говорит: «Ты долгое время работал на Halcyon Mills, не так ли?»

«Были ли они там?»

«Нет, нет», — говорит он, ухмыляясь непониманию. «Но они действительно работали на бумажных фабриках. Не такие, как вы».

Я развожу руками. Я говорю: «Прости, я не знаю, чего ты хочешь».

«Мы тоже, мистер Девор, если быть до конца откровенными», — говорит он со своей простодушной улыбкой. Могу ли я доверять ему? Он все еще держит ту тетрадь. Он говорит: «На днях мы получили очень странный звонок от сотрудника отдела кадров бумажной компании под названием Willis and Kendall».

«Я подал заявление на работу там несколько недель назад».

«Это верно», — говорит он. «И вы были одним из тех, у кого они брали интервью».

«Однако мне не перезвонили, так что, думаю, я не получил эту работу».

«Было четыре человека, которых они вызвали на повторное собеседование, — рассказывает мне Бертон, — и оказалось, что двое из них только что были убиты. Они оба были застрелены насмерть».

«Боже милостивый!»

«Это эти двое, Эверли и Аше». Бертон постукивает по своему блокноту. «И теперь, — говорит он, — баллистическая экспертиза говорит нам, что они оба были убиты из одного и того же оружия».

Я спрашиваю: «Это был кто-то, с кем они работали?»

«Они не знали друг друга, — говорит Бертон, — насколько мы можем судить. Мы не можем найти никакой связи между этими двумя мужчинами, за исключением того, что они оба подали заявки на одну и ту же работу».

Я говорю: «Ты имеешь в виду, ты думаешь, что кто-то придет и пристрелит меня?»

«Вероятно, это простое совпадение, — говорит Бертон, — эти двое получают обратные вызовы для одной и той же работы. Несколько человек подали заявки, и пока все остальные в полном порядке, как и вы. Теперь они кого — то наняли…

«Я так и думал, что они должны были это сделать».

Он сочувственно улыбается и говорит: «Извините, что принес плохие новости».

«Нет, ты к этому привыкаешь», — говорю я.

«Я знаю, это может быть непросто», — говорит он. «Моего брата уволили из Electric Boat, а его жену неделю спустя уволили из страховой компании. Они сходят с ума».

«Я уверен, что это так».

«Что мы думаем, — говорит Бертон, — так это то, что Эверли и Аше должны были где-то и когда-то встречаться. Может быть, на торговой конференции или по рекомендации работы, кто знает. Они встретились друг с другом, и они встретили кого-то еще, и что-то пошло не так. Так что связь Уиллиса и Кендалл — просто совпадение».

«Человек, которого наняла компания», — говорю я. «С ним все в порядке?»

«С ним все в порядке. Никаких угроз в его адрес, никаких таинственных незнакомцев, шныряющих поблизости».

«Так что, вероятно, это не имеет никакого отношения к той компании», — говорю я.

«Все верно. Если и есть связь, то она где-то в прошлом. Вот почему я здесь, мы опрашиваем всех, кто хоть как-то связан с любой из жертв».

«У меня не так уж много связей», — говорю я. «Мы все подавали заявки на одну и ту же работу».

«Но именно телефонный звонок от того работодателя подтолкнул нас к этому», — указывает он. «Мы не знаем, что ищем, поэтому нам приходится искать везде, о чем только можно подумать. Например, если бы мы могли найти какое-нибудь место, какое-нибудь время, когда собрались бы такие люди, как вы, в вашей отрасли, где вы все могли бы быть, на торговой выставке…

«Я управлял линией по производству продуктов», — говорю я. «Я почти никогда не ходил на конференции по продажам и тому подобное».

«Не могли бы вы, — говорит он, — взглянуть на пару фотографий, может быть, они освежат вашу память? Посмотрите, не встречали ли вы где-нибудь кого-нибудь из этих людей».

Я говорю: «Это не — это ведь не фотографии их мертвых, не так ли?»

Он смеется: «Мы бы так с вами не поступили, мистер Девор. Это совершенно обычные фотографии. Все в порядке?»

«Конечно», — говорю я.

Фотографии у него в блокноте, и теперь он вытряхивает их и протягивает мне.

Вот они, мои резюме номер один и четыре, с неповрежденными лицами до того, как я всадил в них пули. Я смотрю на фотографии и чувствую, как внутри меня поднимается огромная печаль, так что щиплет глаза. Мне так жаль этих двух мужчин. Они кажутся приличными парнями. Я качаю головой, и когда я смотрю на Бертона, я осознаю, что над его головой бушует море Уинслоу Гомера. «Они просто кажутся хорошими парнями», — говорю я. «Извините, у меня от этого текут слезы или что-то в этом роде. Они выглядят такими обычными».

«Конечно», — говорит он. «Ты идентифицируешь себя, я это понимаю. Подобные вещи не должны случаться с такими людьми, как мы. К сожалению, они случаются».

Возвращая фотографии, я говорю: «Я действительно не думаю, что я когда-либо встречался с ними. Ни с кем из них».

«Хорошо», — говорит он и засовывает фотографии в блокнот, а сам блокнот убирает во внутренний карман пиджака.

Это все? Все? Я все еще свободен, не пойман, ни о чем не подозревал? Я говорю: «Прости, что не смог помочь».

«О, ты помогла», — говорит он и поднимается на ноги, и я тоже. Он говорит: «Мы никогда не любили совпадений, но иногда это случается. Если бы этого никогда не случилось, у нас не было бы для этого слова».

«Думаю, это правда», — говорю я.

Из бокового кармана брюк он достает бумажник, а из бумажника визитку, которую вручает мне со словами: «Если тебе что-нибудь придет в голову или если здесь произойдет что-нибудь странное на следующей неделе или около того, позвони мне, хорошо?»

С неуверенной улыбкой я говорю: «Странно, как будто в меня стреляли?»

«Что бы это ни было, — говорит он, — похоже, что двое. Я действительно не думаю, что мы наткнемся на третьего. Я думаю, вы в безопасности, мистер Девор».

«Это хорошие новости», — говорю я.