Тусклый Свет Фонарей

Глава 10. Шёлковая картина с изображением Десяти Солнц

Легенды гласят, что в незапамятные времена Небесный Император[1] создал Десять Солнц, чтобы они освещали и грели Цю[2]. И светила эти, сменяя друг друга, катились по небосводу так, что одновременно сияли не более семи, а на четыре часа наступали тишь и темнота с тем, чтоб обитатели Цю могли отдохнуть — поспать и набраться сил, и яркий свет не должен был тревожить их глаза. И то было золотое время, ибо на земле царило изобилие всяческих животных, трав и плодов, и было тепло даже зимой, отчего люди носили мало одежды, но держали себя в чистоте и строгости, не поддаваясь грехам и соблазнам. И боги ещё являлись людям, говорили с ними и помогали им.

И так было до тех пор, пока однажды сын Неба и Хозяйки Запада, Небесный Стрелок, не повстречался случайно в лесу, где осматривал охотничьи угодья, со смертной девушкой по имени Лян Юэ. И та настолько пленила его, что, позабыв о божественном порядке, он стал оказывать ей знаки внимания, а позже, влюбившись окончательно, предложил стать его женой. Девушка ответила согласием, и, поскольку к тому времени она уже осталась сиротой, молодые стали готовиться к свадьбе.

Когда об этом узнал Небесный Император, то так разгневался, что пожелал уничтожить всех смертных, и для этого при помощи своей супруги — Сифан Нуши[3] — взрастил исполинское дерево, и водрузил на него все десять солнц, дабы они одновременно сияли и пекли землю, не давая никому и ничему продыху, покуда не погибнут все люди. И тогда стали пересыхать источники и колодцы, начались засухи, а вслед за ними голод, и люди страдали от жары, духоты и жажды, и молили богов либо об избавлении, либо о быстрой смерти.

И, хотя сердце Сифан Нуши быстро смягчилось, и ей стало жаль людей, да и чувства сына ей оказались понятны и в чём-то близки, она не могла ослушаться мужа, а потому пошла на хитрость и послала змею к ослушнику, велев той окольными путями подсказать тому, как поступить. Змея приползла к юноше и прошипела ему всего четыре слова — «Разве ты не Стрелок?». И тогда тот понял, что ему делать: достал свой лук и меткими выстрелами обрушил все солнца, кроме одного, в океан, где одни сразу же погасли, другие утонули, а третьи проглотил Шуи Лун[4].

Люди возрадовались, стали благодарить и превозносить Небесного Стрелка, принесли ему богатые дары и поженили их с Лян Юэ, сыграв пышную и веселую свадьбу, а их самих с тех пор стали звать Тайян-Фу и Юэ-Ци[5].

Узнав об этом, Небесный Император пришёл в ещё большую ярость, прогнал от себя жену, узнав, что это она разрушила его план, а сына лишил бессмертия. Обиженная Сифан Нуши удалилась далеко на Запад и поселилась на Одинокой Горе, став той самой Владычицей Запада. Её слуги-духи построили для неё дворец, а сама она взрастила свой великолепный волшебный сад, где посадила свои чудесные персиковые деревья. Небесный Император со временем остыл и позвал её назад, но Сифан Нуши отказалась, сказав, что «брачный порог жена пересекает лишь дважды».

Тайян-Фу и Юэ-Ци же жили счастливо двадцать лет, построили собственный дом и обзавелись детьми. Но со временем всё больше омрачалось их счастье быстротечностью времени, болезнями и приближением старости. Перешагнув сорокалетний рубеж смертных, Тайян-Фу и его жена поняли, что теперь и вправду умрут они оба. Тогда Небесный Стрелок возжег курения и обратился за помощью к своей матери. И та услышала его, и прислала ему с огненным фэнхуаном послание, в котором велела через три года явиться на Одинокую Гору, чтобы она дала ему Напиток Бессмертия. А ежели он не явится, то рано или поздно встретит свою погибель, потому как короток век людей, а волшебные персики цветут и плодоносят лишь раз в триста лет[6].

Тайян-Фу велел передать благодарности Хозяйке Запада и пообещал явиться в назначенный срок. Спустя два года он стал собираться в путь, затем попрощался с женой и детьми, и направился к дворцу Сифан Нуши. Та встретила его, обняла и предложила остаться с ней, когда он изопьёт Напиток Бессмертия, но он отказался пить его в одиночку, не разделив с женой и детьми. Владычица Запада ответила, что предвидела такой ответ, но напиток сможет изготовить лишь для двоих. С тяжелым сердцем Тайян-Фу согласился на это, и спустя месяц мать вручила ему флягу из бутылочной тыквы, велев выпить её содержимое в седьмой день седьмого месяца, когда взойдет полная луна, потому как именно там, на луне, Владычица Запада приказала построить для супругов дворец, который должен был стать их новым домом. Небесный Стрелок сердечно поблагодарил мать, сказал ей «До встречи» и отправился в обратный путь.

Увы, но нужное время должно было наступить лишь год спустя, и супругам пришлось припрятать флягу и ждать. За год их дочери успели выйти замуж и переселиться к мужьям, а сын уехать в город на службу. Его-то и поехал проведать Тайян-Фу незадолго до подходящего дня. И вышло так, что односельчанин их подслушал разговор супругов о Напитке Бессмертия, о нужном дне, о дворце на луне, и о том, что Тайян-Фу чувствует себя виноватым и должен объясниться с детьми, прежде чем они двое вознесутся. Юэ-Ци согласилась с его доводами, но провожала его с тяжелым сердцем.

На обратном пути по воле злого рока Тайян-Фу пал от руки того самого односельчанина, давно завидовавшего Стрелку и желавшего его жену, которая давным-давно отказала ему самому. Избавившись от бывшего божества, он явился к Юэ-Ци и потребовал поделиться напитком с ним, потому что мужа её на свете больше нет. Юэ-Ци, едва сдерживая слёзы, воскликнула: «Не бывать этому!», и дабы Напиток Бессмертия не достался такому негодяю, вмиг опрокинула всё содержимое бутыли в себя. Ну а что было дальше, знает любой синец: Юэ-Ци стала легкой как пушинка, через окно выбралась из дома и вознеслась на Луну, где и поселилась в одиночестве в Лунных Покоях[7].

Небесный Владыка, узнав о судьбе сына, пожалел, что лишил его бессмертия, но всё, что мог сделать — это вернуть его к жизни в облике огненного духа и поселить на последнем уцелевшем солнце, где пламя его никогда не погаснет[8]. И только благодаря заступничеству Сифан Нуши влюбленные могли видеться, но лишь раз в году — на седьмую ночь седьмого месяца, когда появлялся Звёздный Мост[9], а Небесный Владыка и Владычица Запада все свои силы бросали на то, чтоб хотя бы на время облечь божественной плотью дух Небесного Стрелка и позволить ему побыть в объятиях любимой жены. В остальное же время он на Огненной Колеснице перемещался вместе с солнцем и осматривал Цю, а его жена, чтобы угодить свекрам, ткала звёздный шёлк для Небесного Императора и толкла в ступке пятьдесят земных и пятьдесят небесных трав для Владычицы Запада, из которых та, смешивая травяной порошок с соком волшебных персиков, готовила Напиток Бессмертия.

–

Это была лишь одна из множества легенд о двух божественных супружеских парах, но почему-то сянь Йе решил рассказать мне именно её, пока мы внимательно и задумчиво разглядывали дивной красоты шёлковую картину, на которой было изображено Великое Древо с Десятью Солнцами, светящимися красными и рыжими огненными шарами на его огромных ветвях, раскинутых над горами и морями. Вокруг дерева кружили три алые птицы, должно быть, фениксы[10]. А мне вот после жизни в Варрмджо первым делом на ум пришли нагаджанские легенды о десяти тысячах искр Божественного Змея[11], и я невольно вспомнил о Маранчех, от которой ждал письма.

Уже шла вторая неделя седьмого лунного месяца, заканчивался сезон Лицю и лето плавно клонилось к своему закату. Вот уж девять с половиной дней минуло с празднования Цисидзё, праздника, посвященного встрече Тайян-Фу и Юэ-Ци на Звёздном Мосту, которая происходит в эту ночь раз в год и на земле Син празднуется с огромным размахом. Нынче же все готовились к Чжунъюаню, Фестивалю Голодных Духов[12], который начинался в ночь с четырнадцатого на пятнадцатый дни седьмого лунного месяца. Именно накануне этой ночи сянь Йе и пригласил меня в свой дом, дабы рассказать и, как он предположил, возможно, даже показать то, что меня к нему привело.

За несколько дней до этого я столкнулся в ведомственном коридоре со своим приятелем — И Яном. Мы познакомились в день сдачи государственных экзаменов четырьмя годами ранее. И Ян был сыном лекаря и стряпухи. Мать его происходила из деревни Чаофэн, а вот отец оказался моим земляком. Должно быть, это нас и заставило в тот день разговориться. И Ян пошёл по стопам своего батюшки: успешно сдал в тот день последний экзамен и стал лекарем при военном шэне. Как и я, он много путешествовал по империи, и мы виделись нечасто, но уж когда виделись, то непременно шли в гуань и хорошенько праздновали встречу, рассказывая друг другу о своих приключениях. Так вышло и в тот день, девятого числа седьмого месяца.

Когда мы, уже нетвёрдо стоя на ногах, покинули гуань и побрели по улицам столицы в сторону своих обиталищ, он икнул и вдруг вспомнил, что хотел попросить меня, как знатока инь-янь дао, об одолжении. Я, разумеется, тут же спросил, о каком. Вот тогда-то он поведал мне о том, что у его покровителя, сяня Йе, приключилась странная история, с которой он даже и не знает, что делать. Я сам не заметил, как ноги принесли меня к другу в гуаньлилоу, где мы проговорили до самого рассвета, и он мне поведал о загадочной шёлковой картине с изображением Древа Небесного Императора с Десятью Солнцами.

Картину эту будто бы подарили сяню Йе за несколько месяцев до этой истории, и он решил украсить ею главную комнату своего дома. И всё было в порядке, покуда не случился большой переполох после того, как ночью кто-то из слуг сяня решил пройти куда-то по своим делам через зал-чжунтан и увидал, как светятся призрачными огнями Десять Солнц на картине. Случилось это как раз в ночь Цисидзё. Вот И Ян и попросил меня взглянуть и, если пойму, что в силах помочь, взяться за это дело.

Я, будучи не хозяином в тот час своему языку, взял да и ответил, что поручить мне это может лишь моё начальство. И Ян весело подмигнул мне и сказал, что, ежли ж дело лишь в этом, то он всё уладит. Я устало кивнул, зевнул и всё-таки пошёл ночевать к наставнику. А день спустя начальник вызвал меня к себе и сказал, что до него дошло, что я выразил желание помочь сяню Йе Иньфэню. У меня чуть было глаза на лоб не полезли, ибо тогда-то я и смекнул, во что втянул меня мой приятель, то ль по умыслу, то ль от того, что разум его тоже оказался затуманен хмелем.

И Ян наверняка стыдился своего невысокого происхождения, хотя мне в том никогда не признавался, и всячески пытался угодить влиятельным людям, с которыми сталкивала его судьба. И уж, конечно, считал огромной удачей то, что понравился Йе Иньфэню. Сам сянь Йе Иньфэнь на сорок втором году жизни был военачальником пятого ранга и на должности бубин сяоцзяна[13] командовал несколькими туанями[14] в столице, что уже немалое достижение. А ещё его старшим братом был генерал третьего ранга Йе Хулю.

О том, как всё неудачно для меня обернулось, я успел подумать в первый раз тогда, когда начальник уже прямым приказом велел мне заняться этим делом, во второй — когда увидел большой дом сяня Йе с ухоженным садом, а в третий, когда вот стоял и рассматривал вместе с ним загадочную картину и думал о том, как легко и беззаботно с этим справился бы мой наставник, в отличие от меня, неопытного юнца…Но признаваться в том, что я ничего толком не умею, было уже слишком поздно.

Мои мысли прервала служанка, которая позвала нас с господином Йе в сад, где она уже приготовила чай. Сянь Йе любезно проводил меня и усадил за плетеный стол. Когда служанка разлила ароматный улун и удалилась, её господин вздохнул и сказал:

— В самом деле, сянь Мэн, мне-то самому это происшествие никаких неудобств и переживаний не доставило. Я человек военный, старой закалки, меня таким не напугать, да и прежде ведь всё было спокойно. Но та служанка на следующий же день попросила освободить её от службы, а в последующие дни, верно, поползли нехорошие слухи, и меня покинули ещё несколько слуг, а новые идти не хотят. Я ведь так всех слуг могу потерять.

Он вздохнул, подул на красивое янтарное озерце в трехцветном чаване и сделал глоток. Я последовал его примеру, размышляя о том, что мне-то теперь делать. Подумав об этом, я спросил, так чего же он хочет от меня. Старый вояка помолчал, а потом ответил: «Хорошо бы это больше не повторялось. И, коль это не слишком затруднит вас, я бы хотел, чтобы покой моего дома этой ночью охраняли именно вы».

Что ж, ежли дело только в этом и состоит, то мне незачем бояться опростоволоситься. Уж испугаться-то я от простого вида светящихся огней, хоть и призрачных, давно уж не должен. Уж чему-чему, а этому меня обучили. Так я подумал.

День клонился к закату. Сославшись на это, я допил чай, поблагодарил хозяина дома и, пообещав вернуться через несколько часов, поспешил к своему учителю.

_____________________________________________________________________________________

[1] Небесный Император (Тянь-ди) — верховное божество пантеона Гуй Цзяо, повелитель Верхнего Неба и Небесного Океана Вечности, Владыка Центра, т. е. Поднебесья, покровитель всех шанрэней и их государств. Его реальный прототип — Нефритовый император, верховный бог традиционных китайских религий.

[2] Так синцы называют свою планету, слово синонимично аррафскому «Аридууна».

[3] Сифан Нуши — наиболее почитаемая богиня пантеона Гуй Цзяо, Владычица Запада, Госпожа Западных Покоев. В древнейшей традиции представлялась супругой Тян-Ди, но позже переселилась из его дворца в Западные Покои, будто бы расположенные в горах недалеко от Байгонтина. Почиталась как Небесная Хозяйка, покровительница женщин и женских занятий (прядение, ткачество, шитьё, садоводство и не только), а также считалась Владычицей Жизни и Смерти. Согласно легендам, имела сад с чудесными плодовыми деревьями, цветами и травами. Знала рецепт напитка Бессмертия, который готовила из ста трав и Персиков Бессмертия, и секреты долголетия и вечной молодости. Иногда отождествлялась с Ни Яй. Во всяком случае её тоже отчасти связывали со змеями. Другой вариант имени — Сифан Нюйши (西方女士), т. е. дословно «Хозяйка Запада». Что интересно, слово «нуши» может переводиться как «смотреть как на раба» (奴视) и «смотреть с гневом, гневный взгляд» (怒视), т. е. «Та, что смотрит гневно/с презрением с Запада». Её прототип — Си Ван Му.

[4] Шуи Лун — Водный Дракон, божество из числа «Изначальных», Великий Дракон Вод, повелитель водной стихии. Истоки его культа явно лежали в верованиях нагаджанов и отсылали к их Варуну-Ахиху.

[5] Диада божеств — солнца и луны. Они покровители земледельцев, ответственные за плодородие, смену времен года, покровители семьи и брака, им молятся о любви и гармонии в семье. Согласно, основной легенде Тайян-Фу был сыном Тян-Ди и Сифан-Нуши, который влюбился в смертную Юэ, за что отец, разгневанный нарушением правил общения с людьми, лишил его бессмертия. Тайян-Фу также считался покровителем простых воинов, а его супруга — деятелей искусства и женщин сословия шан и гун.

[6] По другой версии — раз в три тысячи лет, или изначально — раз в триста лет, но по мере старения деревьев срок увеличился до трех тысяч.

[7] У этой легенды есть реальный прототип — это легенда о Божественном Стрелке И Хоу и его жене Чанъэ, который действительно стрелами уничтожил девять солнц и из-за божественного гнева лишился бессмертия, а, чтобы вернуть его, отправился на гору Куньлунь к Си-Ван-Му, но напиток выпила одна Чанъэ, после чего вознеслась на Луну, где жила в одиночестве, если не считать Лунного Зайца, толкущего снадобье Бессмертия. При этом, чаще всего, поступок Чанъэ описывают через эгоистические мотивы.

[8] Это место создано под впечатлением от истории персонажей легендариума Дж. Р.Р. Толкина — Тилиона и Ариэн. Верховная Владычица Варда сделала так, чтобы Солнце и Луна смогли пересекать ближние пределы Ильмена, вечно странствуя по начертанным путям над поясом Земли, с запада на восток и обратно. Сперва задумала Варда, чтобы оба светила странствовали в Ильмене, не покидая небес, но не вместе: каждому было назначено следовать от Валинора на Восток и возвращаться; в то время, как один восходил на западе, другому надлежало возвращаться на востоке. Однако майа Тилион, хранитель Луны, нарушал свой курс и стремился приблизиться к Ариэн, хранительнице Солнца. Из-за этого, а также из-за того, что на земле пропало время сумерек и сна, Варда изменила свой замысел и назначила часы, в течение которых в мире станут царить темнота и смутные сумерки. В записях Толкина, на которые намекает текст опубликованного «Сильмариллиона», Тилион показан влюблённым в Ариэн. Желая быть как можно ближе к возлюбленной, он иногда слишком сильно приближался к солнечному жару, и лик Луны местами потемнел от ожогов. Хотя здесь Солнце и Луна на других местах, интересно то, что Тилион тоже был охотником и стрелком.

[9] Отсылка к реальному празднику Цисидзё, в Японии получившему название Танабата. Согласно легенде, прекрасная Орихимэ (яп. 織姫, прядущая принцесса, ткачиха) и Хикобоси (яп. 彦星, пасущий коров, волопас) встретились и полюбили друг друга. Недовольный тем, что работа была оставлена, отец Орихимэ разлучил влюблённых, разделив их по обе стороны реки (Млечный Путь), и запретил им встречаться чаще одного раза в году. Каждый год в седьмую ночь седьмого месяца им разрешено встретиться. Ткачихой, или Танабатацумэ, называют яркую звезду Вегу в созвездии Лиры, а Волопасом, или Кэнгю (яп. 牽牛 кэнгю:, китайский вариант), называют звезду Альтаир в созвездии Орла.

[10] О Си-Ван-Му действительно сказано, что пищу ей приносили «священные трёхногие птицы», правда, по одной версии они были синими, а по другой — зелеными.

[11] Согласно этому мифу, звёзды и солнце — это божественные искры, которые выдохнул Великий Змей.

[12] Отсылка к реальному китайскому празднику, аналогу японского праздника О-бон. Оба посвящены поминовению мёртвых предков.

[13] Сяоцзян — Малый Генерал Войск, бубин сяоцзян — командующий пехотных отрядов, достаточно высокий пост, предполагающий рост до военного чиновника 5-го ранга.

[14] Туань — войсковая единица численностью в 200–250 человек. Четыре-шесть туаней уже составляют фубин, которым командуют бубин цзяны, обычно военные чины 4-го ранга. «Несколько» в данном случае, скорее всего, означает два или три.