Тусклый Свет Фонарей

Глава 2. Долгий путь от Цзиньгуаня до Варрмджо

Я, предвкушая длительное пребывание на варварских землях юга, позволил себе дерзость — посетить свою семью в Цзыцзине, откуда я родом. Родители, узнав о моих успехах, сказали, что теперь надобно мне подыскивать невесту. Насилу я убедил их повременить с этим ответственным делом: не жить же молодой жене в гуаньлилоу[1].

Пробыв у них три дня, я вместе с купцами отплыл снова в Айшэн. И сначала бурное течение знакомой мне с детства реки Шидаолу, вытекавшей из озера Лянхуа, на берегу которого раскинулся Цзыцзин, а потом величественный поток Цзиньхэ несли наш корабль по красивейшим местам империи — средь синеющих вдали гор, шумящих лесов и склонов, меж оголенных равнин, покрытых лишь сочной травой, и мелких островков.

Я так воодушевился этим прекрасным зрелищем, что отказался от мысли достичь Варрмджо морем, и, пользуясь своими привилегиями, взял коня, чтобы по земле добраться до Лисэчанши. Уже на первой же переправе — через Тайдао — я подумал, что, быть может, погорячился, и стоило мне всё ж отправиться водным путем. Но отступать было поздно.

Так я достиг Лисэчанши, самого южного города империи, прозванного Южными Вратами за то, что через этот порт Син ведет торговлю с другими странами. Город этот славится своими зелеными крышами и тем, что, если внимательно вглядываться, можно обнаружить влияние архитектурных традиций местных варварских народов — тхай, хмая и кьянн. С восторгом я вглядывался в храмы, пагоды, государственные здания, гуани и лавки, озаренные жарким солнечным светом. И я непременно задержался бы, дабы увидеть руины легендарного города Сянха, но на следующий же день погода как капризная красавица скрыла солнечный лик вуалью из дождевых туч, которые нещадно стали исторгать из себя целые ведра воды.

Попивая ароматный чай, я спросил у какого-то старика, часто ли идут дожди в это время года, и скоро ли этот должен закончиться. Тот насмешливо прищурился и ответил мне: «Сынок, да ты никак с севера? Ежли ты тут надолго, то привыкай. В эти месяцы дожди здесь частые и затяжные». Я поблагодарил его, уткнулся в свой чаван[2] и решил, что на следующий же день, если возникнет затишье, продолжу свой путь.

Однако моих усердных молитв богам и духам-драконам хватило лишь на то, чтоб ливень сменился противнейшей моросью. На переправе через реку Конг, затянувшейся на целую стражу[3], а то и больше, я проклял трижды свою глупость и желание получить всё, сразу и побольше.

Ночевать пришлось в тесном почтовом домике, а следующую ночь — провести на постоялом дворе у развилки, где одна дорога вела в тхайскую деревню Мапраао, а другая — в Варрмджо. И, увы мне, хозяин с трудом изъяснялся на шанрэньском языке. А ведь постоялые дворы вроде как считаются оплотами цивилизации даже в самых глухих уголках страны.

Наутро группа каких-то то ли торговцев, то ли ремесленников отправилась в сторону Мапраао, а я — в сторону Варрмджо. Погода, наконец, прояснилась. Но, к моему изумлению и ужасу, после постоялого двора до самой деревни почтовых домов не оказалось, и мне пришлось один раз спать прямо на скверной дороге возле неприветливых джунглей. Тогда я невольно вспомнил старинную легенду о Тигрином Духе.

В древние времена, когда шанрэни тоже были дикарями и едва явились в этот мир, их вождем был мифический прародитель правителей шанрэней[4] Ху Пи, семь сыновей которого от разных женщин возглавили семь шанрэньских племен и стали предками ванов Донфан и Сифан[5]. И был он будто бы в целый чжан[6] высотой, и свиреп ликом, и у него было четыре руки, потому что он был сыном богов, а имя своё получил, потому что носил на себе тигриную шкуру. И он научил людей охоте, скотоводству, земледелию, выделке кож и шкур, а ещё самому раннему воинскому искусству. И для того, чтобы проверить храбрость своих последователей однажды подослал к ним духа в облике огромного тигра. Большая часть их разбежалась, но другие выстояли. И удостоились награды от Ху Пи, который предсказал, что их потомки станут прославленными военачальниками. А дух с тех самых пор будто бы бродит по земле и порой показывается воинам и чиновникам императора, дабы испытать их. И отнюдь не хотелось мне повстречаться с ним там и тогда, потому что бытовало мнение, что тех, кто поддался страху, лишенный крепкой хозяйской руки Ху Пи, Дух-Тигр сжирал на месте. Посему я, что таить, испытал облегчение, когда следующим вечером всё-таки достиг деревни Варрмджо, так и не встретив ни опасных людей, ни опасных зверей, ни духов, ни демонов.

Варрмджо же оказалась поселением в два десятка семей и в сотню домов с двускатными крышами и бамбуковыми стенами, растянувшейся от вершины небольшого холма до самых берегов озер Бонгнага и Донг из-за больших расстояний между дворами. Озера соединялись небольшой речкой и были окружены поросшими бамбуком и ещё какими-то высокими деревьями холмами и целыми горами. По ту сторону озер у скал возвышались древние развалины. И больше никаких следов людей в этом местечке не было. И уж, конечно, я не рассчитывал особо ни на теплый прием, ни на удобства в этом диком краю.

Каково ж было моё изумление, когда в ответ на мои долгие разъяснения относительно того, что я маг из столицы, и мне нужно встретиться с главой клана Эшинбуйя, меня отвели к настоящей усадьбе со множеством одно- и двухэтажных зданий, которые, хотя и были построены по большей части из дерева, но выглядели добротно и по-своему внушительно. И встретивший меня мужчина с косматой черной бородой, загорелый как глиняный горшок после обжига, принял меня как дорогого гостя. Несмотря на свою варварскую наружность и одеяние, от которого со смущением хотелось отвести взгляд, он свободно говорил на шанрэньском языке, а, узнав, в чём дело, отвёл меня к единственному каменному зданию. Выглядело оно так, словно простояло там не одну сотню лет и оказалось обителью главного из семи семейств клана Эшинбуйя. Глава его встретил меня почтительно и сказал, что чудес у них, конечно, хватает, но вреда от них никому нет. А если б и был, так ведь они и сами не простые смертные. Я лишь подавил усмешку.

«Впрочем, — добавил старик, — императорский приказ мы нарушить тоже не вольны. Стало быть, вам придется остаться, а нам — вас принять. Оставайтесь-ка у Бу».

Так меня приютил Бучха, глава семьи Бхурайн Маран, что являлась младшей ветвью знатного и древнего рода Эшинбуйя, как я позже узнал, и со стародавних времен славилась своими жрецами, магами и целителями. А название их ветви переводилось как «Владыки Смерти».

Бучха вот уж двенадцать лет как был вдовцом и являлся отцом пятерых детей — троих сыновей и двух дочерей. Старшая из них уже была выдана замуж за мужчину из их клана, а младшую мне без всякого стеснения в тот же день представили как Ма. Настоящего её имени я так никогда и не узнал. Но в последующие годы вся империя знала эту девушку под именем Маранчех, Знатока Смерти.

_________________________________________________________________________________

[1] Буквально «Терем (или башня) чиновников». Лоу — слово, означающее многоэтажное здание.

[2] Чайная чашка, пиала.

[3] Одна стража — единица времени, равная привычным двум часам.

[4] Шанрэни (или шаньрэни, или просто рэни) — буквально «люди гор», либо «высшие люди» — это основной народ Син, составляющий до половины населения империи. Именно им принадлежит господствующее положение в стране.

[5] Буквально «Восточное царство» и «Западное царство» — первые государства шанрэней, возникшие примерно за 1500 лет до Явления.

[6] Единица измерения, равная примерно трем метрам.