— Мара, выйди из круга! — тут же вскричал Орел будто мне на ухо, пока я осознавала, что именно затребовали за свою помощь боги. — Не соглашайся! Эта плата — твоя жизнь, и ты это знаешь!
Пернатые тоже слышат голос богов? Или всё же перешли "Калинов мост" вслед за своей подопечной? Я обернулась, но в святилище чародеев не оказалось. Они находились на том же месте, где я их оставила, у подножия холма, за кольцом символичной реки Смородины. А слышны были так, будто встали за моей спиной. Магия, не иначе.
— Послушай нас, — без ёрничания, непривычно серьезным голосом заговорил и Сокол. — Цена слишком велика. Чернобог не дурак, он справится сам, поверь нам. И на такую жертву согласия точно никогда не даст.
— Себя не жалеешь — нас пожалей, — вставил свое слово и Коршун. — Он силу вернёт и этой силой нас по всей Руси размажет. За то, что его ненаглядную не уберегли.
Я растерянно смотрела на равнодушные изваяния. Цена и вправду высока. Благословение Купалы — то единственное, что сохраняло мою жизнь. Без него судьба достанет меня даже из другого мира.
— Это так? — всё же спросила богов. С тайной надеждой, что они улыбнутся и заверят: нет, Мара, просто не сможешь отбиваться от славянской нечисти, ну да на Руси любой обычный человек так живет, и ничего. В случае чего у тебя свой защитник будет, ради которого ты стараешься.
— Верно, — ответили боги. — Истинной платой станет твоя жизнь, дитя чужого мира. Всё вернется на круги своя. Всё будет, как и должно. Твой срок был отмерен еще при рождении, и лишь вмешательство иного мира добавило тебе дней. И хватит на этом. Или ты противишься? Неужто засомневалась в своей просьбе? Передумала?
Меня трясло в какой-то жуткой лихорадке. Передумала? Засомневалась?
— Нет! — выкрикнула я. — Но позвольте мне узнать лишь одно! Моя плата… Она и вправду спасет Кощея? Не окажется ли напрасной? Что будет, если я откажусь? Что станет тогда с Чернобогом? Он справится с врагиней?
В голову будто со всего маху врезался огненный шар, и сразу же перед глазами вспыхнуло видение.
В легком струящемся, словно помехи на экране телевизора, тумане я разглядела знакомую обеденную залу черного замка Кощея. И самого чародея, стоящего метрах в десяти от Моревны, за ее спиной, пока колдунья беспечно и опрометчиво высовывалась по пояс в окно. Видами она любовалась, благо, открывался оттуда пейзаж чудеснейший. У меня самой зачесались руки подтолкнуть ее посильнее, помочь те виды поглядеть уже снаружи, в режиме свободного падения.
Вот и Кощей, видать, понял, что шанс ему выпал преотличнейший, грех таким не воспользоваться. И, пока ведьма не видит его действий, не успеет отреагировать, решил разделаться с ней раз и навсегда.
Поднял он руку, силу зимы в ладонь собирая. Закурился вокруг искрящегося клубка магии воздух от разницы температур. Примерился Кощей к девичьей спине да метнул в нее сверкающий снежинками «привет».
И вековать бы Моревне ледяной статуей, а не тут-то было.
Не долетело морозное заклятие до ведьмы, истаяло на пути, пролилось мелким дождичком.
Моревна обернулась на Кощея неторопливо, с издевкой, по губам ее зазмеилась ехидная и слишком уж радостная улыбочка.
— Вот значит как, Кощей, — проворковала она притворно-ласковым голоском. — Заморозить меня своею силой повелителя стужи пытался, пока я тут исправно невесту изображаю и подлого удара в спину не жду… Прознал, стало быть, что в который раз не ту Марью в свой замок привез.
В глазах Кощея полыхал яростный огонь, сам весь подобрался, напрягся, а с пальцев бесполезная морозная дымка стекает.
— То-то я гляжу, переменился весь и глаз с меня не спускаешь, будто недоброе задумал, — показывает зубки колдунья. — И вроде ласковые слова говоришь да со свадьбой соглашаешься, а всё не то, будто бы нехотя.
Видать, и в самом деле пытался он обмануть врагиню, как нам обещал, лукавством смерть свою забрать. Вот только плохой актер из того, кто является воплощением Смерти. Смерть вообще бесхитростна и прямолинейна. Куда ей меряться коварством с живой женщиной.
— А сам всё это время решал, как одолеть Марью Моревну. Значит, нет необходимости притворяться твоей бесхребетной зазнобой и дальше, — глумливо продолжала чародейка. — Право, я даже рада, противно мне дурищу твою изображать. Только знай, Кощей, не выйдет у тебя ничего со мной сделать. Оберегом мне служит смерть твоя, стрела богов, против тебя выкованная. Пока она у меня, остатки твоей силы мне не страшны.
Пальчики ее поигрывали невидимым наконечником стрелы на груди.
Молчал Кощей, а в глазах смятение.
Да и ведьме надоело монологом баловаться да насмехаться. Сделала серьезное лицо и выдала:
— У меня она, Кощей. Зазноба твоя. В клети ее держу, никуда ей не деться. В моей власти. Что захочу — сделаю. Понимаешь, куда клоню? Покажешь, насколько дорога тебе эта смертная? Готов ли за жизнь ее и свободу себя забыть, исчезнуть, как исчезают в небытии погибшие боги?
— А вот это дело не твое, Моревна, — отозвался Кощей с глухим рычанием.
Но с места не сдвинулся, не сводил глаз с того, чего видеть в руке колдуньи не мог, но прекрасно понимал, что там.
— Ой, да неужели? — рассмеялась змеища. — Как раз мое. Ведь мне сейчас решить предстоит, сломать смерть твою или позволишь в сердце свое вонзить? Насколько ценишь свою зазнобушку? Коли люба тебе Марьюшка иномирная, отдай мне бессмертие по доброй воле, подпусти к себе и не сопротивляйся, тогда я ее выпущу и даже не трону, пусть себе живет, мне не жалко. А коли не люба, коли не дорожишь ею, уж не взыщи, прямо сейчас ломаю стрелу, и Марью опосля в Навь отправлю, обычным, человеческим способом, если уж способностей богов мне пожалел.
— А я ведь, Моревна, раз уж всё одно помирать, и тебя за собой забрать могу, — усмехнулся вдруг недобро Кощей. — К тому же, я знаю, что Мара в безопасности. И ничего ты ей не сделаешь. Так что ломай, Моревна, коли не боишься за свою собственную жизнь, а бессмертия моего тебе не видать. Или отдай мне стрелу, тогда и жизнь твою пощажу.
Растерялась теперь и Моревна, слова Кощея ее с толку сбили, не знает она, что теперь от него ожидать, встревожилась.
— Ты, Кощей, видать, не понял меня. Колдовство твое никакое меня не возьмет, ты сам видел. Стрела богов твою силу чародейскую поглощает, от меня отводит.
— Значит, обойдусь без чародейской силы, — произнес Кощей и руку в сторону протянул. Сверкнуло в его ладони, лучом лунным вытянулось лезвие меча, а пальцы чародея обхватили украшенную дивными узорами рукоять. С этим волшебным оружием пошел Кощей на Моревну.
— Ну? — повысил голос Черный Бог. — Отдашь стрелу по-хорошему? Или самому забрать, благо, теперь знаю, где она.
Взвизгнула колдунья в испуге перед острым мечом, отшатнулась. Пальчики у ворота на груди судорожно сжались. А между ними в разные стороны брызнули осколки металла.
Раздавила Моревна смерть Кощея. Хрупкой та оказалась или сила пальцев колдовством усилена, да только не это важно.
Кощей остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Меч со звоном покатился по каменному полу. А сам чародей пошатнулся, едва удержался на разом ослабевших ногах. По растерянному лицу растекалась мертвенная бледность.
По доспехам Кощея напротив сердца поползла трещина, и такая же рана, кажется, появилась под ними на теле. Из нее вырывалось и бесследно растворялось в пространстве странное, едва видимое свечение, и в какой-то момент я поняла, что это нечто вроде жизненной энергии бога. Энергии, которой у Кощея становилось всё меньше и меньше.
Откуда-то донесся гул, сменившийся нарастающим грохотом. Пол под ногами чародея явственно задрожал. Один из могущественных богов земли русской умирал, и она отозвалась, вздрогнула, возмутилась.
Моревна смотрела на Кощея со смесью торжества и опаски, ждала, злодейка, когда смерть саму Смерть приберет.
— Прости, Кощей, — рассмеялась она, — сам напросился. Жаль, такое могущество пропадет да напрасно развеется, зато и ты мне больше не угроза. Прощай, тот, кто был хозяином мира мертвых, а теперь просто падаль…
Усмехнулся вдруг и Кощей, поднял руку ладонью кверху, пальцами перебрал, вновь силу морозную в светящийся клубок собрал.
— Зато теперь стрела богов мою силу от тебя не отведет, — негромко произнес он. — Сама свой оберег уничтожила…
Через пару мгновений солнечные лучи из окна заиграли на голубовато-белой поверхности ледяной скульптуры в форме испуганной, взмахнувшей руками в защитном жесте девушки.
Кощей слабо улыбнулся.
И развеялся черным дымом.
А я, наконец, закричала…
— Так и случится, — произнес голос, который в первый миг я даже не узнала.
Мой крик еще звучал в ушах, горло саднило, а я стояла на том же месте в святилище всех богов, в реальности, где страшное ещё не свершилось.
— Вот будущее Чернобога, — невозмутимо продолжал голос богов. — И до него остались считанные мгновения. Мгновения, за которые тебе, дитя чужого мира, придется сделать выбор. Советов чародеев ты больше не услышишь, мы закрыли святилище от них и их ведовства. Принимать решение тебе одной. Но помни, время идет, и промедление смерти подобно. Смерти того, за кого ты пришла просить.
Меня снова окунуло в видение. Марья Моревна с довольной улыбкой оборачивается от окна и смотрит на растерянного от того, что магия повелителя стужи не сработала, напрягшегося Кощея.
— Вот значит как, Кощей. Заморозить меня своею силой повелителя стужи пытался…
— Это то, что происходит прямо сейчас, — сообщили боги, а Кощей с Моревной исчезли.
Что? Уже? Видение будущего начинает сбываться? Так скоро? Кощей уже попытался превратить ее в ледяную статую и раскрыл себя?
Сколько длился тот диалог чародея и колдуньи? Минуту? Две?
— Я согласна! — всё еще под впечатлением от увиденного выпалила на одном дыхании, дабы не терять драгоценные секунды утекающей жизни возлюбленного. И чтобы не передумать, не убежать от страшной участи. Ведь я хочу жить… Как же я хочу жить… С ним одним, в его замке в мире живых или в Нави, где он царствует, не важно. Главное, с ним.
Не суждено. Как же безумно обидно, что ничего такого у нас не будет!
А разве могло бы быть? Если смотреть правде в глаза, я не из тех, с кем рядом задерживаются мужчины. То ли вечная неуверенность в себе, то ли роковая судьба отваживали любых кандидатов даже не в мужья — в спутники на простенькое свидание. И в новом мире, где, казалось бы, открылись совсем другие пути и возможности, ничего, по сути не изменилось. Потому что привела с собой я сюда саму себя, ту, прежнюю Марью, со всеми ее комплексами и собственной темницей в голове, куда уж до нее двенадцати цепям Кощеевым.
Ведь права была Яга. Я боюсь жизни. Боюсь быть свободной. Боюсь позволить себе быть собой. Пожалуй, самое время эту жизнь отдать. И хотя не провела я ее с пользой, ничего хорошего не сделала и ничего после себя не оставила, так пусть хотя бы любимому послужит.
Похоже, родилась я на этот свет лишь с единственной целью — однажды вернуть пострадавшему богу Древней Руси его могущество и место в мире высших существ.
— Я согласна! — повторила хрипло. — Я отдаю благословение Купалы…
— Вовремя, дитя чужого мира, — пророкотал голос всех богов. И…
Вроде бы ничего не произошло. Не потемнело небо, не ударила с него молния. И даже земля не задрожала. Боги обошлись без спецэффектов.
Но мое сердце пропустило удар. Потом еще один. Я его чувствовала, свое сердце, каждый его редкий толчок в груди, и всякий раз казалось, что этот точно последний.
А еще во мне поселился страх. И липкая тревога. Из-за которых я четко поняла: благословения Купалы больше нет.
Сделка состоялась…
— Покажите мне, — прохрипела я. — Покажите…
Хочу убедиться, что и боги свою часть исполнили.
И вновь огненная вспышка, и новое видение.
— Ты, Кощей, видать, не понял меня, — сказала Моревна. — Колдовство твое никакое меня не возьмет, ты сам видел. Стрела богов твою силу чародейскую поглощает, от меня отводит.
Диалог повторялся слово в слово и уже подходил к своему страшному финалу.
— Значит, обойдусь без чародейской силы, — выдохнул Кощей и, как и прежде, вытянул в сторону правую руку, в которой тут же заискрила магия, то ли создавая, то ли призывая откуда-то сверкающий меч-кладенец.
Меня обуял ужас. Неужели боги меня обманули? И в сценарии судьбы Чернобога не изменилось ни строчки?
По длинному лезвию появившегося в руке чародея меча скользнул ледяной отблеск. В помещении, несмотря на льющийся из окон дневной свет, почему-то стало по-грозовому сумрачно. А тело так и не сделавшего ни единого шага к колдунье Кощея вдруг охватило темное сияние. За его спиной сгущалась тьма. Из-под ног вытянулись и закружились в безумном хороводе странные тени, разбегаясь по залу, скользя по утопающим во мраке стенам. Из глаз куда-то делись недавняя ярость и самоубийственная обреченность. Теперь из них бесстрастно и холодно на мир смотрела сама Смерть.
Марья Моревна, кажется, мигом осознала, что происходит. В страхе большом глядя на преобразившегося Чернобога, она, не раздумывая, переломила наконечник стрелы, но теперь это ни на что не повлияло.
Получилось! В точности, как я и просила! Кощей спасен!
— Хочешь бессмертия, Марья Моревна? — пророкотал голос владыки Нави. — Будет тебе бессмертие. Только пожалеешь ты, не сомневайся.
Преодолел он оставшееся до нее расстояние в мгновение ока, положил руку в черной перчатке ей на плечо, и оба тут же исчезли.
Видение погасло. Я вновь оказалась в святилище перед каменными взорами славянских идолов. Сердце стучало еще реже. Казалось, будто между ударами проходила вечность. И следующего уже не будет. От усталости и резкого упадка сил помутилось в голове.
— Исполнено, дитя чужого мира, — послышался спокойный голос всех богов. Не всех, конечно, одного бога в переговорах не хватало, он и сейчас не появился.
— Куда он исчез? — спросила я.
— Отправился в Навь, в свое царство. Где ему и место. Негоже Смерти свободно по земле живых разгуливать.
— А с Моревной он что сделал? Убил?
— Забрал с собой, — не стали таить боги. — Живой забрал, будет она теперь в услужении у владыки Нави, вечной обитательницей мира мертвых. А это, поверь, наказание для живого хуже некуда.
Что ж, пожалуй, так будет правильнее, чем обращать ее в бесчувственную ледяную статую. Надеюсь, Чернобог знал, что делал.
Хотела бы я ощутить радость оттого, что желание мое сбылось, но внутри было лишь опустошение. И боль на сердце.
— Спасибо, — нашла в себе силы поблагодарить богов. — Спасибо вам.
— Иди с миром, Мара, — отвечали боги, и я вздрогнула, когда они вдруг назвали меня по имени. — На встречу со своей судьбой.
Я побрела к выходу из святилища. Потом кое-что вспомнила и обернулась.
— Можно задать вопрос? Марья Моревна. Вы исполнили ее просьбу десять лет назад. Чем заплатила она?
Не хотелось бы узнать, что за свое злодейство в отношении одного из них боги проявили милосердие.
— Марья Моревна родилась с богатырской силой, — отозвались они. — Так и прозвана была среди людей — богатыркой. Благодаря своей силе победила она десять армий и покорила десять королевств. За возможность отсрочить свою судьбу, за пленение Смерти и предмет, заперший сущность Чернобога, Марья Моревна заплатила и своей богатырской силой, и завоеванными королевствами, и даже частью своего.
Я кивнула и покинула святилище. Значит, и она отдала немало. Но ее просьба показалась богам не настолько огромной, чтобы запросить за ее выполнение жизнь…
Спускаться с холма показалось куда сложнее, чем подниматься. Меня шатало, слабость разливалась по всему телу, а мир перед глазами застилал мертвенно-белый туман. Ощущения были такие, словно жизнь уже вытекала из меня, даже не по капле, а бойким ручейком.
Так, верно, оно и было. Потому что, едва закончился деревянный мостик через ров, отделяющий священное место от остального мира, ноги вдруг подогнулись, и я рухнула в траву. Помнится, было перед холмом поле чистое, ровное, без единой кочки или рытвины, а камни и вовсе я только наверху видела. Да, видно, скатился один, через ров перепрыгнул да ровно мне под голову и лег. Иначе как могло так выйти, что на всем поле нашелся один единственный, и точнехонько на него я приземлилась виском.
Моя история повторялась.
Судьба меня всё же нашла.
В последние секунды угасающего сознания, сквозь вспышку нестерпимой боли мне почудился любимый. Будто склонился надо мной и коснулся щеки. Не могло быть такого. Ведь он сейчас в Нави, а повелитель мира мертвых не ходит в мир живых за каждым умирающим.
— Ты не умрешь, — послышались такие желанные слова. — Твоя смерть не хочет этого…
Вместе с голосом любимого примерещился тоненький звон колокольчиков.
Как же мне жаль, что уже слишком поздно…
Утешало лишь то, что мы с ним непременно встретимся. В Нави. Где он вновь станет полновластным правителем, а я — бестелесным духом.
Если, конечно, меня не затянет в загробный мир родного мира, где мы с любимым никогда не встретимся…