Твоя смерть тебя спасет

Глава пятая. Навья

Но больше всего огорчало, что меня опять забыли покормить. А есть не просто хотелось. В крови начал падать сахар, а вместе с ним таяли силы. Как бы намекнуть Кощею, что два дня такой голодовки, и его пленница просто не сможет подняться с постели?

Деликатное покашливание за спиной едва не заставило меня подпрыгнуть от неожиданности и от стрелой пронзившего страха. А когда я обернулась, и вовсе чуть не поседела.

В комнате был человек.

В запертой на ключ комнате неизвестно как объявился посторонний. Но это было полбеды.

Его тело просвечивало насквозь! И парило в воздухе туманным маревом!

— Прошу прощения, королевна, — угрюмо проговорил полупрозрачный незнакомец, удерживая на руках поднос с двумя закопчёнными котелками и глиняной кружкой. — Не собирался вас пугать.

Поднос с посудой выглядел куда реальнее самого мужчины. И был, кажется, настоящим, не призрачным. Материальным.

Страх пригвоздил меня к полу. Голос пропал, и только поэтому дикий крик не поднял на уши весь замок.

Сквозь незнакомца проглядывала кровать и белая стена. Сам он был одет в длинное серое одеяние до пят, то ли ночную рубаху, то ли какой-то вид мужского платья, то ли погребальный саван. Светлые волосы, в отличие от Кощеевых, коротко подстрижены и гладко причесаны. Возраст едва угадывался, кажется, было ему лет за сорок — сорок пять.

— Обойдемся без визгов? — скучным бесцветным голосом произнес призрак. — А то знаю я вас, девок. Чуть что — так хоть уши затыкай. А мне нечем. Руки заняты, как видишь.

Эта неожиданная отповедь внезапно успокоила. Подумаешь, просвечивает насквозь. Не нападает же. И даже извинился, что напугал. Зато еду принес. И этот факт сделал привидение в моих глазах даже симпатичным.

— Кощей вот еду передал, — подтвердил призрак причину своего появления в комнате. — Сказал, чтобы девица поела.

— Попросил или велел? — осторожно уточнила я, прощупывая, насколько распространяется власть Кощея над привидениями.

— У нас с Кощеем уговор, — хмуро отозвался призрак, решив, видимо, сразу расставить все точки на «и», чтобы пленница не думала себе лишнего. — Мой это замок. Был при жизни. Но мне он вроде как уже без надобности, а Кощею был нужен дом. Вот и пришел он ко мне в миг моей гибели и предложил. Он спокойно владеет замком, а я, взамен, не отправлюсь в царство мертвых.

Это что же? Врут, выходит, сказки? У Кощея даже собственного замка нет? Чужим пользуется?

— Так что привязал мою душу Кощей к замку и оставил себе в услужение, — договорил призрак.

Слова Кощея о том, что наделит он меня бессмертием, и даже смерть меня не спасет от его наказания, приобретали новый смысл. Я смотрела на привидение с тем же ужасом, но уже по другому поводу, представляя на его месте себя.

— Вот только не уговаривались мы с Кощеем, что буду я прислуживать его врагиням-пленницам, — с неожиданной злобой выдал прозрачный мужик, грохнул поднос о кровать, что даже котелки загремели и кружка едва не опрокинулась. И исчез.

Мало мне было Кощея, тут еще один злопыхатель нарисовался.

Спасибо, хоть еда осталась.

Искренне надеясь, что привидение не подложило в блюда отраву, а плюнуть туда оно вроде как физически не могло, я осторожно открыла крышку на одном из котелков. Что это? Холодец? Или чрезвычайно густой кисель, хоть ножом его режь. Какое-то студенистое блюдо молочного света и пахнущее не мясом, а чем-то хлебным, злаковым. Во втором котелке оказалась каша, но тоже непривычного вида. Сваренная на молоке, из цельной пшеницы, она источала аромат просто умопомрачительный.

Глиняная кружка порадовала холодненьким квасом.

Вот интересно, Кощей сам у плиты стоял или призрака заставил? И каков сервис! Даже про ложку не забыл. Старинную такую, деревянную и расписную, под хохлому. Красивая ложка, но не привычная и немного неудобная. Но это не помешало мне выскрести котелки до последней капли.

Квас слегка горчил, но отлично утолил жажду.

Интересно, как всё это призрак пронес через стены? Или у него имеется особая магия, временно обращать предметы в их призрачные тени?

Сытая и удовлетворенная, я поставила поднос на пол и спиной плюхнулась на кровать, раскинув руки.

Потянулся длинный скучный день, полный ничегонеделанья. Репетировать больше не тянуло. Присутствие в замке Кощея отбивало всякое желание петь. Где-то после обеда с дуба каркнул ворон. Он выбрал ту же ветку напротив окна и будто бы ждал продолжения концерта.

— Извини, — сказала я черной птице. — Кощей дома. Концерта не будет. Давай потом как-нибудь, когда он уедет?

Ворон расстроился и улетел.

Я тоже расстроилась. С вороном было веселее. Какой-никакой, а собеседник. Без него словно опустело всё вокруг.

А ночью мне снились какие-то кошмары. Я не запомнила ни одного, лишь удушающее давление на грудь. Проснувшись посреди ночи, поняла, что задыхаюсь. И в то же мгновение тяжесть на груди исчезла. Что-то белесое мелькнуло перед глазами. И взвыло страшным голосом.

Кажется, волосы от ужаса зашевелились даже там, где их отродясь не было. Потусторонний вой вымораживал внутренности, лишал способности пошевелиться. Но вот всё стихло, и я с осторожностью поднялась на кровати.

Призрак, приносивший мне днем еду, забился в угол комнаты и смотрел на меня безумными от страха глазами. Кто кого должен пугать и бояться, перепуталось и перестало иметь значение.

— Ты чего? — удивленно спросила я и подалась к полупрозрачному слуге замка Кощеева.

Он всхлипнул, и тут дверь слетела с петель, и в комнату ворвался вихрь в образе Кощея. А вместе с ним залетел огонек-фонарик, враз осветивший спальню-темницу не хуже энергосберегающей лампочки. Я тут же оказалась опять на кровати, с ногами, завернутая в одеяло. Спать приходилось, в чем мать родила, чтобы подольше сберечь чистым единственное платье и белье, и нечего всяким тюремщикам глазеть на девичьи прелести. И вообще, что ему понадобилось в моей комнате посреди ночи? Неужто на крик прибежал? Разве ему не всё равно, что со мной происходит, раз остаюсь пока живой?

А колдуну понадобился всего один взгляд, пробежавшийся по помещению, чтобы понять главное.

— Деян! Ты опять за старое? — прогремел голос Кощея.

Призрак задрожал еще больше, но уже от страха перед тем, кто сподобился привязать его душу к каменному строению.

— Разве ты не хотел ее наказать? — прохныкал почти прозрачный, едва видимый при свете парящего фонарика Деян. — Я лишь внес свою лепту, хотел помучить, постращать… Разве не для этого ты ее пленил и запер? Привел ее в мой дом! Как мне было устоять? Живая! Такая сочная, теплая! Красивая! Десять лет я был привязан к мертвому замку, куда не ступала нога живого человека! Я страдал, в одиночестве, без возможности напитаться от души живой! Пока ты, Кощей, где-то пропадал столько времени! А тут вернулся, и не один! С таким подарком для изголодавшегося навьего!

— Наказывать Марью Моревну могу только я! — припечатал в гневе Кощей. — Другим не позволю! Мне всё равно от твоих страданий. Запомни, Деян, твое дело — выполнять мою волю. А моя воля — чтобы ты кормил ее и не обижал! А коли ослушаешься — отправлю в Навь, к мертвым! Они давно тебя дожидаются, есть что сказать!

Рухнул тут призрак на колени перед Кощеем, взмолился:

— Понял, Кощей, не губи! Но ты ошибся в ней, Кощей! Говорил, силы ее опечатаны! А она колдует! Защита у нее, от навьих! Понимаешь, что это значит? Не взяли ее кошмары! Должны были с ума сводить, а они рассеялись, как дым от костра живых! И проснулась она, проснулась от сна-морока, да так, что смело меня с ее груди и ударило в ответ!

Нахмурился тут Кощей, на меня взглянул недобро.

— Ты как это делаешь? — с шипящим недоумением просил он.

— Что делаю? — не поняла я.

Тело всё ещё била нервная дрожь от пережитого ужаса. А этот негодяй еще что-то требует, выпытывает? У него совесть есть?

— На тебе ошейник, запирающий любое колдовство, — хмуро сказал Кощей. — Но ты смогла воспротивиться навьему. Применила колдовские чары. Как это возможно?

И вот тут-то меня разобрал истерический смех.

— Так вот для чего ошейник? Промашка у вас вышла, уважаемый Кощей Бессмертный. Нет у меня никакого колдовства. Ваш ошейник бесполезен. Ему просто нечего запирать.

Прищурился Кощей.

— Опять твое коварство? Хитришь? Чтобы снял я ошейник, да, Марья?

А мне уже было всё равно. От того, что испытала я в эту ночь, пропала куда-то вся робость перед ним.

— Можете не снимать, — фыркнула я в ответ Кощею. — Ничего от этого не изменится. Говорила же, я не Марья Моревна. Я не ведьма, не колдунья или кем она там еще у вас является. Нет у меня никакой колдовской силы.

— Тогда как ты победила навью? — не унимался колдун. — Простому человеку это невозможно.

Никого я не побеждала, но как это объяснишь упрямому Кощею? Я сама-то не понимаю, что произошло. И потому не стала спорить или что-то доказывать, а просто спросила:

— А что такое навья?

Невинный вопрос разозлил Кощея. Глаза вспыхнули, словно угольки в печи загорелись. И воздух в комнате заметно потемнел, как перед грозой.

Только сейчас я обратила внимание, что был Кощей не в кольчуге, а по-домашнему, в подпоясанной черной рубахе с воротом-треугольником и черных же штанах, а обут в кожаные мягкие туфли.

До чего же ему идет и этот черный цвет, и такая вот одежда, словно превращающая сурового славянского воина в притягательного мужчину.

— Зачем притворяешься, Марья? — с раздражением бросил Кощей, разрушая очарование моментом. — Словно впервые имеешь дело с нечистым духом?

Я сглотнула и поплотнее закуталась в одеяло. Что-то зябко стало… Будто холодом потянуло. А в черных глазах Кощея клубилась сама тьма.

Неуютно мне как-то под этим его взглядом.

— Впервые, — пролепетала я, тушуясь и избегая жутковатого взора. Робость вынырнула откуда-то из своего тайника и осторожными шажками начала возвращаться на свое привычное место.

— Не верю, — послышался смешок. — Чтобы такая сильная колдунья не встречала или сама не вызывала навьих? Впрочем, хорошо. Поиграем, Марья, в твою игру. Так даже любопытнее и не столь скучно. Деян, как ты видишь, душа человека, не ушедшая в Навь, царство мертвых. Не захотел он, страшно стало. Знал, кто его там ждет не дождется. Деян нехорошим был человеком, Марья. Злым. Богат был едва ли не как князья русские. А еще был жаден и охоч до забав. До особенных забав, — добавил Кощей с многозначительной усмешкой. — Деян, сколько девиц попало в царство мертвых от твоих рук? Сколько из них умоляло смерть найти тебя и отомстить за тела их изувеченные, за страдания невыносимые?

Я с ужасом смотрела на этого забившегося в угол древнерусского маньяка и тихо радовалась, что у него больше не было тела. Хотя понимала — и призраком убийца способен натворить немало дел.

Пытался же он то ли испортить мне сон, то ли и вовсе задушить.

— Вот такие люди, Марья, и становятся после смерти навьими, — сказал Кощей. — Злыми созданиями, нечистыми духами, неуспокоенными душами. Питающимися жизненными силами людей, вредящими им. Кто сотворил великое зло при жизни, кто был проклят, порешил себя сам или же был убит. Деяна вот лишили жизни, за дело, как понимаешь. Жених одной из замученных девиц пришел мстить и добился своего. Так что судьба Деяну было бродить по миру живых, пока не выйдет отмеренный срок его предначертанной жизни, до дня, когда ему было написано на роду умереть. Но Деян и этого ждать не захотел. Боится он попасть в царство мертвых, хоть сейчас, хоть через двадцать лет. Вот и умолил меня его к миру живых привязать навечно. За службу верную. Так что не бойся, Марья. Не тронет он тебя больше. Деян, — вдруг повысил голос Кощей. — Вода где?

Убийца девушек испуганно вжал призрачную голову в призрачные же плечи.

— Вода?

— Вода! — надавил Кощей. — Почему у Марьи в кувшине сухо? Я приказал тебе кормить ее три раза и следить, чтобы всегда была вода! Так ты выполняешь мою волю?

— Не слишком ли хорошее питание для пленницы? — пробормотал Деян еле слышно, но исчез. Видимо, отправился за водой.

Собрался уходить и Кощей.

— Вы о таком бессмертии мне говорили? — догнал его у двери мой вопрос.

Кощей замер, положив руку на поверхность дверь, но не толкнув ее.

— Мне вы такое же бессмертие обещали? — глухо произнесла я, ужасаясь перспективе стать неуспокоенным злым духом. Голос дрожал, слова выдавливались через силу. Холод сковал горло и сердце. — И как? Убьете в конце заточения? Лет через десять, верно? Ведь столько держали на цепях вас самого. Или замучаете настольно, что я сама наложу на себя руки? Именно поэтому моя смерть меня не спасет? Вы и после нее сумеете надо мной поиздеваться? Привяжете к тому же замку, заставите служить на побегушках?

Он помолчал, не двигаясь с места. Я буравила взглядом его окаменевшую спину.

— Нет, — наконец, произнес Кощей странным голосом. — У тебя будет иное бессмертие. Куда страшнее.

И вышел.