Ученик Хранителя Cнов

Глава 8. Германия и плавательные шорты

Эрни сыграл пьесу пятый раз подряд. Кисть руки и подушечки пальцев сильно ныли, шея и левая нога занемели, под левой лопаткой больно тянуло.

Пожалуй, это лучшее, на что он способен сегодня. Возможно, завтра он продвинется в точности ритма и качестве звука ещё немного, и к следующей встрече с учителем музыки, намеченной на вторник, будет заметен прогресс в работе над концертной пьесой.

Эрни протер инструмент и вспотевшие ладони, убрал лютню в футляр, и ноты — в папку.

Том повернул громоздкий ключ в старом замке, дверца, ведущая в кладовку, шумно бухнула о стену, скрипнув. Том, пыхтя, проползал сквозь проем.

Через минуту он уже появился обратно, держа под мышкой рулон прозрачной клеёнки.

Том отмотал немного клеёнки и вручил её край Эрни.

— Давай-ка накроем кровать и пол здесь.

Дверь в кладовку, однако, он оставил открытой. Это определенно означало, что он собирается отправиться туда снова. Впрочем, Том, как обычно, объяснил всё сам, не дожидаясь расспросов Эрни.

— Будем преображать это чудовище, чтобы отправить его туда, откуда он приехал, — сообщил он, отрезая клеёнку канцелярским ножом, лёгким поворотом головы указывая на танк.

Теперь он снова скрылся в кладовке и минут с десять что-то пересыпал и мешал.

Эрни успел выпить чай, поскользнуться на клеенке, пролить на неё чай и вытереть её.

Том осторожно проталкивал сквозь «лаз» старый металлический таз, почти до верха заполненный порошком трудно определимого цвета. Порошок на вид был очень лёгким, как пудра или пыль. Казалось, одно неосторожное движение, один лёгкий импульс, и он взмоет вверх, рассеявшись по всей комнате.

От таза с порошком пахло фиалками, болотной тиной, глиной, корицей и какими-то травами, названий которых Эрни не знал.

Том был в плотных тряпичных перчатках, в каких обычно женщины почтенного возраста ухаживают за цветами, растущими в их палисадниках, поверх которых он надел тонкие прозрачные перчатки, перчатки из толстой резины он протянул Эрни.

В тазу с порошком, на вершине «горки» лежало жёлтое пластмассовое ведёрко со стершимся розовым рисунком на боку. Ручка ведёрка с одной стороны была оторвана. Возможно, это ведёрко примерно одного возраста с Даной, теперь взрослой дочкой Тома.

— Постарайся не рассыпать это, пожалуйста, я пойду готовить туман, можешь пока выпить чай или какао, я там тосты поджарил.

Эрни положил в микроволновку пару тостов, намазав их маслом и медом и поставил чайник. Чайник выплюнул несколько капель воды из носика, вздрогнул, дребезжа громоздкой крышкой, и громко зашумел, нагреваясь. Солнце притаилось за лесом, подсветив розовым теплые майские сумерки. В дверь, ведущую в лес, настойчиво постучали.

Эрни и не заметил, что Мистер По пропустил обед, и теперь, наверняка, потребует накормить его как минимум всем, что есть, а то и ещё чем-нибудь.

Мистер По, влетев в дом, нетерпеливо вытер лапы о коврик и сразу отправился за стол, на своё законное место.

— У нас нутовый суп и картошка с грибами, идёт?

— Суп! Картошка! Хлеб! Сыр! Яблоко!.. Омлет!!!

— Ясно, я всё понял: ты голоден как волк.

Эрни пришлось заткнуть уши, потому что Мистер По завыл как настоящий волк на полную луну.

Послышался глухой звук удара и Том снова тихо произнес слово, которое не произносил обычно — видимо, ударился он очень больно.

— Что за сирена, что случилось? — простонал он, потирая ушибленные затылок и поясницу. Возле его левой ноги, рядом с тазиком, стояло ведро с туманом.

Мистер По безмятежно уплетал хлеб и сыр, Эрни подогревал для него суп и картошку с грибами. Чайник снова «бухтел», нагреваясь.

— Всё в порядке, просто Мистер По, как и я, немного проголодался, — дипломатично ответил Эрни, доставая из микроволновки подогревшиеся тосты.

— Дать тебе бутылку со льдом? — предложил Эрни, потому что Том всё ещё морщился, держась за затылок.

— Давай, пожалуй.

Том заковылял было по клеенке к кровати, в обход танка, но поскользнувшись, оступился, и задел ногой таз с порошком.

Немного порошка взмыло в воздух и осело на клеёнку и тапок Тома. Пол вокруг ступни Тома превратился в жидкий бетон, на ноге Тома вместо тапка вдруг «вырос» каменный ботинок, ботинок превратился в сапог, затем экзоскелет из камня дорос до бедра. Эрни в ужасе наблюдал за этим превращением, понятия не имея, что предпринять, чтобы помочь Тому.

Однако Том, с гибкостью опытного йога, не сгибая окаменевшей ноги, быстро нагнулся и зачерпнул рукой порошок из таза. Он рассеял порошок над своей каменной ногой, тихо бормоча что-то малопонятное. Эрни было подумал, что он снова ругается, но, прислушавшись, узнал язык друидов. Камень и «бетон» превратились в песок. Том присел на кровать, потирая левую коленку, вытряхивая песок из тапка в форме мыши.

Эрни подошёл к Тому и осторожно прислонил бутылку со льдом к его ушибленному затылку. Том растирал колено и бедро левой ноги.

— Ох, Эрни, что бы я без тебя делал.

— Прыгал бы на одной ноге до холодильника. Я-то знаю, каким ты бываешь резвым.

В дверь позвонили.

— Кто бы это мог быть без приглашения в такое время…

Был вечер воскресенья, конец мая, на улице уже стемнело.

Эрни, однако, уже догадался, кто это.

— Хочешь, я открою?

— Ну уж нет, я что тяжелобольной или дряхлый по-твоему?

— Как хочешь.

Том заковылял в прихожую, держась за поясницу левой рукой, правой придерживая бутылку, прижатую к затылку. На левую ногу он наступал, не разгибая её, как на деревянный костыль. Левый тапок он надеть забыл, большой палец его пострадавшей ноги торчал сквозь дырку в носке.

— О, Тереза, ну что ты, не стоило так беспокоиться, спасибо, спасибо, предыдущий, с орешками, был просто объедение…

Тереза, приличная, но одинокая женщина лет на пять старше Тома, жила с ними в одном подъезде.

— О, То-ом, твои носки нужно заштопать, давай их сюда, я занесу тебе завтра…

— Ничего, это ерунда… знаешь, я затеял мелкий ремонт… Вот нечаянно наступил в раствор.

— Правда? — Тереза уже чуть было не просунула свой любопытный нос сквозь занавес, Том еле успел поймать и остановить ее.

— Ой, там сейчас такой беспорядок знаешь ли, тебе лучше этого не видеть. Кстати, знаешь, что: Поль устраивает в этом году грандиозный вечер встреч, тебе обязательно стоит пойти.

— А сам-то ты пойдешь? — уже скорее настороженно, чем напористо, спросила женщина.

— Я бы рад, но забот невпроворот: в музее плотный график — туристы, знаешь ли, ещё ремонт закончить нужно… — беззастенчиво врал Том.

— Ну я, пожалуй, пойду, — уже почти обречённо сказала Тереза.

— Доброй ночи, ещё раз спасибо, — почти корректно выпроводил её Том.

Рулет был горячий, с изюмом и мёдом. Том, конечно, полил его сгущенкой, а Мистер По согласился съесть пару кусочков вместо омлета и яблока, к облегчению Эрни. Это был третий по счету горячий рулет от Терезы за эту неделю. На прошлой неделе они тоже получили несколько порций. Вообще-то, история с рулетами, можно сказать, затянулась.

— Том?

— Мм-м-м? — Том продолжал жевать, не глядя на Эрни. Он снова надел второй тапок и обвил левую ногу вокруг правой как ни в чем не бывало.

— Тереза уделяет тебе немало внимания.

— Угу. — Том отпил из любимой кружки чай, шумно глотнув.

— Она знает про Далию, Дану и Аниту?

— У-у. — Том, по-прежнему не глядя на Эрни, помотал головой из стороны в сторону.

— С этим нужно что-то делать.

— Йажнаю, прошто шещашнедоэтого, веишь?

— Охотно. Но… получается как-то нехорошо… мы же… как будто её используем…

— На самом деле это я уговорил Поля устроить этот вечер встреч. — Том проглотил рулет и чай и теперь говорил четко и уверенно, как обычно, хорошо поставленным голосом профессионального педагога, по совместительству экскурсовода в музее истории города.

— Как ты, наверно, успел заметить, Тереза — совсем не тот человек, который хорошо понимает намёки, а говорить с ней об Испании, уверяю тебя, не стоит.

Эрни вспомнил вчерашнюю реакцию Нины, а Тереза была и в половину не такой умной, тактичной и чуткой, и ей было не четырнадцать. Пожалуй, он понимал Тома.

— А как ты собираешься уговорить её туда пойти? Кажется, она не очень вдохновилась.

— Я объяснил Полю, что нужно сделать, чтобы она пришла.

— В её окно постучится белый голубь, держащий в клюве надушенное письмо, перевязанное алой лентой? — в шутку спросил Эрни.

— На самом деле, вроде того, — вполне серьезно ответил Том. — Учитель сольфеджио тоже придет.

— Ты решил их свести?

— Попытка не пытка: во всяком случае, не думаю, что случится что-то плохое, если им предоставить возможность узнать друг друга получше.

— Вообще-то, идея, действительно, неплохая, — не мог не согласиться Эрни.

Мистер По, прихватив газету, удалился в санузел. Через пару минут оттуда донёсся его сиплый хохот — видимо, он снова читал анекдоты.

Том включил свет, вытер со стола крошки и снова поставил чайник.

— Том?

— Да?

— Я должен тебе сказать ещё кое-что.

— Говори, конечно. — Голос Тома звучал, как всегда, мягко и дружелюбно.

— Когда Нина была здесь, мне пришлось… так вышло, что…

— Она зашла в хранилище и ты ей рассказал, чем ещё мы с тобой занимаемся, — догадался Том.

— Ага, — не без облегчения выдохнул Эрни.

— Тебе пришлось бы рассказать ей — рано или поздно.

— Она никому не скажет, я уверен.

— Я знаю, — улыбнувшись «в бороду», ласково сказал Том, его добродушно прищуренные глаза лучились теплом. Том безоговорочно доверял Эрни, и не забывал это показывать. Поэтому Эрни и любил его, как настоящего отца.

— Как твоя пьеса, собираешься ещё репетировать сегодня?

— Нет, я сделал всё, что мог, отдыхаю до завтра.

— Тогда как насчёт маленького превращения? Поможешь мне выпроводить незваного гостя?

— Что будем делать?

Глаза Тома загорелись, как всегда, когда ему доводилось поэкспериментировать с магией.

Том занырнул под вешалку с куртками и вручил Эрни пару резиновых сапог огромного размера с голенищами, достававшими Эрни чуть ли не до подмышек, дождевик и резиновые перчатки с длинными пальцами, в «рукавах» перчаток утонули локти Эрни.

— Безопасность — прежде всего. Не хочу, чтобы ты случайно превратился в каменное изваяние.

— Э-э-э… Хорошо, только двигаться тяжеловато…

— Ничего, тебе нужно будет только немного подтолкнуть.

Том чертил мелом на полу какие-то руны, лёжа на животе, просунувшись под приподнятую гусеницу. Вид у него был такой довольный, как будто он лежит на одном из лучших пляжей Испании, потягивая через трубочку прохладный мятный лимонад.

Отряхнув руки от мела, он тоже надел резиновые перчатки и, подбоченившись, сурово посмотрел на пушку танка.

Что-то тихо пробормотав, он осторожно коснулся ладонью порошка. Его перчатка засветилась. Он мягко поднял руку, и столбик порошка потянулся за ней, кружась, как пыль или мелкий снег в свете прожектора. Том направил «прожектор» прямо на пушку танка, пушка и «пылевое облако» превратились в нечто, что Эрни про себя назвал «цилиндр уплотненного воздуха». Том мягко давил на этот цилиндр, вжимая его в корпус танка, пока его ладонь не соприкоснулась с бампером. Теперь это был бампер немецкого военного джипа камуфляжной расцветки.

Том зачерпнул немного порошка пластмассовым ведерком и выплеснул струю из пыли и света, завихряя её движением руки по часовой стрелке так, что в месте, где должно было бы находиться колесо, она образовала круг нужного диаметра. На этом месте, действительно, появилось колесо джипа, а гусеница исчезла.

Так Том «поколдовал» четыре раза, и из раскрытого шкафа теперь торчал корпус джипа, на вид вполне такого же «исторического», как и его предшественник-танк.

— Это надолго? — поинтересовался Эрни.

— Конечно нет: я что, по-твоему, из мира Гарри Поттера? — немного нервозно отшутился Том и поднёс ведро с туманом к шкафу.

Он нанес туман на заднюю стенку шкафа и уцелевшие полки, предварительно начертив на них руны. Изумрудный туман заклубился, портал открылся. Сквозь магический проем сочились запахи и звуки. Эрни услышал какой-то стук, всплеск, хлопок, смех и мужские голоса. Воздух, проникавший сквозь туман здесь, пах и ощущался совсем по-другому. Он был более холодным и разреженным, пахло обычным туманом, который стелется над травами и камнями где-нибудь в гористой местности, неподалеку от озера.

— Ну всё, давай: раз, два, взяли, пока этот монстр снова не отрастил пушку.

Эрни и Том напряглись и подтолкнули джип-танк к туманной стене.

Напрягать приходилось не только мускулы, но и сознание: Эрни усиленно представлял себя джипом, оказавшимся по ту сторону проема. Представлять это было сложно, потому что о том, как выглядит «та сторона» он мог только догадываться, полагаясь только на собственные восприятие и воображение. Туман сопротивлялся крупногабаритному инородному телу.

По лицу Тома струился пот, Эрни напряг тело и разум до предела, и вот, машина подалась и исчезла.

— Нэуиид! — тихо произнес Том хриплым голосом.

На полу, возле открытого шкафа, материализовалась гора одежды, целой, и даже чистой, правда, кое-где на неё налипли листья и травинки.

— Рад, что твои вещи выжили, — искренне сказал Эрни, снимая перчатки и капюшон и вытирая пот со лба.

— Подожди, нужно проверить. — Том брал одежду из кучи и бросал на кровать, сортируя её горками.

Бросив последний носок в кучу носков на кровати, Том скорбно изрёк:

— Мои… любимые… шорты… для плавания.

— О, мне искренне жаль, — поспешил утешить его Эрни. — Хочешь, сходим за новыми в это воскресенье?

Лицо у Тома было такое, как будто Эрни предложил ему дешёвый чебурек из привокзального ларька, хотя они собирались поужинать в элитном ресторане.

— Их подарила Далия, — горько сказал он с упрёком в голосе. Голос дрожал так, как будто он вот-вот заплачет.

— Я понимаю, но… что мы можем поделать? — Эрни действительно не понимал, чего Том хочет от него.

— Пойти и найти их, что же ещё?! — Голос Тома больше не дрожал. Он говорил так, как будто речь, действительно, шла о чем-то само собой разумеющемся.

— Том! Это военный лагерь фашистов!

— Брось, там сидят желторотые детины, которых забрали у их заботливых деревенских мамочек, жарят сосиски и сушат свои носки над кострами, плача над фотокарточками своих бледных невест. На нас, наши шорты и потерянный танк им так же наплевать, как на планы Гитлера. Они устали и хотят домой. Они нас даже не заметят, будь уверен.

— Том, я в этом совсем не уверен и не понимаю, почему так уверен ты.

— Я неплохо разбираюсь в истории, если ты не забыл.

Том был неумолим. Видимо, шорты были в некотором смысле драгоценные.

Он подошёл к туману, присел на корточки и очертил рукой проем, похожий на дверцу в кладовку, только шире. Жестом он подозвал Эрни к себе, и они, лёжа на животах, высунулись из своего шкафа в военную Германию, как солдаты из окопа.

Они действительно были в гористой местности. Их знакомый танк, по-прежнему в облике симпатичного джипа, стоял неподалёку, уперевшись задним бампером в валун, на котором росли бледные цветочки в форме звездочек. Эрни не знал, как они называются.

Чуть поодаль, вниз по склону, возле костра расположились трое, действительно, совсем молодых парней. Один из них сушил над костром свои портянки, намотанные на какую-то палку, которую он держал одной рукой. В другой руке он держал маленькую фотографию, глядя на неё нежно и грустно. Портянки задымились. Его товарищ, чистивший картошку, испеченную в золе, толкнул его в плечо и произнес что-то по-немецки.

— Что он сказал? — шепотом спросил Эрни.

— Что-то вроде того, что я говорю, когда сильно ударяюсь головой, — так же тихо ответил Том.

Третий солдат, лежавший на каких-то тряпках возле костра, подперев ладонью голову, был, казалось, занят только тем, что разглядывал цветочек, такой же, как те, что торчали из ближайшего камня, который он вертел в свободной руке.

Всё выглядело почти в точности так, как описал Том, только вместо сосисок эти ребята ели картофель.

— Вон они, родимые. — Том показывал на какие-то кусты, росшие немного левее того места, где отдыхали трое солдат. Между ветками болтались его плавки-шорты, на которых были изображены попугаи и пальмы. Плавки, действительно, были очень симпатичные.

Том приобнял Эрни за плечо и мягко втащил в дом. Через пару минут он вылез из кладовки, держа в зубах засушенные побеги какого-то растения, смоченные водой. Один из побегов он вручил Эрни:

— Пожуй это и закрой глаза.

Эрни так и сделал. Вкус был приятный, листья чем-то напоминали мяту.

Он почувствовал, что Том подул на него, на его лицо и руки налип порошок, который нежно пах гортензиями.

— Дод ун анвелейдэк! — Том снова говорил на языке, напоминавшем английский, немецкий и… Лучше спросить об этом Тома позже.

— Можно открывать?

— Угу. — Том продолжал жевать. Точнее, не Том, а полупрозрачная оболочка с глазами и ртом, на которую налипли сухие листья, по форме сильно напоминавшие те, что они сейчас пережевывали.

Эрни почувствовал себя так, как будто на нем вдруг вырос тугой водолазный костюм.

— Я что сейчас так же выгляжу?

— Насчёт так же не уверен, но выглядишь неплохо — во всяком случае, для военной Германии, — сквозь зубы процедил Том, теперь державший во рту тот самый канцелярский ножик, которым он недавно кромсал клеёнку.

— Полжижамной.

Они медленно и почти бесшумно ползли по дуге, стараясь держаться в тени деревьев.

Когда они доползли до куста с плавками, Том аккуратно отпилил пару мешавших веточек, и, сложив шорты так, чтобы яркий рисунок остался с внутренней стороны, запихнул их в правый карман брюк. Тем же маршрутом они благополучно вернулись к проему и вползли в комнату. Том достал шорты и развернул их, влюбленно глядя на попугаев. К нему вернулся его обычный облик. Эрни тоже сбросил воображаемый водолазный костюм.

Солдаты, тем временем, запели песню.

— Эс-ва-айн-идеэльвайс!

— Айн-кляайнес-идеэльвайс!

— Оулаиийаоулахо!

— Ахойлаиийао!

Том присел на край кровати, прижав к сердцу плавки с попугаями.

— Видишь, они поют песни про цветочки. Я же говорил — они безобидны, как маленькие котики.

В паре миллиметров от ноги Тома просвистела пуля. Прострелив уже сломанную ножку кровати и звякнув о пыльный пол, она стала вращаться волчком, пока не врезалась в другую ножку.

— Ну что ж, не всякая пуля по кости, иная и по кровати… — бодро прокомментировал это Том, однако Эрни заметил, что лицо его совсем бледное, а руки дрожат.

Том быстро пришел в себя и направил руку на туман.

— Дивланну! Порс! — произнес он хладнокровно и четко.

Туман исчез, задняя стенка шкафа и полки вернулись на место.

— Это что, заклинание? — не выдержал Эрни.

— Просто старый добрый валлийский. В древних языках больше силы. Но это, конечно, временно. В заклинаниях я не слишком хорош, как ты знаешь.

Том, как обычно, сгреб всю одежду и затолкал её в шкаф единой массой.

Эрни осторожно прикрыл створки шкафа и отправился заваривать свежий чай.