Ученик Хранителя Cнов

Глава 10. Эскизы

Эрни поджидал Нину у ворот её дома с двумя ватманами, свернутыми в «трубу» и перевязанными какими-то старыми лентами, которые он наскоро нашёл утром в кладовке. Том давно подарил ему тубус, но сегодня снова был ясный сухой день, и можно было обойтись без футляров.

Утром они уже успели поссориться и помириться по телефону: Нина снова проспала и Эрни пришлось поднимать её с постели назойливыми телефонными звонками.

Эрни уже снова хотел звонить ей, потому что уже пора было выходить, но послышались шаги и скрип открываемого засова.

Вместо Нины, которую он встретил вчера утром, из-за калитки выплыло шатающееся существо в грязной одежде (под куртку снова был надет заляпанный свитер с горлом, хотя утро было очень солнечным и теплым) с зеленоватым лицом и синяками под красными глазами. От кое-как наспех расчесанных, кое-где спутанных волос пахло не шампунем, как вчера, а каким-то грязным полуподвальным помещением, которое всегда плохо проветривалось.

— Ты заболела?

Эрни инстинктивно коснулся ладонью её лба, чтобы понять, нет ли у нее высокой температуры. Лоб, наоборот, был очень холодным.

Она помотала головой из стороны в сторону, ничего не сказав.

— Работа?

Снова молчаливое «нет».

— Мама.

Нина еле заметно кивнула, озираясь, как перепуганная кошка.

— Ладно, пойдем-ка сдадим живопись, потом зайдём в кафетерий и ты мне спокойно всё расскажешь, хорошо?

Нина снова слабо кивнула. Казалось, если она заговорит вслух, на это уйдут все силы и она рухнет в обморок.

Они проехали одну остановку на автобусе, хотя обычно ходили пешком, даже если опаздывали. В автобусе Нина уснула, после чего, однако, хотя бы перестала шататься.

«Сколько она спала до того, как он разбудил её… Час? Сорок минут?.. Как она вообще держится на ногах…»

Они стояли в кабинете, побросав сумки куда-попало. Учитель разворачивал и разглядывал ватманы с итоговыми заданиями, вписывал баллы в журнал и какие-то бланки. Нина стояла, опершись на стену. Иногда её веки непроизвольно прикрывались и она начинала сползать вниз. Две сильно похожие друг на друга подружки с сильно осветленными волосами перешептывались, косясь на неё. Эрни нашел свободный стул и принес ей. Она молча рухнула на него и тут же уснула, «сложившись пополам».

Учитель тактично проставил баллы напротив её имени, не подзывая её. Когда все вышли, Эрни мягко потряс её плечо.

— Пойдем-ка в кафетерий.

Нина молча встала со стула и заковыляла к двери. Только сейчас Эрни заметил, что она прихрамывает и морщится от боли, наступая на левую ногу.

Столик в углу, отгороженный ширмой, оказался свободным. Эрни бросил на кресло рюкзак и помог Нине сесть. Под столиком располагался встроенный обогреватель, который, несмотря на теплый майский день, исправно работал, и, тем не менее, её била мелкая дрожь. Эрни набросил ей на плечи свою лёгкую куртку, поверх её джинсовой, завязав рукава узлом (его плечи были почти в полтора раза шире, чем её).

— На работу, хотя бы, не идёшь сегодня? — Эрни подлил чая из чайника в их стаканы. Съев три кусочка пиццы с грибами и сыром и выпив три стакана чая с бергамотом, Нина немного согрелась, и вернула Эрни его куртку.

— Нет, мне позвонили, сказали, что я на сегодня «освобождаюсь», и что завтра они позвонят мне сами.

— А ты просила тебя освобождать?

— Да нет, вообще-то.

— Ладно, давай-ка, расскажи теперь, что дома случилось и что с ногой.

Нина немного побледнела, но продолжила говорить.

— В общем, в техзадании к конкурсу есть пункт: эскизы. Нужно нарисовать на бумаге в свободной технике, но четко, несколько вариантов будущей работы. Вот я и сидела в столовой и рисовала. Работа большая, и, естественно, за вечер я не успевала. Сначала она ходила мимо молча с таким ядовитым лицом и гремела всем подряд, а когда перевалило за полночь, устроила скандал, разорвала и выбросила всё, что я нарисовала и отключила свет во всём доме.

Нина говорила тихо, приглушённым голосом, всё время озираясь (боялась, что её услышит кто-то из одноклассников).

Эрни представил лицо Эммы (матери Нины), которое в душе ненавидел, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— Она не ударила тебя? — спросил он тихо, но четко.

— Нет, только накричала.

— Это правда?

— Да.

— Хорошо.

Нина немного помолчала, как бы собираясь духом, и продолжила:

— Но когда я брела в темноте в свою комнату, то сильно ушибла колено. Оно так болело, что я не могла спать всю ночь, ненадолго уснула только под утро.

— Что она тебе наговорила? — Эрни пытался сдерживать ярость.

— Знаешь, я не хочу говорить об этом вслух. — Она снова озиралась, произнося слова еле слышно. — Во всяком случае, здесь.

— Написать можешь?

— Да.

Нина достала телефон и долго что-то набирала, всё время стирая, и начиная заново.

Наконец, Эрни пришло сообщение:

«Я сыта по горло твоими куколками, рисуночками, зверушками и идиотскими выходками! Ты тратишь время и деньги на никому не нужную ерунду, пока я работаю! Ото всех этих побрякушек, как и от тебя самой — никакого толку! Со следующего года идёшь в нормальную школу, где тебе вправят твои повреждённые мозги!»

Пока Нина наливала себе чай, он незаметно сфотографировал сообщение и переслал его Тому, добавив только: «Э. совсем спятила, что делать?»

Том ответил быстро: «Знаю, брат Поля сегодня звонил нам, сказал, что она была у них, выясняла адреса школ для девочек старшего возраста „исправительного типа“ с проживанием (про это Нине не говори). Оставайтесь сегодня у нас, я буду поздно, переночую у Далии, утром приходите пораньше, ждите меня в кабинете Поля, ключ в гардеробной под цветком».

Эрни ожидал от Эммы, матери Нины, многого, но не такого. В душе ему хотелось пойти и найти её прямо сейчас и прокричать ей в лицо всё, что он о ней думает. Но это не то, что нужно было делать. К тому же, через час у него занятие по музыке, а он забыл лютню, нужно зайти за ней домой.

«Том сегодня не ночует дома, оставайся у нас». Чтобы Нина не беспокоилась о том, что их кто-то услышит, он написал это в сообщении.

«Спасибо». У Нины снова был такой вид, как будто она сейчас потеряет сознание, и она снова начала дрожать. Эрни вызвал такси.

— Сейчас я унесу посуду и поедем домой, — тихо сказал он, ставя чайник и тарелки на поднос.

Войдя в комнату, Эрни первым делом покосился на шкаф. Из него ничего не торчало и не падало. Том, уходя, перевязал его какими-то веревками и обклеил клейкой лентой. Окно показывало лесную поляну. В правом нижнем углу виднелся черный комок: Мистер По дремал, прижавшись к стеклу, ожидая, пока кто-нибудь его впустит и накормит.

Эрни накрошил в большую плоскую тарелку хлеб, нарезал сыр кубиками и поставил чайник.

Нина упала в кресло, бросив сумку на пол, натянула на подбородок плед и задремала на боку, уперев колени в подлокотник.

Мистер По, как обычно, тщательно вытер «ноги», и, съев и выпив всё, что было на столе, присоединился к Нине и задремал, прижавшись боком к её лодыжке.

Эрни подошёл к шкафу, проверил, крепко ли связаны ручки, прижался к нему ухом — внутри, как будто, было тихо.

Эрни взял футляр с лютней и папку с нотами и поспешил на урок музыки.

Учитель прохаживался от стены к стене, возле высоких окон, мягкими, почти неслышными шагами, скрестив руки с узловатыми белыми пальцами за спиной, пока Эрни настраивал лютню и играл гаммы, чтобы разогреть пальцы.

— Я, вроде бы, готов.

Учитель мягко кивнул, ничего не сказав вслух, только, замерев на месте, немного наклонил голову набок.

Эрни сыграл пьесу от начала до конца, ни разу не заглянув в нотный лист — он уже помнил её наизусть, а его длинные пальцы, наконец, запомнили правильный ритм.

Учитель замер, широко раскрыв как будто остекленевшие глаза.

— Что-то не так?

Эрни подумал, что снова допустил ошибку в ритме.

— Не так?! Эрни, если ты сыграешь её на отчётном концерте так, как сыграл сейчас, это будет потрясающе! Я никак не ожидал, что мы с тобой достигнем такого уровня за такое короткое время. Обычно люди занимаются годами, десятилетиями, чтобы играть так, как ты играл сейчас.

— Спасибо. Я постараюсь сыграть не хуже.

Эрни отвернулся, складывая в папку нотные листы, чтобы спрятать свои покрасневшие щёки.

Когда Эрни вернулся домой, Нина и Мистер По уже не спали, они сидели за столом (точнее, Мистер По сидел на столе).

Справа от Нины стоял стакан с водой и лежали акварельные краски. Возле её левой руки стояло блюдце с фисташками, которые она очистила для ворона.

— Можно посмотреть? — Эрни осторожно прижал подушечкой пальца уголок листа, который высыхал на краю стола.

— Только осторожно, чтобы краски не растеклись.

— Хорошо.

Эрни взял четыре монетки и аккуратно прижал ими каждый из углов.

На него смотрела очень яркая кукла с очень яркими живыми глазами цвета ясного неба того нежного оттенка, который бывает только в начале весны.

Яркие светлые волосы, желто-золотые, как цветки мать-и-мачехи, очень шли к её блестящим светлым глазам. Лососево-розовое платье, перевязанное красной лентой на очень тонкой талии, беспорядочными складками ниспадало на сочно-зеленую траву. Она обнимала, прижимая к груди, большую плетёную корзину с луговыми цветами. На одном из цветков сидела огромная яркая бабочка — королева-бабочка с темно-зелеными глазами и драгоценным камнем между рожками.

Глядя на рисунок, Эрни как будто перенёсся в сказку, какую-то забытую, очень красивую, волшебную сказку, написанную пером на страницах, искусно переплетенных вручную.

— Она просто потрясная, — честно сказал Эрни.

Не отрываясь от работы, Нина очень тихо ответила:

— Спасибо. Но это только эскиз.

Сейчас она рисовала тушью бабочку на отдельном листе. На двух других листах были детально прорисованы корзинка с цветами и прическа куклы — с косами, жгутами, цветами и лентами.

— Ты быстро работаешь. Почти заканчиваешь?

— Ещё платье. Вообще нужно минимум три варианта, это всего только первый. Я бы хотела закончить сегодня, мне завтра должны хоть что-нибудь заплатить, куплю хотя бы материалы для корзинки.

Эрни не стал возражать.

— Тогда я в магазин, за овощами, приготовлю нам суп.

— Йэсть — сууп! — Мистер По, как обычно, ничего не имел против.

Когда Эрни помыл и очистил овощи и отправил их, вместе с сушеными грибами и травами, после овощерезки в мультиварку, Нина уже закончила все три эскиза. На ней были спортивные шорты Эрни и эластичный бинт: распухшее колено всё ещё болело.

Эрни заварил крепкий чай с сушёной мятой и налил ей большую кружку с тремя ложками сахара.

Он отнёс рисунки в хранилище и приколол их кнопками к мольберту. Любуясь ими, он вдыхал аромат ещё не подсохших красок, таких ярких сейчас.

Вторая кукла с темно-рыжими волосами носила изумрудное платье и корону, и держала в руках птицу, сильно напоминавшую ту, что Эрни видел, когда впервые надел «магические» очки Тома.

У третьей принцессы были прямые тяжёлые блестящие волосы, чёрно-фиолетовые, с серебряными и бледно-розовыми прядями, огромные раскосые тёмные глаза на фарфорово-белом треугольном личике. Цветы в её корзине были ярко-розовыми и светло-синими, с салатово-желтыми листьями.

В ногах у неё сидел кто-то, похожий на золотую панду с серебряной короной в форме венка из листьев, увенчанной крупным изумрудом на большой голове.

Платье на девушке было из синего бархата, расшитое золотыми иероглифами и цветами, по форме напоминавшими цветы в её корзине.

Эрни давно не видел таких красивых образов.

Что она чувствовала вчера, когда её собственная мать рвала на кусочки работы, в которые она вложила всю душу, всю надежду? Это куда серьезнее, чем боль в ушибленном колене. Эрни постарался перестать думать об этом, потому что боялся, что если встретит Эмму, то потеряет контроль и просто ударит её. Лучше предоставить все Тому, интересно, что он придумал.

Том пришёл совсем поздно, когда Нина и Мистер По уже спали, а Эрни слушал лютневую музыку в наушниках, лёжа в гамаке.

Он был бледным и серьезным, между бровей проступила обычно не видимая морщинка, губы казались уже и бледнее. Он набросил лёгкую куртку, запихнув во внутренний карман зубную щётку, и, подмигнув Эрни, тихо выскользнул в ароматную испанскую ночь.