Ученик Хранителя Cнов

Глава 15. Юность великой императрицы и первобытная атмосфера

В дверь позвонили. Эрни, на ходу пережевывая тост, прошел в прихожую. Том и Нина ещё спали.

Посмотрев в глазок, Эрни увидел парня в футболке и кепке, державшего картонную коробку и какие-то листы бумаги. Эрни открыл дверь.

— Доставка! Распишитесь! — Парень протягивал Эрни довольно тяжёлую коробку средних размеров, бланки и ручку.

— Ничего, что не я это заказывал? — на всякий случай уточнил Эрни.

— Не важно, она оплачена. — Парень явно торопился. Эрни черкнул свою фамилию и число, поблагодарил парня и отпустил его с миром, гадая, что же лежит внутри.

— У вас из двери выпало. — Курьер протягивал Эрни газету.

— Ещё раз спасибо.

Взглянув на газету, Эрни чуть не уронил коробку. Потом громко рассмеялся, не удержавшись.

«Таинственное исчезновение и возвращение Пизанской башни…»

Прямо под заголовком красовались две чёрно-белые фотографии: туманный портал на месте башни, уходящий конусом куда-то в небо, и башня, вернувшаяся на место в прежнем виде, но несколько примявшая газон.

Том протирал глаза, включая кофеварку.

— Что там такое?

— Да вот, посылка пришла. А ещё — о нас пишут газеты. — Эрни показал Тому статью.

Приподняв очки, Том прищурился, и тоже рассмеялся в голос.

— Наше счастье, что они не знают, что пишут о нас.

— Не говори.

Послышался скрип открывающейся двери. Из комнаты Нины выбежал Ушастик, подпрыгивая вверх так, как будто он заметил стрекозу.

Нина терла заспанные глаза, закутавшись в длинный халат.

— Что у вас за веселье? Опять порталы чините?

— А это мы уже «начинили». Вот, в газете фотографии.

— Ох, ничего себе… Так это ваших рук дело…

— Не рук наших, а шкафа нашего, — отшутился Том.

— Я вообще подумал, что это снова Тереза с очередным рулетом. Давно она, кстати, к нам не заглядывала. А что в посылке, если не секрет?

— Тереза готовится к предстоящему вечеру встреч, некогда ей нам рулеты печь.

Том полез в ящик кухонного стола за канцелярским ножом.

— Это… здорово! — порадовался Эрни за Терезу.

— О… в посылке… Так давно её заказал, что чуть не забыл о ней. Вы, конечно, удивитесь, но там кукла.

— Кукла?! — действительно удивились в один голос Эрни и Нина.

— Кукла, некогда принадлежавшая Софие Августе Фредерике Ангальт-Цербтской, в будущем — Екатерине Великой, императрице Всероссийской. — Медленно, смакуя каждое слово, произнес Том, действительно, извлекая из коробки куклу, обмотанную упаковочным полиэтиленом «с пупырками».

Кукла была из фарфора, почти в два раза выше той, которую сделала Нина.

Кукла обладала изящным римским профилем, пепельно-коричневыми волосами и темно-серыми глазами.

На её нежно-розовом платье красовался пояс из золота с инкрустированными драгоценными камнями.

— Яшма, бирюза, два аметиста, рубин, — констатировал Том.

— Она что, играла с ней в детстве? — с сомнением спросил Эрни.

— Нет… Просто… хранила в своих покоях… будучи совсем юной девушкой, — объяснил Том, слегка покраснев.

— Прости, но… что ты собираешься с этим делать? — полюбопытствовал Эрни.

— Любоваться… — влюбленно глядя на куклу, придерживая её одной рукой за талию, ответствовал Том.

— А почему её не отправили в какой-нибудь музей? — спросила Нина.

— Если бы музеи принимали всё на свете, они бы лопнули. Кое-что и частным коллекционерам достается. Я купил её через онлайн-аукцион, — объяснил Том.

— А-а, — только и сказали Эрни и Нина.

После завтрака Нина села за стол, чтобы переписать на чистый лист своим почерком то, что вчера написал для неё Том.

Эрни отправился в хранилище — снова поиграть пьесу перед завтрашним выступлением.

Том развешивал на бельевой верёвке выстиранные вещи Аниты.

Мистер По учил Ушастика считать. Ушастик, не обращая ни малейшего внимания на цифры, нацарапанные на небольшой доске, гонял по полу упавшую дольку сушёного абрикоса.

Эрни сыграл пьесу несколько раз подряд. Вроде бы, всё было отлично. Эрни закрыл глаза и попробовал играть, не глядя на гриф. Получилось не так плохо, но далеко не так, как это должно было звучать. Эрни сосредоточился, пытаясь воспроизводить звуки по памяти, не ассоциируя их с ладами и позициями пальцев. Примерно через полчаса у него получилось таким образом сыграть первые несколько тактов, при этом придав большую выразительность звучанию. А через час он смог сыграть и всю пьесу — буквально — с закрытыми глазами. Это было нечто новое — как будто музыка проникла в него по-новому, как будто его уши и пальцы музыкально «выросли», повзрослели.

Эрни отдыхал, слушая звуки дома.

Том включил радиоприемник на минимальной громкости и стал ополаскивать посуду, чтобы загрузить в посудомоечную машину. Ушастик громко урчал, поглощая корм, Мистер По шелестел страницами какой-то книги.

Нина, как обычно, бесшумно занималась своими делами.

Вдруг что-то загремело и затряслось. С шумом открылось. Нина вскрикнула и уронила что-то. Радиоприемник зашумел, зазвенел и выключился.

Том прокричал что-то на валлийском.

Эрни выбежал из хранилища и застыл, глядя на то, что «застыло», едва вскарабкавшись на кровать.

Мокрое существо напоминало рыбу, ящерицу и дракона одновременно.

У него (или неё) были короткие лапы с перепонками между когтистых пальцев, темные круглые глаза (в которых сейчас клубился туман, напущенный заклинанием Тома), массивный толстый хвост, на который она опиралась как на лапы, большой плавник на спине и гребень на голове.

С полурыбьей кожи существа на покрывало стекала вода, на полу оно оставило мокрые грязные следы.

Том подошёл к Эрни, с большим интересом рассматривая существо.

— Твоё заклинание её парализовало? — тихо спросил Эрни.

— Нет, оно должно заставить её вернуться туда, откуда она пришла, до того как случайно забрела сюда, и сделать то, что она и собиралась сделать.

— А что она собиралась сделать? — спросил Эрни, совершенно не представляя, каким может быть ответ.

— Отложить яйцо — первое в истории Земли яйцо, отложенное на суше, — многозначительно изрёк Том.

— Ничего себе… Так это…

— Да-да, та самая… Самая первая ихтиостега.

Нина стояла, вжавшись в кухонный гарнитур, крепко сжимая в руках чашку с горячим чаем. Ей не очень нравились рептилии.

Ихтиостега тем временем пришла в себя и, выйдя сквозь шкаф обратно, в свою родную среду, побрела по своим делам.

Том высунулся из шкафа, как студентка колледжа после веселой вечеринки — из окна автомобиля, в доисторический мир.

Эрни, поняв его желание, спросил Нину:

— Ты не будешь сильно волноваться, если мы выйдем туда ненадолго?

Нина, всё ещё крепко сжимая чашку, помотала головой.

Они оказались в месте, похожем на пустыню, только без песка. В некотором отдалении виднелся водоем, простиравшийся до горизонта.

Том глубоко вдохнул, смакуя воздух.

— Первобытная атмосфера… Молодой озоновый слой… Кислород, созданный только что зародившейся в океане жизнью… Подумать только… Я и представить себе не мог, что когда-то увижу всё это собственными глазами…

— Том?

— Да?

— А… Твоя магия не повредит мозгу несчастной ихтиостеги? То есть… это событие не изменит историю?

— Ну что ты. Мозг ихтиостеги невозможно повредить моей магией: во-первых, магия не такая суровая, а во-вторых, мозг ихтиостеги… Он… В общем, были бы мозги, было б сотрясение, как говорят. Инстинкт возьмет своё: она отложит свои яйца, эволюция начнет делать своё дело, появятся динозавры… Ну и так далее, понимаешь?

— Понимаю, вроде бы, — не без улыбки ответил Эрни.

Том снова шумно вдохнул. Эрни показалось, что трещина на земле возле его ноги увеличилась.

— А как пахнет земля… — Земля, кстати сказать, немного задрожала. Внизу что-то «зарычало». — Так, как будто ещё недавно здесь бушевали молодые вулканы…

Трещина возле ноги Тома увеличилась настолько, что превратилась в небольшую пропасть. Том, не обращая на неё никакого внимания, восторженно разглядывал облака.

Эрни потянул его назад, к порталу.

— Пойдем домой, Нина будет волноваться.

— Да, нам пора, — согласился Том, так и не заметив «пропасть».

Закрыв портал и дверцы шкафа, Том присел на кровать, испачкав одежду о следы рептилии. Он все ещё был под впечатлением от «первобытной атмосферы».

Нина, наконец, расслабилась и рассталась с чашкой, присев обратно за стол.

Эрни помог ей разложить все эскизы, схемы и задания по файлам и подколоть их в папку в нужном порядке. Они ещё два раза всё перепроверили, и Нина, наконец, успокоилась.

— Только… Как я её понесу… Я совсем об этом не подумала… — Нина снова загрустила и нахмурилась.

— Можем поехать на такси, — предложил Эрни.

— В такси она тоже может помяться…

— Я видел у Тома в кладовке какой-то стеклянный колпак, — вспомнил Эрни.

— Был такой, сейчас поищу.

Том исчез в кладовке на полчаса.

Нина всё это время что-то поправляла в волосах куклы.

Том нашел колпак, но он не подошёл по размеру.

— А как насчёт этого?

Эрни извлёк из-под стола коробку, в которой утром прибыла ценная покупка Тома, в ней же лежала и упаковочная бумага.

— Отлично! То, что нужно! — наконец приободрилась Нина.

Эрни сидел на небольшой сцене, оперев ногу на подставку, сжимая левой рукой гриф лютни, совсем один.

Том и Далия уже пришли и сидели в зале, шепотом о чем-то переговариваясь. Нина опаздывала: сдавала куклу.

Все сотрудники и учащиеся и все члены комиссии были в сборе.

Эрни открывал отчётный концерт.

Его одноклассник Иван, игравший на скрипке, флейтист, виолончелистка и пианист стояли за кулисами, ожидая своей очереди. Все они считались «лучшими из одаренных».

Учитель музыки стоял между сценой и залом, вполоборота к Эрни.

Эрни проверил строй лютни. Учитель еле заметно кивнул ему.

Учитель прочистил горло и сделал знак руками, прося тишины в зале. Ладони Эрни вспотели, а колени занемели. На лбу запульсировала вена.

Учитель объявил название пьесы, имя и фамилию Эрни, класс, в котором он учился, и его музыкальную специализацию.

Воцарилась тишина. Эрни слышал только шумный стук собственного сердца у себя в ушах. Секунды как будто замедлились, стали вязкими. Ему показалось, что он не помнит ничего и вообще не умеет играть…

Эрни инстинктивно закрыл глаза и глубоко вдохнул. Мысленно он перенёсся во вчерашний день, в дом Тома, в хранилище, где шумно пульсировали сны…

И сыграл пьесу от начала до конца без запинки, усиленную акустикой большого помещения, так, как он играл её вчера, репетируя.

Когда он закончил, в зале стояла гробовая тишина. Потом все, включая ребят, ждавших за кулисами, шумно зааплодировали.

Кто-то выкрикнул: «Браво!»

Эрни встал и поклонился, собираясь уходить.

Краем глаза он заметил, что члены комиссии, встав с мест, что-то шумно обсуждают.

Учитель музыки знаком попросил Эрни остаться на сцене.

Наконец, самый старший представитель комиссии обратился к Эрни.

— Не могли бы вы сыграть произведение ещё раз, чтобы я записал вашу игру на видео — в учебных целях, если вы не против?

— Ну… хорошо, — не особенно что-то понимая, согласился Эрни.

— Педагоги не против? — Учитель музыки кивнул. — Родители не против?

Том встал и кивнул.

Представитель комиссии подошёл поближе к сцене и включил камеру.

Учитель музыки повторил объявление, а Эрни снова безупречно сыграл пьесу от начала до конца.