Ученик Хранителя Cнов

Глава 11. Брат и сестра

Эрни долго не мог уснуть ночью, проснуться и слезть с гамака его заставили только очень громкий звон старого будильника, который Том вчера предусмотрительно поставил на холодильник (пока Эрни не видел этого), и вчерашнее предостережение Тома.

Нина, однако, уже была на ногах и колдовала возле кофеварки. Она выглядела далеко не так плохо, как вчера утром, но была бледной и встревоженной.

Эрни распутал наушники и включил танцевальную музыку, чтобы побыстрее проснуться, умываясь горячей водой.

После двух чашек крепкого кофе голова заработала лучше, и вчерашние события четко всплыли в памяти, вытеснив из сознания безмятежную сонливость.

Перед глазами Эрни всплыло лицо Эммы, которое он всей душой желал забыть, но вряд ли когда-нибудь смог бы.

«Отец» Нины, который редко появлялся дома даже в выходные и праздники, не приходился ей родным отцом (о том, кто был её биологическим отцом, она вообще не имела ни малейшего понятия), он появился, когда ей было примерно пять, и они с матерью перестали жить у своих дальних родственников. Нина говорила, что уверена в том, что Эмма разведется с ним, как только они выплатят кредит за дом.

Эрни это не слишком волновало, он думал только о том, что нужно во что бы то ни стало найти способ поскорее забрать её оттуда, пока Эмма не натворила ещё больших бед.

— Давай-ка уже пойдем, я обещал Тому, что мы будем ждать его в кабинете Поля.

— Ладно, тогда я там ещё порисую, а то потом надо на работу.

— Как хочешь, рисуй, конечно, только, умоляю, давай уже выходить.

— Сейчас соберу сумку, и готова.

Опрятная женщина старательно натирала старый пол школьного вестибюля.

В гардеробной ещё никого не было, а дверь была открыта: там только что вымыли пол.

Пока уборщица передвигала с места на место горшок с большим цветком, Эрни, быстро и незаметно, как кошка, держась одной рукой за дверной косяк, другой дотянувшись до стола в гардеробной, на ощупь нашел маленький ключ и так же незаметно положил его в карман джинсов.

— Мы подождём Тома в его кабинете, — с самой дружелюбно-очаровательной улыбкой, на которую только он был способен, соврал женщине Эрни.

Она кивнула, немного нахмурившись, но ничего не сказала.

Продолжая улыбаться, Эрни взял Нину за руку, и они, как пара гангстеров из детского мультфильма, кошачьими широкими шагами на цыпочках устремились по влажному полу к концу коридора, в котором находился кабинет директора школы.

Эрни, как заправский взломщик, бесшумно открыл замок, провернув маленький ключ в круглой дверной ручке.

Когда они вошли, Эрни не стал закрывать замок изнутри: он не ожидал, что кто-то, кроме Поля или Тома, зайдет сюда без спроса, тем более, в такое время.

Нина расположилась за столом Поля, разложив на нём бумагу и карандаши: она не теряла времени даром.

Телефон Эрни завибрировал: пришло сообщение от Тома.

«У вас всё в порядке? Буду в школе с минуты на минуту».

Эрни присел в простое офисное кресло, стоявшее у стены, возле шкафа с книгами.

Он собрался было ответить Тому, и тут же пожалел о том, что не запер дверь изнутри. В кабинет влетела Эмма. Не поздоровавшись с Эрни, вообще не обратив на него никакого внимания, она, скорчив злобную гримасу, отчего её полузвериное лицо стало ещё уродливее, стала как будто кричать и шипеть одновременно: «Я тебе ясно сказала: в этой дурацкой школе ты больше не учишься!»

— Вы ошибаетесь, она учится здесь, и будет учиться ещё ближайшие четыре года — документы о зачислении выдадут сегодня, — спокойно, но четко возразил Эрни.

Эмма не обратила на него ни малейшего внимания. Подойдя вплотную к столу, она нависла над Ниной наподобие тюремного надсмотрщика, уперев руки в бока и вытянув короткую шею, как шипящий утёнок.

Нина молча смотрела на неё исподлобья, крепко сжимая в правой руке карандаш. Левую руку она запустила под стол.

Готовый ко всему, Эрни включил диктофон, и, оставив телефон лежать на кресле, тихо, как кошка, встал за спиной у Эммы, чуть поодаль, чтобы видеть и Нину, на расстоянии вытянутой руки от плеча женщины.

Эмма схватила Нину за запястье и грубо дернула её руку, так что Нина ударилась локтем о стол. Нина поморщилась, но промолчала, стиснув зубы. Карандаш криво перечеркнул начатый рисунок, прокатился по столу и упал на пол, треснув и выронив кусочек грифеля.

— Быстро собрала манатки и подняла свою… — начала было истерично шипеть Эмма, но кое-что её остановило: в её рот залетел мусор из корзины Поля, которую Нина достала из-под стола. На перекрашенных волосах Эммы красовались использованная изолента и моток старой проволоки, к щеке прилипла использованная влажная салфетка со следами шоколада на ней.

К плечу её вельветового пиджака противно-розового цвета прицепился огромный ком свалявшейся собачьей шерсти, к которому прилип использованный лейкопластырь.

Продолжая сжимать запястье Нины и тянуть её руку на себя, Эмма выплюнула скомканный лист пожелтевшей бумаги, весь измазанный чернилами, и теперь уже закричала.

— Ах ты, вредная тварь! Сейчас ты получишь!

Она замахнулась, собираясь ударить Нину. Эрни сжал кулак, рассчитывая удар так, чтобы он пришелся между локтем и кистью. Его руку опередила рука Тома. Рука Эммы застыла в воздухе перед её собственным лицом. Том держал её запястье — спокойно, но хладнокровно и крепко.

— Немедленно отпус-стите. Вы не имеете права.

— Я отпущу вашу руку, когда вы отпустите девушку: согласно уставу этой школы, физическое насилие над её воспитанниками строго запрещено.

Том говорил хорошо поставленным голосом, отчетливо произнося каждое слово, так, как будто объяснял причины дворцового переворота на одном из своих уроков.

Эмма поморщилась и, наконец, отпустила руку Нины. Нина встала и отошла назад, к окну, скрестив руки замком на груди, с холодной ненавистью глядя на Эмму — теперь сверху вниз, в четырнадцать лет она была на голову выше своей биологической матери.

Только сейчас Эрни заметил, что в свободной руке Том держит какие-то бумаги, по-видимому, документы.

Том стоял прямо, теперь обеими руками держа перед собой документы, с высоты своего роста глядя на низенькую Эмму, которая суетливо пыталась избавиться от мусора, прицепившегося к её волосам и одежде. Комок свалявшейся шерсти так и лежал на её левом плече, она не заметила его. Том странно улыбнулся, скользя взглядом по её силуэту, и с расстановкой заговорил:

— Эмма. Вы вправе отказаться от опеки над своей дочерью… — Он снова посмотрел на неё сверху вниз, подняв глаза от бумаг, которые снова просматривал, — безнаказанно. — Последнее слово он произнес с откровенным презрением в голосе, и снова выдержал паузу. — Если найдется человек, готовый принять на себя обязанности её опекуна до наступления её совершеннолетия.

— И где же я, по-вашему, возьму такого человека?! — Эмма прорычала это таким тоном, как будто Том предлагал найти человека, готового провести зиму в одной берлоге с лесной медведицей.

Том снова выдержал паузу.

— Этот человек перед вами.

Эмма скорчила гримасу недоверия.

— Вы, что ли?! Вы… Вы, конечно, странненький… — Эмма смотрела на Тома так, как будто он был в наряде клоуна, который приходит на детские дни рождения, или как будто он был уличным актёром, зарабатывающим на хлеб подачками случайных прохожих. — Но на что ОНА вам сдалась?! — Эмма ткнула пальцем в сторону Нины, как будто указывала на бракованную вещь.

Том снова выдержал паузу, не изменившись в лице.

— Нина — лучшая подруга моего сына, если вы не успели заметить. — Том никогда не говорил в третьем лице о присутствующих, разве что о Мистере По, если они в шутку ссорились, но и такое случалось крайне редко.

Эмма недоверчиво покосилась на него, будто общалась с рыночным торговцем, про которого говорили, что он жулик. На присутствие Эрни она по-прежнему не обращала никакого внимания.

Том, однако, продолжал, не меняя тона и не изменившись в лице.

— Кроме того, Нина — очень талантливая, умная и трудолюбивая девушка, и директор этой школы очень ценит её и, со своей стороны, также готов сделать всё возможное для её благополучия и будущего.

Эмма, с выражением лица «вы сумасшедший и только зря отнимаете у меня время», нетерпеливо пробурчала: «Где я должна подписать?! Давайте скорее, я спешу!»

— Здесь и здесь. Ещё вот здесь. И здесь, пожалуйста. — Перелистывая страницы, Том следил, чтобы она ничего не пропустила.

— Это всё, я надеюсь?!

Эмма нетерпеливо заспешила к выходу.

Том помолчал с полминуты, пристально глядя на неё.

— Что?! — Она снова сорвалась на крик, неистово вцепившись в круглую расшатавшуюся дверную ручку.

— Эмма, подождите секунду, умоляю: я забыл сказать ещё кое-что важное.

— И что же?

— Вам очень к лицу собачья шерсть, — оценил Том наследие мусорной корзины Поля.

Эрни и Нина не выдержали и покатились со смеху.

— На этом, пожалуй, всё. Теперь вам пора. Прощайте, надеюсь, навсегда.

Но Эммы и так уже и след простыл.

— Фух. Пойду раздобуду кофе и пончиков: до открытия кафетерия не доживу. Эрни, спрячешь это пока в верхний ящик стола? Он не заперт. — Том протягивал Эрни кипу бумаг, наскоро сколотых степлером в крайнем верхнем углу. — Вам что-нибудь нужно? Кофе хотите?

Нина помотала головой. Эрни осторожно ощупал локоть её правой руки, она поморщилась.

— Мазь от ушибов, если можно. — Эрни не стеснялся просить Тома о помощи, они уже достаточно привыкли друг к другу.

— Хорошо, забегу в аптеку. — Длинные светлые волосы Тома, как облако перед дождем, проплыли сквозь дверной проем.

Эрни накинул на плечи Нины свою куртку и помог ей дойти до кресла: она сильно дрожала и снова хромала.

Дверь снова открылась, Эрни приготовился к обороне, опасаясь возвращения Эммы. Но в кабинет вошёл Поль.

— Тут что, полтергейст побывал? — вешая старую джинсовую куртку на простую вешалку, приколоченную к двери, поинтересовался хозяин кабинета.

— Нет, всего лишь Эмма.

— Ничего себе. Не ожидал, что она сюда вот так ворвётся, тем более, в такое время.

— С неё станется.

— Вы что, сами её выгоняли?

— Нет, это Том выгонял. Он ушёл за пончиками, вы не встретились?

— Я на машине, со двора заехал.

Прости, мы не успели подготовить документы об опеке, но сегодня выдадут документы о зачислении, это уже что-то. — Поль обращался к Нине.

— Вообще-то, Том успел, Эмма подписала отказ от опеки. Бумаги в верхнем ящике стола.

— Он что, летать умеет?! Как он мог успеть?! — не веря своим глазам, Поль перелистывал бумаги, на которых тут и там просвечивали печати и подписи.

Дверь снова открылась. На этот раз Том протискивался сквозь проход боком, в охапку держа два бумажных пакета с пончиками и четыре больших стакана капучино.

— Отлично, все в сборе, я всё-таки решил взять завтрак на всех. Жамажью отом жауду, ичево? — Том уже уплетал свой пончик за обе щеки, как будто никакие неприятные происшествия не могли испортить его утренний аппетит.

Поль тоже убрал бумаги обратно в стол, и, наскоро вытерев руки салфеткой, последовал примеру Тома.

Эрни протянул Нине пакет и стакан, но она только помотала головой.

— Ну, давай, тебе нужно согреться! Кусочек за Ушастика, кусочек за Мистера По, глоток за ловушку для привидений.

Нина слабо улыбнулась и взяла пончик и кофе.

Когда все закончили жевать и пить, Том деловито покосился на часы.

— Ну всё, вам пора на зачисление. Я пока вызову такси, потом вместе поедем домой, хорошо?

Нина молча кивнула и стала собирать вещи. Она действительно согрелась и перестала дрожать и хромать.

Эрни боялся, что их разобьют на разные классы, и они окажутся в разных группах, но оказалось, что у них, как и в этом году, будет общая программа, но разные факультативы: у Нины было три дополнительных занятия в неделю по прикладному художественному творчеству, а всё свободное время Эрни посвящалось изучению музыки.

Том поджидал их у входа в кабинет.

— Давайте это мне. — Том упаковал документы о зачислении в пластиковую папку-конверт.

Пойдёмте скорее, такси ждёт возле выхода.

Эрни и Нина заспешили через полупустой вестибюль, скользя по недавно вымытому старинному полу.

Водитель уточнил адрес, и в салоне повисло неловкое молчание.

Телефон Тома неожиданно громко завибрировал.

— Вы так умеете? — Том показывал увеличенное фото Аниты, которая держала во рту большой палец ноги и очаровательно улыбалась при этом всеми четырьмя зубами.

— Мистер По умеет: вчера вечером, когда я пила чай, он сидел у меня на коленях и обкусывал свои когти, — нашлась Нина.

Том, в отличие от Эрни, не рассмеялся, а, серьезно посмотрев на неё, тихо сказал:

— Прости, что тебе пришлось пережить всё это… Я должен был вмешаться раньше. Я вел себя как старая трусливая черепаха.

— Том, ну что ты такое говоришь… — поспешил прервать его Эрни. Однако Том продолжал, уже более бодрым тоном.

— Я хотел сказать: в качестве компенсации за моральный ущерб тебе от меня полагается отличный подарок на день рождения. Теперь ты не можешь отказаться — ты просто обязана принять его.

— Ну хорошо, — наконец-то согласилась Нина.

— Том, а ты случайно не использовал валлийский… ну, чтобы побыстрее всё уладить? — почти шепотом спросил Эрни.

— Ну что ты.

— Правда?

— Одно словечко.

— Всего одно? И это так сработало?

— Хорошо, использовал, и туман тоже. Что ещё было делать, ждать, пока девочку упрячут в интернат?

— Я разве тебя упрекаю? Я просто хотел сказать, что нам ты можешь рассказывать всё, мы же семья!

— Это точно. Просто, знаешь, я до сих пор не привык, что есть человек, с которым я могу вот так вот запросто говорить о магии.

— Два человека, — приободрившаяся Нина подала голос.

— Да я счастливчик! — во весь голос прокричал Том, выбираясь из машины и подавая руку Нине.

— Давайте домой — обедать, а мне нужно съездить ещё в одно место. — Том занырнул обратно в такси.

По очереди прошелестев сквозь магический занавес, Эрни и Нина, не сговариваясь, плюхнулись рядом на старый диван.

С минуту они просто молчали, разглядывая сквозь окно знакомую лесную поляну, залитую солнцем.

— Мы теперь… как будто брат и сестра? — тихо спросила Нина.

— Как будто, — так же тихо ответил Эрни и крепко поцеловал ее.