Дверь негромко открылась и закрылась. Эрни снова ощутил сильный запах леса и морозного воздуха. Но ещё сильнее ощущался запах свежесваренного какао.
Эрни приоткрыл левый глаз и сжал в кулак левую руку, свесившуюся с гамака. Правую он совсем не чувствовал, потому что лежал на ней. На полу под ним лежали какие-то подушки, видимо, когда-то служившие диваном. Эрни сел в гамаке, потирая онемевшую руку, поболтал свешенными вниз ногами. Спать подвешенным в воздухе было определённо здорово.
— Ты предпочитаешь рисовое или кокосовое? — Том придерживал одной ногой (сейчас обутой в тапки-мышки) дверцу миниатюрного холодильника. В каждой руке он держал по стеклянной бутылке с нежно-белой жидкостью. Одна из бутылок была чуть меньше и «пузатее». Только этим они и отличались.
— Э-э-э…
Том нетерпеливо постукивал пищащей «мышкой» по полу, видимо, намекая, что держать холодильник открытым так долго не стоило бы.
— Кокосовое, спасибо.
Эрни не пробовал ни то, ни другое, однако мысль о кокосе в середине снежной зимы сейчас казалась определённо согревающей. К тому же окно снова было настроено на пейзаж какой-то солнечной страны, которую он успел увидеть вчера.
От стены с камином до какого-то крючка возле окна была протянута бельевая веревка. На ней сушились плед, который вчера почтил своим присутствием любезный Мистер По, носки, похожие на валенки, и фланелевая пижама в крупную клетку.
Руки и ноги Эрни тоже «проснулись» и теперь могли двигаться самостоятельно. Эрни слез с гамака, прошёлся по подушкам, лежавшим на полу, втиснулся в клетчатые потёртые тапочки на пять размеров больше его узкой ноги, и прошлепал в ванную, миновав уже знакомый туман, поджидавший за позвякивающими занавесками.
Из зеркала на него смотрело посвежевшее лицо, как будто даже менее угловатое, чем вчера. Смывая ароматную мыльную пену горячей водой, Эрни пытался вспомнить, когда он в последний раз умывался вот так, а не протирал лицо наспех оттаявшим снегом, обмораживая пальцы.
Возле небольшой треугольной ванны на опрятной полке стопкой лежали пушистые полотенца, стояли бутылки с шампунями. Эрни с трудом мог представить, как в ней умещается такой высокий человек, как Том, и засмеялся, представив, как Мистер По яростно кружится здесь в шубке из пушистой пены. Впрочем, пора было завтракать.
На столике уже стояли три миски со свежесваренным белоснежным рисом, от которого поднимался ароматный пар. На широком блюде большой горкой лежали румяные тосты. Рядом стояли баночки с брусничным джемом и арахисовым маслом. Том наливал какао в кружки, в свободной руке держа бутылку с кокосовым молоком. Мистера По нигде не было видно.
Слева от плиты на полочке стоял миниатюрный радиоприёмник. Том включил его и, оглянувшись через плечо, подмигнул Эрни. Из приёмника полился тёплый тягучий фокстрот. Уютный домик стал ещё уютнее. Эрни вспомнил, как однажды он и дедушка гуляли в большом парке, из колонок лилась похожая музыка, он отрывал и запихивал в рот волокна сладкой ваты…
В окно настойчиво стучали. Эрни вздрогнул. Том поспешил к двери. Мистер По, влетев внутрь, опустился на коврик возле двери, и, расставив крылья, переступал с лапы на лапу, отряхивая снег. «Как будто миниатюрный очень худой чёрный пингвин». Эрни стало очень смешно, но он сдержался, помня, каким Мистер По бывает мстительным.
Все трое снова сидели за столом. Том намазывал на тост, политый джемом, арахисовое масло, подпевая задушевной песенке, лившейся из мини-приёмника. Мистер По с упоением уплетал рис.
Эрни с удовольствием съел и выпил всё предложенное. Мистер По, не став требовать добавки, снова удалился на улицу по каким-то важным делам.
Эрни собрал посуду и отнёс в раковину. Том исчез за занавесом.
Эрни подкатил рукава свитера, заткнул пробку в раковине, налил немного мыла и открыл горячую воду. Из радиоприёмника пел приятный низкий женский голос. Песня была грустной, но одновременно в ней слышались какие-то солнечные нотки. Клавишные аккорды и саксофонное соло, обрамлявшие голос, рассказывали свою затейливую историю, и история эта казалась неоднозначной.
Эрни успел вымыть миски и ложки. Радио зазвучало тише. Том приобнял Эрни за плечи.
— Позволишь кое-что показать тебе? С посудой мы можем разобраться позже.
Эрни заметил, что в комнате стало очень светло, как будто она просвечивалась насквозь. Том увлекал его за собой. В свободной руке он держал ловец снов. Эрни осознал, откуда льётся свет: загадочный занавес теперь был открыт.
Сначала Эрни показалось, что пол под окном усыпан крупным бисером. Бисера было очень много, солнечные лучи преломлялись в стеклянных бусинах, заливали бликами потолок, пол, стены и мебель. На стенах висели полки, много полок, почти от потолка до пола. На полках стояли прозрачные банки без крышек. В банках тоже лежал светящийся бисер.
Окно было то самое, которое должно было выходить во двор, из которого они вчера попали сюда.
Эрни ожидал увидеть заснеженный двор. Но увидел только небо. Высокое, чистое небо с воздушными белыми облаками, которые пронизывали солнечные лучи. Как будто они смотрели из окна самолета. Эрни даже привстал на цыпочки: ему хотелось знать, кончается ли где-то это небо, есть ли внизу земля.
Земли не было. Но внизу был уже знакомый зеленоватый туман, немного колеблющийся, как трава на холме, волнуемая ветром.
Форточка была открыта. В неё ворвался вихрь «мыльных пузырей». Внутри каждого из них виднелись цветовые пятна, какие-то фигурки. Внутри одного из пузырей Эрни разглядел серфингиста, балансирующего на гребне большой океанской волны. Внутри другого росло высокое сильное дерево, к одной из веток которого крепилась верёвочная качеля. Девушка, увлечённо раскачивавшая её ногами, выглядела счастливой и беззаботной.
Том подставил ловец снов, аккуратно собрал все пузыри и закрыл окно.
Теперь он колдовал над ловцом снов: вращал его, поправлял нити, встряхивал; наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, прищуривался, приглядываясь.
Эрни читал надписи на банках, которыми были уставлены стеллажи. Надписи, сделанные размашистым, но изящным почерком, гласили: «Красиво», «Интересно», «Банально», «Скучно», «Жутко», «Отвратительно», «Хранить бережно», «Очень важно!», «Не смотреть», «Ни то, ни сё», «Бесценно», «Бывало и получше», «Врачебная тайна», «Сопли и слюни»…
Эрни не выдержал и тихонько засмеялся.
Том продолжал манипуляции с ловцом снов.
— Дай-ка мне, пожалуйста, вот эту. — Том тянулся рукой к банке с надписью «Хранить бережно».
Пока Эрни доставал стеклянную банку, наполовину наполненную тем, что он принял за стеклянный бисер, Том нырнул рукой в железную банку, стоявшую на полу возле его ног.
На ней был изображён верблюд в тёмных очках, улыбавшийся голливудской улыбкой. Верблюд обнимал высокий кактус, у которого были глаза. Эрни вспомнил банки с коровами и котом. У них определённо было что-то общее с верблюдом. Верблюд хранил какой-то порошок особого назначения.
Том потёр пальцы о ладонь и запустил руку в недра ловца снов.
Он что-то сжимал в кулаке.
Потом осторожно раскрыл ладонь. К ней прилип крошечный пузырик. Пузырик быстро начал расти. Когда шарик достиг размера небольшого мяча, которым мог бы играть ребёнок, недавно научившийся ходить, Том аккуратно надавил пальцами на его стенки.
Шар перестал расти. Эрни смотрел на фигурку внутри. Это была девушка с бледным лицом и тёмными густыми волосами. У девушки были угловатые хрупкие плечи, худенькие руки и длинные тонкие пальцы. На ней было длинное белое платье, волосы были украшены венком из цветов, к цветам была подколота прозрачная белая ткань.
Платье было как будто размытым, а лицо девушки и очертания её фигурки — очень чёткими.
— Я думал, мы положим это в «Сопли и слюни».
— Тот, кто создал этот сон, едва ли согласился бы с тобой.
— Так это был «он»?! Я думал, такое может присниться только девчонке.
— Да Эрни, это определённо был «он». И ты очень скоро начнёшь понимать разницу между теми, кто может видеть сны, и теми, кто способен создавать их.
Том немного помолчал, мягко глядя на Эрни поверх очков, улыбаясь только уголками губ и глазами.
— Тебе пришлось многое пережить, Эрни, но где-то глубоко внутри ты ещё совсем ребёнок. И это прекрасно.
Он снова сжал пальцами стенки пузыря, и пузырь стал уменьшаться, пока не стал настолько маленьким, чтобы легко уместиться в банке, которую сейчас держал Эрни. Шарик скатился по ладони Тома и улёгся поверх толстого слоя «бисера».
Дерево с качелей отправилось в банку «Красиво», сёрфингист поселился в «Интересном», пару шариков Том отправил в банку «Скучно», один пузырик был выброшен в «Не смотреть», пять или шесть шариков были определены в «Банально». Ни один из них Том не увеличивал так, как шарик с девушкой-невестой.
— Остался последний. Не подашь мне вон ту банку?
Том выставил указательный палец в направлении банки, стоявшей на самой нижней полке, с краю. На банке было написано «Эрни». Она была пустой.
Том встряхнул ловец снов.
— Остался всего один, хочешь рассмотреть его?
Эрни только сейчас вспомнил о своём ночном путешествии верхом на гигантском месяце, о доме, камине, опустевшем кресле… Как это всё могло уместиться в одном крошечном пузырьке?
— Что я должен делать?
— Возьми немного порошка и разотри в ладони.
— А как я удержу его?
— Просто созерцай и будь спокоен. Ты сам почувствуешь, что нужно делать.
— Хорошо, я постараюсь.
— Уверен, ты справишься.
Эрни сунул руку в банку с верблюдом и зачерпнул немного порошка, который сам лип к пальцам, потёр пальцы о ладонь и раскрыл её. Том поднес ловец снов к руке Эрни и сильно встряхнул его. Крошечный шарик упал на ладонь и стал расти, расти и расти. Эрни чувствовал тепло внутри него. Хотя, скорее, ощущения были такие, как будто в руке у него была маленькая птица, внутри тела которой часто-часто билось сердце.
Эрни осторожно сжал пальцами грани пузыря, как это делал Том, и биение стало замедляться. Прозрачный шар лежал у Эрни в руке, теперь он был тяжёлым, как будто целиком состоял из стекла. Биение жизни в нём по-прежнему было ощутимым, хотя и более спокойным.
Эрни смотрел на кресло и камин. Фигура с книгой на коленях. Спокойное, умиротворённое лицо. Маленькое окошко, недавно взошедшая луна, жёлтый полумесяц. Эрни вспомнил, что это было первое, что он увидел той ночью, проснувшись от того, что книга упала на пол. Вот почему месяц во сне был такой большой, вот почему казалось, что он хочет зло пошутить над ним.
Эрни сжал пальцы и осторожно опустил маленький шарик в банку.
Том погладил его по бледной щеке.
— Ты в порядке?
Эрни молча кивнул, ставя банку на полку.
— Ну вот, ты справился со своим сном, значит, справишься и с остальными.
— Так ты согласен мне помогать? — Том с притворной серьёзностью посмотрел на Эрни, потом улыбнулся и подмигнул.
Эрни снова кивнул, продолжая смотреть на банку, названную в честь него.
— Как это получилось?
— Наша память способна на многое. Если, конечно, мы готовы ей это позволить.
— А… Что в этой банке? — Эрни ткнул пальцем в улыбку верблюда.
— Ничего особенного: измельчённые сушёные травы и толчёные коренья, в основном. Просто правильные ингредиенты в нужных пропорциях. Имея под рукой рецепт, такую смесь приготовит любой смышлёный школьник.
— А… у кого Вы взяли этот рецепт?
— У друидов. — Том немного помолчал, ожидая реакции Эрни, и снова тихо засмеялся. Эрни успел заметить, что улыбается и смеётся он довольно часто. Том продолжал. — Не лично у них, конечно: его оставил нам прадедушка, а он умел разбирать их записи.
— Поэтому Вы носите бороду? — Эрни понимал, что, не подумав, задал бестактный вопрос, но Том не обиделся и не смутился.
— Нет, не поэтому. Я просто ленивый и не люблю бриться. Да и вообще, борода — это классно. — Том поглаживал длинную ухоженную бороду с выражением крайнего довольства на лице.
— Кстати, не хочешь посмотреть, как поживает твой вчерашний знакомый? — Эрни пока не совсем понимал, о чём речь, у него перед глазами всё ещё плавал жёлтый месяц и плясали огоньки горящих в камине поленьев. Ладони ещё ощущали пульсацию живого сна.
Том влез на высокий табурет, и снял банку с одной из верхних полок. Она была больше других и наполнена почти до краёв. «Легенды, сущности и персонажи» — надпись была выведена по стеклу ярко-розовым лаком. Том достал из кармана нечто похожее на щипцы для сахара в миниатюре и стал бесцеремонно ворошить содержимое банки.
Наконец он извлёк один из шариков и вопросительно поднял бровь, глядя на Эрни.
— Попробуешь ещё раз?
Эрни зачерпнул немного порошка, снова потёр пальцы о ладонь и подставил руку. Том вложил в неё хрупкий шарик. Шарик расширился, как облачко газа. Он был очень лёгким и упругим одновременно. Эрни чувствовал жизнь внутри него, но ощущение было лёгким, воздушным.
Маленький человечек внутри теперь не смотрел на него со страхом и любопытством, как вчера. Он брёл куда-то по своим делам. Поверхность шара при этом как будто перекатывалась, переливаясь на свету.
Человечек подошёл к цветку, который был выше, чем он, раза в три, и посыпал землю под ним какой-то пыльцой, которую достал из тряпичного мешочка, висевшего у него на поясе. Цветок согнулся, из его соцветия что-то выпало, как будто крупная капля дождя разлетелась на мелкие брызги, ударившись о карниз. Там, куда упали «брызги», появились ростки. Ростки быстро тянулись вверх, на них появлялись бутоны; бутоны из зелёных становились фиолетовыми, жёлтыми, пурпурными, белыми. За несколько секунд на глазах у Эрни вырос целый цветочный сад, в котором затерялась фигурка человечка с волосами цвета соломы.
Эрни аккуратно сжал пальцами стенки шара, он, как настоящий мыльный пузырь, будто растаял в его ладони, остался только крошечный шарик, на ощупь напоминавший стекло. Эрни осторожно вернул его в банку с «легендами» и «сущностями».
— Но ведь… Вчера я не брал этот порошок? А тот сон… он чуть не прорвался прямо сюда, так ведь?
Том кивнул, улыбаясь.
— Почему это произошло?
— Это произошло оттого, что ты хотел рассмотреть его, а он — тебя.
— Только поэтому?..
— Волшебство в твоём сердце, Эрни. Ты по своей природе так добр и силён духом, что позволяешь чужим снам и мечтам воплощаться в реальность. Этому нельзя научиться, не являясь тем, кем ты уже являешься.
Эрни почувствовал, что краснеет.
— Мне казалось, он погибнет, если появится здесь.
— Нет, не погибнет, но его время ещё не пришло. И, он предназначен для совсем другой истории, не твоей и не моей. Это было бы не смертельно, но неправильно.
— А почему они лежат на полу?
Эрни никак не мог понять, почему так много шариков разбросано по полу, если Том постоянно «отлавливает» их и раскладывает по банкам.
— А вот поэтому я и прошу тебя помогать мне: иногда их бывает слишком много, и я не справляюсь один. Но мы займёмся этим потом, сейчас пора готовить обед. Мистер По нас заклюёт, если мы не накормим его супом, уж поверь мне. — Том снова подмигивал.
Том задёрнул занавес и они снова оказались в уютной жилой комнате, которую освещало солнце какой-то приморской жаркой страны.