Удар по казино. Реальная история о шести студентах, которые обыграли Лас-Вегас на миллионы долларов.

Глава 28

Кевин провел утро следующей субботы с адвокатом, специалистом по налоговым законам, просматривая все квитанции, которые он собрал за последние четыре года, будучи профессиональным карточным каунтером. Вспоминая все свои поездки в Вегас и перебирая все авиабилеты, ресторанные счета и корешки на забронированные номера в отелях, Кевин внезапно ощутил нечто похожее на прозрение. Все происходило так стремительно, что у него не было времени задуматься над тем, какой образ жизни он себе избрал: разложенная перед ним с аккуратностью адвоката его жизнь каунтера показалась почти эпической по своим масштабам.

Ему пришел на память канун Нового года, который был всего пару месяцев назад. Он играл тогда в «Эм-Джи-Эм Гранд» со своей группой, сохраняя почти ничью с заведением. Из-за последних запретов (а прошло не так уж много времени после инцидента в Рио) он внимательно следил за пит-боссами. Хотя Кевин не замечал ничего необычного, он все же для надежности присоседился к другому крупному игроку в зале для больших ставок. Это был мужчина за пятьдесят, который называл себя Ник. Он был из Майами, и у него были испанские корни. Черная бархатная рубашка и огромный перстень на мизинце. Кевин по опыту знал, что пит-босс не будет устраивать скандал в присутствии другого крупного игрока, поэтому решил завязать дружбу с богатым флоридцем. Ник сделал свои миллионы на импортно-экспортных операциях и не так давно ушел на покой. Теперь он убивал время, играя в Вегасе и загорая в Рио. У него были жена, любовница, трое сыновей, ни один из которых не работал в своей жизни ни единого дня.

Без четверти двенадцать Ник пригласил Кевина отметить Новый Год в его номере. Чтобы соблюсти приличия, Кевин согласился и последовал за блистательным испанцем в его апартаменты в небоскребе.

Часы пробили полночь, и Кевин разделил шампанское с незнакомыми людьми, которые наводнили номер: в основном мужчины средних лет в подпитии, в дорогих костюмах и в окружении стриптизерок в сверкающих платьях и высококлассных эскорт-девиц в нарядах от Версаче. Погребенный под такой массой роскоши Вегаса, Кевин внезапно ощутил приступ меланхолии. Неужели здесь было его место? Кем он стал?

Когда наступил Новый год, ему не с кем было обняться, поцеловаться или хотя бы порадоваться. Вместо этого у него были соратники по команде внизу, в казино, которые могли подозвать его к «шу» с положительным счетом. У него были знакомые стриптизерки в «Парадизе», называвшие его по вымышленным именам и любившие танцевать за его реальные деньги. У него были управляющие казино, готовые предоставить ему невероятные кредиты и обеспечить ему несказанный комфорт. У него была женщина, разъезжавшая по всей стране с футбольной командой и ждавшая его телефонного звонка, потому что знала, что будет роскошный уик-энд с пятизвездочными ресторанами и шоу, на которые невозможно достать билеты. У него была семья, которая больше не знала о нем ничего. У него была когда-то девушка, которой он разбил сердце, потому что она не играла в блэкджек.

Три раза подряд он встречал Новый год, играя в Лас-Вегасе. Он смотрел, как Ник кружит по апартаментам с бутылкой шампанского в одной руке, обнимая другой рукой высокую девятнадцатилетнюю девицу с искусственной грудью и татуированным пауком на спине. Кевин спрашивал себя: «Так вот кем я стал?»

«Итак, за прошедший год двадцать поездок в Вегас и четырнадцать в Чикаго, — сказал адвокат, прервав нить воспоминаний Кевина. — Верно?»

Кевин возвратился в настоящее. Двадцать уик-эндов в казино, примерно по сорок часов игры в блэкджек за один уик-энд, шестьдесят «рук», сыгранных за час.

Все вместе — сорок восемь тысяч «рук» блэкджека в одном только Вегасе.

В это очень трудно было поверить.

Двенадцать часов спустя в тысяче миль к югу от Бостона Мартинес провел влажными ладонями по своей ярко-красной гавайской рубахе навыпуск. Он раскачивался на стуле с ярко-малиновой обивкой, прищелкивая языком в ритм слегка металлической, звучавшей здесь повсюду музыке рэгги. Мартинес проторчал на этом стуле почти всю ночь, но усталости совсем не чувствовал. Скорее он был слишком возбужден. Возможно, это от трех чашек кофе, которые он выпил в номере отеля до того, как пойти в казино «Голден Сан», находившиеся неподалеку от пляжа.

Снаружи казино было образцом безвкусицы восьмидесятых: длинные гирлянды розового и электрически-голубого цвета. Этот массивный комплекс вполне мог стать отличной съемочной площадкой для фильма в стиле диско на Майами. Его преимуществом была близость к пляжу. Плавно изгибающаяся белая песчаная полоса на восточной стороне Нью-Провиденс Айленд, — короче говоря, Багамы. Из казино открывался вид на тропический оазис с пальмами, гамаками и тики-барами на открытом воздухе; все это поразительно напоминало макет пластиковой «реальности» центров развлечений в Вегасе.

Однако у Мартинеса особенно и не было времени, чтобы окунуть ноги в кристально чистую голубую воду или запустить пальцы в мелкий песок. Они с Фишером сразу взяли такси от аэропорта до дешевого отеля в миле от казино, вдоль по пляжу, а потом пешком направились в «Голден Сан». В отличие от всех, кто был на острове, Мартинес прибыл сюда, чтобы работать.

Он похлопывал себя по коленям в ритм рэгги. Он слышал, как шуршат в карманах фишки, и сдерживал улыбку. Он поднял уже двенадцать тысяч долларов, и это несмотря на медлительность, с которой сдавали карты дилеры в Нассау. Он не знал, как шли дела у Фишера, но верил, что его партнер заработал не меньше десяти тысяч. Они передавали друг другу столы всю эту ночь, делая то минимальные ставки, то становясь крупными игроками, и вовсю применяя свои универсальные навыки подсчета карт. Это было далеко не так эффективно, как в командной игре, но это было самое большее, что они могли сделать в данной ситуации.

Фишер настаивал на том, чтобы взять с собой всю команду, пусть даже без Кевина, но Мартинес пожелал работать маленькими группами до тех пор, пока они не узнают точно, насколько серьезно они влипли. Он не был оглушен новостью от Микки, как Кевин, но он не был и таким безрассудным, как Фишер. Небольшой набег на Багамы казался ему подходящей операцией в рамках временного отступления.

Он следил за тем, как дилер управляется с «шу» шоколадными пальцами. Багамцы двигались так же, как разговаривали: ритмично, неспешно, певуче растягивая слоги. Это начинало бесить Мартинеса. Но, похоже, это никак не мешало другим игрокам за столом: две пары молодоженов из Северной Каролины, которых больше интересовал коктейль и они сами, чем карты, которые ложились на стол. Нассау буквально кишел такими парами, их было так много, вероятно, они подпадали под категорию местной фауны.

Мартинес барабанил пальцами, а из «шу» выцедились две десятки. Он их сплитовал, чтобы было интересней, и оглянулся. Фишера нигде не было видно. Странно, если учесть, что больше двадцати минут назад тот подал ему знак, что идет в туалет. Возможно, его догнали суши, съеденные прошлым вечером. Иногда у сырой рыбы бывает такая дурная привычка. Но, так же как и сплитованные десятки при «шу» со счетом плюс двенадцать, это был приемлемый риск.

После двух вялых «рук» Мартинес забеспокоился. Если Фишеру было нехорошо, он бы давно вышел из туалета, чтобы подать сигнал Мартинесу. Одно из первых правил, которые преподал им Микки, было то, что партнеры всегда должны держать друг друга в поле зрения.

Несмотря на двузначный счет, Мартинес попросил дилера поставить метку, чтобы зафиксировать его позицию, и встал из-за стола. Он забрал с собой крупные фишки, оставив горсть четвертных под присмотром дилера.

Он пересек казино, минуя студентов и пассажиров круизных пароходов, пришвартованных неподалеку. Казино было совсем пустым по сравнению с переполненными центрами развлечений в Вегасе, пик сезона будет не раньше, чем через несколько месяцев. Посетители в это время года — главным образом молодожены, или те, кто жаждет воспользоваться более низкими ценами межсезонья, или и те и другие.

Когда Мартинес дошел до туалета, его удивила табличка, висевшая на двери: туалет не работает.

Мартинес был уверен, что его партнер пошел именно в этом направлении. Он сомневался, что какая-то табличка смогла помешать Фишеру сделать то, что он хочет. Он потянулся к ручке и обнаружил, что дверь не заперта. Он пожал плечами и вошел вовнутрь.

Его шаги эхом отозвались от кафельного пола. В главном помещении туалета никого не было. По одной стороне тянулся ряд раковин под широкими прямоугольными зеркалами. С другой стороны — хромированные вешалки для полотенец и колоколообразные воздушные сушилки. Дойдя до середины помещения, он услыхал голоса со стороны кабинок, ряд которых начинался в нескольких футах от последней раковины.

«Мы сыграем с тобой в маленькую игру, — говорил кто-то резким голосом. — Я задам тебе пару вопросов, а ты скажешь мне то, что я хочу услышать».

Мартинес весь напрягся. Он пошел вперед, ступая теперь очень осторожно. Между двумя раковинами стояла швабра с деревянной ручкой. Он схватил ее обеими руками. Когда он шел к кабинкам, у него дрожали колени. Все стало казаться нереальным, будто он смотрел вглубь длинного туннеля.

Фишер стоял у стены в дальнем конце туалета. Человек на дюйм выше его заломил ему руки назад. Второй держал его за горло, а третий стоял сбоку, скрестив руки на груди.

У Мартинеса замерло сердце, когда он увидел всю эту сцену. Лицо Фишера было расквашено. Из носа текла кровь, один глаз уже закрывал здоровенный синяк. На левой щеке темнела ссадина, губы распухли. У типа, что держал его за горло, костяшки пальцев на обеих руках были в крови.

Черт, черт, черт.

Мартинес перевел взгляд с Фишера на трех нападавших. Двое были похожи на багамцев: тот, что держал Фишера сзади, и тот, что ухватил его за горло. Оба высокие, мускулистые, в штанах цвета хаки и белых футболках без рукавов. Третий — белый. Хотя Мартинес не помнил, чтобы он видел его раньше, но он почему-то показался ему знакомым. Высокий, жилистый, с серебристыми седыми волосами.

«Сколько дружков тут с тобой? — кричал долговязый. — Сколько денег выиграли?» Фишер пытался сбросить руку, сдавившую ему горло. Багамец сделал шаг назад и ударил его в живот. Фишер охнул, лицо его побагровело.

Мартинес уже ни о чем не думал. Он не мог думать.

Он ухватил швабру, как бейсбольную биту, и изо всех сил ударил ею по одному из зеркал. Раздался оглушительный звон, и осколки разлетелись по кафельному полу. Тип с седыми волосами глянул на него узкими голубыми глазами. Мартинес смотрел прямо на него, высоко подняв швабру. Он пытался выглядеть как можно страшнее. Внутри у него все дрожало, как желе.

«Я только что вызвал полицию, — закричал он. — И я позвонил нашим адвокатам. Мы засудим вас и ваше казино до последней нитки».

На мгновение повисла мрачная тишина. Потом седой улыбнулся и спросил: «А кто сказал, что мы работаем на казино?»

Он подал знак, и багамцы отпустили Фишера. Тот осел на пол и схватился за живот. Мартинес приготовился к драке, в которой, скорее всего, проиграет. Но трое, ухмыляясь, прошли мимо него. Когда они были у выхода, седой обернулся и сказал: «А ты мне больше понравился, когда был японцем».

Дверь за ними захлопнулась.

Мартинесу потребовались все его силы, чтобы дотащить Фишера до раковины. Он смыл кровь с лица друга, и к тому скоро вернулось нормальное дыхание.

«Господи, мы были на волоске», — сказал Мартинес.

Фишер, глянув на него здоровым глазом, спросил: «На волоске? Что, черт возьми, ты имеешь в виду — на волоске?»

«Я имею в виду, что могло быть гораздо хуже, — сказал Мартинес, подставляя руки под теплую воду. Ладони саднило от ручки швабры. — Ты видел волосы этого типа? Не тот ли это, которого описывал Кевин? Ты не думаешь, что это тот выродок, о котором нас предупреждал Микки?»

Фишер сплюнул кровь. Он потрогал двумя пальцами один из передних зубов, чтобы убедиться, что он еще крепко держится. В каком-то смысле было хорошо, что напали именно на Фишера. Он был мощный, как тяжелый грузовик. Если бы Мартинеса прижали к стене, то все бы кончилось больницей.

«Винсент Коул? — уточнил Фишер. — Эта сволочь из частной сыскной фирмы? Не может быть. Мы на Багамах».

«Тут лететь всего десять часов, — сказал Мартинес. — Мы отыграли двенадцать».

«Ты можешь поверить в это? — ворчал Фишер. — Прямо внутри казино». Он обернулся и показал на видеокамеру под черным пластиковым плафоном: «Эти уроды, наверное, все видели».

«На что спорим, что они „забыли“ включить запись?» — спросил Мартинес.

Фишер хмыкнул. Но Мартинес видел, что он напуган. Его изрядно потрепали. Если бы они были в Вегасе, Мартинес поехал бы с ним прямо в полицию, но они были на чужой территории. Скорее всего, их арестовали бы за мошенничество. И если это был Винсент Коул — он знал свою работу. Он получил звонок из казино (от его клиента, который узнал их по фотоальбому) и сразу же полетел на Багамы, чтобы преподать им урок.

Или, подумал Мартинес, он уже был на Багамах и ждал их появления. Потому что заранее знал, что мы там появимся. Мартинес покачал головой, отгоняя от себя эту мысль. Всего несколько человек знали об их планах: Микки, Кевин и кое-кто из команды. Но никто из них не был способен на такое. Черт, может быть, это вовсе и не Коул. Вокруг столько седых типов. Было бы нелепо думать, что это обязательно должен быть Коул.

Он гадал, о чем думает сейчас Фишер. Вероятно, о том же самом. Он смотрел, как его друг наклонился над раковиной, чтобы рассмотреть в зеркале свое разбитое лицо.

«Думаю, нам надо что-то менять», — сказал Фишер.

Мартинес не стал спорить.