Угнетатель 4

Глава 25 Срединное море

Просыпаться в собственной постели здорово, особенно, если ты только вчера вернулся домой из долгого путешествия, если с вечера выпил бутылку шампанского, если под боком заботливая красивая женщина… Которой доверяешь, которая прикроет спину и при надобности воткнет нож в спину твоего врага, не спрашивая, что за это будет. Короче, быть графом здорово, а мной — тем более, но не всегда, а изредка. Когда я никуда не бегу, никого не преследую, не отбиваюсь от очередного нападения всяких бесчестных людей. Впрочем, от честных тоже отбиваться приходится изредка, и с ними воевать сложнее. Надо соответствовать статусу, следить, чтоб не пострадала репутация. Ага, шкура пускай страдает, жизнь не жалко, а репутацию подмочить — ни-ни! Вот и выкручивайся, пробуй играть по своим правилам на чужом поле. Это как победить на шахматном турнире: выиграть все партии с битой в руке легко, сложнее сделать это так, чтоб твою победу признали прочие гроссмейстеры.

Может, не плыть никуда, остаться в замке, получить удовольствие от жизни, а потом еще раз, а потом снова… Сам знаю, что нельзя, мой первый порыв, как, впрочем, и второй — покарать всех, кто хотя бы косвенно причастен к гнусности в отношении меня, он самый верный. Только так здесь можно реагировать на оскорбление, умаление прав, сомнение в твоей чести или честности. Любое деяние, которое по понятиям двора в далеком детстве, требовало удара кулаком по сопатке, здесь требует той же реакции.

Мир юный и наивный, по-простому честный, здесь интригуют, спрятавшись за портьеры, прикрывая рот ладошкой. И пока стыдятся своих же хитростей и интриг. Высшая знать стыдится. А торговое сословие юридически стоит на одной ступеньке с ремесленниками и крестьянами. Ему пока не разрешается в открытую прославлять власть денег, эта власть вообще еще не признана, как в моем первом мире.

Так что дождусь обоза, загружу «Угнетателя», перетасую абордажную команду и пойду карать и пресекать. Карать злодеев, пресекать несправедливость, как я её понимаю. Раз уж меня посвятили в рыцари, приходится соответствовать. Опять же моим людям приятно, что они вместе со своим сюзереном за всё хорошее против всего плохого. Как это понимает сюзерен, а значит и они.

Отец, он же Витор граф дер Прист Крушитель прибыл в мой замок в сопровождении моего сводного братца Марти барона дер Приста Крушителя. Крушитель был мелок, слегка соплив, в меру ползуч и уже чуточку побегунчик. Парень активно агукал, но разговаривать со мной нормальным человеческим языком отказался. Видимо, еще не выучил мерсальер. Я не понял, зачем отец его притащил с собой, разве что для закрепления моих родственных чувств к мальцу? Так я и сейчас ему вполне сочувствую, такая подстава от родной мамаши сама по себе повод пожалеть сиротку.

Главное, чтоб он однажды не решил по непонятной причине, что именно я всему виной. Из тех, кто в курсе истории моих сложных отношений с усопшей мачехой, сейчас в живых три человека — я сам, отец и Далька. Все прочие, как то наёмники, Снежка и сама дамочка уже не с нами. Может история когда-нибудь всплыть? Может. Буду я что-то делать в свете данной вероятности? Нет. До того времени еще столько лет пройдет, что совсем не обязательно всем нам дожить до него. Если он человек с головой, то правильно всё поймёт и будет винить во всём саму мать или отца. А если мозг юного барона откажется принимать реальность — выкрутимся как-нибудь. Одна героиня книжки про гражданскую войну в таких случаях говорила: «Не буду думать об этом сегодня».

Тем более, отец тоже не поднимал щекотливых вопросов. Вместо краткого описания событий моей жизни, о которых он знал из письма, я дал развернутое описание истории от первого лица. Мол, не сам я поперся во все тяжкие, судьба-злодейка кинула. Помолчали потом, как у мужчин водится. Да чего особо обсуждать, когда Витор в том бою участвовал как простой мечник. Мог не я в пучину кануть, а он. Огневикам тогда категорически было запрещено магией шарашить — нам корабли были нужны, а не героическая смерть в прибрежных водах.

Я покидал свой замок с лёгким сердцем — если вассалы не накосячат, то его безопасности ничто не грозит. Взять его силой хрен у кого получится, а хитростью… где эти хитрецы учились, там я преподавал. И да, я как мог преподавал своим бойцам, десятникам, командирам баталий, баронам и начальнику замковой стражи эту науку. Как взять замок врасплох, как не попасть на эту удочку. Как нужно скрытно входить в чужие земли, как этому противодействовать. Почему войско на марше в разы слабее себя же развернутого к бою, что делать, чтоб ты подловил врага, а он бы тебя не смог. Тактика вызова противника на бой в оговоренном месте в назначенный час — это не тактика вовсе. Обращайся с врагом как с медведем, уважай его, обкладывай и создавай преимущество, а не всё это, когда «ура, вперед!» Ура и вперед тоже можно, но только в том случае, когда ты точно знаешь — они сейчас побегут.

Не стал посылать проверяющих на новую пристань, не требовал докладов, просто двигался с обозом бочек с вином по дороге к точке перевалки. Если мои бароны идиоты, если они смогли внушить страх и уважение к своим поручениям своим старостам, то пусть обтекают. Буду макать их в коричневую субстанцию, объясняя, кто виноват, кого сечь, а кого уже можно вешать. Кстати, тут всё просто: нерадивых у меня в графстве порют, воров вешают. Перепутать сложно, надо только опросить ответственное лицо и его исполнителей. Поймать на нестыковках, найти спрятанное…

Ну да, не очень легко. Спасает только то, что в моём графстве еще не завелся такой вредный жучок как королевский судья. В Присте, как везде, вешать разрешено только по его приговору, а у меня пока привилегия прифронтовой полосы, я тут как бы военная администрация. Опомнится Якоб Третий, пошлет своего представителя, и сразу не станет у меня права казнить. Поймите меня верно, я не сатрап, но иногда без веревки никак.

Лагерь, сам собою появившийся на берегу Коши там, где её безрезультатно пыталась пересечь дорога, встретил наш караван одобрительным гулом. Я так подозреваю, что местное население обрадовалось не мне, а тому факту, что скоро их горячо любимый граф опять уплывёт далеко и надолго. И снова тишь и гладь. А то ишь, пристань строй, форпост строй, руки мой! Народу же плевать, что я их загоняю твердой рукой в счастливую сытую жизнь, им лишь бы покряхтеть, посетовать на Угнетателя.

В общем и целом, посмотреть было на что в плане постройки причала. Даже можно было начать погрузку, что мы и сделали. То есть я велел, они озаботились. Каравелла подсела, намекая, что без мага земли будет сложно. Мы вверх по реке шли, периодически заглубляя русло, а сейчас снова кое-кому показывать класс. Всё, братцы, не осталось на Коше бродов по всему её течению, после моих покатушек это судоходная река до самой нашей пристани. С названием надо что-то думать. Или пустить на самотёк, какое-то в народе да приживётся.

Когда мы шли против течения, нас никто не ждал, так что кроме одного смелого таможенника в устье реки, иных контактов с имантцами не имели. А сейчас иное дело — нас ждали, были уверены, что такой большой корабль не растворится в прибрежных зарослях, снова пойдет по реке. Ну и дождались.

Сначала напротив безвестного городка подгребли непонятные люди в приличных одеждах. Представились начальником городской стражи, помощником бургомистра и еще кем-то. То есть в лодке народу было больше, но только трое имели право голоса, остальные имели весла и всякое колюще-режущее на поясах.

— Вы кто такие⁈ С какой целью находитесь в водах Иманта?

— А вам какое дело? — Кричу сверху. — Городская стража? Так и вертайтесь в город, нет вашей власти на реке!

— Мы представляем власть! Городскую! Королевскую! Кто такие, спрашиваю!

— Жорж граф дер Долинол виконт дер Прист Крушитель. В свой прошлый визит, нанесенный в земли славного королевства Имант, не имел оказии пройтись мимо вашего городка, увы. С другой стороны, зато он и сейчас стоит на берегу реки. Правда, удачно вышло?

— Вы что, угрожать вздумали⁈

— Что вы, ни в коей мере! У нас же мир с королевством Имант. Или вы имеете другое мнение об этом вопросе? Тогда прошу нападать.

— Вы нас неправильно поняли, мы вас не удерживаем. Просто хотели осмотреть корабль, груз. Опять же непонятно, с какой целью вы находитесь тут.

— Ах это. Следую транзитом мимо ваших земель. Торговать или пополнять запасы намерения не имею. Жечь замки, разорять сёла, грабить — тоже нет. Не в этот раз. так что можете грести отсюда, а то ваши уже умаялись против течения выгребать.

Разговор наш через борт проходил в тёплой дружеской атмосфере, так что я не дал команды принять швартовый или убавить парусов. Всё то время, пока мы мило общались, лодка с городскими шла на веслах на расстоянии этих самых весел. Нам-то что, а вот гребцы уже ждали окончания переговоров. Активно ждали, не снижая темпа.

— Я приказываю вам остановиться!

— Э, ты кто, вообще? Шевалье Как-там-тебя, давай мы тебя на палубу поднимем, и на дуэли ты расскажешь, если успеешь, что ты там приказывал!

— Я лицо, облеченное властью, мне нельзя на дуэль!

— А у меня нет намерения топить вашу лодку. Пока нет, но еще пара минут, и оно появится. Пошли вон отсюда!

И они пошли вон, причем мне показалось, что гребцы начали свой элегантный манёвр без команды. Что значит, опытная команда подобралась. Если бы я не знал, что телеграфная и телефонная связь тут отсутствует напрочь, решил бы, что на нас настучали по телеграфу. Потому как следующий комитет по встрече нарисовался уж больно вовремя. И чего им неймётся, спокойно же себя веду.

Что-то покрупнее прошлой лодки и даже с парусом шло наперерез «Угнетателю», демонстрируя торжество отваги над здравым смыслом. Практически в последний момент суденышко отвернуло от фатального столкновения, а знакомый чиновник на носу начал кричать что-то такое, на чиновничьем языке. Ну знаете, всякие слова из числа тех, какие нормальные люди не произносят, «предписывается», «надлежит», «не чините препятствие».

Вот как вы понимаете фразу «не чините препятствие»? Я сразу вижу внутренним взором беговую дорожку с расставленными на ней барьерами. Миг, и по ней несется толпа накачанных атлетов, разносящая эти самые препятствия в своей неуёмной тяге добежать до финиша. А потом выходит дядечка пропитой внешности с инструментами в сумке и начинает чинить препятствия. День не закончился, сейчас тетки побегут. И тут с трибуны прибегает этот — не чините препятствия!

Ах да, чиновник, еще более храбрый, чем в нашу прошлую встречу. Оказывается, нам надлежит и даже предписывается пристать к кому-то, а потом не чинить препятствие досмотру. И приставать мы должны до рассмотрения нашего положения и соответствующего распоряжения.

— Слышь, клоун! Ты берега не попутал⁈ — От неожиданности молодой резкий таможенник аж начал крутить башкой и разглядывать оба берега реки, не попутал ли он их? Убедился, что берега на своих местах и успокоился.

— Я имею полномочия…

— А силы ты имеешь? У меня прошлый раз не было ни одного нормального корабля, спасибо твоему королю, подогнал четыре штуки. Сейчас у меня под ногами каравелла, и я готов сразиться со всем вашим флотом, если конкретно ты предложишь начать боевые действия. Или попытаешься применить силу. — На этой фразе из-за моей спины раздался дружный хохот. Уж очень баталию посмешила фраза про применение силы этим субчиком.

— Королевский указ от…

— Твой король мне не указ! Как соберусь к вам в гости или поторговать, так всенепременно озабочусь соблюдением указов и законов в части меня волнующей. Кстати! Передай его величеству, что граф дер Долинол готов к сотрудничеству и взаимовыгодной торговле. Пристань я построил, есть что вам предложить.

Мне не столько хотелось похулиганить, скорее вдруг стало интересно, смогу ли я смагичить со структурой древесины с расстояния в тридцать метров. Разу огневиков и прочих боевых магов эта дистанция считается плёвой, то чего бы и мне не научиться фигачить за сотню шагов. Не сразу, но почему бы и нет? Короче, труха, она и есть труха. Мачта переломилась чуть выше основания, не выдержав напора паруса. Кто-то упал за борт, кого-то долбануло — я не вглядывался и не рвался помочь этим горе-проверяльцам. Мы просто шли своим курсом, слушая вопли ушибленных, крики бултыхающихся, указания руководящих этим бедламом.

— Да, выходить в море с гнилой мачтой последнее дело. И вообще отходить от причала надо в полной исправности. — Припечатал ван Шелл, покосившись на меня. — Граф, ваших рук дело?

— Руки тут не причем, это всё магия.

— Хорошо вышло. Теперь никто ничего не докажет.

— А чего доказывать? Пусть у меня спросят, я запираться не стану.

Но на шлюпке, если это шлюпка, никто меня ни о чем не спрашивал, народ боролся за живучесть, вытаскивал утопленников, собирал мешающий теперь парус. Короче, у людей дела, я не стал им мешать, задерживаясь возле суденышка. Меня маркиз ждет, небось. По идее он в Новом Порту на «Крушителе», а с ним должна собираться флотилия купцов, которых я взялся сопроводить. Соберёмся и ходу через Срединное море!

В Срединном море, как только мы в него вышли, нас подхватил хороший такой ветер, и вообще, разница между плаванием по реке и морским путешествием огромная. Ты просто кожей ощущаешь, что на реке еще час назад с тобой ничего не могло произойти, а здесь в море может случиться всякое. Даже в русалок и кракена начинаешь верить какой-то частью разума. Или это не мозг, а задница начинает нашептывать?

А что это за пара парусов виднеется?

— Отсюда ничего не разобрать, ваше сиятельство. — Я опять это вслух сказал? — Но если они будут идти прежним курсом, мы с ними скоро повстречаемся.

— Прекрасно, барон! И что нам делать?

— Убегать. Или не убегать. Что вам восхочется.

— А это вообще нормально, когда ты плывешь себе куда-то, а за тобой увязываются непонятно-кто?

— Если следуешь в большой порт, то нормально. А как сейчас — подозрительно.

— Я предлагаю ничего не предпринимать. Если будут догонять — утоплю. Мне так восхотелось. Изготовить кормовое орудие к бою!

Сказал бы, что началась предбоевая суета, но нет. Парусная вахте делала своё дело, морские пехотинцы до сих пор не получали команду раздоспешиться, они весь путь по реке проделали в кожаной броне. А орудийной прислуги слишком мало, чтоб навести суету в масштабе корабля. Просто расчехлили пушку, оттерли от свиного сала, чтоб моему сиятельству не противно было с ней управляться. Подогнали флягу с пресной водой высокой очистки, снаряды выложили, оба вкладыша в казенник, наоборот, смазали. Ваш-сясьтво, пушка к бою готова!

А дальше только ждать. То, что далекий от моря человек представляет себе как стремительное действо, на самом деле длится часами. От момента, когда замаячил непонятный парус, до проявления враждебности проходит много времени, иногда столько, что успевает стемнеть. Тогда агрессор заново начинает искать свою жертву в безбрежном море. Сейчас так не вышло, смутная пара парусов на горизонте достаточно быстро превратилась в два полноценных набора парусного вооружения. Если верить Пеле, так могло быть, если нас конкретно ждали и сразу поставили все паруса, как мы вышли из гавани. Могли ориентироваться на наши мачты, а могли и с берега маякнуть.

— Ну что же, раз нас ждали вместо того, чтобы встретить еще в устье, значит ничего хорошего нам не приготовили. Не будем проявлять излишнее любопытство, насуём им с дистанции.

— Да, граф. А знаете, что самое смешное?

— Просветите.

— Если ваша пушка будет настолько эффективна, как мы этого ждем, то мы даже не узнаем, кто нас преследовал. С такого расстояния глаз не сможет различить вымпел на мачте.

— А его может и не быть.

— Как это?

— Если корабль под управлением неблагородного человека, то и вымпел или штандарт ему не положен.

— Об этом я не подумал. Но да, в море всякое встречается.

— Это точно, барон. Когда «Угнетатель» был «Черным угрем», на нем вымпела не было.