Угнетатель 4

Глава 7 Как бы исповедь

Кто как хочет, а под моим командованием даже в кусты отойти можно только при обеспечении прикрытия и после проведения разведки. А уж тем более залетных кадров выявлять на моем острове. О! А почему бы мне и в самом деле не установить над данным островком свою власть? Глупо сформулировал — я могу установить власть НА острове, а если над ним — то это про протекторат. Мне оно надо? С одной стороны, вроде прибыток статусу и увеличение влияния в мире. С другой — захватят вороги, и пойдет слушок, мог дер Долинол свои земли не смог защитить. Да, надо думать.

Меж тем на почти моём острове обнаружилась условно разумная жизнь. Условно, потому как по-настоящему умные люди не потащатся через океан за каким-то чёртом на утлом кораблике размером с крестьянскую избу. Ладно, про избу я загнул, каравелла по размеру как хороший такой терем на три-четыре поверха. И всё равно слишком стремное судно для трансатлантических переходов. Как местные вообще осмеливаются на таком ужасе мир осваивать⁈ Вот эти вот четверо явно голодающих и изнывающих от прочих неудобств людей — они зачем тут?

Четверо встали, покачиваясь, видимо на организацию сигнального костра ушли все силы. Но один стоит чуть более прямо — или не участвовал в розжиге, или дворянский гонор не позволяет стоять сильно скрючившись. Роста среднего, возраст чуть более тридцати — матерый дядька, хоть и не богатырских статей, стоит и молчит. Угу, понимаю его, мы бодры и нас больше, у нас корабль, по понятиям именно он должен первым представляться. Но мой титул и дворянство на челе не высечены, свиты при мне нет, баннер не вьётся над головой, вот и боится незнакомец конфуза — вдруг я какой-нибудь купец, а он передо мной первым начнет рекомендоваться. Ладно, помогу болезному, решаю я и делаю приглашающий жест ладонью, мол жду вас, начинайте.

— Сударь… — эк ему тяжко. Но хоть язык знакомый.

— Да, сударь, — подталкиваю незнакомца к дальнейшему диалогу.

— Честь имею представиться, Пеле, барон ван Шелл из Северной Марки, — и смотрит с ожиданием, не сморозил ли он неудобняк. Даже не поклонился, гад такой. А мерсальер у него не очень чистый, слышится акцент.

— Очень приятно, барон, встретить благородного человека в эдакой дыре. Граф дер Долинол виконт дер Прист Крушитель из Мерсалии, готов оказать вам посильную помощь в столь неудобной для вас ситуации. — А вот теперь приличествующий моменту поклон от барона и мой ответный кивок. — Впрочем, вы уже сами догадались, что я мерсалец.

— О да, ваши люди вопили так громко, что теперь весь остров уведомлен о вашем происхождении.

А здесь он попал пальцем в небо, мерсалец я один, остальная команда вся из Иманта, но пока говорить об этом не стану. Сам не спрашивал, кто уроженец какой местности, не до того было ранее. Да и я мерсальский пацан только по рождению этого тела. Ментально я русский, наверное. Не тот русич которые здесь водятся, если есть такая страна, а иномирный русский.

Пока мы обменивались любезностями, я легко и изящно, мой визави из последних сил, демонстрируя стойкость и силу духа, мои парни развели нормальный костер и организовали что-то навроде пикника. Вы бы видели, как найденыши не смотрели на еду, пока её раскладывали. Особенно барон. Да уж, сильны бродяги! Пикник у нас состоял из кулеша с сыром и солониной для матросни и жареной над углями курочки для меня. Ну и для барона, как моего гостя. Пока она готовилась, мы попивали разбавленное вино. Не мерсальское, а какую-то дешёвку, разбавленную водой. Нормального я на корабле не нашел. Терпкое, кислое вино было той еще гадостью, так что от воды его вкус ничего не потерял. Для моряков вода с вином обычное дело, тут какая-никакая профилактика кишечных заболеваний, и от цинги спасение — в вине есть витамины.

Кто бы мне сказал, что сейчас в качестве консервов длительного хранения на корабли берут кур и овец — не поверил бы. Но если подумать головой — то вполне логичный ход. Зерно, крупы всякие — так и так на корабле всё это в наличии, а клетки с курами не так уж много места занимают, так эти птицы еще и несутся в пути! Вони, конечно, это добавляет, но, к нашему счастью, живность содержалась не в трюме, а на палубе. Видать, её прошлым хозяевам корабля было жальче, чем рабов.

Очень верной была мысль взять на берег курёнка. Вполне по-графски я в этот раз откушал, заодно на барона впечатление произвёл своими манерами и закидонами. Северная Марка, насколько я помню, находится где-то в районе Германии моего мира. Точнее не скажу. И представляет из себя достаточно небольшое королевство. Впрочем, Мерсалия тоже невелика по меркам одного попаданца. Что вы хотите, Средние века, раздробленность, всякие Арагорны, Окситании, Бургундии на месте страны лягушатников. У швабов в их землях еще больше герцогств, королевств и прочих маркизатов. Включая курфюршества, чтоб язык не сломался от такого слова. Это творилось в истории моего мира, в этом мире всё примерно также, только названия другие. И да, в отличие от моего, в этом нет республик и вольных городов. Магия рулит, без неё простолюдинам не помогут никакие деньги удержать землю от желания аристократов защитить и приумножить.

Под разбодяженное винишко и закуску барон поведал, как дошел он до жизни такой. Как налетели на мель ночью, не разглядев в шторм этот остров, как части команды повезло быть выкинутыми на берег. Как голодные они смотрели на разбитый свой корабль в полосе прибоя. Как двое пытались до него доплыть вплавь и утонули на глазах у остальных. Чего у жертв кораблекрушения было в достатке, так это воды. Водой остров их снабжал исправно. А из еды почти голяк, выражаясь по-простому. Пробавлялись собирательством, даже крабов в пищу не догадались пустить.

Увиденное мной дерево какао их тоже не возбудило. Никто тут пока не в курсе, как это можно употреблять в пищу. Это упущение я прямо тут же бросился исправлять. Котелок был освобожден от остатков пищи и вымыт, в него помещены вышелушенные из плода очищенные от мякоти зрелые зерна, а потом я самолично их поджарил на огне. И сам же начал жевать, дозволяя остальным попробовать это лакомство. Без сахара и молока, зато свежайший продукт, полный целебного какао-масла понравился не только мне. Кто-то даже ляпнул, что эти орехи вкуснее желудей. Я чуть не подавился от возмущения — как такое можно сравнивать! Вот вы пробовали жареные желуди? Да их есть невозможно, такая горечь! Только с голодухи и можно жрать. А тут какао, зёрна богов. Я не я буду, если мы уплывем, не обобрав все зрелые початки, или как они зовутся. Блин, и почему еще никто не догадался везти какао в Мерсалию? И кофе тоже, кстати. По кофе я скучаю почти так же сильно, как по туалетной бумаге. Ту вроде приловчился заменять тканью, а вот кофе заменить нечем. Пробовал в своём замке варить желудевый кофе, ячменный — всё не то, фигня полная.

Когда наш голод был утолён, а голод ван Шелла и его спутников перестал диктовать им свою волю, разговор продолжился. Небось нелегко вести светскую беседу у костра, когда не ел несколько дней. Барон мне понравился своей выдержкой, чувствуется старая кровь и закалка десятка поколений аристократии. Я не такой, я умнее.

— Граф, вы уже пробовали эти ваши какао-бобы? Я видел, с какой уверенностью вы выбирали зрелый плод и потрошили его.

— Да уж, попутешествовать довелось. Я хоть и молод, но видел разные земли.

— Это точно, для графа вы очень молоды. Наверняка у вас могущественный покровитель, раз вы, оставаясь виконтом дер Пристом, получили титул графа. О роде графов дер Прист слышать доводилось, а про дер Долинолов ничего не слышал. — Ишь ты, как меня элегантно обозвал барон, и не подкопаешься, не обвинишь в неверии и намеренном оскорблении.

— Барон, я и сам понимаю, что стать графом в двадцать лет большая удача. — Ага, этот Пеле явно не предполагал, что моему телу всего двадцать, судя по его лицу. — Но дело в том, что титул мне никто не давал. Король Мерсалии Якоб Третий его признал, а это не одно и то же.

— Позвольте, ваша история еще интереснее, чем я думал. Не поведаете мне её?

— Запросто! Я взял на меч графство в соседнем нам Иманте, а потом пришел с ним к своему королю и Наставнику. Так что ему ничего иного не оставалось, как признать меня законным хозяином графства и соответственно графом дер Долинол. Наверняка вы слышали, что между Мерсалией и Имантом недавно приключилась война?

— Да, про эту войну я знаю. Так что, король Мерсалии ваш Наставник? — Завидуешь, гад? Сиди теперь и мотай на ус.

— Бывший Наставник, насколько в этом вопросе можно быть бывшим. Несколько лет назад он опоясал меня и подарил золотые рыцарские шпоры.

— Так вы уже рыцарь? Преклоняю голову перед беспримерным мужеством, непременно явленым миру и позволившим посвятить вас в рыцари в столь юном возрасте.

Голос барона сочился мёдом, но почему-то сквозь волны благорасположения проглядывали шипы. Сучёныш не верит и строит разговор так, что я прямо обязан пояснить за титул. На самом деле не обязан, но макну тебя, аристократ хренов в пахучее.

— Мне не дано судить, насколько мой поступок можно назвать подвигом. Но было дело, вдесятером захватили враждебный замок.

— Баронский?

— Графский. Сам замок мне не понравился, так что, когда отец со своей баталией пришел туда, мы его снесли. С тех пор наш род получил приставку Крушитель к своему титулу. Когда началась война, пришлось соответствовать титулу, так что мы уничтожили еще три или четыре замка.

— Зачем? — Недоумение и сомнение в голосе барона можно было нарезать пластами и вялить как балыки.

— Понятное дело, зачем! Чтоб ослабить врага. Между прочим, у нас война шла с Имантом.

— То есть вы шли вместе с войском короля и сносили все замки на захваченной территории?

— Нет конечно, в том не было бы чести! Когда король Иманта Георг отказался признавать моё право на графство, я со своим войском тоже напал на него, но с другого направления. С его стороны было так любезно дать столь шикарный повод для войны! Вообще могу говорить о Георге только в превосходной манере: настоящий аристократ, куртуазный дворянин и ценитель вин. Сколько мы с ним выпили на переговорах — приятно вспомнить!

— Вы вели переговоры с королем соседней страны? В каком статусе?

— Я ж говорю, он истинный аристократ, а не индюк напыщенный! У нас с ним случилась первая война, еще когда Якоб Третий не подключился, так он перед решающей битвой не побрезговал сойтись со мной за столом переговоров.

В моем пересказе не было места подковерным интригам и ударам в спину — только веселое смертоубийство, заповеданное предками, куртуазность и удары грудь в грудь. Не стану я рассказывать, как втравливал меня в это дерьмо Якоб, как я лез туда, понимая, что иначе не видать мне графства как своих ушей без зеркала. А то и вообще не видать. Отрезали бы, да еще вместе с головой. Свита, кто не собирал какао в данный момент, тоже слушала про мои подвиги, затаив дыхание. Им было слегка в новинку присутствовать на светском мероприятии, да еще про господина столько нового узнавали — прямо вечер открытий. О, уже вечер!

— Блестящий рассказ о блестящих приключениях. А с кем вы еще успели повоевать за свою не очень продолжительную, но такую насыщенную жизнь, уважаемый граф?

— С кем? С предыдущим графом Долинола, понятное дело. Со своим королем, но там всего одна короткая компания имела место…

— Со своим королем? С Наставником?

— Так точно! Вышло небольшое недоразумение, он заподозрил нас Пристов в мятеже и захотел покарать. Пришлось объяснять, что я лично и наш род вообще бесконечно лояльны короне.

— Вы же сказали, что воевали со своим королем.

— Ну да, а как бы я по-другому доказал свою правоту? Кто бы поверил сдавшемуся или проигравшему!

Слегка ошарашенный барон внимал рассказам этого странного и слегка сомнительного графа о себе любимом. Понятное дело, что услышанное надо делить на три, и это как минимум! Но вообще при всей невероятности рассказа самым невероятным было то, что уж больно он был логичен. Нестыковки не находились, а завиральные изгибы сюжета подпирали друг друга как опоры мост над горной речкой. И всё складывалось в ужасающую в своей убедительности картину. Самое дикое — рассказанное не противоречило законам аристократической чести, права и обычаев войны совершенно!

Если на минуту допустить, что дер Долинол не соврал хотя бы в чем-то одном, то всему остальному тоже надо было верить. Как вариант — назвать его лжецом и тут же погибнуть в безнадёжной схватке. Магических сил хватило бы всего на один удар, а физических практически не было. Опять же, как будет смотреться его поступок со стороны? На их сигнал о помощи судьба прислала спасителя, а барон убил его? И еще не факт, что свита этого комического графа не бросится мстить за него. То есть, если он подлинный граф и примет вызов на дуэль, то графская баталия не вступится. А если поддельный — то барона со спутниками подручные лжеграфа непременно убьют. Постойте, если граф настоящий, то нет никакого повода на него нападать.

Какая гнусная ловушка подстроена судьбой несчастному барону ван Шелл! И как скучно живет он сам в сравнении с этим молодым дворянином. А что это аристократ, никаких сомнений не было. Манеры и привычка повелевать, а не просто командовать просто бросались в глаза. Граф? Да пусть будет граф, раз Провидению угодно, чтобы его спас человек, назвавшийся графом и виконтом.

— Барон, сейчас стемнеет окончательно, в этих широтах темнеет очень быстро. Так что давайте перебираться на мой корабль, если у вас нет желания оставаться на этом острове.

— О, поверьте, я по горло сыт его гостеприимством! Вы хотите уходить далее прямо в ночь?

— Нет, мы просто отойдем подальше и заночуем, прикрывшись островом от ветра. Вас он не обласкал, а мне уже дал и какао-бобы, и приятного собеседника. Завтра пополним запасы воды и пошерстим его на предмет еще чего-нибудь полезного, а уже тогда в путь.

— Позволю себе спросить о конечной точке вашего маршрута.

— А вот с этим сложно. Мой корабль еще недавно был не совсем моим. В результате спора о месте и роли аристократии в обществе каравелла перешла в мою собственность, а прошлый экипаж в разряд покойников. Частично, само собой. Так что планы мои и цели несколько изменились, а команда не отличается ни многочисленностью, ни большим опытом морских путешествий. Увы, в результате спора она тоже уменьшилась. Кстати, насколько ваши спутники сильны в управлении кораблем?

— Вот как! Насчет спутников скажу, что они кроме моря вообще ничего не знают. А по поводу вашей истории скажу, что она очень хорошо ложится в ваш рассказ о себе. Мне кажется, что здоровый дух приключений и авантюризма впитан вами с молоком матери и уроками отца.

— Ну да, так и есть. Давайте грузиться в шлюпку уже, а на корабле вместе подумаем, в какую сторону плыть и зачем. Тем более, что мы даже не знаем где мы есть. Во всяком случае я очень смутно себе представляю наше местоположение. А вы?

— В большей или меньшей степени, сотня миль туда, сотня сюда… Нас изрядно помотало в том шторме.

— Кажется, я даже догадываюсь, в каком. Нам тогда тоже досталось. Выстирало как руками опытной прачки.

— Забавное и точное сравнение, граф. Значит речь идет о том самом шторме. Как называется ваша посудина?

— Не посудина, а вполне надежный корабль, двухмачтовая каравелла. И раньше она звалась «Черный угорь». Но теперь думаю сменить ей название, правда пока не придумал подходящее. Как корабль назовешь, так он и будет плавать, есть такая примета.

— Да, я тоже слышал это поверье. Оттого у нас столько Громовержцев, Гневов и Вольных Ветров.

— Ваше сиятельство, разреши слово молвить! — Раздалось с банки, на которой сидели гребцы.

— Говори!

— Так назовите свой корабль Угнетателем. Чего проще!

— Ха! А ведь это идея! Как вернемся на корабль… Отставить! Завтра займешься заменой названия. Старую доску снять, название отскоблить, поверхность подготовить! Название я сам вырежу.

— Уместно ли это вам, граф? — Влез под руку ван Шелл.

— Мне уместно всё, чего я пожелаю или изволю. Кто указ мне на моём корабле⁈

— Истинно так! — Кажись, барончик осознал, что перед ним настоящий граф. Во всяком случае морду он состроил правильную. Чуть ли не впервые за всё время общения.

По прибытию на борт каравеллы, я дал указание сниматься с якоря, определиться с ветром и встать подальше в тени острова. Быть готовыми завтра к пополнению запасов воды и всего, чем остров сможет с нами поделиться. Понятное дело, брёвен и досок там не найти, но хотя бы дровишек пополнить не мешает. А может и фруктов съедобных и спелых наберем для разнообразия рациона.

Команды раздал, удалился в каюту, предоставив барону право самостоятельно располагаться, где он пожелает. В пределах палубы, естественно. Делить каюту с кем бы то ни было я не собирался. Вот удача! На грот-мачте уже висит мой штандарт, да не просто висит, а вполне грамотно шевелится на слабом вечернем ветерке, привлекая внимание. Вот теперь совсем другое дело! Уходя в каюту, я заметил, как внимательно ван Шелл рассматривает мой вымпел. Посмотри-посмотри, за просмотр денег не берут. Времена пока дикие, простые. Голову срубят, а денег не возьмут.

Сердечки и сердца. За сердца и умы своих читателей я бьюсь своими текстами, а сердечки принято выпрашивать. Граф дер Долинол на такое бы не пошел, гордость не позволит. А я? А я могу намекнуть, что обилие выставленных сердечек и наличие комментариев приподнимает понравившися роман над чередой серых будней и унылым контентом, который вы не стали читать. Так что сами решайте, но мне было бы приятно…