Унтерменши, морлоки или русские

СОВДЕПИЯ ИЛИ РОССИЯ?

Некоторая часть старой эмиграции, как праной, так и левой, как известно, очень любит Россию. Одни (правые) любят главным образом Россию бывшую, другие (левые) Россию будущую. Но и правые и левые любят главным образом Россию воображаемую в своих воспоминаниях о прошлом или в мечтах о будущем. А нынешнюю Россию, Россию, обливающуюся кровью, измученную и растерзанную, любят немногие. Для одних это — Совдепия, Эсэсерия, для других — дикое поле, среди которого живут сто восемьдесят миллионов совершенно озверевших, потерявших человеческий образ, людей

Некоторые вообще поставили крест над Россией. Другие смотрят на нынешнюю Россию несколько милостивее, считая, что из нее еще может выйти толк, если гувернерам из эмиграции удастся наставить на ум часть живущих в ней дикарей. Но живой любви к нынешней России и к русским людям, мучающимся под игом большевизма, среди эмигрантов немного. Любви мало, но есть враждебность, часто скрываемая, но ясно ощущаемая новыми эмигрантами. Враждебность, которую чувствуют к себе новые эмигранты есть результат враждебности к нынешней России вообще. А враждебность эта вытекает из незнания и непонимания современной России.

Черта, отделяющая Россию от коммунизма обычно проводится не через настоящее русской жизни, а между настоящим и прошлым. Никаких творческих процессов в России нет, считают некоторые из эмигрантов. На ее полях, распаханных дьяволом, растет только татарник и лебеда.

"Эмигранты и большевики одинаково отрицают настоящую (как в смысле настоящей и подлинной, так и в смысле настоящей — сегодняшней) Россию: первые во имя своих воспоминаний о прошлом, вторые во имя своих выдумок о будущем.

России же настоящей одинаково нет, как без прошлого, так и без будущего, ибо настоящая Россия мыслима только как единство своего прошлого и своего будущего.

Россия ведет борьбу со своими отрицателями, и с большевиками и с эмигрантами, вот смысл отчужденности и враждебности между новым и старым".

Так писал Ф. Степун в журнале "Современные Записки". Прошло двадцать шесть лет с тех пор и разве сегодняшняя Россия не отрицается одинаково и большевиками и частью старой эмиграции, как правой, так и левой. И разве нам, жившим в нынешней России, закабаленной большевиками, не приходится вести почти все время борьбу на два фронта и против большевиков и против их противников. Вести борьбу со всеми отрицателями сегодняшней России, обливающейся кровью в схватке с большевизмом.

Я никогда не думал, что оказавшись в эмиграции, я должен буду защищать современную Россию и живущий в ней народ не только от большевиков, а и от старых и новых эмигрантов.

Не думал, но приходится, потому что не только один Коряков, но и другие поддерживают версию советской пропаганды о создании какого-то особого типа "советского" человека. Теория о существовании особого типа советского человека есть опасная теория. Один коготок увяз всей птичке пропасть. То, что среди эмиграции широко распространены и утвердились советские термины, как "советские люди", "советский человек", свидетельствует об огромной силе хорошо поставленной партийной пропаганды, под влияние которой подпадают даже и ее самые непримиримые враги. Если советской власти удалось создать особый тип советского человека, то совершенно естественно, что советская пропаганда тогда права, утверждая, что вместо русского народа есть советский народ, если территорию России населяет советский народ, то никакой России и нет и никогда не будет. Теория существования советского человека очень опасная… Сторонники этой теории незаметно оказываются в одном ряду с большевиками.

Не свободны! конечно, от штампов и правые национальные круги русской интеллигенции. Если они и не считают, как Максы Вишняки и Зензиновы, что русская интеллигенция началась с Радищева, а светлое прошлое — с декабристского бунта, то в некоторых вопросах часть национально настроенной эмиграции все же смыкается с прогрессивно-радикальными кругами.

Такое, в частности, трогательное единодушие существует во взглядах на культурный уровень интеллигенции нынешней России. Наиболее распространенная точка зрения в данном случае такова. Вот мы старые эмигранты уехали, и Россия стала страной варваров. В понимании духовных и культурных процессов, некоторые правые, как и левые, мало чем отличаются от иностранцев, как известно очень мало знающих Россию.

Взгляд этих людей можно кратко изложить так: за тысячу с лишним лет, трудами и бранными подвигами бесконечного количества русских людей, среди вражьих набегов в непрерывной борьбе, было создано могучее государство. Это государство имело национальную историю, не менее славную, чем все другие народы. У этого народа были и свои святые, и мудрые национальные вожди, были и славные, были и тяжелые, были и мрачные времена. Точно так же, как и у всех прочих народов земли!

Бог не обидел этот народ ни трудолюбием, ни волей, ни мужеством, ни упорством в достижении национальных целей. И жизнь народа была бы столь же легка, как жизнь других народов, как жизнь американского, например, если бы этому народу не пришлось создавать свое национальное государства на незащищенных от врагов пространствах в суровом климате. Три четверти народной энергии за тысячу лет его славного существования ушло на борьбу с внешними врагами, на отстаивания своей национальной независимости и на восстановление того, что разрушили эти враги. И народ этот жил беднее других народов не потому что он был ленив или его национальная власть не заботились о том, чтобы он был богат а потому, что создание огромного государства на огромных пространствах, в суровом климате, вдалеке от более культурных государств, требовало невероятного напряжения его сил. Некогда было думать о бархатных штанах с кружевами, о туфлях с затейливыми пряжками. Было не дм жиру, быть бы живу. Сегодня половцы, завтра татары, после завтра немцы и поляки. Но как бы то ни было, под руководством национальной власти, отказывая себе во всем, жертвенно служа идее национальной независимости, этот народ создал крупнейшее государство в мире. Вышло на одно из первых мест среди культурных народов современности. Всего за сто лет, когда окончательно обеспечил себе национальную независимость, создал блестящую культуру

И тем не менее часть людей, знающих тяжелое национальное прошлое и понимающих причины бедности народной, разделяют теорию пустого места. Разница между воззрением этих людей и большевистскими заключается заключаются в следующем. Большевики считают, что русская история началась с октября 1917 года, а эти, в кавычках, русские националисты, считают, что русская история кончилась на октябре 1917 года. Была Россия и нет. Был русский народ и нет. Есть пустое место, которое называется СССР. И над этим пустым местом царит тьма египетская и среди этой египетской тьмы живут не русские, а советские люди. Варвары, убийцы, преступники. Ими владеют большевики, создавшие их по образу и подобию своему.

Неправда ли хорошенькая теория. Если дело, действительно обстоит так, и большевикам действительно удалось создать какой-то особый тип человека всего за тридцать лет, то о чем тогда говорить. Если народ, существующий тысячу лет, оказалось возможным за тридцать лет переделать так, что он совсем потерял свое национальное лицо и национальные черты, выработавшиеся за тысячу лет его существования, тогда, действительно, Россия до Февральской революции была пустым местом. Тогда, действительно, никакой России нет, а есть СССР. Но тогда к чему же эти бесконечные вопли о спасении какого-то исчезнувшего русского народа. Плохо же думают те националисты, которые считают, что их народ не имеет никаких моральных устоев и с которым за тридцать лет можно сделать что угодно. Такой народ спасать не следует. Но такой народ существует только в воображении людей, которые свою ненависть к большевизму перенесли на весь народ и которые Россию называют Эсэсерией и Совдепией, а русских людей советскими людьми.

Ненависть к большевизму — дело законное. Ненависть и презрение, перенесенное с большевизма на собственный народ, — дело скверное. Прежде чем поучать иностранцев, что Россия не СССР, части старых эмигрантов — левых и правых, — следовало бы самим усвоить этот взгляд. И тогда бы они не стали презирать тех, кто даже под игом партийных морлоков сумел творить русскую культуру дальше. Не так, как хотелось бы нам, эмигрантам, а так, как это позволяют обстоятельства и физические силы.