Унтерменши, морлоки или русские

ИСКАТЕЛИ ЗЛА

Прежде чем высказать свое мнение по существу затронутого господином Семеновым вопроса, мне хочется коснуться некоторых фактов, которые он описывает в своем письме.

Во-первых, я очень сомневаюсь, чтобы члены Советской Торговой Делегации, то есть, специально отсеянные, проверенные НКВД чиновники, ходили кучами но Белграду, рассматривали витрины и удивлялись вслух изобилию. Едва ли они были плохо одеты. Для всех, выезжающих заграницу, шьются костюмы у лучших портных из превосходных материалов, имеющихся в специальном магазине Наркоминдела.

Рассматривание витрин и удивление вслух мне кажется принадлежит к числу эмигрантских анекдотов, как и анекдоты о том, будто бы жены советских офицеров. служивших в оккупированной Латвии, Эстонии, Литве, Польше покупали шелковые пенюары и в них являлись на бал.

Если бы какая-нибудь дура и попыталась сделать это, то другие женщины отговорили бы ее.

Это эмигрантские анекдоты дурного вкуса. Разговоры о "модельных лакирках“ тоже принадлежат к области анекдотов, приятно щекочущих самолюбие некоторой части старой эмиграции.

Классификация, которую сделали русскому народу немецкие унтер-офицеры находится на уровне мышления среднего немецкого унтер-офицера. А каков этот уровень, известно. Хорошо, что мнение немецких унтер-офицеров произвело на господина Семенова впечатление предвзятости и он признал его для себя, русского интеллигентного человека, необязательным.

И очень плохо, что его собственные представления о современном русском народе ничем по существу не отличаются от представления немецких утер-офицеров.

Господин Семенов прав, когда пишет, что "приходится утешаться мыслью, что в новую эмиграцию попали в массе не лучшие люди; что."лица" теперешней России эта эмиграция нс представляет и что есть еще хорошие люди на Руси".

Но почему он делает категорические, отрицательные выводы о духовном облике большинства людей из России на основании неблаговидного поведения в Русском Корпусе, но его же словам, "милиционеров из лагерей, то есть тех, кто расстреливали своих же".

Господин Семенов на основании неблаговидных действий, по его же уверению, палачей Сталина, делает далеко идущие выводы о моральном облике всех современных русских людей. Метод неверный и довольно странный. Во всяком случае не поднимающийся над исследовательскими "методами" немецких унтер-офицеров, вынесших русскому народу весьма нелестный приговор.

Каждый человек всегда в окружающей жизни видит только то, что он способен видеть. Господин Семенов принадлежит к числу тех несчастных людей, из числа эмиграции, которые неспособны понять современного русского человека, которые способны видеть только одни отрицательные черты в нем. Господин Семенов любовно отмечает в своем письме только одни дурные черты всех встретившихся ему в вихре войны русских людей из нынешней России.

Господин Семенов мерил нынешнее поколение на аршин своего поколения и не находя сходства, выносил обвинительный приговор.

Выводы, которые делает г. Семенов, свидетельствуют о его полном отрыве от современной России и о полном неумении разбираться в современном русском человеке. Если какая-то уборщица какого-нибудь маленького учреждения в районном городке, говорит, что она имела "модельные лакирки" и два пианино, а г-н Семенов принимает ее за современную русскую даму, то это его, Семенова, вина.

Когда ветеринар выдает себя за врача, а какой-то самозванец объявляет себя инженером, руководившим заводами с десятками тысяч рабочих, и г. Семенов не может понять, с кем он имеет дело — это опять-таки его вина, результат уровня его культурного и нравственного кругозора.

Я не верю г. Семенову, чтобы все встречавшиеся ему люди, окончившие десятилетку, писали каракулями и поражали своим невежеством, что уровень всех офицеров Красной Армии, которых пришлось видеть г. Семенову, был равен уровню унтер-офицеров старой армии.

Если на пути г-на Семенова попадались одни уборщицы, самозванцы и неучи, то он должен был помнить, что кто-то построил гигантские заводы в чудовищных советских условиях, когда достать каждый кирпич — проблема, что кто-то руководил этими заводами. Кто-то изготовлял мощные танки в количестве большем чем немцы. Кто-то построил свыше 400 артиллерийских заводов во время войны, кто-то руководил во время сражений тысячами танков. Неужели г. Семенову ни разу в голову не приходили эти простые мысли, которые сразу бы опрокинули его ложную концепцию, если бы он хоть раз задумался над ними.

Все пишут каракулями, а книги русских классиков, вроде Лескова, которые во время пребывания г. Семенова, в России издавались по 5 тысяч, сейчас издаются в сотнях тысяч экземпляров. Одного Пушкина издано 40 миллионов экземпляров.

"Молодые люди с образованием десятилетки и из ВУЗ-ов поражали необыкновенной самоуверенностью и самомнением; впрочем внешне они ничем не отличались от наших довоенных фабричных или деревенских ребят", пишет г-н Семенов.

Все это, конечно, неправда. Не сознательная неправда, а неправда вытекающая из ложной точки зрения на современную Россию. Ложная же точка зрения приводит к ложным выводам.

Из массы фактов и встреч с людьми, память г. Семенова закрепила только то, что отвечало приятной его самолюбию точке зрения на современных русских людей, как на стадо малограмотных дикарей. Дамы говорят о "модельных лакирках", все офицеры равны старым унтер-офицерам, студенты — дореволюционным парням, инженеры даже слесарной мастерской построить не могут. Какая-то бойкая баба кричала "белогвардейская сволочь", и все в таком духе.

Все эти рассуждения свидетельствуют о полном отрыве г. Семенова от России и русского народа и его неумении объективно мыслить. Участники Белого Движения, по характеристике г-на Семенова, "сделали все, что могли". А о трагической гибели четырех миллионов военнопленных, не пожелавших защищать больше-нисткую власть, о Власовском движении, о трагедиях в Лиенце, Кемптене, Платлинге, выдаче Власова и власовцев, насильственной репатриации, г-н Семенов не сказал ни слова. А ведь эти люди тоже сделали все, что могли. В своем непонимании России и русского народа г-н Семенов идет даже дальше иностранцев.

"Есть вещи, — пишет он, — о которых если нельзя сказать хорошо, то лучше не говорить совсем…" Господин Семенов не сумел сказать о своих соотечественниках хорошо, потому что он не сумел подойти к ним без предвзятого мнения. В результате все пред ним предстало, как в кривом зеркале.

Г-н Семенов просит меня ответить:

"Есть ли "советский человек", или это миф? Можно ли на кого-нибудь надеяться, или вообще ни на кого надеяться нельзя?"

Ну, что же можно ответить человеку, на пути которого попались тысячи людей из России, который прочитал серию моих статей "Морлоки или русские", в которых я приводил достаточное количество фактов, доказывающих, что советский человек "миф", и который тем не менее задает подобный вопрос.

Я приводил, например, слова председателя торгово-промышленной палаты США Джонстона, говорившего, что по его мнению теоретический уровень современного советского инженера выше теоретического уровня американских инженеров, а г. Семенов встретил какого-то самозванца, не сумевшего оборудовать в лагере слесарную мастерскую и решил, что и все русские инженеры таковы.

Если ошибочное впечатление от одного "инженера", встреченного г-ном Семеновым, кажется ему более верным, чем мнение председателя торгово-промышленной палаты США, видевшего в России сотни инженеров, то каким способом можно доказать г-ну Семенову что он ошибается?

Он хочет видеть явления и факты не такими какие они есть, а такими, какими ему хочется видеть.

Я думаю нет в мире фактов, которые бы могли убедить г. Семенова в том, что русский народ жив и что "советский человек эту миф большевистской пропаганды".

Господин Семенов верит в приятные для него мифы. Поэтому едва ли кто сможет г-ну Семенова и людей подобных ему убедить в ложности его точки зрения на новую эмиграцию и на русский народ вообще. Не всем дано видеть людей такими какие они есть.

Подход г-на Семенова к современной России и русскому народу характерен своим стремлением выискать в современной России и современном русском человеке не то доброе, что есть в них а то, что есть в них плохое.

Если бы я подошел к старой эмиграции, огульно применив в отношении ее исследовательский метод г. Семенова, то есть старался бы замечать все дурные качества и поступки старых эмигрантов в отношении новых, то я легко бы мог составить кодуитный список побольше списка г-на Семенова. Я бы мог рассказать о полковниках выдававших НКВД власовцев, о нежных поэтических созданиях получивших нежное институтское воспитание, которые кричали: "только не приглашайте на вечер этих ужасных остов", я бы мог назвать фамилии старых эмигрантов, ко которые дважды обокрали меня и так далее.

Но я этого кондуитного списка составлять не буду. Потому что я не идеализирую людей, не идеализирую ни новую, ни старую эмиграцию. На основании того, что несколько полковников царского времени предавали НКВД новых эмигрантов, неправильно обвинять всех царских полковников, всю старую эмиграцию в подобного рода грехах. Мало того, что надо видеть вещи такими, какие они есть, но еще нужно уметь единичные факты отделять от типичных.

Г-н Семенов как и все люди его душевного типа этого делать не умеют.

Для него все кошки серы. Вместо того, чтобы искать в современном человеке, в современной России каких-то добрых черт, добрых дел, люди типа Семенова с сладострастием нанизывают на острие своей памяти только дурные слова, дурные дела и дурные факты.

В результате г-н Семенов и все люди его категории становятся жертвами собственной односторонности.

И это тем печальнее, что г-да Семеновы несомненно любят Россию. Но только их любовь адресована к воображаемой России, а не к живой, к той, которая действительно существует.

Господин Семенов пишет: "Вот какую трагедию пережила наша эмиграция. Двадцать пять лет сидели и мечтали о возвращении…"

"Сидели и мечтали о возвращении!…" Вот это и есть причина трагедии — отрыв от родного народа. Надо было не сидеть и мечтать, а неустанно изучать все, что происходит в России, стараться понять ход трагедии, размеры которой побольше нашей эмигрантской трагедии сидения на чемоданах…