Уроки ирокезского

Глава 64

После того, как начальник третьего причала ушел, Вольфганг Пфафф улыбнулся. Да, с русскими приятно иметь дело…

Третий причал русские выстроили для себя сами, и вероятно именно поэтому начальником там стал русский подполковник Линдегрен. И поэтому же Пфафф – тогда носящий всего лишь лейтенантские погоны – за три неполных года стал майором. Не совсем поэтому: гауптманом он стал после завершения строительства Танганьикабана – но ведь и дорогу так быстро выстроили лишь потому, что русские – именно русские – поставив завод в Дарэссаламе, обеспечили дорогу своими бетонными шпалами. А ему – собирающемуся в отставку оберлейтенанту – предложили занять должность коменданта портового города в довесок к новому званию. Так что предложение Линдегрена ни малейшего отторжения у германского майора не вызвали.

Конечно, ситуация в которой эти условия прозвучали, была крайне неприятной. То есть если изложенное русским было правдой, но майор уже давно убедился, что русские в Катанге наверняка давно уже построили тайную телеграфную линию в Европу и в курсе тамошних событий. Ну или смогли радио "дотянуть" до середины Африки, что было как бы не сложнее. И раз уж они сами заговорили о войне…

Впрочем, о "далекой" войне, которая – если предложения русских будут приняты – не приведут к серьезным неприятностям здесь. Вообще не приведут, потому что Линдегрен был предельно конкретен:

– Итак, господа, кайзер объявил войну России. Однако мне поручено вам сообщить, что по мнению нашего правительства это недоразумение скоро разрешится, и поэтому я уполномочен предложить вам оставить эту войну европейским войскам. Что, как мне лично кажется, будет на пользу Германии, хотя бы потому, что у вас здесь хорошо если пять сотен германских солдат, а у России в Катанге, как вы наверняка знаете, только русских солдат более двадцати тысяч. А учитывая, что на Танганьике у нас сейчас имеется четыре монитора – это не считая судов, которые можно вооружить за пару дней – то Кигому мы можем взять за день…

Последовавшие предложения майор принял бы не задумываясь – однако решающее слово было все же не за ним, и Вольфганг вопрошающе взглянул на своего нового приятеля (а заодно и командира). Пауль Эмиль за всю беседу между "портовыми крысами" не произнес ни слова, но теперь, когда дверь за русским закрылась, после небольшой паузы поинтересовался:

– Вольф, ты тут, можно сказать, уже почти абориген. Есть что добавить?

– Немного. Просто, мне кажется, ты еще не в курсе, что у русских на том берегу на самом деле все же около пятидесяти тысяч только штатного состава, и – по моим данным – они могут к своей армии добавить с сотню тысяч негров. Что же до оружия… у них оно есть, да и патроны, которые они предлагают, будут уже местной выделки. Линдегрен прав: если мы начнем воевать с ними, то за неделю они дойдут до Дарэссалама.

– А если не начнем, то Берлин…

– Сергей Васильевич все равно прав: решать всё будут там, в Европе, по результатам войны. А здесь воевать смысла нет ни нам, ни им. Точнее, не им, ни нам: им очень нужна дорога, а нам… Ведь именно благодаря русским число наших колонистов столь стремительно растет.

– Не совсем понял, почему благодаря…

– Ты же здесь недавно, и занимаешься лишь войсками. А у меня тут уже неплохой бауернхоф, где я – причем по совету именно Линдегрена – собираю урожай с десятка тысяч португальских ореховых деревьев. Одно дерево дает только орехами до десяти марок в год, а русские еще и яблоки скупают, так что выходит выгоднее, чем гевею разводить. Сам-то я собирался гевеей тоже заняться, но времени нет, а на орехи жена нанимает сотню негров на пару недель в году… На небольших фермах тысячу деревьев выращивает одна немецкая семья с пятью-десятью слугами. Сколько, ты думаешь, наших крестьян пожелают получать хотя бы по десять тысяч марок в год? Только в прошлом году захотело больше пяти тысяч…

– Итак, мы с русскими не воюем, пропускаем все их поезда, а они – в случае войны с британцами – поставляют нам патроны и снаряды… Только где мы возьмем для их снарядов пушки?

– Они об этом наверняка тоже подумали. Даже если они отдадут нам те четыре, которые стоят на третьем причале… Пауль, в любом случае воевать нам с ними просто нечем, да и некому.

У Белова на судне была очень неплохая радиостанция, так что к вечеру я уже точно знал, что происходит. Вдобавок связь – "по погоде" – получилась качественная, чистая – я даже смог "обращение к народу" передать, и Машка сказала, что вышло не хуже студийной записи. А обращение было не очень длинным и в какой-то мере успокаивающим: я сообщил, что "враги напали, но мы им дадим отпор" и что в связи с готовностью к отпору врагам дополнительная мобилизация не требуется.

Но это было уже позже. Сначала я, честно говоря, не поверил Хуану: на дворе февраль, какая война? Однако, по дороге из Каракаса в Ла-Гуайру, куда должна была придти "Виктория", я подумал, что если уж британцы признали Россию "самой мощной страной на континенте", то высвободив силы в Америке, уничтожать Россию они постараются как можно быстрее. Объемы моих поставок в США в общем-то особо не скрывались – американцами не скрывались, и не из каких-то там особых соображений, а исключительно "по делу": ведь под них планировались и выпуск винтовок с пулеметами, и производство самолетов – чем, после открытых конкурсов, занимались многие десятки разных компаний. А даже тысяча авиамоторов в месяц – это по нынешним временам крутой хайтек, я уже не говорю о десятках тысяч винтовочных стволов в сутки.

Да, блин: превзошел Германию – и тут же Россию решили "укротить". Что британцы посулили Вильгельму я конечно же не знал. Пока не знал – вернусь, спрошу у Баха, который наверняка в курсе, но и так сообразить можно. Что пообещали австриякам – догадываюсь: эти и на Сербию зарились, и на изрядный кусок Малороссии. А вот что они пообещали румынам – никаких идей по этому поводу не возникло. И тем более непонятно, что островитяне в принципе могли пообещать османам, у которых они фактически отняли Египет…

Эту информацию я почерпнул частью (меньшей) у Хуана, а большей частью – просто прочитал в газете. Что понятно: Гомеса европейские дела особо и не интересовали. В отличие от меня, но мне и напечатанного венесуэльскими газетами было мало.

В порту я часа четыре ждал "Викторию", а затем почти сразу постарался связаться с собственной канцелярией. Тоже получилось не сразу и "через задницу": поскольку вызова в Москве никто не ждал, пришлось сначала соединиться с круглосуточно работающей на прием "службой спасения Черноморского пароходства", которой теперь заправлял Мухонин – ну а те уже по телефону передали в канцелярию когда будет "срочный сеанс связи". Десять часов разницы по времени, в Москве – два часа ночи… Интересно, кто там сейчас дежурит?

– У аппарата секретарь канцелярии его превосхо…

– Иосиф Виссарионович? Слава богу, тут Волков. Что происходит? Мне желательно в подробностях.

– Сегодня… вчера в четыре утра в канцелярию позвонил германский посол, потребовал срочной аудиенции, не позднее шести утра. Я распорядился в западных округах перейти на первый уровень, без четверти пять все округа распоряжение приняли. В шесть посол прибыл и передал ноты об объявлении войны. Прибыл вместе с послами Австро-Венгрии, Румынии и Османской Империи. Германские войска вступили на нашу территорию в шесть часов пятнадцать минут… Иванов работает по второму плану против Австро-Венгрии, на румынской границе пока тихо.

– А с германским фронтом что?

– План один исполняется весьма точно, к двадцати ноль ноль все площадки полностью готовы, завтра с утра начнут принимать оборудование. Есть еще одно: в шесть вечера ноту об объявлении войны принес посол Японии…

– А этим-то что неймется?

– Я связался с господином Хоном, он уже объявил войну Японии. Сегодня в восемь утра его посол объявит войну Британии… по крайней мере господин Хон так сказал.

– Это всё на сегодня?

– Почти всё. Промышленность переведена на мобилизационный режим, все министерства – тоже. И здесь Мария Петровна, желает с вами поговорить. У вас есть такая возможность?

– Есть конечно, давайте ее.

– А я уже здесь. Саш, тебе нужно сказать речь. Можешь сразу и начинать, только скажи: магнитофон я уже подключила, только кнопку записи нажать…

– А потом народ будет обсуждать, в какой-такой пещере канцлер от войны спрятался.

– Что? А, нет. Связь хорошая, лучше чем по ВЧ-телефону звук пока.

– Ну пиши…

После окончания моей речи Машка добавила пару новостей:

– Дома у нас все хорошо. За мелкими Дарья смотрит, Камилла работает все время, просила передать чтобы ты не волновался за нас. Она все по фонду канцлера передала Иосифу, потому что пока тебя нет ты его главным назначил. И ему же переведены в подчинение части полковника Ульянина.

– Генерал-майора Ульянина, скажи в секретариате пусть указ подготовят сегодняшним числом.

– Хорошо, сделаю. Да, еще звонил Ванков… он нам домой звонил, сказал что если неожиданностей не будет, то они начнут завтра. А что – сказал, что ты сам знаешь.

– Спасибо! Очень ты меня порадовала! Ладно, скоро увидимся, так что пока постарайся свою работу не завалить.

– Не завалю. А скоро – это когда?

Это был очень интересный вопрос. Даже на "Виктории" доплыть, скажем, до Владивостока – неважно, вокруг Африки или вокруг Америки – это месяц. Потому что из Венесуэлы и туда, и туда получается по пятнадцать тысяч миль, а "Виктория" полным ходом может пройти только четыре. А на этих кружных маршрутах заправок нет…

– Александр Владимирович, сначала нужно плыть в Кадис. Я уточнил: Испания в войне участия принимать не будет ни при каких обстоятельствах – прервал мои тяжелые размышления Белов.

– Хочется надеяться… А дальше?

– А дальше – вмешалась в разговор Даница – мы на захваченной с собой лодке Шишрамёва полетим сначала в Пальму, а оттуда – сразу домой. У них есть специальная бочка, внутрь ставится, из которой можно перекачивать бензин в баки – это чтобы полные сутки летать сделано. Долетим как-нибудь…

– Тогда предложу с Пальмы лететь в Каламату: там у меня рыбные фабрики и порт почти весь мне и принадлежит – дополнил предложение Абель. – А от порта к заводу совершенно прямая дорога, почти километр – на нее может и "Шмель" сесть. А лучше вообще в Пальму "Шмель" перегнать: там тоже есть место для аэродрома, а в воздухе его точно никто не достанет…

Неделя до Кадиса прошла для меня довольно нервно, если бы Николай Николаевич не пичкал меня какими-то "каплями", то я наверняка сорвался бы. Зато шесть часов до Пальмы я просто проспал – несмотря на то, что в Кадис мы пришли рано утром и я неплохо перед этим выспался. Однако в самолете – похоже я почувствовал себя "практически дома" – меня "отпустило".

На Майорке пришлось просидеть до следующего утра: засветло мы в Каламату не попадали, а садиться на незнакомую дорогу в темноте ни у кого желания не возникло. Да и суеверия – это безусловно штука осуждаемая, но тринадцатого числа рисковать здоровьем…

Из Каламаты в Сухой Лиман – всего три часа лету. Ну, три с половиной – из которых час мы летели над воюющей Болгарией. Вазов объявил войну Османской империи, а затем, передав должность премьер-министра Василу Коларову и приняв пост Главнокомандующего, занялся "грязной работой". В свое время мы достаточно подробно обсудили план очистки куска Европы от османов (а скорее – все же от "младотурков"), и за полгода (если не считать пары предыдущих лет, когда тоже многое делалось, но без излишней шумихи и спешки) болгарские генералы полностью подготовились. Основой плана было "тотальное уничтожение" любых турецких войск с помощью артиллерии с последующей зачисткой территории пехотой. Ну и в последние полгода план был дополнен авиацией…

Поставляя моторы в США, я бесплатно получил лицензию на биплан Кёртисса. Хороший, в чем-то даже лучше По-2 (моего По-2, конечно – с "настоящим" я сравнить не мог). Лучше потому, что он мог делаться в любой столярной мастерской – так почему бы и не заняться этим делом? "Оригинал" был несколько тяжеловат, да и мотор не из лучших – но в Киеве, в мастерских Делоне, машины стали делать полегче и мотор ставили помощнее… вместо сосновых досок использовали алюминиевые профили и пластиковые нервюры, обшивку вместо перкаля, покрытого толстым слоем "аэролака", поменяли на каландрированную лавсановую, слегка помазанную растворенным в ацетоне целлулоидом, а мотор ставили в двести двадцать сил. В результате самолет и поднимал триста килограмм "полезного бомбового груза", и летал со скоростью в полтораста километров, и по врагу стрельнуть из пулемета через втулку редуктора винта мог. Причем все это при цене в две с половиной тысячи рублей (без пулемета, конечно): ну как не отправить полсотни таких милашек в дружественную державу?

А Ванков не был бы Ванковым если бы, не заказав пару сотен "запасных" моторов и соответствующее число алюминиевых колес для шасси, не наладил бы выпуск "деревянных оригиналов" и у себя в Болгарии. Дерево там есть, столяры умелые – тоже. Причем болгарская горная сосна с удивительным для русского уха названием "мура" (правда, с ударением на "у") была и легче, и прочнее отечественной (ее использовали для музыкальных инструментов, и запасов десятилетиями высушенной "муры" там хватило бы на тысячи самолетов). А лавсановую ткань и лак и привезти недолго – так что число самолетов в Болгарии перевалило за сотню и каждый день увеличивалось на пару штук.

Благодаря всему этому болгарская армия очень быстро зачищала территорию от османов. Насколько быстро – я узнал уже в Москве. Но сначала я узнал многое другое…

Я наступил англичанам на гланды уже в начале моего канцлерства, но не тогда, когда разгромив Японию оставил их без двухсот миллионов фунтов ставших безнадежными кредитов. Поражение японцев они списали на тупость "макак", не сумевших воспользоваться тактическим преимуществом: ведь объективно-то Россия всяко была значительно сильнее. Довольно немногочисленные промышленные объекты Британии в России – вроде тех же заводов Юза – погоды в экспансии британского капитала не делали и "честно проиграли в конкурентной борьбе" – так что и тут все было в рамках приличий. Но вот то, что я просто не допустил английские банки на российский рынок – это, с точки зрения джентльменов, было уже хамством.

Однако и тогда британцы дергаться не стали: про мои "связи с американцами" – имея в виду издательский бизнес – они знали, вдобавок заметили, что из-за океана – в обмен на "весьма существенные преференции" – в Россию пошли очень немаленькие деньги, и решили сначала разобраться, что же делает доллар в России привлекательнее фунта. Ну и доразбирались до войны с США – и только теперь сообразили, что "Россия ведет себя совсем не по правилам". Ведь если США – страна, в которой ежегодно продается больше миллиона автомобилей – покупает самолетные моторы в России, то значит США считает Россию более продвинутой именно в технологическом отношении.

Конечно, джентльмены пока ещё считали американскую промышленность слабее собственной и, например, по части оружия они были правы. А ведь оружие в современном мире – квинтэссенция технологии! Но сообразить, что сидящим за океаном американцам современное – а, значит, и весьма недешевое – оружие в общем-то и нафиг не было нужно, они не смогли.

Перед войной не смогли, а вот когда завод Кёртисса стал выкатывать ежедневно по двадцать самолетов – сообразили. А ещё сообразили, что поставляющая Кёртиссу моторы Россия скорее всего способна и на большее, и десятком тысяч винтовок в сутки дело, скорее всего, не ограничивается.

То, что Германия и Австро-Венгрия мечтают расширить "жизненное пространство", тайной ни для кого не было. И британцы пообещали поддержать их устремления. Вогак показал мне добытую его людьми (в Германии) карту, на которой были обрисованы будущие границы: в состав Германии включалась почти вся Малороссия – кроме "принадлежащей" австрийцам Волыни, османам "отдавалось" все Закавказье вплоть до Батума, а граница Румынии должна будет проходить по Бугу. Себе британцы приписали Северный Кавказ с окрестностями – включая Тамань, ну и Баку, конечно же, а граница Британии и Германии – сухопутная – была прочерчена по Дону…

Дата объявления войны была назначена опять же островитянами: на Россию нападали одновременно со всех сторон, а чтобы янки не особо мешали сдирать уже поделенную шкуру с русского медведя, британский флот "демонстрировал мощь и непобедимость" в Венесуэле. Главным образом именно с целью демонстрации Англия и направила столько кораблей к берегам Америки – ну а о том, что флота этого больше нет, в Европе просто не успели узнать.

Германия к войне подготовилась хорошо: только на границах Привислинского края скопилось около полутора миллионов солдат. Причем очень неплохо обеспеченных и оружием с боеприпасами, и транспортом. Ровно в шесть-пятнадцать по Московскому времени – пять-пятнадцать по местному – были обстреляны из пушек почти все пограничные заставы и тевтон вступил на русскую землю. И в некотором обалдении ступал по ней еще километров восемь-десять, не встречая ни малейшего сопротивления.

Некому было сопротивляться: по команде "первый уровень" пограничники со всех застав в течение пятнадцати минут собрались и ушли в тыл, километров на десять, даже не собираясь оказывать врагу это самое сопротивление. Разве что частям, собиравшимся взять Калиш, располагавшийся всего в пяти километрах от границы, не очень повезло: наступать, да еще в темноте, по покрытым хоть и символическим слоем снега, но вспаханным по осени полям было неудобно, и они пошли по двум ведущим к городу дорогам. И когда до города оставалось пройти меньше километра, обе дороги – причем до самой границы – вдруг тоже оказались перепаханными…

Ведь вокруг дорог – сугубо частные поля. И чтобы всякие туда-сюда шастающие граждане не поддавались соблазну стырить с поля, например, гороховые стручки, то поля огораживались заборами. То есть жердями, конечно, привязанными к редко расставленным столбикам…

То, что владельцы полей жили в Калише – это понятно, в городе жить удобнее, а до поля и пройтись недалеко. То, что они там жили сравнительно недавно… да кого это волнует. То, что почему-то на столбиках какие-то провода болтались – чем нашли, тем жерди и привязали. А уж по дороге с заставы на каждый столбик повесить мину, сделанную по моим смутным воспоминаниям про МОНку – вообще не проблема. Повесить, соединить проводки взрывателя с теми, что на столбике болтаются, снежком слегка присыпать…

Столбиков, согласно отчета, на дороге от Острова было девятьсот шестьдесят, а той, что вела от Грабова – девятьсот двадцать. В смысле тех столбиков, что были порушены взорвавшимися минами. И два полных полка германской армии можно было теперь не учитывать как "живую силу противника": даже те немногие, кто остался жив и не ранен, просто психологически теперь не годились для любой службы в армии.

Но это в Калише – в городе стоял "гарнизон", состоящий из роты железнодорожной охраны, и немцы об этом знали. Поэтому и шли толпой в надежде запугать. В других – довольно многочисленных – рабочих городках гарнизонов вообще не было, но они и от границы находились подальше, и дорог из Германии к ним не вело, так что их захватывать германец отправил кавалерию, а пехота потихоньку пошла все же по полям. Понятно, что на лошади по полю в потемках не особо поскачешь, так что кавалерия выбирала проселки, ведущие от деревеньки к деревеньке. Проселков же много, все их не заминировать – так что войска дошли до городков и станций "Западной окружной узкоколейки". Ну, почти дошли: где-то в полукилометре от цели они узнали, что русские мальчики-ученики очень неплохо умеют стрелять, причем из чего угодно. А лучше всего – из автоматических "дюймовочек" Дальберга, крупнокалиберных пулеметов и минометов. Причем и из своих городков, и даже с железнодорожных остановок, как-то разом превратившихся в очень неплохие ДОТы…

На такой прием германцы явно не рассчитывали и слегка притормозили – в ожидании подвоза пушек. И, естественно, дождались: русские мальчики вытащили из подвалов "салютные" гаубицы Рейнсорфа и открыли "беспокоящий" огонь. А чтобы он беспокоил германца всерьез, его корректировали наводчики, сидящие в прилетевших из Варшавского аэроклуба бипланах Кёртисса…

Вообще-то пушек (причем исключительно "салютных гаубиц") на этой оборонительной линии было даже меньше двух сотен, но упор делался не на количество, а на "качество": русские войска работали с читкодом "бесконечные патроны". То есть не совсем бесконечные, но если несколько лет заполнять склады городков этими самыми патронами и снарядами, то боеприпасов хватит "навсегда". Потому что отстрел всех десяти тысяч снарядов, прилагаемых к каждой пушке, обеспечат полный этой пушки износ. Мин к минометам было почти столько же, к винтовкам и разным пулеметам патроны вообще запасались в расчете на обеспечение в том числе и вновь подвозимых подразделений… правда, все эти запасы хранились лишь в новых городках: в большинстве "старых" просто подходящих складов не было, и новые склады там не строились чтобы "потенциального противника" в искус не вводить. Поэтому местами выработанная Генштабом тактика обороны сработала не очень успешно – но лишь местами.

Переправиться через Неман германцам не удалось, некоторого успеха они достигли лишь на Ковненском направлении, где после небольшого боя у Вержболова они существенно продвинулись вперед и заняли городок Вилковишки. И на этом первый день войны закончился.

Ну а дальше стало хуже: за ночь в Плоцк прибыл из Двинска мотопехотный полк, и уже на рассвете он захватил Торн – перерезав основной путь снабжения немецкой армии восточнее Вислы. Это было даже не очень трудно, немцы – несмотря на то, что в Торне находилось почти четыре полных полка, даже особо сопротивляться не стали. То есть посопротивлялись, но потеряв примерно половину состава, просто сдались: очень трудно солдату с винтовкой (даже с хваленым "Маузером") всерьез противостоять бронемашине, которая на любой выстрел отвечает либо очередью из "дюймовочки", либо вообще снарядом из рейнсдорфовской пушки. Всегда отвечает: ТЗ на этот броневик я составлял под воздействием волшебного слова IDKFA и возимый боекомплект броневика весил больше тонны. А еще три таких же комплекта должна была таскать приписанная к каждому броневику машина снабжения…

Я – когда узнал подробности взятия Торна – сразу захотел наградить орденами железнодорожников: ведь всего один взвод – это уже три восьмитонных машины, в роте машин уже десять (считая командирскую), в батальоне – сорок пять. В полку – сто девяносто – не считая, конечно, заправщиков, машин снабжения, техничек и санитарных машин, так что получается минимум пять тяжелых эшелонов!

– Восемь – прокомментировал мой порыв Иосиф Виссарионович. – Учитывая расчетную пропускную способность дороги на Варшаву в сорок восемь пар поездов, они сработали не очень хорошо, вероятно растерялись, за первые сутки смогли провести только тридцать два эшелона. Господин Валь ведет расследование, но я все же склоняюсь к тому, что это случилось более из-за растерянности… Мне они тогда уже пообещали, что более такие казусы не повторятся, и, думаю, обещание они сдержат: сейчас дорога пропускает уже более чем по шестьдесят пар в сутки, да и то основной причиной тому является медленная разгрузка и погрузка.

Да, поспешишь – людей насмешишь…

После обеда к развлечению присоединилась авиация – не тряпочные бипланчики из аэроклуба, в прилетевшие из Азии истребители и бомбардировщики. До заката солнца у немцев не осталось ни одного летающего аппарата – все, что не сбили в воздухе, пожгли на аэродромах. Если учесть, что только "Ос" собралось более тысячи штук… У нынешнего самолета самым сложным в изготовлении элементом являлось крыло – если, конечно, мотор не считать. А когда крылья на конвейере делает Оренбургский завод лопастей для ветряков, то объем производства ограничивается только моторами – так что с "Осами" и "Шмелями" у армии проблем не было.

– Понятно… Дальше что?

– Сейчас территория восточнее Вислы занята почти полностью, Кенигсберг только находится в осаде – отказываются сдаться. Германские войска начали сдаваться сразу после того, как вертолетная бригада приступила к уничтожению их с воздуха. В плену около четырехсот тысяч солдат, пока размещены во временных лагерях. Население, согласно плану, депортируется – на германскую территорию отправляются по мостам у Диршау и Торна.

– А как германские власти к этому относятся?

– Принимают, ведь мы объявили, что в противном случае расстреляем всех солдат. Еще объявили – и рассыпали на немецкой территории листовки – что любые транспортные средства, направляющиеся на Восток, кроме одиночных телег, а так же группы людей более пяти человек восточнее Бреслау, Позена и… там карта нарисована – мы будем уничтожать с воздуха.

– И как?

– Сожгли пару паровозов, теперь по просьбе германцев допускаем пассажирские поезда до Иновроцлава и до Диршау с направления Данцига: им нужно людей депортированных вывозить.

– Хорошо… А что южнее?

– Иванов обещает, что Лемберг возьмет до конца недели, Перемышль в полном окружении осажден. Мунхач и Унгвар заняты нашей армией, мы продвинулись уже до Чопа. В целом – всё.

– А что с румынами?

– Им вообще не до нас. Они решили сначала от Болгарии откусить, так Вазов отобрал у них все территории восточнее Дуная, отрезав от моря. Зато теперь у нас с Болгарией есть общая граница – Джугашвили усмехнулся. – Что очень сильно не радует уже османов, так как из России болгарам уже пошли большие поставки воинского снаряжения. Кстати, Коларов предложил заключить и официальный пакт о создании оборонительного союза. Я переговорил по тому же поводу и с господином Хоном – он тоже согласен к подобному союзу присоединиться.

– Мысль интересная… но, наверное, стоит создать союз более тесный. Военно-экономический… я постараюсь обсудить это с Болгарией и Кореей завтра. Струмилло-Петрашкевич у себя? Если можно, пригласите его на… на четыре.

– Он здесь, в четыре будет у вас. И можно вопрос?

– Конечно.

– Почему вы категорически запретили использовать в боях войска второго эшелона? Ведь мы теряем наиболее подготовленных…

– Мы теряем их немного, как раз потому что они подготовлены. А не подготовленных можем тем временем подготовить и не терять уже их понапрасну. Это же просто мужики, которые немного научились стрелять – им еще детей растить! Кстати, Юрьеву и Сабинину нужно звания Героев присвоить. А для начала – призвать в армию, присвоить звание полковников инженерных войск…

Когда я пригласил Борю Юрьева "немножко поконструировать военные вертолеты" в Тюратаме, он настоятельно посоветовал взять на ту же работу и Гришу Сабинина – с которым он, собственно, первый свой вертолет и построил. Григорий Харлампиевич оказался более "теоретиком" – благодаря чему винты вертолета стали как-то хитро закрученными, а потому гораздо более эффективными и надежными, нежели сделанные когда-то мной. И не только вертолетов, пропеллеры самолетов тоже претерпели существенные (и очень полезные) изменения. Я уже не говорю о том, что даже пропеллеры водяных насосов на "северных реках" теперь потихоньку менялись на "сабининские"… Но собственно вертолетами занимался все же Боря, а Гриша уже год как вернулся в Москву и возглавил собственное конструкторское бюро.

Впрочем, недавно и Юрьев вернулся: по предложению Николая Егоровича был организован Центральный аэрогидродинамический институт. Где находится… находился город Жуковский – я знал, еще на МАКС ездил… в конце-то концов я пока тут сатрап и тиран – так что и сейчас там возник город с таким же названием. С тремя КБ при институте, и одно как раз Борис Юрьев и возглавил – вертолетное. Сейчас он – уже вторую неделю – занимался проектированием не столько вертолетов, сколько вертолетостроительного завода: в Тюратаме было построено всего двенадцать машин, а "наколенное" производство сделало их практически "золотыми".

Завод он наверняка построит: время есть. Армия воевала пока довольно успешно, в стране – если не считать мобилизационного режима работы почти всех заводов и фабрик – жизнь протекала по мирному сценарию… Практически никто не сомневался, что войну мы выиграем. Но главным было все же выиграть мир…