В тени славы предков

Глава пятьдесят первая

На прясле стены, стеснившись, осаждённые смотрели в спину мирного посольства. Иногда человек чувствует что-то, что может навсегда изменить его жизнь. Колот обмысливал слова Блуда о том, чтобы присмотреть за его семьёй, и встал на стену рядом с Огнятой. Красный был единственным, кто говорил с Владимиром о мире, и он не первый день землю топчет, раз молвил такое, а стало быть, что-то в разговоре том насторожило Блуда.

Люди оживились, кто-то даже шутил. Лапа напряжённо смотрел в сторону стана и один из первых понял, что произошла какая-то замятня: люди суетились, куда-то бегали, слышались крики. Огнята наклонился вперёд, уцепившись за забороло, чтобы не упасть.

— Чего творится? Батя же у меня тамо! — вырвалось у него. Колот не ответил, сам пытаясь рассмотреть, что там происходит.

Из стана на рысях выехали трое всадников, держа на древке белую тряпку. Плотный вершник с пшеничного цвета бородой, старший, видимо, среди посольства, в тёмно-зелёном распахнутом летнике с завязанными сзади рукавами, подъехал к воротам, крикнул:

— Мир вам от князя Владимира! Открывайте ворота!

С надвратной башни высунулся Варяжко:

— Князь у нас Ярополк! Пока он нам не укажет, не откроем!

— Ты кто? — спросил посол, подняв вверх глаза.

— Боярин Ярополчий. Зовусь Варяжкой.

— Не может князь ваш подойти, Блуд вместо него подъедет.

— Блуд мне чего? Хватит воду толочь в ступе, являй нам Ярополка, и весь сказ!

Посол повертел головой, подумал и порысил с кметями обратно. В крепости происходило оживление. Кто-то, осмелев, выкрикнул в сторону Варяжки:

— Не надоело людей голодом морить? Выпускай нас, а сам сиди хоть до конца света!

— Я никого не держу! — огрызнулся Варяжко в сторону собравшихся под воротами мужиков и сказал, в этот раз обратившись к Живобуду, с мрачным молчанием стоявшему на привратном прясле стены:

— Усиль сторожу, а то, не ровен час, откроют ворогу.

Живобуд постоял, раскачиваясь, будто сомневаясь в приказе, положив руку на черен меча, спустился со стены, и Варяжко услышал, как тот уже отгоняет спорящих с ним мужиков.

Не прошло и получаса, как к воротам подъехало новое посольство. Кметей в этот раз было на пятерых больше, что придавало главному послу важности, хоть и был он в простом дорожном вотоле, наброшенном хоть и на шёлковую, но уже поношенную рубаху.

— Эй, вы, там, в крепости! — громким уверенным голосом выкрикнул посол, дёргая поводьями и усмиряя горячих кровей гнедого.

— Слушаю тебя, Ивор Волчий Хвост! — узнал посла Варяжко. К Хвосту и ко всему роду Волка он относился с уважением и не ждал от Ивора обмана. Хвост не заставил себя долго ждать, сразу перейдя к делу:

— Ярополк убит варяжскими крамольниками! Новый князь русский Владимир даёт вам всем живот[208] и свободу идти на все четыре стороны! Хотите продолжать сидеть в крепости — ваше дело. Я всё сказал!

— Чего ж Владимир сам не приехал? Боялся, что убьём его за ловушку, которую Ярополку устроил? — голос Варяжки охрип от ярости (знал, что так будет с князем!), но послы уже развернули коней и поскакали обратно в стан.

Первая мысль бывшего Ярополкова боярина была собрать кметей и броситься в стан, чтобы убивать и самим умереть с честью. В голове помутилось, и он от злости не видел никого и ничего. Скрип отворяемых ворот и восторженный вой осаждённых отрезвил его, княжеских вятших рядом не было никого, даже Вышаты Луня. Варяжко понял, что он остался один.

Пыль у ворот стояла столбом, люди спешно валили из крепости, будто Владимир может передумать и прислать своих варягов. Огнеслав, растерянный, — судьба отца беспокоила его — помогал собраться матери и сёстрам. Колот стоял в стороне, всё его добро уже было увязано, и конь под седлом, будто чувствуя окончание всех бед, нетерпеливо переминался и часто поглядывал на хозяина. Варяжко, в поддоспешнике, размашисто шагал, держа коня под уздцы, бросая по сторонам злые взгляды-молнии. За ним шли с десяток кметей, с двумя нагруженными лошадьми, положив на плечи копья. Варяжко, заметив Колота, резко остановился, шедший конь нечаянно его пихнул.

— Эй, Колот! — воскликнул он. — Я слышал, что ты добрый воин и хотел идти на вылазку со мной. Сдаётся мне, что у тебя достаточно чести, чтобы не ходить под началом Блуда, нарушившего клятву и предавшего своего князя. Я предлагаю тебе идти со мной!

— Куда?

— Мы, — кивнул в сторону кметей воевода, — мы уходим к печенегам. Я не буду служить Владимиру. Ярополка называли братоубийцей, но Олег погиб в бою, а Володька убил брата намеренно.

— Неизвестно ещё, — отмолвил Колот, быстро глянув в сторону Блудовой семьи: Огнята, без сомнения, слышал Варяжку, но не подавал вида, отвернувшись в сторону. Видимо, сам подозревал отца в предательстве, а это больнее всего. Варяжко также видел Блудовых родичей, но он был честен и не собирался чинить дурного родичам крамольника. Зря Красный опасался воеводу. Варяжко не стал долго ждать. Бросил Колоту: «Как знаешь» и пошёл дальше. Огнята дёрнул за рукав Колота, сказал глухим голосом:

— Батьку надо бы найти.

— Найдём в стане у Владимира, — отрёк Колот. — Не враги мы им уже…

Варяжко с кметями, оставив крепость с посадом за спиной, погрозил кулаком в сторону княжеского стана:

— Будь проклят ты, Владимир, и псы верные твои! Клянусь перед Перуном и Живой[209], что ты услышишь ещё обо мне!

Не один Варяжко грозился в сторону князя в этот день. С двумя варягами поспешили, дабы они не успели лишнего сказать, и повесили в тот же час. Затем их сняли и, привязав трупы к конским хвостам, долго волочили по земле. Хёвдинг тех викингов Стейнар Сильный взъярился до белого каления, наблюдая, как галятся* над останками его людей. Хёвдинг рвался к Владимиру, но гридни не подпустили его к князю. Стейнар кричал, требуя внимания к себе, но так и не услышал его князь. В своём шатре хёвдинг в ярости разломал походную столешню, ломал и пинал ногами чаши, поносил конунга Вальдамара. Побратим Стейнара Эмунд Берсерк подлил масла в огонь:

— Для Вальдамара мы уже переваренное мясо. Он не по чести поступил со своим братом, с двумя нашими хирдманами, и я не верю, что он с нами поступит по чести.

— Тогда мы заставим его заплатить за это! — Стейнар гневно сверкал очами. Если не отомстить князю за это преступление, то как своим викингам в глаза смотреть? Кабы только казнили, а то ещё глумились над телами…

— Вот что, — сказал хёвдинг рычащим, но уже спокойным голосом, — русы побеждены, и никто не помешает людям из Северных стран взять то, что они действительно заслужили, а не те крохи, которые обещал коварный конунг.

В стане тем временем вовсю шли сборы к отъезду в Киев.