Варенька

IX

Чтобы приработать, как выражалась Капитолина Николаевна, корреспонденцию артели она отправляла в конвертах, которые сама клеила. При несложных комбинациях с казенной бумагой, клеем и записями в реестре отправляемых писем это приносило ей, правда, не очень большой, но все же дополнительный доход. Изготовлением конвертов она занималась дома. И здесь ей пришла мысль обучить этому делу Вареньку, благо та не противилась.

Вначале девочке даже понравилось возиться с клеем и бумагой, но, когда она пошла в школу, времени для этого занятия стало не хватать. Однако Капитолина Николаевна уже, как говорится, вошла во вкус. Для Вареньки стало постоянной обязанностью, вернувшись из школы, тут же садиться за изготовление конвертов.

Зимние дни короткие, в четыре уже звезды на небе загораются. Девочка старалась и с конвертами справиться, и уроки выучить, но это ей не всегда удавалось.

В восьмом часу являлась Капитолина Николаевна и, подойдя к столу, указывала на стопку приготовленных конвертов:

— Это все?

— Все, — тихо отвечала девочка.

— Скажешь, уроки готовила, — покосившись на раскрытую книгу, лежащую рядом с локтем Вареньки, усмехалась тетя Лина и холодно заканчивала: — Ну что ж, останешься и сегодня без обеда. А за уроки сядешь, когда выполнишь работу.

Теперь Капитолина Николаевна больше не рисковала ее бить, а наказывала голодом. В зависимости от настроения она лишала ее обеда, ужина или одного из блюд.

Утром Варенька неохотно отправлялась в школу. Ей неловко было приходить туда, не выучив уроки, чего раньше с ней никогда не случалось.

Еще не старая, но довольно опытная, пользующаяся в школе большим уважением, учительница Нина Алексеевна Кедрова сразу заметила происшедшие с Варенькой изменения. Вначале она, как и другие, объясняла это внезапной смертью бабушки, но время шло, а состояние девочки продолжало ухудшаться. Она похудела, пожелтела, сторонилась подруг, не участвовала в их играх.

«Здесь что-то другое, — решила Нина Алексеевна. — Надо разобраться, не было бы поздно».

На уроке географии она вызвала Вареньку к карте.

— В какое море впадает река Волга?

Вопрос был простой, и Варенька ответила.

Взяв указку, она провела ею по карте.

— Хорошо, — похвалила Нина Алексеевна. — А тетерь определи по карте, какие города стоят на правом берегу Волги и какие — на левом.

Этот вопрос был из заданного на дом урока. Варенька беспомощно вскинула глаза, но тут же потупилась и медленно опустила указку.

— Вопрос тебе понятен? — спросила учительница.

Варенька едва заметно кивнула головой.

— На правом берегу, — едва слышно зашептал один из учеников, но учительница, даже не глянув в сторону подсказчика, прервала его:

— Не надо, Миша. — И обратилась к Вареньке: — На каком берегу стоит город Саратов, на правом или на левом?

Варенька опустила голову еще ниже.

— Ты не выучила урок? — спросила Нина Алексеевна.

Девочка тяжело вздохнула.

Учительница подошла и ласково подняла ее голову. — Что с тобой, Варенька?

Глазами, полными слез, девочка посмотрела на учительницу, затем бросилась к своей парте и, уткнувшись в согнутые руки, заплакала.

В учительскую Нина Алексеевна вернулась расстроенная. Бросив книги на стол, она села и, уставившись куда-то между письменным прибором и стоявшим рядом с ним пресс-папье, задумалась.

— Неприятности? — поинтересовался седой учитель, немногим раньше вошедший в комнату.

— Трудный случай.

— У вас? Любопытно…

— Варенька Заречная. В прошлом году училась очень хорошо, а нынче слова не добьюсь.

— Бывает, переходный возраст, — продув мундштук, сказал учитель.

— Это, Валентин Арсеньевич, разговоры.

— Да? — учитель удивленно повернулся к Нине Алексеевне, но она уже шла к двери.

В коридоре она остановила бегущего ученика.

— Олег, ты не видел Варю Заречную?

Голубоглазый, вихрастый мальчуган, собираясь с мыслями, смешно оттопырил губы.

Но ответить ему не пришлось.

Три ученицы, услышав вопрос, перебивая друг друга, сообщили:

— Нина Алексеевна, Заречная в классе. Позвать?

— Нет, не надо, — улыбнулась учительница готовым сорваться с места подружкам и мягко сказала: — Идите, отдыхайте.

Нина Алексеевна прошла по коридору и остановилась у открытой двери в классную комнату.

Там находилось только двое. Склонясь над учебником, Варенька сидела на своем месте. Перед ней стояла ее соседка по парте Нина Березина и, настойчиво уговаривая, совала ей в руки пирожок. Варенька, покачивая головой, нерешительно отказывалась, причем старалась не глядеть на угощение и делала вид, что увлечена чтением.

«Да ведь она голодная!..»

Страшная догадка заставила учительницу вздрогнуть.

Чтобы не смутить подруг, она поспешила отойти от двери, вернулась в учительскую и тут же позвонила Амелиной на работу.

Капитолина Николаевна пришла на следующий день.

— Что-нибудь с Варей? — не забыв любезно поздороваться, встревоженно осведомилась она.

Нина Алексеевна начала разговор осторожно, издали. Вспомнила, как Варенька училась в первом классе, во втором, в третьем, показала классные журналы.

— А в нынешнем году просто не узнаю ее, — в заключение сказала она. — Будто подменили девочку.

Капитолина Николаевна заметно нервничала.

— Неожиданная смерть бабушки страшно отразилась на Вареньке, — сокрушенно произнесла она давно приготовленную фразу.

И это было ее просчетом. Кедрова ведь знала и другое: девочка была голодна.

— Да, и я так подумала, — сдержанно произнесла она и спросила: — Вы кем ей доводитесь? Тетей?

— Да, то есть нет, — смутилась Амелина, — не родная. Мы с ее матерью двоюродные сестры.

— Понимаю. — Расспрашивать, почему Варенька не живет у матери, Нина Алексеевна не стала — это ей было известно. Сейчас следовало добиться другого, и она сказала: — За последнее время девочка почему-то начала заметно худеть.

— Разве? — растерялась Капитолина Николаевна, но тут же спохватилась: — Да, да. Не знаю, что делать. Почти совсем не ест. Хочу сводить к врачу, может, он что-нибудь посоветует.

— К врачу, это, конечно, не помешает, — согласилась учительница, сразу учуяв в словах Амелиной ложь, но продолжала прежним тоном: — Возможно, ей следует давать деньги, чтобы она могла покушать в школе. Цены в буфете очень невысокие. Здесь, вместе с ребятами, все кажется вкуснее. А я прослежу.

Умная учительница сразу отрезала пути к отступлению Амелиной, и та это отлично поняла.

— Проследите? Так… — Капитолина Николаевна на какое-то мгновение помрачнела. — Спасибо, — притворно улыбнулась она. — Я почему-то сама не додумалась.

— А дома ей ничего не мешает готовиться к урокам? — наступала учительница.

— Что вы! Нас только двое.

— На дом мы задаем много.

— Училась когда-то, знаю.

Поговорив еще немного, они расстались как добрые знакомые.

— Благодарю вас за заботу о племяннице, — направляясь к дверям учительской, сказала Капитолина Николаевна. — Может, я еще что-то не так делаю, не знаю. Чужого ребенка очень трудно воспитывать.

— Не говорите Вареньке, что вы были у нас, — попросила Нина Алексеевна и предупредила: — На днях я зайду к вам.

— Пожалуйста, — улыбнулась Амелина, а переступив порог, испуганно подумала: «Вот беда-то еще, давать деньги на завтраки в школе!..»

От Варенькиного папы тетя Лина ежемесячно получала довольно крупную сумму, однако на нее были расчеты особые. Амелина в уме прикинула: если ничего в ее жизни не изменится, то через несколько лет она станет «не только подходящей, но и выгодной невестой». Расходы на завтраки, конечно, были невелики, но Капитолина Николаевна чувствовала себя так, словно ее пытались обокрасть.

Явившись домой, она, как всегда, повесила в углу шубку, перед зеркалом поправила волосы и остановилась у стола, на котором лежали только что изготовленные конверты.

— На весь город срамишь! — со злостью крикнула, она. — Что в школе приключилось? Говори, дрянная девчонка!

Испуганная неожиданной бранью, Варенька со страхом смотрела на свою разгневанную воспитательницу и, растопырив измазанные клеем пальцы, старалась собрать конверты в одну кучу.

— Чего молчишь? Думаешь, не знаю? — бушевала Капитолина Николаевна. — Бросай к черту конверты, будем заниматься!

Девочка, сомневаясь, так ли поняла тетку, неуверенно вышла из-за стола.

— И за что мне такое наказание? — причитала Амелина. — Родная мать отказалась…

Слова хлестнули сильнее удара ладонью. Пораженная услышанным, Варенька с ужасом глядела на свою воспитательницу, которая, ничего не замечая, продолжала.

— А я пожалуйста, должна возиться! Из-за чего, спрашивается. Из-за этой паршивой комнаты. И главное, все вмешиваются, здесь — соседи, там — школа!.. Ну чего, чего глаза таращишь? — наконец повернулась она к девочке. — Покажи, что ты там не выучила.

Варенька достала из портфеля учебник географии.

— Где? Здесь?.. — нетерпеливо листая книгу, спросила Капитолина Николаевна. — Я наверняка с ума сойду с тобой. Ты доведешь! Садись и учи, — швырнув учебник на стол, приказала она.

Варенька боязливо направилась к столу, но тетка остановила ее:

— Погоди. Отправляйся на кухню, там в кастрюле щи. Поешь.

Девочка повернула к двери.

— Но прежде сбегай в булочную за хлебом. Вот деньги. Сдачу не потеряй. И не забудь помыть посуду, — вслед уходящей из комнаты Вареньке закончила она и, закатив глаза, вздохнула: — Ох, сил моих нет!..

Поздним вечером, усталая, Варенька добралась-таки со своим портфельчиком до стола.

— Пол на кухне подмела? — сердито спросила Капитолина Николаевна, накручивая волосы на бигуди.

— Подмела.

— Ну садись, садись, а то завтра опять меня опозоришь.

Варенька открыла книгу, прочитала: «По нашей обширной стране протекает много рек» — и остановилась. В ушах назойливо на разные лады звучала одна и та же фраза: «Мать родная отказалась!..»

Пытаясь сосредоточиться, девочка еще раз прочла строку, зажала ладонями уши, но голоса не исчезли, они только глуше стали.

Не было такого дня, чтобы Варенька не вспомнила свою мамочку. Многое в их отношениях для девочки оставалось непонятным, но она не осуждала мать и с детской чистотой и непосредственностью продолжала любить ее. Чувство огорчения, связанное с тем, что мама не взяла дочку с собой, со временем притупилось. Варенька в душе полностью ее оправдывала. Если мама так поступила, значит, так и надо было сделать. Что-то мешало ей поступить иначе. И потому девочка часто жалела свою маму больше, чем себя. Не раз ей даже виделось во сне, что мать сидит в высоком тереме и, удерживаемая на месте длиннобородым злым колдуном, горько оплакивает свою разлуку с любимой дочуркой.

И вдруг:

— Мать родная отказалась!..

Девочка смотрела в книгу и ничего не видела.

Неожиданно из коридора донесся стук во входную дверь. Стучали тихо, но настойчиво.

— Кого еще леший принес? — удивилась Капитолина Николаевна и остановила поднявшуюся из-за стола Вареньку: — Ладно уж, учи, сама открою.

Она вышла за дверь и через минуту возвратилась в сопровождении немного подвыпившего розовощекого мужчины в длиннополом пальто с серым каракулевым воротником и в серой высокой папахе.

— А я увидел огонек в окне и подумал: «Дай-ка зайду, авось не выгонит начальство», — смеясь, заговорил он и обратился к Вареньке: — Ага, грызем? И правильно, ученье, брат, — свет, а неученье — тьма! Потемки! Давай знакомиться. Как тебя зовут?

— Варенькой.

— А что? Имя что надо. А меня — Сергей Аркадьевич Левкоев. Дядя Сережа, значит. Не плохо?

Он довольно захохотал, достал из кармана бутылку, поставил, не замечая того, на Варенькину тетрадь, лежавшую на столе, и торжественно объявил:

— Дамское!

Рядом с бутылкой красного вина он поместил бутылку с водкой.

— Мужское.

Самоуверенному Левкоеву показалось, что он сказал что-то очень остроумное и потому захохотал еще громче.

Потише ему вторила Капитолина Николаевна, поспешно освобождая волосы от натыканных в них жестянок и украдкой убрав с верхней полки этажерки портрет мужчины с блудливыми глазами.

— Сергей Аркадьевич, раздевайтесь, пожалуйста, вешалка в углу, — сказал она и ласково улыбнулась Вареньке: — Деточка, тебе пора спать.

— Правильно, бай-бай пора. Уроки нужно учить днем, — шумел Левкоев, вытаскивая из карманов свертки. — А стол нужен для более существенных дел. — И он решительным жестом отодвинул книги в сторону.

— Ах, как трудно воспитывать чужого ребенка, — жаловалась Капитолина Николаевна и, помогая Вареньке, чтобы та скорее разделась, говорила ей: — Да ты не стесняйся, глупышка. Дядя на нас не смотрит.

— Не смотрю, — подтвердил Левкоев. — Дома у меня трое таких.

— С родными, конечно, проще, — продолжала Капитолина Николаевна. — Но что поделаешь? Приходится мириться.

— Золотое сердце! — восхитился Левкоев.

— Чтоб не мешал свет, деточка, повернись лицом к стенке, — укладывая в постель Вареньку, посоветовала Капитолина Николаевна. — Вот так. Спокойной ночи, умница. — Она поцеловала девочку в голову.

— Бриллиант! Чистейшей воды бриллиант! — продолжал восторгаться Левкоев. Двигаясь округлым брюшком вперед, он ринулся к Амелиной. — Разрешите к ручке приложиться.

— Ну что вы, Сергей Аркадьевич, — кокетничая, потупилась она. — Руководитель такой солидной… фирмы.

— Насчет фирмы ты не сомневайся. — Многозначительно подмигнув, он бесцеремонно обнял ее. — До тех пор, пока находятся такие, которые верят, что наша артель только и делает, что щетки стрижет, мы не пропадем. Ты меня держись.

— Я и так стараюсь.

— И правильно делаешь. Я ведь знаю, ты баба не дура. Пардон-с, но об этом цыц. Стакашки найдутся?

— Но вы меня не отпускаете.

— Разве? — удивился Левкоев. — Хотя стакашки потом. — Он сильнее стиснул Амелину в объятиях и чмокнул ее в щеку.

— Нехороший, — укоризненно заворковала женщина. — Брр, какой нетерпеливый.

— Прений открывать не будем, — усаживая ее на диван, заметил он.

— Но так нельзя, — возмутилась она и мягче добавила: — Пусть хоть ребенок уснет…

С этого вечера Левкоев стал частым гостем в квартире.