Варенька

XII

Лето Варенька провела дома. Утром девочка убирала комнату, затем садилась пороть теткино платье, которое раньше было подогнуто повыше, а теперь, в связи с изменившейся модой, его следовало удлинить. Потом Варенька ходила в булочную, клеила конверты, чистила картошку, мыла посуду. День проходил в непрерывных хлопотах. Девочка очень уставала, но держалась стойко и никаких признаков недовольства не проявляла.

Но, когда пришла осень и наступило время учебы, она категорически отказалась идти в школу.

Изумленная и уже всерьез растерявшаяся Капитолина Николаевна обратилась за помощью к соседке.

— Елизавета Васильевна, голубушка, повлияйте хоть вы. У родителей характерец, но у нее похлеще будет!

— Ну, это вы зря, — возразила Елизавета Васильевна и пошла к Вареньке.

— Страшное дело — воспитывать чужого ребенка, — идя следом, жаловалась Амелина. — Была бы моя, я не знаю что сделала бы с нею. А эту пальцем не тронь. Сразу обвинят: не так воспитываешь, не так относишься, не жалеешь!

Варенька лежала на кровати и плакала.

— Ну успокойся. — Подсев к ней, Елизавета Васильевна положила руку на ее голову. — Перестань.

— Я уже тысячу раз ей говорила это. — Капитолина Николаевна со злостью зажгла спичку и поднесла ее к зажатой в зубах папиросе. — Уперлась, хоть кол на голове теши. Нет больше моих сил. Брошу все к черту и уеду. Пусть как хотят. Зачем мне нервничать из-за чужого ребенка? В конце концов и у меня есть нервы!

Елизавета Васильевна с досадой посмотрела на Амелину, ласково повернула голову Вареньки и заглянула ей в глаза:

— Ты чего бастуешь? Почему не хочешь учиться?

— Я хочу, — еще горше заплакала девочка.

— А в школу идти отказываешься. Как это понять?

— Мне стыдно, — после небольшого колебания призналась Варенька, прижавшись мокрой щекой к шее Елизаветы Васильевны.

— Подумаешь, мимоза нашлась! — возмутилась тетя Лина, но ее оборвала Елизавета Васильевна:

— Ни к чему это. — И мягко обратилась к Вареньке: — Насчет стыда ты это правильно.

Девочка насторожилась, а Елизавета Васильевна продолжала:

— Вот у меня недавно подплетина получилась. Ну, брак такой в нашей работе случается, слыхала, чай, от бабушки-то. Я уж краснела, краснела, а потом сказала: давно, мол, у меня брака не бывало, не будет его и теперь. И как пообещала, так сразу на душе легче стало. Вижу, люди мне верят, потому как знают, что словом своим я зря кидаться не стану.

Прислушиваясь к спокойной, рассудительной речи, Варенька начала понемногу затихать.

— После того случая, — говорила пожилая ткачиха, — я, конечно, к работе стала относиться куда внимательнее. Брака нового не появлялось, а старое забылось. А тут вот совсем на днях помощник мастера приводит ко мне одну красавицу и говорит: «Принимай, Васильевна, ученицу. Опыт у тебя большой, так ты расскажи ей, как и что нужно». Вот ведь куда повернуло. Ну, я ему, конечно, отвечаю: не одну, мол, выучила, давай и эту.

Варенька вздохнула и, немного откинувшись назад, положила голову на плечо Елизаветы Васильевны, которая будто и не заметила этого.

— Так и у тебя может случиться, — тем же спокойным голосом продолжала она. — Конечно то, что ты на второй год осталась, — плохо. Но если хорошенько приналяжешь, то своих подружек догонишь, а там, может, и перегонишь. А учиться надо, время теперь такое. Я вот старуха — и то при Советской власти грамоту одолела, теперь газеты читаю, книжки разные. Пойдем, я провожу тебя до школы, — предложила она вдруг. — Мне как раз в ту сторону.

— Как бабушка? — встрепенулась девочка.

— Можно и как бабушка, — улыбнулась Елизавета Васильевна.

— Я сейчас. — Девочка соскочила с кровати. — Вы подождите меня.

— Слава богу, — облегченно передохнула Капитолина Николаевна. — Я уже боялась, что нам не удастся сломить ее.

— А ее ломать не надо, — возразила Елизавета Васильевна. — Бывает, ласка кулак пересиливает.

— Я так и знала. — Капитолина Николаевна капризно вздернула подбородок. — Виноватой во всем сделают меня. Что за народ, право? Нет чтобы посочувствовать. Ведь с чужим ребенком вожусь! Нет, обязательно осудят.

— А ты бы не бралась за то, к чему не лежит душа, — резонно заметила ей Елизавета Васильевна.

К школе Варенька и Елизавета Васильевна шли той же дорогой, по которой четыре года назад Ульяна Гавриловна вела свою внучку на первый урок. И как тогда, Варенька остановилась возле старой, покосившейся набок липы.

— Елизавета Васильевна, — заговорила она несмело, — можно, я буду вас называть… бабушкой?

— Называй, если есть охота, — согласилась та.

— Спасибо… бабушка, — тихо прошептала Варенька, но не ушла.

Поняв девочку, Елизавета Васильевна поцеловала ее в лоб.

— Спасибо, бабушка, — счастливо сверкнув глазами, еще раз прошептала Варенька и побежала к крыльцу.

Следя за ней взглядом, Елизавета Васильевна с грустью подумала: «По ласке-то как стосковалась…».

С этого дня между пожилой ткачихой и школьницей завязалась крепкая дружба. К урокам Варенька готовилась в комнате своей новой бабушки. Здесь же она проводила и то время, когда в квартире появлялся Левкоев. Это обстоятельство особенно устраивало Капитолину Николаевну. Едва ее гость появлялся на пороге, она тут же обращалась к своей воспитаннице:

— Варенька, миленькая, побудь у бабушки, пока мы тут поговорим.

— Верно, — поддерживал ее Левкоев, извлекая из карманов бутылки. — Разговор у нас серьезный будет. Ты крой отсюда…

Девочка стала лучше учиться.

Нина Алексеевна вела теперь первый класс, но за своей бывшей ученицей продолжала следить и радовалась ее успехам. Она постаралась поближе узнать Елизавету Васильевну, которая стала подписывать даже Варенькин дневник.

— В прошлом году нам не удалось помочь ей, — сокрушалась учительница, — но в этом году, благодаря вам, все идет благополучно.

— А я вовремя не догадалась, — призналась Елизавета Васильевна. — Вижу, девочка в школу ходит, ну и ладно. Конечно, с теткой ей нелегко, знаю, но так мать распорядилась.

— Я пробовала писать Екатерине Ивановне, но ответа не получила.

— Я тоже ей писала. А толк какой? Она мои письма Капитолине переслала, та надулась на меня, с месяц не разговаривали. Вот и все.

— Это хорошо, что вы девочку приветили.

— Да мне и самой веселее с ней, — призналась Елизавета Васильевна…

Электрическая лампочка под матовым абажуром мягко освещает комнату.

Только изредка заглядывая в книгу, Варенька читает стихи:

За окном шумит дождь, злится осенний ветер. Елизавета Васильевна прислушивается к ветру, дождю, к Вареньке и в это же время думает о своих сыновьях, в уме перебирает строки их писем. И причин будто нет, а материнское сердце тревожится.

Из коридора вдруг доносится шум.

Елизавета Васильевна встает с дивана и выглядывает за дверь.

Там Капитолина Николаевна провожает пьяного Левкоева.

— Елизавета Васильевна, золотко, мы тихо, — хихикает она.

— Ш-ш! — Левкоев прикладывает палец к губам и, довольный собой, смеется.

Елизавета Васильевна сердито закрывает дверь…

— Бабушка, а правда, что от меня мама отказалась? — спросила как-то Варенька.

— Кто же от родного дитя отказывается? — возразила Елизавета Васильевна. — К тому ж у тебя, окромя матери, отец есть.

— Папа? А где он живет?

— Вот этого я не знаю.

— Поехать бы к нему, — мечтательно вздохнула девочка и нерешительно спросила: — Ты как думаешь, бабушка, он бы от меня не отказался?

— С чего б это? — Делая удивленное, лицо, Елизавета Васильевна дернула правым плечом и для пущей убедительности добавила: — Отец обрадовался бы, увидев тебя.

— Правда? — зарделась Варенька.

В эту ночь ей снился чудесный сон. Она снова была в пионерском лагере и собирала цветы на лужайке, но не для бабушки, как раньше, а для папы. Его Варенька не видела, однако знала, что он где-то совсем рядом. Достаточно было оглянуться, чтобы его увидеть. Но девочка не оглядывалась, этого требовало условие новой, очень интересной игры, которую она придумала с папой.

Когда цветов набралось столько, что Варенька едва могла удержать их в руках, она побежала по мягкой зеленой траве. Ноги оторвались от земли, и Варенька начала парить в воздухе, потом удобно уселась на ветке мощного дуба и засмеялась.

— Это мой папа! — обрадованно закричала она.

Дерево ласково зашумело листьями, а Варенька, вдруг очутившись на качелях, взлетела на облако, которое ее нежно окутало. Девочке очень хорошо.

— Это мой папа! — от избытка нахлынувших чувств громко вскрикнула она, оглянулась, чтобы увидеть папу, но совсем неожиданно услышала голос тети Лины:

— Кого это черти притащили в такую рань?

Варенька удивленно открыла глаза и увидела Капитолину Николаевну, которая, натягивая на себя халат, шла в коридор, чтобы там открыть кому-то входную дверь. Девочка повернулась к стене, плотно закрыв глаза, натянула на плечо одеяло, но сон не вернулся.

— Получите деньги, — донеслось из коридора.

«Почтальон пришел», — в полудремоте отметила Варенька.

Голос тети Лины сразу подобрел.

— Входите, пожалуйста. Сюда. Здесь еще не все в порядке, извините, но сегодня выходной, и я позволила себе лишний часок вздремнуть.

— Распишитесь вот тут, — уже в комнате заговорил почтальон. — Сумму прописью и дату.

На столе звякнула консервная банка о пустую бутылку. Капитолина Николаевна не успела убрать их после вчерашней встречи с Левкоевым, и теперь они мешали.

Пока тетя Лина шелестела деньгами, почтальон спросил:

— На нее получаете?

— Да. Племянница. Воспитываю, — поплевывая на кончики пальцев, ответила Капитолина Николаевна.

— От отца, значит, — заключил почтальон.

— Все правильно, спасибо, — сказала Капитолина Николаевна и зашаркала туфлями, провожая его.

Варенька перекатилась на другой бок и, находясь еще под впечатлением только что увиденного сна, с удовольствием подумала:

«Мой папа хороший, он помнит меня, каждый месяц деньги посылает».

Девочка тихо засмеялась. Прищуренные глаза ее скользнули по солнечному лучу, пробившемуся в щель между гардинами и остановились на небольшом прямоугольнике сероватой бумаги. Случайно оброненный или небрежно брошенный, он лежал недалеко от ножки стола.

«Отрезной талон», — сразу догадалась Варенька. Это была маленькая весточка от отца, подтверждающая, что он существует, что он помнит свою дочку.

Варенька вскочила с постели, подняла с пола бумажку и как что-то очень дорогое прижала к учащенно забившемуся сердцу.

В коридоре зашлепали туфли возвращающейся тети Лины.

Не выпуская из рук своей находки, девочка юркнула под одеяло.

Пока Капитолина Николаевна умывалась на кухне, Варенька успела разглядеть отрезной талон денежного почтового перевода, прочитать на нем имя, отчество и фамилию отца, название города, улицы, номер дома и даже номер квартиры, в которой он жил.

Так Варенька узнала папин адрес.

В юной головке сразу созрел дерзновенный план.

В тот же день, воспользовавшись тем, что нужно было сходить в булочную за хлебом, девочка отправилась на станцию.

С любопытством разглядывала она торопливо снующих по вокзалу пассажиров. Особенно суматошно было у двери, ведущей на перрон.

Вместе с другими к выходу спешила женщина, у которой в правой руке был чемодан, а на левой, засунув большой палец в рот, важно восседал пухлощекий малыш. За женщиной следовало двое ребят постарше: один держался за ее юбку, другой — за чемодан.

— Эдик, не отставай. Рюрик, торопись, — командовала она.

Идущий впереди мужчина вежливо уступил ей дорогу.

— Спасибо. Рюрик, не отставай. Эдик, торопись.

Статный майор бережно и не без гордости нес завернутого в одеяльце ребенка. Но идущая сзади молодая женщина, видимо мать ребенка, волновалась:

— Осторожнее, Леня, пожалуйста, не оступись.

Здесь находились и другие пассажиры, но Вареньке бросилось в глаза то, что ей было ближе к сердцу. Лишенная отцовской и материнской ласки, она всегда со скрытой завистью наблюдала за тем, как относились родители к своим детям.

В ярко освещенном люстрами зале девочка подошла к очереди, выстроившейся перед небольшим окошком кассы.

— Это за билетами? — спросила она стоявшего последним толстяка с зеленым саквояжем.

— За билетами, — охотно отозвался он.

— А сколько стоит билет?

— А тебе куда?

Варенька ответила.

Толстяк наморщил лоб, пожевал губами, тряхнул саквояжем, а потом сказал:

— Вон видишь табличку? Длинная, красная. Там все цены указаны.

Девочка поблагодарила, подошла к застекленной таблице и ужаснулась. Против названия города, в котором жил папа, стояла трехзначная цифра!..

И все же, начиная с этого дня, Варенька терпеливо принялась копить деньги. Больших источников дохода у нее, понятно, не было. Пришлось отказаться от школьных завтраков. Несколько рублей она получила от продажи случайно сохранившихся игрушек. Правда, расставаться с ними было нелегко, их когда-то дарила бабушка, но Варенька решилась и на это. Небольшую сумму она выручила от сдачи в утиль железного лома, который собрала во дворе. Все это Варенька проделывала тайно, а сбережения хранила за подкладкой своего портфельчика. Там они были в полной безопасности, потому что тетя Лина никогда портфель в руки не брала, а в школе в чужие парты никто не лазил. Однако, при всех стараниях нужная сумма не набиралась.

Неожиданно выручила Нина. Девочки теперь учились в разных классах, встречались реже. Но однажды, выйдя из школы, они по старой привычке пошли по улице вместе.

— Ты чего, такая бледная? — спросила Нина, обеспокоенно вглядываясь в похудевшее лицо подруги.

Варенька уныло махнула рукой.

— Болеешь? — допытывалась Нина.

— Нет, — качнула головой Варенька. — Я здорова.

— Что же тогда? — не унималась подруга и, глянув по сторонам, понизила голос до шепота: — Тетя Лина?

Варенька повела заострившимися плечами, но ничего не ответила.

Нина обиженно насупилась.

— Не веришь мне? Подругой больше не считаешь?

— Ну что ты! — схватив ее руку, воскликнула Варенька. — Как ты могла подумать такое?

И она рассказала все, что задумала.

— Ну и правильно, — поддержала ее Нина, — давно пора. Чего это ты почти полтора года мучаешься тут? На твоем месте я бы сразу поехала. Папы — они… очень хорошие. Сильные. Мой вот болел, а ты знаешь, как высоко меня поднимал? С папами ничего не страшно.

— И я так думаю, — призналась Варенька. — Но на билет нужны деньги. Я собрала, но мало.

— А сколько не хватает? — поинтересовалась Нина. Варенька назвала сумму.

— Да, — вздохнула старшая подруга. — Много. — Но, пройдя несколько шагов, она остановилась и не совсем решительно сказала: — Знаешь что? Я попрошу у мамы.

— Как можно! — запротестовала Варенька. Она знала, что в многодетной семье Березиных, в которой работала только мать, лишних денег никогда не бывало.

Но Нина заговорила настойчивее:

— Мама не откажет. Она говорила, ей премиальные причитаются.

— Нет, нет, не надо, — возразила Варенька и пошла вперед.

— Тогда возьми мои, — следуя за ней, предложила Нина.

— Откуда у тебя могут быть деньги? — Варенька недоверчиво покосилась на подругу.

— А я собираю, чтоб в будущем году форменное платье купить.

— Но если отдашь деньги, у тебя не будет платья, — заметила Варенька.

— Ну и что? — Нина пренебрежительно скривила губы. — Можно старое покрасить, подол выпустить, а рукава наставить. Сделаем манжеты пошире, и получится очень красиво…

Доброта подруги тронула Вареньку. Она замедлила шаги, взяла Нину под руку и неуверенно спросила:

— А может, мне не надо ехать?

— Как это не надо? — удивилась Нина. — Ты ж к папе. Обязательно поезжай…

На следующий день Нина принесла свои сбережения. Их оказалось не очень много. Но до нужной суммы теперь не хватало нескольких рублей.

— Ничего, — успокоила подругу Нина. — Теперь вместе собирать будем.

Приближались каникулы, когда Варенька, подсчитав свой капитал, убедилась:

— Хватит!

Она тут же поделилась своей радостью с Ниной.

— Ну, и когда ты решила? — взволнованно спросила та.

— Завтра.

— Правильно. Зачем откладывать?

— Только ты никому ни слова.

— Честное пионерское.

Прощаясь, подруги крепко обнялись…

Утром Елизавета Васильевна уходила на работу. Варенька, вскочив с постели, выбежала в коридор.

— Бабушка, ты на фабрику?

— Денная у меня сегодня, — подтвердила та.

Варенька проводила Елизавету Васильевну до двери и там попросила:

— Поцелуй меня, бабушка.

— Ишь, баловница, — улыбнулась Елизавета Васильевна, поцеловала девочку, но по тому, как та крепко обхватила ее шею, насторожилась: — Ты что?

— Ничего, бабушка, — засмеялась Варенька. — Просто мне хотелось, чтобы ты знала, что я тебя очень люблю, ну… как настоящую, — тихо добавила она.

— Спасибо, внученька. Только ты беги в кровать, и рано еще, да и от двери тянет, простудишься.

В этот день, вместо того чтобы пойти в школу, Варенька поехала на вокзал. Время отправления нужного ей поезда она узнала раньше.

Перед кассой народу толпилось немного. Сообразив, что ей не дотянуться до окошка кассы, Варенька, когда подошла ее очередь, попросила взять билет женщину, которая стояла за ней.

Та неожиданно рассердилась.

— Очень нехорошо, девочка, обременять просьбами старших. Ты уже не маленькая, — выпалила она, однако деньги у Вареньки взяла и купила ей билет.

Варенька почувствовала себя виноватой.

«Конечно, беспокоить никого не следовало, — подумала она. — Просто надо было подняться на носки и самой подать деньги».

Поэтому, когда, приближаясь к вагону, Варенька снова увидела женщину, купившую ей билет, она сочла нужным извиниться перед ней.

— Успокойся, пожалуйста, я ничего дурного тебе не сказала, — в той же резкой манере ответила она и подала билет проводнице: — Вагон, надеюсь, для некурящих?

— Для некурящих, — подтвердила проводница.

— Ну то-то, — с оттенком угрозы сказала женщина и быстро поднялась в вагон.

Следующая очередь была Варенькина, и она протянула свой билет. Однако проводница не стала проверять его.

— Ладно, — улыбнулась она и легонько подтолкнула девочку к лесенке. — Иди, а то от своей строгой мамы отстанешь.

Варенька хотела пояснить, что женщина вовсе не ее мама, но к вагону подошли другие пассажиры, и проводница занялась ими.