Варенька

XXXI

Угрозе Саввы Христофоровича Варенька не придала большого значения. Мало ли что говорит человек в сердцах. Тетя Лина тоже, когда распалится, накричит всего, что было и не было. А пройдет время, поостынет, одумается и начнет к бабушке Елизавете Васильевне подлаживаться. Понимает, не хорошо поступила.

Девочке припомнились последние минуты пребывания на старой квартире. Представилась исступленно орущая тетя Лина. Дядя Савва, нажав ногой на чемодан, не дал даже сдвинуть его с места. Говорил он спокойно, с легкой усмешкой. Но выпуклые глаза его тогда сузились, и он глядел так, словно хотел ими убить.

Жаль, конечно, что все так не ладно получилось, но теперь ни к чему это вспоминать. Тетя Лина погорячилась, а дядя Савва рассердился. Ведь уход племянницы для них был совсем неожиданным. К тому же последнее время их отношения к ней заметно изменились к лучшему. Ей купили новое красивое платье, отпускали погулять, значительную часть домашних работ приняла на себя тетя Лина. А дядя Савва уже не кричал: «Фигаро, папирос!..» Кудряш поступил дурно с ней, но они-то в этом не виноваты. Да и Кудряш наверняка не позволил бы себе вольностей, если бы она была с ним построже. В доброй душе девочки все злое и недоброе быстро забывалось.

«Ну и что ж, что дядя Савва сказал неправду, будто тетя Лина больна? — рассуждала она. — Ведь сделал он это не для того, чтобы отогнать меня или обидеть, а чтобы пригласить к себе, поговорить, может, сказать что-то очень ласковое, хорошее, отчего и у самого на сердце стало бы легче. Ведь и тете Лине, наверное, неприятно от всего, что произошло между нами. А ведь произошло по моей вине. Это я, не спросив их совета, пошла с бабушкой и устроилась на фабрику. Я во всем виновата!..»

Варенька готова была идти к тете Лине и слезно просить у нее прощения. И она бы пошла, если бы не Мария, которая, зная доброе сердце девочки, следила за каждым ее шагом.

— Ты, Варвара, крепись, — шутила неутомимая Женя. — Судьба наделила тебя такой сестрой, которая скорее в огонь полезет, чем даст тебя в обиду. Но покоя ты от нее не жди до тех пор, пока во всем ты не станешь первой…

В шутке Жени было немало правды. Находясь под постоянным внимательным и заботливым, но не назойливым наблюдением Марии, Варенька успешно осваивала ткацкий станок, выполняла домашние контрольные работы по техникуму. Вместе они ходили в театр, в кино, в клуб на танцы. Варенька много читала. На стадионе она преуспевала в беге на короткие дистанции так, что тренер включил ее в основную фабричную команду.

— А я что говорила? — не унималась Женя, сама готовая за Вареньку на любые жертвы. — С такой сестрой, как твоя, нигде не пропадешь, но и, прямо скажем… лишнего не отдохнешь!

Варенька весело смеялась. Душа девочки полнилась теплом…

Бригада Маруси Логовской досрочно заканчивала выполнение годового плана.

— Всю жизнь вскачь, — заступая на смену, нарочито вздыхала Соня.

— Ничего, тебе это полезно, может, порастрясет немного, — подтрунивала Женя.

Четвертый день Варенька работала на станках Нины, которая, готовясь стать матерью, находилась в отпуске. Получив отдельную квартиру, она жила вместе с мужем в новом доме.

— Как у вас там? — спросила Варенька проходившего мимо Николая.

— Все хорошо, спасибо, — проговорил он солидным баском.

На ходу вытирая руки тряпкой, подбежала Римма.

— Что с Ниной?

— А все так же, — начал он важно, но не выдержал и улыбнулся: — Распашоночки шьет.

— На мальчика или на девочку? — вынырнув из-за спины Риммы, поинтересовалась Женя.

Николай растерялся.

— Не спросил…

Девушки, успев собраться в тесном проходе между станками, дружно захохотали.

— Что ж ты за будущий отец, если такой мелочью не поинтересовался? — строго напустилась на него Женя.

Однако Николай уже понял шутку.

— Какая разница, — засмеялся он, — сын или дочка. Все равно наши, родные!

Подошла немного расстроенная Маруся.

— Опять Галина на пятки наступает, — сообщила она.

— Что там? — заволновались девушки.

— По выработке мы на шесть процентов впереди, а по выпуску продукции первым сортом у них, как и у нас, девяносто девять и восемьдесят семь сотых.

— Даже сотые сошлись, — подосадовала Клава. — А вчера они на две сотых отставали.

— И хорошо! — не унывала Женя. — Надо радоваться тому, что другие не хуже нас работают. Зачем иначе соревноваться, опытом делиться?

— А мы и радуемся, — улыбнулась подруге Мария. — Только нам не нравится, когда нас обгоняют другие.

— Особенно такие, как Галина Ковальчук, — лукаво подмигнула Женя.

Мария поняла намек.

— Женька! Опять, сорока?..

Извещая о начале работы, вспыхнули сигнальные лампочки, хрипло заверещал звонок.

— Не тревожься, бригадир, не подведем!..

Девушки поспешили на свои места.

Как всегда, шагая чуть вразвалочку, пошел и Николай. В руках он держал широкий и неглубокий железный ящик, слегка напоминающий кухонный противень, в котором был удобно расположен слесарный инструмент…

Заканчивался еще один трудовой день, когда Марии сообщили, что Варвару Заречную срочно вызывают в фабком.

— Чего это они вдруг? — встревожилась Мария. — Может, опять тетя Лина что-нибудь надумала? Ну, погоди, встретимся!..

Поручив свои станки работающей рядом Жене, она отправилась в фабком одна.

«Нужно будет — Варвару позвать успеем, не горит…»

На дворе моросил мелкий дождь. Пепельно-серое небо капризно хмурилось. Напротив крыльца в неглубокой луже полоскались голуби.

«Самое время для купанья», — улыбнулась Маруся.

Подставляя лицо приятно освежающему ветерку, она пошла по мокрой асфальтовой дорожке, густо усеянной опавшими желтыми листьями.

Фабком занимал две комнаты. В первой хорошенькая, кудрявая машинистка, быстро перебирая пальцами, печатала на пишущей машинке.

— Не тебя — Заречную вызывали, — мельком взглянув на вошедшую Марусю, сказал она.

— Знаю. Зачем она понадобилась?

Машинистка, продолжая тарахтеть рычагами, безразлично ответила:

— Мать приехала.

Маруся, не дойдя до стола, остановилась.

— Мать?

— Да. — Машинистка шумно перевела каретку. — Она у председателя.

Мария неприязненно и как бы с опаской посмотрела на дверь, обитую черным дерматином.

«Приехала… Зачем? Увезти дочку? Куда? К кому?..»

Она попятилась к выходу.

— Хорошо, сейчас пришлю.

Девушка вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.

Мысль работала лихорадочно.

«Что делать? Позвать? Нет. Вначале нужно узнать намерения матери. Если Вареньку опять к какой-то тетке — отговорить, убедить, заставить отступиться. Но как это сделать? Надо посоветоваться. — Мария, член комитета комсомола, по привычке метнулась в сторону комнаты, где помещался комитет, но тут же остановилась. — Нет, идти не одной, но Вареньку пока не брать…»

Она глянула на часы. До конца работы оставалось шесть минут.

— Успею. Скорее в цех!..

Заканчивая смену, Женя ставила отметки на готовом товаре.

— Что там? — спросила она Марусю.

— Варенькина мать приехала.

— Приехала? — Женя сердито оглянулась на дверь, будто за нею находилась мать, не пожелавшая воспитывать свою единственную дочку. — Ну, это уж… дудки!

— И я так думаю, — призналась Маруся. — Но что делать?

— Не отдадим ей Варьку, и все тут. Пусть подобру-поздорову отправляется туда, откуда приехала. Девчонка только недавно пришла в себя. Трудится, учится. Что еще нужно?

— Надо посоветоваться, что, и как…

— Ну что ж, давай. Сейчас вот закончим и соберемся…

Сдав сменщикам станки, девушки направились к выходу из цеха.

— Не жалеешь, что ткачихой стала? — обняв за плечи Вареньку, спросила Маруся.

— Иной раз мне кажется, что все это мне снится, — сказала она и смущенно добавила: — И я очень боюсь… проснуться.

С другой стороны к Вареньке подошла Женя и лукаво улыбнулась.

— Может, еще скажешь, что тебе бригада наша нравится? И мы тебе не надоели?

Варенька настороженно посмотрела сперва на Марию, потом на Женю.

— К чему вы это говорите?

— Просто так, — передернула плечами Женя. — К слову.

Лицо Вареньки сразу посветлело.

— А я испугалась, — улыбнулась она и, немного помедлив, добавила: — Мне хорошо. Только, пожалуйста… не будите.

— Кого просишь? — комично затрясла руками Соня. — Обязательно разбудят, по себе знаю.

В коридоре Маруся остановила подруг, которых, по секрету от Вареньки, Женя успела ввести в курс дела…

— Кто сегодня занимается ужином? — спросила Маруся.

— В магазин идти Варенькина очередь, — подсказала Женя.

— Нет, — возразила Варенька. — Я позавчера ходила.

— Свои люди — и считаться! — укоризненно поморщилась Женя.

— Ладно уж, — засмеялась Варенька, — схожу.

— Не забудь чайник включить, — напомнила Соня.

— Разве вы не остаетесь? — удивилась Варенька.

— Мы ненадолго, — пояснила Маруся и обратилась к подругам: — Пошли.

Девушки спустились с крыльца и, перекликаясь, побежали по мокрому асфальту.

Проводив их взглядом, Варенька направилась к воротам.

В комитете комсомола девушки, неожиданно для себя, застали Анастасию Михайловну.

— Вот хорошо, — обрадовалась Маруся.

— Чего это вы вдруг все пожаловали? — удивилась секретарь парткома.

— Дело у нас серьезное, — округлив глаза, заявила Соня.

— В добрый час, — улыбнулась Анастасия Михайловна и, намереваясь уйти, поднялась со стула.

— Нет, нет, не уходите, — остановили ее сразу несколько девушек. — Вы нам очень нужны.

— Если нужна, пожалуйста. Только давайте сядем. В ногах, говорят, правды нет.

Хотя в комнате было много стульев, они стояли вдоль стен и вокруг длинного стола, покрытого тяжелой зеленой скатертью, девушки сели одной очень плотной группой почти у самого входа.

— К Варе Заречной мать приехала, — поддерживаемая молчаливыми взглядами подруг сообщила Маруся. — Она в фабкоме дожидается.

Анастасия Михайловна удивилась, но спросила спокойно:

— Ну и что?

— Как что? — переспросила Маруся.

И вдруг, словно прорвало, заговорили девушки.

— А где она раньше была?

— Бросила Варвару, когда нужна была ребенку…

— Конечно, теперь Заречная — ткачиха, зарплату получает. Не только себя, а и рядом с собой любого прокормит.

— Варенька учится, одни пятерки.

— Девушка свое счастье нашла.

— А мать теперь — на готовенькое!..

— Что ж вы хотите? — спросила Анастасия Михайловна, хотя уже догадывалась о цели их прихода.

— Не отдадим мы ей Варвару! — твердо заявила Клава.

Всегда спорившая с ней Женя на этот раз охотно согласилась:

— Правильно. Пусть отец оказался шляпой, безвольным человеком. Мать обязана была научить своего ребенка тому, как нужно жить!

— А ты зря выгораживаешь отца, — недовольно глянув на подругу, резко проговорила Маруся. — Я ведь его знаю, в нашем доме своим человеком был. Умный, способный, напористый. А вот на свою дочь души, видать, не хватило. С Варенькой, вишь, хлопотно, размолвки с женой начались! Вот тут-то и дала себя знать душевная нищета. Не хватило человека!.. Дочку в вагон, и… прощай, детка! Авось где-то там все без него образуется.

— Мещанин победил! — с горечью стукнула кулаком по столу Клава. — Вот ведь, до слез обидно, честное слово.

— Тоже тебе, родители! — вскочила со стула Тоня.

Девушки заговорили, перебивая друг друга, гневно, страстно, убежденно.

Анастасия Михайловна слушала их и в душе радовалась: «Вот они, нам идущие на смену!»

— В общем, — Маруся размашисто рубанула воздух рукой, — мнение у нас одно: Вареньку Заречную в обиду не дадим!

— Ну, а сама Варенька что говорит? — поинтересовалась Анастасия Михайловна.

— Мы ей еще ничего не сказали, — призналась Женя. — Зачем девушку зря волновать? Решили вначале посоветоваться.

— Посоветоваться никогда не плохо, — согласилась Анастасия Михайловна, — но нужно знать и мнение Заречной. Девушка она умная, способная. Я ее узнала несколько лет назад, она тогда вместе с моей дочкой в одной школе училась. Думаю, она не ошибется в выборе решения. Да и вы, очевидно, не захотите действовать против воли вашей подруги. Ну заодно следовало бы выяснить намерения ее матери. Может, она одумалась, осознала свою ошибку. В жизни ведь все бывает. Оступится человек, спохватится и постарается наверстать то, что еще можно.

— Мы не против того, чтобы Варенька встретилась со своей матерью, — взволнованно заговорила Женя. — Наоборот, если мать пришла с добром, мы готовы всячески ей помочь. Мы все это понимаем. Но мы хотим одного: чтобы Варенька Заречная была счастлива.

— Это так и должно быть, — согласилась Анастасия Михайловна. — Но давайте действовать. Жаль, конечно, что здесь нет Вареньки, однако не будем томить ожиданием ее мать.

— Заждалась, бедненькая, — насмешливо бросила Женя.

— Может, она с добром, — заколебались девушки.

— Лучше всего, — предложила Анастасия Михайловна, — пригласим ее сюда…

— Я здесь, — донесся негромкий голос.

Приоткрытая дверь медленно растворилась, и на пороге появилась Екатерина Ивановна с бледным, заплаканным лицом.

— Я здесь, — едва слышно повторила она.

Изумленные девушки отступили от двери, некоторые смущенно потупились.

— Мне сказали, что вместе с вами моя дочь Варенька, — продолжала Екатерина Ивановна, нервно комкая тонкими красивыми пальцами кружевной платочек. — Я поспешила сюда. Дверь не была плотно закрыта… В общем извините, но так случилось… Я все слышала…

Наступила неловкая пауза.

— Ну, пожалуйста, — Анастасия Михайловна вышла из-за стола, — входите, садитесь, рассказывайте.

— Спасибо. — Екатерина Ивановна неуверенно переступила порог.

Соня подвинула ей стул.

Екатерина Ивановна не села, а только тяжело оперлась руками на его спинку.

И вдруг заговорила Женя:

— А мне думается, это хорошо, что вы слышали наш откровенный разговор. А то, может, мы постеснялись бы сказать вам все в глаза. А теперь вы знаете, что мы думаем, что мы… осуждаем вас…

Екатерина Ивановна вздрогнула, словно от удара.

— Ну зачем ты так? — с укоризной взглянув на подругу, шепнула жалостливая Соня.

Женя сердито покосилась на нее, но ничего не ответила.

Некоторое время Екатерина Ивановна стояла молча, глотала слезы и собиралась с мыслями.

Потом она сказала:

— Я насовсем к Вареньке. Помогите нам.