Вечный огонь

Боевое братство

В один из весенних дней 1942 года почти одновременно поступили донесения от наших связных со станций Старушки, Копцевичи, Птичь о том, что из эшелонов выгружаются войска, которые одеты не так, как гитлеровцы, и говорят не по-немецки. «Кто бы это мог быть? — думали мы. — Может, фашисты снова затевают какую-нибудь гнусную провокацию». Нам были известны случаи, когда гитлеровцы одевались в красноармейскую форму и пытались врасплох напасть на партизанские отряды.　

На железную дорогу выслали разведчиков. Они выяснили, что немецкое командование принимает меры к укреплению своих гарнизонов, охраняющих железнодорожные магистрали Брест — Гомель и Мозырь — Овруч — Коростень. Для этой цели была поднята словацкая дивизия. В гарнизонах, расположенных на участке Житковичи — Мозырь, разместились подразделения 101-го полка этой дивизии.　

«Как же так, — думалось нам, — гитлеровцы оккупировали Чехословакию, растерзали ее землю на куски, лишили свободолюбивый народ самостоятельности, покрыли страну тюрьмами и концлагерями, а словацкие солдаты и офицеры приехали в Белоруссию воевать вместе с немецко-фашистскими захватчиками против своих кровных братьев-славян! Неужели они забыли о том, что в суровом 1938 году Советский Союз был единственной страной, которая была готова протянуть Чехословакии руку помощи и выступить против фашистской Германии, направившей свои полчища против чехословацкого народа, если бы бывшие правители Польши и Франции не изменили общему делу, не отказались от своих договорных обязательств и разрешили бы нашим войскам пройти через польскую территорию? Неужели они не помнят о великом вкладе русского народа в разгром Австро-Венгерской империи, в результате которого Чехословакия обрела долгожданную независимость?»　

Прошло несколько дней после прибытия словаков, и мы стали получать от связных донесения одно удивительнее другого. Словаки не трогают мирных жителей, охотно идут на встречи с ними, расспрашивают их о прежней жизни, угощают табаком и папиросами.　

А вскоре в штаб соединения и обком партии прибыли командир отряда Михайловский, комиссар Жигарь и начальник штаба Корнейчик. Они доложили о том, что словаки ищут возможности связаться с партизанами.　

«Среди личного состава словацкой дивизии, без сомнения, есть немало солдат и офицеров, которые не хотят служить фашистской Германии», — сделали мы вывод, выслушав доклад командира отряда.　

Доложили Центральному Комитету КП(б)Б о прибытии в район действия нашего соединения словаков, об их отношении к местному населению и попытках установления связи с партизанами. Через несколько дней поступила радиограмма П. К. Пономаренко. Он советовал выделить надежных людей и через них установить связь со словаками, стараясь привлечь их на нашу сторону.　

На одном из своих заседаний обком обсудил вопрос о том, как войти в контакт с солдатами и офицерами словацкого полка и вовлечь их в борьбу против гитлеровцев. Для установления связи со словаками был выделен Иван Васильевич Скалабан — работник обкома партии, опытный и выдержанный товарищ.　

Иван Васильевич вместе с комиссаром отряда Жигарем подобрал себе несколько помощников из числа молодых партизан. Они переодевались в крестьянскую одежду, оставляли на базе оружие и шли в деревни, расположенные вблизи словацких гарнизонов. Вскоре в селах начали устраиваться вечеринки, куда приходили и словацкие солдаты. Молодежь, известное дело, и споет, и спляшет. Скалабан и его товарищи тоже принимали участие в нехитрых деревенских забавах. Но танцы танцами, а о деле своем партизаны не забывали. Они завязывали разговоры со словаками о житье-бытье, о тяготах войны. В ходе этих бесед, как бы между прочим, говорили о положении на фронтах, сообщали последние сводки Совинформбюро.　

Разговоры становились все откровеннее. Словацкие солдаты начали говорить о том, что жизнь в Чехословакии стала значительно хуже, что гитлеровцы насильно заставляют служить им.　

На одной из вечеринок словаки обступили И. В. Скалабана, которого они называли «всезнайкой» за его умение толково ответить на любой вопрос. Иван Васильевич рассказал о жестоких боях на советско-германском фронте и, окинув взглядом внимательно слушавших солдат, заявил:　

— Фашисты — наш общий враг. Они хотят истребить славянские народы, превратить их в своих рабов. Хотите ли вы, чтобы гитлеровцы все время понукали вами?　

— Конечно, не хотим, — заговорили словацкие солдаты. — Но что поделаешь? У немцев сила. Кое-кто из наших пытался убежать на родину— немцы поймали и расстреляли…　

Иван Васильевич не отчаивался, что словацкие солдаты пока плохо его понимают, боятся фашистов и не представляют, как с ними бороться. Он действовал умно и осторожно. Постепенно вокруг Скалабана сплотилась группа солдат, которые дали слово помогать партизанам всем, чем только можно. Через них наши товарищи передавали листовки, сводки Совинформбюро, советские газеты. Все это потом распространялось в словацких подразделениях. Некоторые словаки стали говорить Скалабану:　

— Передайте партизанам, что они могут во время нашего дежурства спокойно приходить на железную дорогу и минировать ее. Мы мешать не будем.　

В начале августа 1942 года подрывник Виктор Санчуковский познакомил Скалабана с молодой учительницей Лидией Янович, проживавшей в деревне Оголичи. Та подробно рассказала все, что знала о вражеском гарнизоне, о настроениях солдат и офицеров. А в конце добавила:　

— Побывала я как-то на вечеринке в Копцевичах. В хате — танцы, шум. Вдруг заявился офицер. Солдаты-словаки повскакивали с мест, вытянулись перед ним в струнку. Ну, думаю, беда. Некоторые девчата потихонечку в дверь шмыгнули. А он улыбнулся, присел и сказал:　

— Продолжайте.

Я набралась смелости, разговорилась с офицером. Он все о жизни расспрашивал, интересовался, не обижают ли жителей его подчиненные. Хороший, видать, человек…　

Иван Васильевич сразу же ухватился за это знакомство. Предложил Лидии еще раз встретиться с офицером и поинтересоваться, не хочет ли он установить связь с партизанами.　

Учительница согласилась, хотя и понимала, что малейшая неосторожность грозит смертью. Наша связная долго присматривалась к Яну Налепке и другим офицерам, искала случая вступить в разговор с ними. Наконец такой случай представился: Ян Налепка прибыл в Оголичи для проверки несения службы солдатами. С ним был еще один офицер. Они остановились у домика учительницы и начали о чем-то возбужденно разговаривать. Лидия слушала доносившуюся с улицы речь, но многое не понимала. Уловила только фамилию немецкого коменданта и нелестный отзыв о нем.　

Лидия вышла со двора и обратилась к ним:　

— Господа офицеры, зашли бы в хату.　

Налепка узнал учительницу, поздоровался и направился в дом, приглашая своего друга. Офицеры продолжали, разговор. Лидии стало ясно, что оба недовольны какими-то распоряжениями немецкого коменданта. Тогда она подошла к столу и сказала:　

— Я могу познакомить вас с людьми, которые посоветуют вам, что делать.　

Словаки переглянулись.　

— С кем же?　

— Пока не скажу. Но если вы — настоящие патриоты Чехословакии, любите свой народ и желаете ему добра, то вам эти люди понравятся.　

— Вы — партизанка? — спросил Налепка.　

— Вам в каждом советском человеке чудится партизан, — сказала девушка. — Считайте, как хотите, но знайте: плохого я вам не желаю.　

Офицеры попрощались и ушли. Учительница не знала, что делать. Тревожные мысли не давали покоя. Кому она доверилась? Товарищи это или враги? Может, пока не поздно, уйти в лес? Но, пересилив страх, осталась дома. Через несколько дней знакомые офицеры пришли к ней и сказали, что готовы встретиться с русскими, передали Лидии письмо для партизан. Связная немедленно направилась в деревню Бобрик, чтобы передать письмо Скалабану. Но по дороге ее задержали партизаны и доставили к комиссару отряда А. Жигарю, которому девушка и вручила письмо словаков.　

Жигарь ознакомил с письмом Скалабана и вместе с ним приехал в обком партии. Мы выслушали их и посоветовали Ивану Васильевичу использовать все возможности для установления связей с офицерами.　

Однажды подрывники из отряда «Болотникова» заминировали железную дорогу около урочища Верболки на перегоне Копцевичи — Старушки. Они намеревались спустить под откос вражеский эшелон с горючим, который стоял на станции и ждал отправки на фронт. Но впереди эшелона почему-то была пущена дрезина со словацкими солдатами. Видимо, гитлеровцы сделали это специально, — они не очень-то считались со своими союзниками. А может быть, словаки и сами по какому-то делу отправились в путь. Как бы там ни было, дрезина взлетела на воздух, и ее экипаж в составе трех солдат погиб. В тот же день гитлеровцы арестовали жителя деревни Копцевичи Федора Сакадынского, на участке которого произошел взрыв, избили его до потери сознания, а потом передали словакам.

— Погибли ваши люди. По-моему, этого нужно вздернуть на телеграфном столбе. Все они заодно с партизанами, — сказал гитлеровский офицер словацкому командиру, показывая на избитого крестьянского парня.　

У Сакадынского, казалось, не было никаких шансов на спасение. Его привели на допрос к Яну Налепке. Тот задавал Федору самые различные вопросы: кто поставил мину, не видал ли он партизан, кто знает, где расположен отряд, не заходят ли партизаны в деревню. Сакадынский отвечал: «Не знаю».　

— Мы сохраним тебе жизнь, если поможешь нам встретиться с партизанами… Иди домой, подумай, — сказал Налепка и отпустил Сакадынского.　

Несколько дней Сакадынский провел дома, не выходя даже во двор. Ян Налепка снова вызвал парня.　

— Вижу, ты настоящий советский патриот, — сказал он, когда солдаты, сопровождавшие Сакадынского, вышли из кабинета. — Надеюсь, с тобой можно разговаривать откровенно. — И тут же рассказал, что он и его товарищи хотят связаться с партизанами.　

— У меня есть письмо. Передай его партизанскому командиру, — попросил Налепка.　

Сакадынский согласился. Письмо было вручено командиру отряда «Болотникова» Глушко, который передал его Скалабану. Была назначена встреча партизан со словаками, которая вскоре состоялась.　

Иван Скалабан, Иосиф Глушко и Александр Жигарь взяли с собой 55 партизан, чтобы не попасть в ловушку, и устроили неподалеку от места предполагаемой встречи засаду.　

Ждать пришлось недолго. В назначенный срок на поляке показалось двое всадников.　

— Ян Налепка, начальник штаба 101-го полка, — представился один из них.　

Словаки были обрадованы и удивлены, когда узнали, что перед ними находятся представитель подпольного обкома партии, командир и комиссар партизанского отряда. Офицеры первыми заговорили о своем желании участвовать в общей борьбе народов против гитлеровского фашизма. Но как это сделать в их положении, они не знают.　

— Если мы перейдем на сторону советских партизан, то гитлеровцы расстреляют наши семьи, не пожалеют ни стариков, ни детей. Об этом они строго предупредили нас еще тогда, когда дивизия готовилась к отправке в Россию, — сказал Налепка.　

— Мы по-братски встретим любого словака, который перейдет к нам и будет вместе с советскими людьми бороться против фашизма, — пояснил Скалабан. — Но участвовать в борьбе с врагом можно и по-другому. Создайте у себя патриотическую организацию, воспитывайте у солдат и офицеров ненависть к гитлеризму и добейтесь того, чтобы ваши подразделения не вели активных действий против партизан. Не мешайте нам взрывать вражеские эшелоны. При переходе на нашу сторону солдат информируйте гитлеровцев, что они погибли или взяты в плен партизанами.　

Офицеры в знак согласия закивали головами.　

— У нас есть группа патриотов-единомышленников, правда, пока небольшая. Это люди, которые не хотят воевать против советского народа.　

— Вот видите, вы уже сами сделали первые шаги, — с похвалой отозвался Скалабан. — Я доложу об этом подпольному обкому партии. А теперь было бы неплохо условиться с вами о новых встречах.　

Офицеры сказали, что немцы плохо снабжают словаков продуктами питания, и попросили представителя обкома обратиться к командованию партизанского соединения с ходатайством о выделении для словацкого полка района, где можно было бы свободно вести заготовки продуктов.　

— Мы бы крестьян не обижали, — пояснили словацкие офицеры.　

— Нет, этого сделать нельзя, — ответил Жигарь. — Мы и население считаем, что вы находитесь на службе у гитлеровских оккупантов, а раз так, то и партизанская зона для вас закрыта.　

Словацкие товарищи заявили, что они все поняли и снимают свою просьбу. Скалабан и Жигарь договорились с ними о новых встречах, установили пароль и тепло попрощались. В тот же день обком получил подробную информацию о переговорах. Мы поручили Ивану Васильевичу снова отправиться в отряд Михайловского и продолжать начатое дело.　

…Однажды группа подрывников из отряда имени Суворова во главе с Афанасием Цагельником направилась на выполнение боевого задания: предстояло заминировать железную дорогу и подорвать вражеский эшелон. Цагельник, опытный, бывалый командир, на этот раз допустил серьезную оплошность — не выставил передовое охранение. Партизаны шли довольно беспечно, переговариваясь друг с другом. На окраине деревни Михедовичи они неожиданно услышали:　

— Стой!　

Партизаны увидели перед собой несколько десятков вражеских солдат, готовых к бою. Партизаны по привычке, доведенной до автоматизма, бросились на землю, по услышали слова командира: «Спокойно!» — и замерли на месте. Цагельник обратил внимание на необычное обмундирование солдат и в одно мгновение сообразил, что перед ним словаки.　

Цагельник крикнул:　

— Не стрелять!　

Цагельник впервые попал в такой переплет. Если бы он наткнулся на немцев, то, не раздумывая, принял бы бой и дрался до последней капли крови. Но тут были словаки. Афанасий слышал, что они не такие, как гитлеровцы. И он послал двоих бойцов на переговоры, не очень, правда, рассчитывая, что это что-нибудь даст. Через несколько минут Иван Карасюк и Виктор Санчуковский вернулись и сказали, что словаки хотят видеть командира. Тогда Цагельник быстро написал на бумаге:　

Карасюк понес записку. Афанасий успел шепнуть ему:　

— В случае чего, придем к тебе на помощь. Будем драться до последнего…　

Цагельник видел, как к Карасюку подошли двое, как они читали записку. Потом они повесили автоматы на заборе и направились к партизанам. Цагельник вышел им навстречу.　

Словаки приблизились к нему и, крепко пожав руку, представились:　

— Командир взвода Сорока.　

— Помощник командира Андрик.　

Цагельник назвал себя, и они втроем пошли в хату на переговоры.

— Хорошо, что встретились с нами, а не с немцами, — сказал, улыбаясь, Сорока. — А то могли бы попасть в плен.　

— Это как сказать, — возразил Цагельник. — Партизаны в плен не сдаются. Они предпочитают умереть на поле боя, чем поднять руки перед врагом.　

В окно было видно, как партизаны-подрывники подошли к словакам, стали обмениваться крепкими рукопожатиями. Все улыбались, дружески хлопали друг друга по плечу, угощали табаком.　

— Солдаты быстрее нашего находят общий язык, — заметил Сорока. — Я думаю, что и командный состав будет разговаривать на языке братства.　

— Русских этому языку давно уже научил Ленин, — произнес Цагельник.　

— Мы Ленина тоже знаем, — с волнением заявил Андрик.　

— Вот и хорошо. — Афанасий протянул руку Андрику. — Значит, у нас есть прочная основа для переговоров.　

Командир словацкого взвода и его помощник заявили, что они и их подчиненные давно решили перейти на сторону советских партизан, чтобы вместе бороться против общего врага — гитлеровского фашизма.　

— Нас волнует только одно: будут ли нам доверять партизаны? — спросил Сорока.　

— В отряде вас встретят по-братски.　

Цагельник договорился со словаками о дне и месте встречи, посоветовал действовать осторожнее, чтобы избежать провала.　

Командиры вышли на крыльцо. По их радостным лицам словацкие солдаты и партизаны догадались, что переговоры прошли успешно. Все бросились к Цагельнику, Сороке и Андрику и начали их качать.　

Через несколько дней взвод во главе с чехословацким патриотом Сорокой прибыл в партизанский отряд имени Суворова. Народные мстители встретили их тепло и приветливо. Они говорили словакам:　

— В нашем отряде плечом к плечу сражаются с гитлеровцами белорусы, русские, украинцы, представители других советских народов. Теперь в нашу боевую семью влились вы, словаки. Отряд с полным основанием можно назвать интернациональным партизанским отрядом!　

Словаки поклялись не на жизнь, а на смерть драться с проклятым врагом, чтобы быстрее приблизить день освобождения советской и чехословацкой земли. Словацкие друзья с честью сдержали свою клятву. Вместе с нашими партизанами они участвовали в операциях по подрыву вражеских эшелонов, в засадах, налетах на гитлеровские гарнизоны, ходили в разведку.　

В короткий срок партизаны установили связь со всеми словацкими подразделениями, располагавшимися вдоль железной дороги. После встречи партизан со словаками на нашу сторону в отряд Далидовича пришли Штефан Тучек, Иосиф Марко, Форгач Карол, Йиже Бедиар, Юлий Бегумел и другие. В торжественной обстановке словацкие товарищи были приняты в партизаны.　

— Теперь отдохните, познакомьтесь с новыми друзьями, привыкайте к партизанской жизни, — сказал им Александр Иванович Далидович.　

В тот же день к Далидовичу подошел Штефан Тучек и попросил:

— Я узнал, что советские друзья испытывают недостаток во взрывчатке. Разрешите мне заняться ее добычей. Мне еще в Чехословакии приходилось разряжать авиационные бомбы.　

— Хорошо. Разрешаю, — улыбаясь, сказал Александр Иванович.　

С тех пор высокий, черноглазый словацкий солдат, прихватив нехитрые инструменты, уходил на боевое задание. Бойцы находили неразорвавшиеся бомбы, а он разряжал их и извлекал взрывчатку.　

— Опасная у тебя работа, Штефан, — с тревогой и восхищением говорили партизаны.　

— Мне она нравится, — спокойно отвечал Штефан. — Приятно сознавать, что на твоей взрывчатке взрываются фашистские эшелоны.　

В сентябре 1942 года из разных гарнизонов в отряд Михайловского пришло 33 словацких солдата, а в ноябре перешло еще 48 словаков, в том числе целое подразделение во главе с командиром Яном Микулой, охранявшее станцию Старушки.　

Словацких солдат объединили в одну роту, командование которой было доверено Яну Микуле. Ян хорошо понимал, что помогать Советскому Союзу в борьбе с фашизмом — интернациональный долг трудящихся всего мира, что без свободной Страны Советов не может быть и свободной Чехословакии. Сознание этого придавало ему силы, делало его смелым и бесстрашным в бою. Минула часто бывал в штабе соединения, беседовал с секретарями областного комитета партии. Он всегда приходил с какой-нибудь идеей, планом новой операции, постоянно думал о том, как нанести наибольший ущерб фашистам. Яна любили в отряде, вместе с ним охотно шли в бой не только словаки, но и наши партизаны. Все видели в нем толкового, хладнокровного командира, умеющего в любой обстановке принять правильное решение.　

Однажды произошла жестокая схватка партизан с карателями.　

Фашистов было значительно больше, чем наших бойцов. Враг хотел окружить группы партизан, взять некоторых живыми, чтобы пытками заставить их рассказать о численности и расположении партизанских сил, о местонахождении штаба соединения и обкома партии, следы которых они потеряли и во что бы то ни стало стремились обнаружить. Пренебрегая своими потерями, каратели все плотнее окружали наших бойцов. И в тот момент, когда враг считал, что силы партизан уже иссякли, раздался громкий, призывный возглас:　

— За мной, товарищи!　

Бойцы увидели Яна. Он первым бросился в атаку и увлек за собой партизан. Вражеское кольцо было прорвано. Но в это время Микулу ранило, и гитлеровцы захватили его в плен. Штаб соединения принимал все меры для того, чтобы выручить из беды боевого товарища. Связным мы дали задание выяснить, где находится Ян. Но, к сожалению, нам так и не удалось узнать, куда увезли его фашисты.　

Наши связи со словацкими гарнизонами день ото дня крепли.　

Секретари обкома партии не раз встречались с Яном Налепкой. Во время одной из этих встреч мы предложили ему перейти на нашу сторону.　

— Пока сделать это невозможно, — с сожалением ответил Ян. — Фашистское командование предупредило нас, что за добровольную сдачу в плен большевикам того или иного офицера будет немедленно расстреляна вся его семья. В сейфах у фашистов хранятся адреса наших семей и родственников.

Доводы были убедительные, и мы согласились с ними. Налепка заверил, что он усилит помощь партизанам, будет действовать активнее. И действительно, он скрывал факты перехода словацких солдат на нашу сторону, давал фашистскому командованию ложные сведения о том, что солдаты якобы попадали в плен к русским во время разведки, при патрулировании железной дороги.　

В конце 1942 года немцам стали известны случаи массового перехода словаков к партизанам. Командованию 101-го полка было приказано немедленно погрузить подразделения в эшелоны для следования на новое место. Об этом Ян Налепка сообщил нам. Он сказал также, что его солдаты готовы влиться в партизанские отряды. Но как совершить этот переход? Ян предложил нам атаковать копцевичский гарнизон с тем, чтобы в ходе боя словаки могли перейти к партизанам. Но этот вариант мы не приняли. Операция требовала большой подготовки, сосредоточения партизанских отрядов, многие из которых в то время выполняли свои задачи. Кроме того, бой за крупный, усиленный свежими подразделениями гарнизон не мог обойтись без тяжелых жертв как со стороны партизан, так и со стороны словаков.　

Мы обдумывали и другое решение. Можно было взорвать вдали от Копцевичей железнодорожные пути, остановить словацкие эшелоны и таким образом дать возможность батальону уйти в леса. Но и от этой мысли пришлось отказаться. При небольшой задержке со взрывом на мину мог наскочить словацкий эшелон, что привело бы к жертвам у наших друзей.　

После всестороннего обсуждения этих вариантов мы дали Яну Налепке совет: следовать вместе с подразделениями к месту назначения — в район Ельск — Овруч, установить там связь с белорусскими и украинскими партизанами и вместе с ними продолжать борьбу против фашистских захватчиков.　

Так именно патриот-интернационалист и поступил. Когда 101-й полк словацкой дивизии прибыл на новое место дислокации, Ян Налепка и его единомышленники сразу же связались с партизанами, действовавшими в Ельском и Лельчицком районах. Словаки-антифашисты активно сотрудничали с народными мстителями. В мае 1943 года в Ельский район прибыло партизанское соединение генерал-майора А. Н. Сабурова, выполнявшее важные боевые задачи. Ян Налепка немедленно установил связь с сабуровцами.　

О связях Налепки и его товарищей с партизанами стало известно гитлеровскому командованию. Над патриотами нависла смертельная опасность. Но Ян не растерялся. Он немедленно передал распоряжение своим друзьям переходить к партизанам. Часть словаков ушла в лес и влилась в отряды белорусских партизан, а Налепка с группой бойцов перешел к Сабурову. В этом соединении он возглавил отряд, который смело и активно действовал в южных районах Белоруссии и северных районах Украины. Осенью 1943 года Ян Налепка погиб в бою с гитлеровцами возле города Овруч. Советское правительство присвоило верному сыну словацкого народа, патриоту-антифашисту Яну Налепке звание Героя Советского Союза (посмертно).