Ведьмы.Ру. 3

Глава 14 О важности соблюдения правил личной гигиены

Самозванца повесили и выслали на север.

О важности правильного оформления сложных приговоров суда.

Стас очнулся.

Сон был хорошим.

Таким… в нём мама была жива. А он заканчивал мед и уже договорился о прохождении ординатуры под руководством Млынского, который редко кого к себе звал, но Стаса заметил. И сказал, что у него талант. И отец в кои-то веки не стал ворчать, что можно бы дару найти другое применение, видно, тоже гордился. А Данька сказал, что у него и сомнений не было.

И сам…

Вот тут как раз сон и закончился. И Стас открыл глаза. Не хотелось. Опять будет потолок, гладкий и ровный, такой раздражающий, чтоб ни лишней трещинки, ничего. И серое пятно вместо окна. И в целом ожидание, выпустят сегодня хоть куда-нибудь.

Но потолок оказался другим.

Стас моргнул. А потом вспомнил. Перевели же. Авария. И суета. И появление санитаров, которые вкатили укол вне графика. Он-то давно научился отслеживать время по внутренним часам. И дозу дали промежуточную, оглушающую, но не выключающую. А Стас, к счастью, успел немного восстановиться с прошлого сеанса, вот и запустил вывод снотворного.

И дорогу запомнил.

Корпус, тот самый, который их красить оставили. А он тогда сумел до телефона добраться, только…

Нет, этот потолок тоже был другим. Совсем. В палате его, как и его соседа — тощего парня с землистым лицом — привязали к кроватям. Не сильно, поскольку давно уже никто не пытался вырваться, скорее порядка ради. Привязали и велели вести себя хорошо. Будто бы силы оставались вести себя плохо. Стас и лежал, глядя на потолок. И этот определённо был другим.

Белый.

И с трещинками. А по краю — лепнина, которую давно стоило бы подкрасить. И… и кровать другая. Не больничная кровать. Окно. Без решёток. Дыхание перехватило. И Стас решился повернуть голову. Стена. Не сизая и не белая. С обоями. В цветочек.

От счастья хотелось разрыдаться.

И…

— Проснулся? — спросил кто-то. И Стас повернул голову в другую сторону, после чего с разочарованием был вынужден признать себе — он спит.

Сон продолжается.

Просто один сменился другим, а что ему показалось, будто он проснулся, так это бывает. Игра сознания или подсознания.

— Нет. Я сплю.

— Проснулся, — сказала девушка, которой просто-напросто не могло существовать наяву. — Ты лежи. Я Даниле наберу. Он просил сказать, когда ты проснёшься.

И телефон достала. Стас вместе с ней гудки послушал, и когда она нахмурилась — Данька как обычно не слышал звонка — поинтересовался:

— Ты его девушка?

— Я? Нет. Я кузина его невесты.

— А у него невеста есть?

— Давно уже, — отмахнулось чудесное видение. — Голова болит?

— Нет. Почти.

— Хорошо. Но кружится может. Тебя крепко заморочили. А ещё с кровью что-то не то. Я сперва не видела, морок мешал, но как сняла, так понятно, что не то.

— Это та дрянь, которую капали, — сказал Стас, подвигаясь. Сон сном, но это даже хорошо. Лучше тут, чем там. Или это их зелье заработало? Нет, от зелья его мутило, а если и случались видения, то куцые какие-то, мультяшные.

А тут почти как взаправду. Даже комки в матрасе чувствуются. Или вот что стопа чешется.

— И что за она? — поинтересовалась девушка.

— Думаешь, нам сильно рассказывали? Она как-то… что-то с даром делала. Ну и ещё с головой. становилось всё… как будто безразлично, понимаешь?

Во сне и пожаловаться не грех.

Девушка кивает.

— Стас, — Стас решил протянуть руку, раз уж во сне она свободна.

— Ляля, — она пожала, и Стас ощутил это прикосновение. Теплоту пальцев, и кожу её мягкую, и ещё вот запах почуял, такой странный, летней реки и немного леса.

— А Данила где?

— Он? Тут что-то произошло и он убежал. То ли сатанистов спасать, то ли дом. Вернется и расскажет.

— А зачем сатанистов спасать?

— Не знаю. Тебя вот тоже спасли.

— Но это ж я…

— Логично, — согласилась девушка и руку убрала. И улыбнулась так, что сердце в груди застучало быстро-быстро. Это всё дрянь их. Она туманит…

Дурманит.

Она…

— Но ты спи. Во сне легче. Я сейчас чуть помогу, но дрянь эта крепкая, сама не выйдет. Ты не сопротивляйся… — девушка вдруг наклонилась и коснулась губами лба, отчего Стаса неимоверно потянуло в сон. Он и позволил себя уложить, и глаза закрыл. Если сон будет, как нынешний, то почему бы и нет. Стас, кажется, начал понимать остальных, тех, кто предпочитал не возвращаться в мир яви.

Оно и вправду…

Но уснуть почему-то не вышло. То есть, он сперва вроде бы и провалился в блаженную темноту, но как-то ненадолго.

— Игорёк, мне надо бы на речку сходить. Он сил вытянул, просто жуть. И у меня вот, дерматит начинается…

— Это просто сыпь.

— Сам ты сыпь. Я что, не знаю, как классический русалочий дерматит выглядит? Мне надо пару часов в проточной воде полежать, это как минимум.

— Да ладно, я ж не против. Посижу. Мне так-то без разницы, где сидеть. Ты только аккуратней. Там Лёшка снимать полез, для блога… как они вообще?

— Девушка тяжко. От края её отвели, но ей бы к нам надо, чтоб хотя бы на годик-другой, потому что сам понимаешь, когда такое, то всякую погань подцепить легче лёгкого.

Разговор был непонятным.

— Думаю, ба решит вопрос.

— Вот и мне так кажется. А парень упёртый… представляешь, я его еле усыпила! Но с ним что-то сделали… что-то иное, я не поняла, что конкретно, но ты с ним аккуратней. Ладно? Я бы и вправду осталась, но… чешется же.

— Беги. Справлюсь как-нибудь…

Тихо скрипнули половицы.

И дверь приоткрылась. И кто-то вошёл. Или нет? Ощущения присутствия не было. И в целом-то… сон или всё-таки нет? Или зелье? Стоило подумать о зелье, как заныл сгиб руки, словно вены помнили, как в них дрянь вливали.

Всё-таки дурак Стас.

Полный.

Попался… так, надо решать, что делать, потому что лежать становилось неудобно. А ещё вот это ощущение постороннего присутствия крепло с каждой секундой. И рука зудела.

Нельзя было вспоминать.

Нельзя.

Зуд появлялся точкой, как при комарином укусе, если бы комар пробивал глубоко, до вены. И Стас стиснул зубы. Надо погодить. Если заныло, значит, наступает время утреннего укола. Организм помнит. Организм не виноват, что его хозяин — придурок и попался. И его тоже попал. Подсадил на крючок.

Зуд расползался.

И скоро сменится болью. Что бы за дерьмо они там ни смешали, но один эффект у него был стопроцентный — быстрый откат. Никаких тебе часов. От первых симптомов до момента, когда тело распадается от боли — считаные минуты.

И время пошло.

Пора бы просыпаться. Пальцы начали подёргиваться, а рука утратила чувствительность. Первая стадия почти пройдена. И самое время появиться бы санитару с тележкой. Стас бы и не сопротивлялся. Это первые дни там связывать приходится. А потом просто — не слушаешься? Не получаешь укола. Ему один раз задержали на полчаса, после того звонка вот. И хватило. Стас стал очень послушным мальчиком.

А теперь?

Почему не приходят?

Почему…

— Эй, — раздалось сверху. — Тебе плохо?

Стас открыл глаза. На сей раз видение было средним. Он бы предпочёл ту девицу. А этот… бледный, болезненный и красноглазый.

— Плохо… где мой укол⁈

— Какой?

— Утренний… время… который час…

— Полдень скоро, — красноглазый склонился ниже, вдыхая запах Стаса. — А ты… ты вкусно пахнешь.

— Я? Нет. Погоди. Как полдень?

— Так. Обычно. Солнце высоко. Мы просто встали поздно. Сам понимаешь, и так всю ночь на ногах. Пока до твоей «Птицы» добрались, пока забрались, пока тебя вон отыскали и назад.

— Это… это неправда!

— Почему?

— Потому что… — сердце оборвалось и Стас уточнил. — Данька? Он за мной… приехал?

— Ну да. И он. И Улька. Я вот не смог, а то тоже бы не отказался… — красноглазый подал руку. — Садись, раз не спишь. Лялька вернётся, но чутка попозже. Ба тоже уехала. В общем, если хочешь, я тебя по дому проведу.

— Я… — Стас сглотнул, глядя, как мнут, комкают покрывало пальцы. — Я скоро… отключусь… они что-то кололи. И я на эту дрянь подсел. И… ты можешь сделать так, чтоб…

Он хотел договорить, чтоб отключить вообще, но там, в точке укола, зародилось пламя, которое прокатилось до кончиков пальцев и потом обратно, заставив стиснуть зубы. Сердце заухало. И Стас ощутил, как покрывается липкою испариной.

— Я…

Первая волна судорог была даже терпимой. Он сумел разогнуться и вдохнуть. И ещё подумал, что самое время попросить, чтобы его отвезли обратно.

Но…

Нет, уж лучше сдохнуть на свободе, чем так.

И Даньку нельзя подставлять. Если Данька в самом деле его вытащил, то… то и вправду лучше бы сдохнуть.

Тело закоченело, так, снаружи. А внутри оно рассыпалось на части. Все рецепторы загорались один за другим, будто Стаса изнутри набили раскалёнными иголками. И боль сводила с ума.

И ещё пришло понимание, что он всё-таки умрёт.

А потом…

— И-извини… — раздалось откуда-то издалека. А потом горячую руку пробило что-то холодное. Как клинок… два клинка.

И огонь, такой тяжёлый, тягучий, вдруг потёк.

Куда?

И…

— Игорёк! — донеслось откуда-то со стороны. — Ты чего творишь⁈

— Да уж… а тебя мама не учила мыть руки перед едой? Особенно, когда ешь чужие руки. Вот подхватишь стоматит, потом не жалуйся!

— Кто бы говорил, — этот голос был знакомым. — Ты вон жаб ловишь.

— И что? У меня, между прочим, иммунитет сильномогучий! Я и жаб могу, и не жаб… а ты точно к вечеру сыпью покроешься. Что на тебя вообще нашло? Тоже зов предков ощутил? Слушай, ты его не загрыз ненароком?

— Я? Н-не знаю…

Стас хотел было сказать, что нет, но не сказал, потому что было хорошо.

Очень хорошо. Настолько, что хотелось просто лежать и вот ни о чём таком не думать. И ни о чём не таком тоже не думать. Вообще не думать.

В шею ткнулось что-то мокрое.

— Не, дышит… и сопит. Пахнет он, конечно, странновато… — голос стал низким и рычащим.

— Кит, ты бы слез с него…

— Боишься, что раздавлю?

— Боюсь, что тебя тоже накроет. Я ладно, так… куснул чутка… а ты ж и горло перервать можешь.

— Да нет, — ответили не сразу. — Вроде не тянет. Запах, как по мне, гадостный. А тебе, значит, нравится?

— Ну… сейчас и нет, а так… не знаю. Странное такое чувство. Понимаешь, раньше, если так-то… я вот не особо… ну да, положено кровь пить, я и пил.

Всё-таки бред.

Зелье.

Наверное, организм не выдержал издевательств и отреагировал по-своему. Возможно, это вообще агония. Предсмертная. Тогда часто наступает бред. И если так, то остаётся порадоваться, что разум отрезал боль и в целом, если всё и дальше пойдёт так, то Стас не против.

Почти.

— Но тянуть не тянуло. Мама в детстве даже заставляла. Знаешь, как там… ложечку за маму, ложечку за папу… за дедушку обязательно.

— А в меня медвежий жир так запихивали, чтоб сильнее стал.

— Сперва она тайком в суп подливала, но… я ж чуял. Лучше уж ложками. Глотнул там пару и свободен.

Только интересно, почему бред настолько своеобразный. Или это из-за желания Стаса стать медиком?

— Ну а тут… когда Ляля попросила приглядеть, то я просто согласился.

— Ей откажешь, ага.

— Сел вот. Парень очнулся, хотя не должен был бы… Ляля его убаюкала.

— Тогда силён, — и в щеку опять ткнулось что-то влажное и холодное. Собачий нос? Собаку Стас хотел. Но почему-то не разрешали. Он так и не понял, почему… потом решил, что сам заведет, когда от отца съедет. А вот… и собачье тёплое дыхание защекотало ноздри.

Точно бред.

Потаённые желания обретают плоть.

— Мы говорить начали. Вроде даже адекватно. А потом его прямо на глазах скрутило. Только и успел сказать, что ему какой-то укол нужен…

— Нарик, значит…

Стало обидно. Стас ведь не сам. Это там, в «Птице», постарались.

— Не похоже… что-то вот другое. Его реально скрючило. И на пот прошибло. Вот буквально за пару мгновений. А пот… такой запах… знаешь, это как… как и описать не могу. Я понял, что сдохну, если его крови не попробую…

— Интересно, — на грудь вскарабкалось что-то тяжёлое. — Очень интересно… а сейчас ты как себя чувствуешь?

— В том и дело, что отлично, — сказал Игорёк и голос звучал донельзя растерянно. — Утром было плоховато… слабость… и показатели так себе. А теперь вот, видишь? Зелёное всё.

Стасу тоже стало интересно, поэтому он и приоткрыл глаза, чтобы увидеть морду донельзя странного существа. Типично кошачью, но с выглядывающими из-под верхней губы клыками и кисточками на ушах, а главное, прикрученную к телу типичного же шпица.

Всё-таки хороший у него бред. Качественный. И миленький.

— Лапочка, — сказал Стас, чувствуя желание потискать эту пушистую прелесть. И решил, что раз уж бред, то не стоит себе отказывать в мелочах. Он сгрёб шпица, правда, левая рука как-то странно занемела, но это ж мелочи.

— С-сам ты… л-лапочка, — сдавлено произнесло существо. — Отпусти! А не то Игорёк тебя загрызёт!

— Я? — Игорёк отчаянно покраснел. — Я не… не подумайте… Никита шутит. Так я никого и никогда… я цивилизованное существо! Просто… просто… немного утратил контроль. А что вы принимали, если не секрет?

— Да чтоб я знал, — выпускать мягкое существо не хотелось, но Стас выпустил. Всё-таки нехорошо без разрешения тискать разумного.

Даже в бреду.

— Мне не говорили, так-то, — сказал он, глядя на красноглазого паренька, который задумчиво глядел на переливающийся зелеными огоньками браслет.

— Плохо, — Игорёк руку опустил и широко улыбнулся. Только теперь Стас обратил внимание, что и у него клыки имеются. Длинные. И выглядывающие из-под верхней губы иглами. — Но это ничего… выясним. Обязательно.