Ведьмы.Ру. 3

Глава 52 Где история близится к завершению

Соорудив для себя из корней подобие подножки, я стал просто совершать геноцид среди вражеских лучников. Все у меня были как на ладони, каждому предназначалась единственная смерть.

О правилах выдачи смерти в одни руки.

Тропа вывела во двор.

На рассвете. И это тоже было странно, как будто ночь просто-напросто взяли и стёрли. Раз и всё. Время, которое там, у источника, замерло, всё-таки шло, пусть и вовне. А теперь вот Ульяна попала в рассвет.

Солнце плескалось в небесах огромною рыбиной. И облака, словно волны, омывали золотую тушу его. Поднимался туман, расползаясь белесым кружевом. Он собирался у ног Ляли и поднимался выше. Или наоборот стекая с ног подолом призрачного платья.

— Долго вы, — сказала Ляля и зевнула. — Я уже заждалась даже…

— А где все?

Не то, чтобы Ульяне так уж требовалась делегация по встрече, но стало слегка обидно. Она вот старалась. И с источником поладить. И Даньке жизнь спасти.

Мир не угробить опять же.

И главное, получилось ведь.

Всё получилось!

А во дворе пусто.

— Так, там, — Ляля махнула рукой куда-то в сторону. — Там палатки привезли. И бабуля пошла показывать, где их ставить и как, чтоб под ногами не мешались. Она страсть до чего руководить любит. Никите велела тоже идти, хотя он и пытался сказать, что не может, потому что у него лапки. Но тут его обернуло и назад никак. А если лапок нет, то надо работать.

Ляля потёрла ногу о ногу.

— Я там тоже ключи открывала, чтоб вода была… потом ещё соседка пришла. И сосед тоже, помогать. И Стасик… Дань, ты не обидишься, если у нас с ним любви не выйдет?

— Почему не выйдет? — Данила обеими руками держал лист, над которым исходила паром кучка лесной грязи.

— Да как-то… просто вот. Не ёкает.

— Что не ёкает?

— Ничего не ёкает, — сказала Ляля, потягиваясь. — А когда любовь, то ёкать должно!

Причём сказано это было с полной уверенностью.

— Погоди. Может, ещё ёкнет, — Ульяна сказала это, прислушиваясь к себе. Ёкает или нет? Что-то ёкает, но это скорее всего сердце, которому по природе положено ёкать в установленном ритме. Или в животе. Но там снова не понять, вдруг это не от любви, а от голода.

— Не хочу. Они с Игорьком завтра уже отбывают. А это не мой сценарий, сидеть на бережку, в воду глядеть и грустить, ожидая, когда мы воссоединимся. Тем паче он учиться хочет. А целители учатся долго. Я столько не высижу. Ещё я тут с Лёшкой посоветовалась, он тоже сказал, что если не ёкает, то и фиг с ним…

— Кстати, где он?

— А там, — Ляля снова махнула рукой в туман. — Говорю ж, бабушка руководить любит. Вот и заставила работать на благо общества. В общем, я решила вопрос замужества пока отложить и идти путём самопознания! Заведу блог. Буду рассказывать о поисках любви в этом сложном современном мире…

— И лопатах… — Данька потёр ногу ногой.

— Ты бы оделся, — сказала Ульяна. — А то ж ещё увидит кто…

— Ай, его уже все, кому надо, видели, — Ляля отмахнулась. — А про лопаты ты это зря. Думаешь, это так просто? Лопату правильную ещё выбрать надо, чтоб жениха впечатлить, но без тяжких телесных…

— Уль, подержи, пожалуйста, — ей сунули в руки лопух с грязью. — Я скоренько. Сейчас ополоснусь и пойдём помогать, чего там надо…

— И очень важно рассчитать силу замаха…

Дурдом.

Главное, источник проснулся, а ничего не изменилось.

— … только думаю, как назвать. У Игорька — «Жизнь упыря». Я думала, что «Жизнь русалки», но очень уж похоже получается. Ты не будешь против, если я тут останусь? Ненадолго? На месяц или два, пока личную жизнь не обустрою или в целом-то.

— Не против.

— Точно? А то бабушка уже уезжать хочет. Игорёк вон тоже. За ним дед самолёт высылает. Или вертолёт. Но что-то точно высылает. Никита пока не уверен, что ему делать, но домой он не хочет. А я за ним присмотрю, если останется. Выгуливать буду. Вась? А ты как? Остаёшься?

— Я пока не определился. С вашего позволения я бы тоже принял душ и сменил костюм, поскольку мой нынешний облик…

— Твой блог надо назвать «Жизнь крайне занудного демона», — Ляля опять зевнула. — Уль, а ты заведёшь? Или, может, давай общий? А что! Прикольно будет. Я про мудрость женскую буду, про отношения, а ты про ведьминские разные зелья со снадобьями. Никитку возьмём. У него харизма.

— В каком обличье?

— Во всех, — чуть подумав, ответила Ляля. — Но когда не человек, то больше. Его даже мне потискать хочется. Игорька тоже подключим.

— Он же уедет.

— И что? Пусть он про упырей оттуда вещает, от дедушки. Освещает, так сказать, подробности тяжкого бытия. Только название надо такое, чтоб прям ух…

— Ведьмы, — Данила выскочил на порог, на ходу натягивал майку. На мокрое тело та натягивалась со скрипом. — Ведьмы-ру. Тогда сразу и про всех…

— Ведьмы-ру, — Ляля проговорила, пробуя слово на вкус. — А что… интересно звучит.

Ряды белых палаток выстроились на поле.

Ладно, не ряды. Палаток было не так много. И одна стояла в стороне, охраняемая парой козлов, которые что-то весьма живо обсуждали. Между остальными ходили люди в форме и их присутствие, надо сказать, несколько нервировало Ульяну, намекая, что происходит нечто этакое, нехорошее.

Да и в целом присутствие посторонних здесь было… неприятно?

Пожалуй, что.

Это её земля и нечего тут… Ульяна вовремя себя одёрнула. Земля, может, и её, но палатки эти появились не просто так. Людям нужна помощь.

Наверное.

— Ульяна, — Эля, о чём-то беседовавшая с человеком в форме, обернулась. И волнение на её лице было явным. — Ты…

— Вернулась, — сказала Ульяна и почему-то обрадовалась. Хотя, конечно, странно радоваться тому, что кто-то испытывает волнение. Тем паче вряд ли Элька беспокоилась о ней. — Мы все вернулись.

— Ага! — Данила держал в руках лопух. — Эль, а Лёха где?

— Там, — она указала на крайнюю в ряду палатку. — Только…

Элька чуть прикусила губу.

— Что? Плохо?

— Нет. Просто… его матушку задержали. И кажется, обвинения серьёзные. Он пока беседует с… с кем-то беседует. Извини, я и сама не очень понимаю, с кем именно. Тут столько всех, что я уже сама запуталась. Но это определённо представители власти.

— Ага… Уль, я пойду? А то грязь стынет! Ещё совсем остынет, тогда вообще не очень понятно, останется ли в ней сила…

И Данила едва ли не вприпрыжку отправился к палатке.

— А он не изменился, — Элька произнесла это презадумчиво. — Даже не знаю, хорошо это или плохо… ты сама как?

— Пока не очень поняла, — призналась Ульяна. — Василий в доме. Думаю, скоро подойдёт. У него там…

— Сложности?

— Он демоном стал. В том смысле, что перекинулся. Теперь большой и чешуйчатый.

— Большой и чешуйчатый… — Элеонора подавила вздох. — Просто мечта… с другой стороны… главное, чтобы чешую по дому не разбрасывал. Очень этого не люблю. Ульяна, ты… ты ведь не будешь против?

— Против чего?

— Если я попробую выстроить отношения. Всё-таки он твой жених.

— Хорошо, что напомнила, а то я, признаться, упустила этот момент.

Ульяна закрыла глаза и сделала глубокий вдох, сосредотачиваясь.

Сила отступала. Нет, источник не уснёт, не в ближайшем будущем. Но время её всемогущества почти закончилось. Наверное, надо было сделать что-то… что-то великое.

Мир сотворить, который во всём мире.

Или вот болящих исцелить. Или воздух там очистить, экологию улучшить. А на что Ульяна потратила такую силу? Хотя совесть, шевельнувшаяся было, смолкла.

На себя.

И это тоже важно, не только для Ульяна, но и для мира. Потому что она знает, что тоже часть его. А теперь вот… звенящие нити, невидимые никому, кроме Ульяны, висели в воздухе, вплетаясь в картину мира, протягиваясь между прошлым и настоящим, чтобы сплести дорожки будущего.

Интересно, матушка так же всё видит? Или… нет, не о ней. Вот тонкая, которая связала Ульяну и Василия. Она дрожит под пальцами и рвётся даже не от прикосновения — от мысленного приказа. Рассыпается беззвучно, чтобы развеяться вовсе, будто и не было. А вот и другая, которая протянулась между ней и Данилой.

И если оставить…

Что там, впереди? Светлое будущее и счастье с гарантией? Любовь до гробовой доски, а может, и после? Или как у мамы, когда нет сил разорвать связь, как и выносить её? Нет, Ульяна не собирается рисковать.

Не сейчас.

Если что-то сложится, то пусть само, без договоров и заклятий, без обязательств, навешенных кем-то и чужих обещаний, выполнять которые почему-то должны они с Данькой.

Эта нить тоже тает. И даже будто бы дышать становится легче. А сила вздыхает громко так, протяжно. Вздох этот слышат люди. Вот парень с планшетом принимается планшет трясти, будто надеясь вернуть его к жизни. Кто-то крутит головой, кто-то выбирается из палатки…

— Выброс… — до Ульяны доносится это слово, пусть и не совсем понятно, кем именно оно сказано. — Уровень… да чтоб вас… аномально…

Она удержала силу, которая радостно было рванулась, грозя затопить окрестности. Нет, она бы не навредила.

Наверное.

Но… всё-таки стихия. И подчиняясь воле Ульяны, источник успокоился. Она теперь видела потоки, что уходили куда-то вниз, в землю, правда, задерживаясь и в ней, и в травах окрестных, и в воде.

Наверняка, местная крапива обретет невиданную лечебную силу.

Или не крапива.

Или не лечебную. С этим Ульяне тоже предстоит разобраться. И она разберется. Она сумеет. Она знает теперь, на что способна. И знание это наполняет душу покоем.

— Ты в порядке? Уль, присядь. Если ты против… — её обняли и куда-то потянули, потом сунули в руку кружку с чем-то горячим. Чай? И сладкий, почти как сироп. — Пей, пей. Сладкое помогает восстанавливать силы. Я, пусть и так себе маг…

— А ты так себе?

— Конечно. Кое-какие способности есть, но не те, чтоб особо гордиться, — Элька помогала держать кружку. — И вообще, это же на самом деле ерунда. В современном мире голова важнее дара.

— Ты Мелецкому только не говори.

— Ему я об этом говорила и не раз.

— И поэтому вы расстались.

— Не только поэтому. Он хороший человек, Уль. И надёжный, несмотря на всю бестолковость. Даже раньше был надёжным. Когда я болела, он единственный, кроме бабушки, пожалуй, кто действительно переживал и заботился. И просто… просто, наверное, мы с ним слишком разные, чтобы вот так взять и ужиться.

— А с Василием одинаковые?

— Тоже разные. Все люди разные. Но где-то эта разница идёт в плюс, а где-то в минус… вот ты как к носкам относишься?

— К носкам⁈ — настолько личных вопросов Ульяне ещё не задавали. — Не знаю. Не думала.

— Зря. Вот ты знала, что Мелецкий просто бросает их в грязное бельё.

Прозвучало так, будто это что-то вроде геноцида. Только носкового.

— А… как надо? — Ульяна уточнила на всякий случай, потому что она тоже просто бросала носки в корзину с грязным бельём. И честно думала, что все так делают.

— Скреплять, — уверенно произнесла Элька. — Попарно. Есть специальные прищепочки, чтобы носки не терялись во время стирки. Снял. Скрепил. Сложил в грязное. Потом они постираются и не надо тратить время на раскладывание.

— Не знала… — Ульяне стало неловко.

— И кружки он просто споласкивает. Я оставляла средство, просила мыть, но…

— Поняла.

— На самом деле это мелочи. И я понимаю, что мелочи, но… так ведь везде. Мне очень сложно жить, не зная, что будет вечером. Он с равно вероятностью мог заявить, что устал, и завалиться на диван, а мог сказать, что мы идём в клуб. Или вовсе… однажды купил путёвки на острова. Зимой.

— Разве это плохо?

— Нет. И понимаю, что моё возмущение выглядит несколько странно. И я была бы рада, если бы он сообщил о поездке загодя. Но он же сказал об этом накануне вылета. Представляешь? Сюрприз. А у меня планы! И вещи не собраны, и… — Элька забрала кружку. — Справедливости ради, ему тоже было со мной тяжело. Он не понимал, как можно жить вот так, упорядоченно. Василий, мне кажется, другой. Более другой, чем кто бы то ни было. Но…

— Ты не уверена?

— Разве можно быть уверенным в подобных вопросах. Я бы хотела попробовать. Если ты не против.

— Я не против. Только он демон. Это тебя не смущает?

— Я думала об этом, — ответила Элька спокойно. — Много. Я даже собиралась нарисовать таблицу качеств и их позитивного и негативного влияния на совместную жизнь.

— Вроде чешуи?

— Именно. Не смейся. Вот представляешь, ложишься ты вечером в постель. А там под тёплым мягким одеялом чья-то чешуя… или не в постели, а к ступне приклеилась. Неприятно же!

Ульяна подумала и согласилась, что с этой точки зрения действительно неприятно.

— Не думаю, что он будет линять.

— Надеюсь. Или, если будет, то сразу и весь. Как змеи. Слушай, а может, они так и линяют? Конечно, не очень эстетично, но с другой стороны…

Элька задумалась.

Ульяна тоже задумалась, живо представив, как Василий выползает из одной шкуры, чтобы порадовать свежим блеском чешуи.

— Чтоб, — Элька мотнула головой. — Прости. Это так… пример. Я пока совсем ничего не знаю ни о демонах в целом, ни о Василии конкретно. Да, мне он глубоко симпатичен. Честно говоря, я прежде ни к кому не испытывала такой… непреднамеренной симпатии. Однако я отдаю себе отчёт, что исключительно симпатии может оказаться недостаточно для успешной совместной жизни. Но…

— Эль, — Ульяна улыбнулась. — Всё просто. Пробуй. И если получится, я буду только рада. И если помощь понадобится, то обращайся. Правда, я пока ещё та недоучка, но…

— Ещё я не уверена, что готова отправиться в его мир, но также несправедливо будет ожидать от него, что он останется здесь, поскольку вряд ли наш мир в полной мере готов будет принять…

— На этот счёт они там с Данькой что-то придумали. И вообще. Тебе об этом с ним говорить надо. Только говорить. Словами. Прямо. Без подвохов, манипуляций и прочего. Вон, кстати, и он.

Василий принял человеческое обличье. Только рога остались. И подросли конкретно так. Они выступали надо лбом, загибаясь к затылку. А ещё поблескивали нарядным перламутром.

— Пошли, — Ульяна ощутила в себе желание творить добро, хотя сила уже почти ушла. И потому взяла Эльку за руку. — Вась… Элеонора…

— Они не убираются, — Василий потрогал рога и голос его звучал растерянно. — Я пытаюсь, но, похоже, что моя внешность претерпела кардинальные перемены, а потому я пойму, если с точки зрения человека…

— Тебе идут, — несколько смущённо произнесла Элька.

— Да? Ещё мой эмоциональный фон утратил прежнюю стабильность.

— И тебе хочется разбрасывать носки? — на всякий случай уточнила Ульяна, потому что, может, дальнейшая беседа вовсе теперь утратил смысл. — Или оставлять кружки недомытыми?

— Нет, конечно. Как можно разбрасывать носки? Их же потом не найдёшь. Есть специальное приспособление, чтобы скреплять их при стирке. Тогда они не теряются и равномерно изнашиваются, что избавляет горничных от необходимости искать пару, — Василий потрогал второй рог. — Просто… я не уверен…

— Разберемся, — решительно произнесла Элеонора, которую то ли приспособления вдохновили, то ли факт наличия горничных. — Уль, ты бы тоже прошла туда… там что-то вроде штаба. И как я поняла, твоя бабушка сейчас руководит. А ещё должны привозить пострадавших, поэтому…

Поэтому у Ульяны есть отличный повод уйти.

— Мне кажется, оттенок костюма не соответствует цвету рогов, — пожаловался Василий. — И от этого я испытываю некоторый диссонанс в восприятии нового обличья. Мне кажется, что внешняя дисгармония…

— Надо лишь подобрать другой костюм… — Элеонора подошла ближе. — И немного привыкнуть. Я как-то сделала стрижку, несколько более радикальную, чем обычно. И тоже долго не могла смотреть на себя в зеркале, но… куда важнее некоторые иные моменты. Ты испытываешь желание разрушать мир вокруг тебя? Извини. Я тут спросила, что именно мешает установлению контактов с демонами, и мне сказали, что именно повышенный уровень агрессии…

— Свойственен в большей мере низшим демонам как ответная реакция на давление среды…

Кажется, эти двое найдут общий язык. Во всяком случае, оставлять их было совсем не страшно.

И Ульяна направилась к палатке.

Имелись у неё кое-какие вопросы к бабушке…