Величайший рыцарь

Глава 22

– Иерусалим? – уголки губ Иоанна Маршала поползли вниз. – Это серьезное дело.

– У меня есть долги перед Господом, которые нельзя заплатить никак иначе, – ответил Вильгельм.

Стоял жаркий летний день. Они сидели на улице, поставив локти на деревянный стол, и пили вино. Оба сняли чулки, оставшись в кюлотах и легких летних рубахах.

– Я делаю это ради спасения собственной души и души молодого короля. Мне нужно найти успокоение. Мне нужно покаяться и очиститься.

Он бросил взгляд на племянника, который играл в догонялки с сыном кастеляна. Молодому Иоанну, которого все звали его любимым именем Джек, исполнилось девять лет. Он был крепким мальчиком с серыми глазами и светло-русыми волосами. Четыре месяца назад Алаис родила дочь. Маленькая Сибилла спала в плетеной корзине на столе. Во сне ее личико разрумянилось.

– Это долгий и опасный путь, – сказал Иоанн. – Много воды утечет, пока тебя не будет. Когда ты вернешься, у короля Генриха вполне может не оказаться для тебя места.

– Это дело Генриха, – ответил Вильгельм. – Он разместил в конюшнях моих лошадей и выделил мне средства для этого путешествия. Пока он хочет, чтобы я вернулся. Ты советуешь мне нарушить клятву?

Иоанн нетерпеливо помотал головой:

– Конечно, нет, но…

– Мое тело не будет подвергаться большим опасностям, чем в последние месяцы, когда я сражался за своего господина. А душе угрожает еще меньше.

– Да, мы слышали, что произошло в Рокамадуре, – неодобрительно заметил Иоанн.

Вильгельм потер лицо ладонями.

– Мне нужно самому покаяться перед Господом в том, что я делал при разграблении церкви святого Амадура. Я отступил в сторону и позволил Генриху осквернить святилище. Я позволил его наемникам забрать золото с алтаря и сорвать меч Роланда со стены. – Он содрогнулся. Даже теперь при воспоминании о случившемся его охватывал страх и презрение к самому себе. – Меч, по крайней мере, вернули на место, но другие сокровища разлетелись по свету.

Вильгельм угрюмо уставился в кубок. Надолго воцарилось молчание. Иоанн поднес кубок к губам и сделал глоток, затем вытер губы и посмотрел на Вильгельма.

– Судя по рассказам, похороны молодого короля были интересными. Его хоронили два раза, да?

Вильгельм поморщился.

– Ты и об этом слышал? – он покачал головой. – Мы доставили гроб в Ле-Ман, в церкви святого Юлиана проходило всенощное бдение, но, когда мы попытались уехать на рассвете, первые лица города и священники отказались нас отпускать. Они настаивали на том, чтобы моего господина похоронили в их церкви. Нам ничего не оставалось делать, разве что схватиться за мечи, – он потер переносицу, устало вспоминая события тех дней. – Жители Руана ожидали, что мы привезем тело господина и его похоронят у них в соборе. Это было его предсмертным желанием. Они отправились за его телом с оружием в руках. Королю пришлось вмешаться. Он приказал вырыть гроб и отправить туда, куда хотел его сын. – Вильгельм поморщился при этих воспоминаниях. – На протяжении всего пути у нас не было денег на пожертвования людям, но они любили его и винили нас и его отца в том, что у нас для них ничего нет.

– Он был таким красивым, – грустно сказала Алаис. – И у него была такая милая улыбка.

Алаис проверила дочь и нежно погладила гладкую маленькую щечку указательным пальцем.

Иоанн пренебрежительно хмыкнул.

– Этого мало, чтобы править.

– Но это помогает подняться, – заметил Вильгельм. – Однако ты прав, Иоанн. Это был блеск и никакого золота. – Он провел пальцем по круглому следу от вина на столе. Кубок снизу был мокрым. – Генрих был моим господином. Честь обязывает меня выполнить данную ему клятву.

– Я дал клятву принцу Иоанну, – объявил брат. – И, конечно, не отказался от клятвы верности его отцу.

Вильгельм удивленно посмотрел на него.

– А зачем ты это сделал?

– Он проводит в Англии больше времени, чем его братья. На него мало обращают внимания, потому что он младший, но это не значит, что он дурак. Король стареет, а Иоанн – его любимый сын. И он больше всех на него похож. Тебе стоит об этом подумать, – старший брат говорил, словно оправдываясь. – У него есть время, чтобы повзрослеть, и у него, по крайней мере, на плечах голова, а не красивый горшок с перьями. Я знаю, что делаю.

– Ну, хоть один из нас знает, – ответил Вильгельм.

Он не позволил втянуть себя в спор о достоинствах королевских сыновей, один из которых лежал в могиле, а второй был неопытным шестнадцатилетним юношей, который в один прекрасный день может надеть корону, а может и не надеть.