Великие и ценные вещи (ЛП)

Глава пятнадцатая

Кэмден

«Успокойся, папа.»

Ксандер чертовски старался усадить отца на свое место в столовой, а я занял место слева от него.

«Я не ребенок. Я сам справлюсь.»

Он отмахнулся от Ксандера и уставился на пасту перед собой.

«Это твое любимое блюдо. Феттуччине с креветками», - сказал Ксандер с принужденной улыбкой.

«Я знаю, что это мое любимое блюдо. Ты что, думал, я забыл или что-то в этом роде?», - проворчал он, но взял вилку.

Мы с Ксандером посмотрели друг на друга, прежде чем приступить к обеду. Между нами было временное перемирие для подобных моментов, но это было похоже на холодную войну. Перед папой мы делали доброе лицо, а за кадром наращивали арсенал.

«Где Дороти? Почему мы не едим на кухне?»

Папа нахмурил брови.

Ксандер вздохнул, и я вступил в разговор.

«Дороти приходит только по четвергам или когда хочет навестить тебя», - снова сказал я ему.

Он пробыл дома после больницы два дня, и они были не самыми лучшими с точки зрения его памяти.

«У тебя есть команда, которая теперь приходит, помнишь?»

«Мне не нужна команда.»

«Никки с тобой с понедельника по четверг, и поскольку сегодня среда, она здесь. Дэн и Сандра будут работать по ночам, а Мэй - в остальные дни. Я повесил расписание с их фотографиями у твоей кровати, твоего кресла в гостиной, на холодильнике и на доске объявлений в коридоре. Хочешь, чтобы я повесил их еще где-нибудь?»

Не спорить в ответ было моей новой фишкой. Я не был уверен, что у меня получается.

«Я не вижу никакой Никки.»

Папа откусил кусочек и оглядел столовую.

«И какого черта мы здесь? Я ненавижу эту комнату. Бессмысленно иметь целую комнату, которую мы используем только на Рождество, но твоя мама говорит, что так и должно быть.»

Он покачал головой.

Я внутренне вздрогнул, как всегда, когда он говорил, будто мама все еще жива.

«Мы подумали, что Никки не помешает перерыв, поэтому мы с Ксандером пообедаем с тобой. А твои ходунки не так легко использовать на кухне, поэтому, пока ты не восстановишься на сто процентов, мы решили, что так будет проще.»

Он посмотрел на свои ходунки, которые стояли рядом с ним.

«Мне не нужна эта чертова штука. И вообще.»

Он вырвал кислородную трубку из носа.

Ксандер дернулся, но я остановил его.

«Пусть сначала поест.»

«Доктор говорит, что это необходимо только на несколько дней, папа. Они просто хотят убедиться, что твои легкие снова в порядке. Ты нас здорово напугал.»

Взгляд Ксандера упал на стол, и я подумал, не думает ли он об аппарате искусственной вентиляции легких и об ограничениях. Потому что я был уверен в этом.

«Отлично, тогда я просто поеду к доктору Майерсу, и он меня выпишет, потому что это просто смешно.»

Он набросился на свою пасту, как будто она была лично ответственна за кислород.

«Папа, доктор Майерс умер около восьми лет назад, - сказал ему Ксандер.

«Зачем?», - пробормотал я через стол. Не было никаких причин тыкать папе в лицо, что у него помутился рассудок. Бывают драки, которые ты выбираешь, и драки, от которых ты уходишь.

Ксандер сверкнул глазами в ответ.

Отлично. Опять начинается детский сад.

«Ладно, тогда я просто уеду...»

Отец встал, упершись руками в стол.

«Папа, нет.»

Мы с Ксандером встали.

«Я могу ехать туда, куда мне вздумается!»

Он хлопнул кулаком по голому дереву стола, заставив серебряные приборы подпрыгнуть.

«Ты не можешь.»

Голос Ксандера сломался.

«Почему, черт возьми, нет? Если ты забыл, Александр, я твой отец. Мне плевать, что ты считаешь себя крутым парнем, который бежит в армию, из-за того, что штат Колорадо тебя отверг. Я твой отец.»

Я моргнул и перевел взгляд на Ксандера, который покраснел. Штат Колорадо отказался от него? Нам никогда не рассказывали такую историю. Он предпочел служить своей стране, предпочел быть самоотверженным, жертвовал собой. Ксандер бросил на меня взгляд, и я поднял руки, словно меня арестовали. Я не собирался туда идти.

«Как будто ты не собираешься бросить мене», - огрызнулся он.

«Серьезно? Я бы хотел, чтобы худшее, что у тебя было против меня, это то, что я не поступил в тот колледж, в который ты хотел. Но, бывало и хуже.»

Я знал, что он все еще злится, мы были на войне, черт побери, но, по крайней мере, его поза смягчилась.

«Тебе не о чем говорить, Кэмден. Я все еще плачу школе за то, что ты сделал с туалетами.»

Папа погрозил мне пальцем.

Я едва сдержал смех, но когда папин вес переместился, я быстро двинулся и поймал его.

«Кто вообще так делает? Ты разбил туалет для девочек. Как будто ты в каком-то фильме или что-то в этом роде.»

«Тринадцатилетний мальчик, который ищет внимания не по адресу.»

Я помог ему вернуться на место.

«Клянусь, эта глупая директриса взяла с меня двойную плату за то, что я смеялся», - пробормотал папа.

Моя грудь сжалась. Он смеялся? Правда? Потому что он не смеялся ни по дороге домой, ни тогда, когда угрожал ремнем.

Папа снова взял вилку, и мы заняли свои места. Я обменялся напряженной улыбкой с Ксандером. Видите, мы можем это сделать. Мы бы...

«А где мои ключи от машины?», - спросил папа, глядя на Ксандера.

Красный цвет от папиного замечания по поводу университета криминалистики сошел с его лица, и мой брат мгновенно побледнел.

«Точно. Насчет ключей.»

Он посмотрел на меня.

«Я взял твои ключи, пап», - сказал я совершенно искренне и откусил кусочек, заставляя себя жевать и глотать. Дело было не в еде. Армия научила меня не быть привередливым. Но я знал, как распознать снежную лавину, а папа уже был готов к ней.

«Ты что? Чего ради? Ты даже водить не умеешь, Кэмден.»

Так что насчет того, чтобы выбирать драки... Это была та, которую я должен был выбрать.

«Мне двадцать восемь, папа.»

Я проглотил полный рот ледяной воды.

«Ты... Это неправильно», - пробормотал он. «У тебя все равно не должно быть моих ключей. Отдай их.»

Его голубые глаза сузились на мне.

«Я не могу этого сделать.»

Я намотал на вилку еще немного пасты, надеясь, что он оставит все как есть. Что он забудет об этом так же легко, как забыл о моем возрасте.

«Еще как можешь и будешь! Это мои ключи.»

Он ткнул вилкой в мою сторону, подкрепляя свои слова.

«Да», - согласился я.

«Это моя машина!»

«Да.»

«Мне что, позвонить Тиму Холлу? Проучить тебя за кражу чужого имущества?», - пригрозил он, наклонившись вперед.

«Папа, тебе небезопасно на ней ездить. Я не могу отдать их тебе, ради твоей безопасности.»

Я говорил медленно, спокойно, используя все приемы, которым научился за эти годы, чтобы уговорить его. Я имел дело с командирами не менее упрямыми, чем мой отец.

«Я вожу лучше, чем ты!»

«Может, и так», - согласился я. «Но, папа, ты завел машину, врезался в ворота гаража, потом вышел из машины, чтобы починить ее, и чуть не погиб.»

При последней фразе у меня запершило в горле, и мне пришлось прочистить его, а затем сделать еще один глоток воды, чтобы ослабить этот комок.

«Это чепуха. Я бы никогда не врезался в дверь гаража.»

Он помахал мне рукой, вилка все еще была в ней.

«Ты лжешь. Ты просто хочешь украсть мою машину.»

«Нет, папа. У меня есть своя машина.»

«Тебе тринадцать лет!»

«Мне двадцать восемь.»

Я обратилась к Ксандеру за помощью, но он в поражении уставился на стол.

«Кэм, ты же знаешь, что, вызывать его эмоции, только усугубит проблему», - предупредил Ксандер.

Спасибо за помощь.

«Папа, ты больше не можешь быть в безопасности за рулем.»

«Что за чушь! Ты говоришь, ты мужчина?»

«Да», - согласился я, хотя в некоторые дни я уже не был уверен, где проходит эта грань, потому что, черт возьми, я чувствовал себя ребенком, как только вошел в этот дом. Черт, как только приехал в город.

«Тогда, ты знаешь, мне нужны ключи. За руль садится мужчина! Он управляет машиной! Кто отвезет твою маму в библиотеку, когда пойдет снег? Ты же знаешь, она ненавидит этот подъезд.»

Черт, как больно.

Ксандер зажмурил глаза. Ладно, ладно, я могу быть плохим парнем. В любом случае, это была та роль, для которой я был рожден.

«Папа, мама давно умерла. Ты не обязан никуда ее отвозить. И Ксандер, и я уже выросли. Мы можем отвезти тебя туда, куда тебе нужно. Твои медсестры тоже могут. Они очень способные. Мы с Ксандером позаботились о том, чтобы рядом с тобой были самые лучшие люди. Тебе не нужно беспокоиться о вождении. Позволь нам облегчить тебе задачу.»

«Мне нужны мои чертовы ключи!»

Вилка вылетела у него из рук, покатилась по дубовому столу и упала на пустой мамин стул.

«Ты. Не можешь. Не можешь. Так нельзя.»

Он зарычал от досады, а у меня в груди все сжалось, как в детстве.

«Ладно, я просто попрошу Салливана принести их. Он единственный из вас, кто меня слушает», - ворчал он.

Я не хотел ссориться.

Остаток обеда мы съели в тишине, пока не появилась Никки, улыбающаяся в своем зеленом халате.

«Вот вы где!»

Она помахала папе, потом повернулась к нам с Ксандером. «Спасибо. Было здорово пообедать с моим парнем.»

«Кто ты?» спросил папа.

«Никки», - ответила она так, словно это было в первый раз. Но это было не так.

«Я здесь, чтобы помогать вам. Как насчет того, чтобы снова надеть эту трубку», - она снова поднесла кислород к его

носу, - «и устроить вам небольшой отдых? Ваши мальчики сказали мне, что вы любите Band of Brothers, так что я включила первую серию.»

Глаза отца сузились, когда он смотрел, как она забирает его пустую тарелку из столовой.

«Я должен смотреть фильмы с этой девушкой?»

«Она просто хочет помочь, папа.»

«Она властная.»

Он покрутил кислородную трубку.

«Как и ты», - возразил я.

«Ладно, все готово. Пойдемте со мной, Арт?», - спросила Никки.

«Ну, думаю, ты достаточно симпатичная», - прокомментировал он и встал.

«Папа, ты не можешь называть ее красивой.»

Я сморщился в сторону Никки.

«Извини.»

«Не беспокойся. Меня называли и похуже.»

Она пожала плечами.

«Почему бы и нет? Посмотри на нее. Рыжие волосы, красивая кожа. Мне нравятся красивые девушки. Мы прекрасно поладим, если ты не будешь болтать во время шоу.»

Ксандер подвинул его ходунки, и папа встал, тяжело опираясь на опору.

Никки улыбнулась и повела отца в гостиную, пока мы с Ксандером несли оставшуюся посуду на кухню.

«Значит, ты возьмешь у него ключи, чтобы спасти ему жизнь, но собираешься отдать меня под суд за отказ от реанимации», - обвинил Ксандер, пока я мыл то, что было в раковине.

«Это не одно и то же», - возразил я, загружая посуду в посудомоечную машину.

«Действительно. Потому что если ты считаешь, что он достаточно вменяем, чтобы сказать, что хочет отказаться от реанимации, то он должен быть достаточно вменяем, чтобы вести машину, верно?»

Я закрыл посудомоечную машину и повернулся лицом к брату.

«Что? Нет ответов на этот вопрос?»

Он засунул руки в карманы своего костюма и уставился на меня с открытым презрением, которое он скрывал от нашего отца.

«Ты все еще не понимаешь?», - тихо спросил я. «После всего, что было в больнице, когда он проснулся с криком, потому что не знал, где находится и почему у него в горле трубка. Думаешь, он хочет так жить? Привязанным, пока его собственные сыновья держат его в плену?»

«Двенадцать дней!», - огрызнулся Ксандер. «Это были двенадцать дней в больнице, а теперь он дома. И половину этого времени он будет папой. Так что да, я готов терпеть эти дерьмовые дни, чтобы у нас было несколько хороших. Потому что я люблю его и хочу, чтобы он оставался на этой земле как можно дольше.»

«Ты выдержишь эти дерьмовые дни?»

Я покачал головой.

«Ты не переживал дерьмовые дни, Ксандер. Это делал он. Ты наблюдал. В какой-то момент ты поймешь, что речь никогда не шла о том, чего хочешь ты, чего хочу я. Речь идет о том, чего хочет он.»

«Да, ты продолжаешь говорить себе это, все время используя нашу семейную историю, чтобы склонить общественное мнение на свою сторону, попытаться убедить всех, что ты исправившийся герой. Это все из-за папы. Конечно. Говорю тебе, брат, они будут благодарны за доход, но это не поможет привлечь на твою сторону ни народ, ни судью. Я знаю Альбу немного лучше, чем ты.»

Его слова попали в точку. Мне было плевать, видит ли Альба во мне спасителя туризма. Мне было важно, что они доверяют мне настолько, чтобы дать отцу то, что он хотел.

Он ушел, попрощавшись с отцом и одарив меня еще одним взглядом, когда выходил за дверь.

Я облокотился на дверную раму в гостиной и молча наблюдал, как отец устраивается в комнате, его дыхание стало спокойнее, когда он перестал двигаться.

Может, это и вправду лучший выход для него? Как мог такой зверь, как он, потерять свой собственный разум?

«Эй, папа, мне нужно идти в шахту.»

«В шахту? Я знаю это место лучше, чем кто-либо другой.»

Он повернул голову, чтобы ответить, глядя поверх синего кресла, которое он так любил.

«Да, я знаю, папа. Я готовлю ее к открытию для экскурсий, помнишь?»

Его лоб наморщился.

«Точно. Верно. Опасное место, эта шахта. Тебе стоит взять меня с собой. На случай, если ты заблудишься. Не хотелось бы, чтобы что-нибудь случилось с тобой или с той девочкой Брэдли.»

В груди снова защемило. Он знал. В этот момент он знал, что происходит на самом деле. Он действительно был здесь.

«У нас все будет хорошо», - пообещал я ему. «Я не позволю, чтобы с Уиллоу что-то случилось.»

«Я знаю, что не допустишь. Эта девушка без ума от тебя. Ты ведь знаешь об этом, верно? Все знают. В городе только об этом и говорят.»

Он мягко улыбнулся мне, и это давление спало, превратившись в нечто легкое и приятное.

«И ты не против?»

Мои ключи впились в ладонь.

Расслабься. Его мнение никогда не имело для тебя значения.

Хотя всегда имело.

«Конечно. Вы двое были неразлучны с самого детства. Я так и думал, что в один прекрасный день все встанет на свои места. А теперь будьте осторожны там. Поезда все еще ходят по рельсам, но ты же знаешь, что за первой вентиляционной шахтой рельсы заканчиваются.»

«Да, у меня есть твои старые карты. Не волнуйся.»

«Хорошо. Повеселись. Люблю тебя, Салливан.»

Он подарил мне еще одну мягкую улыбку и снова повернулся к телевизору.

На моей груди лежал двухтонный кирпич. Должен был быть, потому что воздух не поступал, и это было чертовски больно. Я яростно моргнул от колючей боли в глазах и откинул голову на дверной косяк.

Первый вздох получился сильным, наполнив легкие, но оставив боль.

«Я тоже тебя люблю, папа», - ответил я, потому что это было то, чего он ожидал.

Потому что это была правда.

Я прошел по коридору и постучал пальцем по фотографии Салли на стене.

«Это для тебя.»

Мой телефон зазвонил, когда я садился в джип, и на экране промелькнуло имя Уиллоу. Я завел двигатель на втором звонке.

На третьем я перечислял себе все причины, по которым мне не стоит брать трубку.

На четвертый я все же взял трубку.

«Привет.»

«Привет. Чем занимаешься?»

Я практически видел ее улыбку, когда ее голос наполнил мою машину, прозвучав через динамики.

«Только что закончил ланч с отцом и подумываю отправиться на шахту. Завтра я встречаюсь с подрядчиком и хотел бы еще раз взглянуть на нее.»

Я завел машину и начал движение.

«У меня есть идея получше», - предложила она.

«Ты говоришь так, словно задумала что-то нехорошее.»

Теперь и мои губы изогнулись.

«Как насчет того, чтобы мы оба прогуляли работу, и встретились на горячих источниках?»

Горячие источники. Было десять тысяч причин, по которым я должен был отказаться, и только одна причина, по которой я должен был пойти. И черт побери, если эта единственная причина не перевешивала все остальные.

«Кэм?», - спросила она, ее голос стал выше. Она нервничала, ожидая, что я скажу «нет.»

Наверное, потому что она знала, что я должен. Это была плохая идея.

«Уиллоу Брэдли, ты просишь меня прогулять с тобой?»

Джип покачивался взад-вперед на участке дороги, где лед собрался в небольшие глыбы.

«Может быть. Ладно, определенно. Давай. Никто другой никогда не пойдет со мной туда.»

«Это потому, что дорога покрыта снегом.»

Я посмотрел на лобовое стекло и увидел блестящее голубое небо. По крайней мере, погода была хорошей.

«Только снаружи. Вода горячая. Как ты помнишь.»

Пара часов с Уиллоу казались раем. Мы совсем не проводили время наедине друг с другом с тех пор, как... ну, черт возьми, что бы там ни случилось на кухне.

«Давай. Побудь плохим вместе со мной.»

«Быть плохим, да? Дай угадаю. На самом деле ты не плохо себя ведешь. Ты уже сделала все свои дела на сегодня.»

«Ладно, хорошо. Так и есть. По сути, я заставляю тебя быть плохим, чтобы я могла откровенно использовать тебя для развлечения.»

«Такая ситуация мне хорошо знакома. Встретимся там через двадцать минут.»

Это никак не могло закончиться хорошо. Но ведь ничего и не заканчивалось.