Великий диктатор. Книга вторая

Глава 10

Мои стихи «На подвиг Суоми зовет» Ээро Эркко опубликовал 25 февраля 1904 года. Как я позже узнал, ровно в тот же день, что и Рудольф Грайнц свои стихи «Der Warjag» в баварском журнале «Югенд», которые позже стали знаменитой песней «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг».

На меня снова обрушился вал писем и приглашений в поэтические и музыкальные клубы, где уже вовсю распевали песню на мои стихи, подобрав к ней множество мелодий. А мне же пришлось репетировать эту песню сначала с лицейским хором, затем и с моими пионерами. Вот не было печали — решил Матти украсть песню. Правда, у кого я её украл, я так и не знал. Не сохранила моя память имени и фамилии автора.

А остававшиеся малые крохи свободного времени отняли приехавшие Стокманны. Причем, впервые приехали втроём, притянув с собой ещё и самого младшего в семье, сорокалетнего Франса. У Карла и Франса Стокманнов в этом году была запланирована поездка в США, на Всемирную выставку в Сент-Луисе. И естественно, они желали получить от меня что-нибудь новенькое, что могло бы и удивить, и принести прибыль. А заодно, мне было обещано, что по возвращению из Америки они привезут мне Генри Форда для оценки моего двигателя и мобиля.

— А я думал, что он уже в пути, — посмотрел я с обидой на деда.

— Это не от меня зависит, — выговорил он мне строгим голосом. — Так есть у тебя что-нибудь для выставки?

— Есть, — согласился я и, развернувшись к Стокманнам, спросил. — Помните как стену красили моей кистью? Вот и мою новую придумку тоже придётся всем нам вместе испытывать.

Дед нахмурился, бабушка Тейя вылупила на меня глаза из-за моей наглости, а Георг Стокманн неожиданно подмигнул и согласился.

— Ну, а что? Испытаем. В прошлый раз Карл красил, в этот раз Франсу доверим.

— Нет. В этом все должны участвовать.

— Что же это такое? — удивился даже дед Кауко.

— Игра это, экономическая. Готов спорить, что вас потом от неё и силой не оттащишь.

— Игра? — с разочарованием протянул дед. — Мы тебе не сверстники чтобы развлекать тебя…

— Погодите, херра Хухта, — прервал деда старший Стокманн. — Давайте сначала испытаем что там ваш внук приготовил, а затем уже и выводы делать будем. Ваш деревянный конструктор, придуманный им, — он мотнул своей бородой в мою сторону. — Сейчас огромные прибыли приносит, а ведь тоже игрушка. Давай, Матти, тащи свою придумку.

Этой придумкой была игра «Монополия». В своём прошлом мире я играл в ещё советский «Менеджер», а затем, уже с подросшими детьми, в другую разновидность этой игры, в «НЭП». Но оба названия никак не подходили для начала двадцатого века и я обозвал её классическим именем. Уж что такое монополия почти все местные предприниматели и многие обыватели знают. Ну, я так думал.

— Игра представляет собой игровое поле, состоящее из квадратов. Все игроки по очереди кидают кости и проходят столько квадратов, сколько выпало на костях, — начал я вводный инструктаж разложив красочно разукрашенную картонку. — Квадраты разделяются на активы. В данном случае, это транспортные компании и заводы, доходные дома и гостиницы, предприятия тяжелой и легкой промышленности, аграрный сектор и прочее. Когда игроку выпадает очередь ходить, то броском игральных костей он определяет какое количество шагов он должен совершить на игровом поле за этот ход.

Взрослые вполне внимательно выслушали инструктаж, получили на руки стартовый капитал от банкира, роль которого пришлось исполнять грустному Микке, которому тоже хотелось поиграть в игру. Я её изготовление закончил совсем недавно, и мы своим небольшим коллективом успели сыграть всего несколько раз.

Поначалу игра шла исключительно в мою пользу, я успел прикупить недвижимости и стал активно её застраивать. Но долго на поле продержаться не смог, закусивший удела старший Стокоманн разорил сначала своих сыновей, затем деда Кауко, а затем перешёл к планомерному выдавливанию меня с рынка недвижимости.

Игра зашла всем настолько, что взрослые просидели за ней у нас в гостиной почти до часу ночи. И припёрлись с самого утра доигрывать пока мы с Миккой были в лицее. В общем, подсели на неё очень сильно. Причём, играли настолько азартно, что в один момент чуть не подрались за паровозостроительный завод.

— Дьявольская игра. Затягивает почище карт, — сделал вывод дед Кауко, когда старший Стокманн, в очередной раз обыграв всех, стал монополистом.

— Зато принесёт нам очень много денег, — сделал правильный вывод Георг Стокманн. — Только надо правильно всё оформить, чтобы быть монополистами в производстве и торговле этой придумки хотя бы лет двадцать. Матти, мы будем в этот раз оформлять не на тебя и меня, а на «Хухта-групп» и «Стокманн и сыновья». А то чувствую я уже, что меня скоро боженька приберёт.

Я молча пожал плечами, своё я с деда рано или поздно струшу, а сыновья Стокманна одновременно закатили глаза, точно также как это делают мой отец и его братья, когда дед им мозги пудрит, что скоро помрёт. Поживём — увидим, чего раньше времени фигнёй страдать?

— Но остров я тебе всё равно подарю. Какой хочешь? — вывел меня из размышлений голос старшего Стокманна.

— А можете мне группу островов подарить? Они маленькие. Коителинкоски называются, что на реке Кииминкийоки.

— Опять ты за старое? — пробурчал на меня дед.

— А что это за острова такие, что ты, Кауко, недоволен выбором внука? Неудобье какое-то?

— Одно сплошное неудобье. Скалы и пороги. Втемяшил себе в голову идею постройки гидроэлектростанции.

— Ну а чего? — удивился я. — Если есть такая возможность — под боком источник энергии получить. Господин Мехелин ещё шесть лет назад туда инженеров отправлял. Он и построит, если ему заказать.

— Ай, делай что хочешь, — только и махнул на меня рукой дедуля.

— Ну, тогда по осени, по итогам выставки и получишь свои острова, — пообещал мне Стокманн и собрался на выход, но я его остановил неожиданным вопросом.

— Херра Стокманн, а вы не хотите себе рекламу неплохую устроить?

— Хм, рекламу? У меня и так с ней всё в порядке. Но раз начал говорить, то договаривай что имел ввиду.

— Вместе с выставкой в Сент-Луисе, будут проводиться и Олимпийские игры. Не хотите команду от нашего княжества выставить?

— Отец, а я тебе об этом уже говорил, — неожиданно подал голос Франс Стокманн. — Русские свою команду не будут выставлять, у них война, а мы можем, и рекламу себе сделаем, прав мальчик.

— Хм, ну, если устами двух младенцев глаголет двойная истина, то можно про это подумать, — обозвал он своего младшенького младенцем. — Что там вообще будет? Каких гимнастов искать для этих игр?

— Вот, — подал я ему список утверждённых и опубликованных в газетах спортивных дисциплин. — Там, вполне можно поучаствовать в перетягивании каната, в футболе…

— Хорошо, хорошо, посмотрю, — перебив, заверил меня Георг Стокманн и в сопровождении деда направился к нам в контору.

Никакой переделанной винтовки Вердера Шмайссер мне не привёз. Но не забыл о своём обещании и честно подошёл ко мне, когда я под руководством Александра Бьярнова вытачивал серьгу затворной задержки для пистолета «Маузер К-96». И извинился, после того как мы с ним, а он с нами поздоровался.

— Извини, парень. Собирался в спешке, так что свою переделочную винтовку я не привёз. Чем это вы тут занимаетесь?

— Да вот, сломанный Маузер пытаемся починить, а заодно Матти обучение проходит, — пояснил нашему инженеру мой наставник.

— Герр Шмайссер, а ведь у Вердера ещё и пистолет был со схожим принципом заряжания что и у винтовки? Я прав?

— Да, молодой человек. Он ещё в те давние времена назывался «баварский пистолет-молния». А что вас так заинтересовало в нём?

— А почему бы его нам не начать выпускать как спортивный пистолет. Ведь все сроки патентов на него точно уже прошли.

— Хм. Вы правы. Надо будет над этим подумать. Использовать пятимиллиметровый патрон и сталь вместо чугуна и бронзы. Вес и размер уменьшится, — стал вслух рассуждать Луис Шмайссер. — Очень перспективно. Можно даже будет оформить патент как на переделочный. Да и стоимость выделки будет мизерной. Это всё надо посчитать. — И мужчина, забыв даже попрощаться, развернулся и пошёл в сторону цеховой конторы что-то бурча себе под нос.

— Страшный ты человек, Матти. Точно, бесёнок, как твой дед говорит. Это же надо, так просто пронять человека, что он тут же забыл про нас и с головой ушёл в работу.

— А я здесь при чём? Я только спросил.

— Может, и у меня так же спросишь? Может, и я что-нибудь придумаю?

— А зачем спрашивать, мастер? Вот, — я взял лежащий с краю верстака его пистолет-переломку. — Увеличить калибр и сделать сигнальный пистолет под различные цветные сигналы.

— Сигнальный? Это как?

— Ну, что-то типа морской сигнальной ракеты, только которой можно стрелять из пистолета. Какой-то долго горящий заряд разного цвета. Можно из магния попробовать сделать, чтобы освещать поле боя.

— Точно. Североамериканский пистолет «Вери». Видел я такой. Полтора дюйма у него калибр вроде. Только вот не пойму, а зачем он такой нужен? У моряков ракеты есть.

— Так ракеты тяжёлые, их запускать надо со станка. А тут пистолет в кобуре. Вытащил и стрельнул, чтобы привлечь внимание или дать сигнал. Вы сделайте, а желающие его использовать всегда найдутся. Можно ещё вашу переломку как «дерринджер» использовать. Переделать под охотничий патрон и прекрасное оружие самообороны. Пулей ты ещё попади, а картечью всяко не промажешь.

— Эка ты мне наговорил. Но здравая идея в твоих словах есть. Попробую переделать под охотничий калибр.

Войны между Норвегией и Швецией не случилось. 12 марта 1904 года скончался шведский король Оскар II. Он и так из-за болезни практически не правил страной, вся власть находилась в руках кронпринца Густава, который после смерти отца отказался от решения вопроса с Норвегией силовым путём и затеял переговоры. Наверное, надеялся, что норвежцы или передумают, или возьмут к себе королём кого-то из из династии Бернадотов.

Всю эту информацию я черпал от бабушки, так как самому читать газеты времени практически не было. А всё из-за стёкол, которые я заказал на трамвайной фабрике Нокии. Лобовое стекло оказалось слишком большим и хрупким, и разбилось при попытке его установить. А запасное я не подумал заказать. Хорошо хоть никто не порезался.

Почему-то я думал, что для транспорта производится уже закалённое стекло. Но, как выяснилось, о подобном стекле, здесь никто ничего не знает.

И как только стекло разбилось, я вспомнил о триплексе. О бутерброде из двух стёкол склеенных при помощи раствора нитрата целлюлозы. В своём прошлом мире я с детьми делал триплекс при помощи эпоксидки. Им задали проект на уроках труда, вот и пришлось заморачиваться, пересмотрел кучу роликов на ютубе и перелопатил десятки сайтов. Зато теперь я прекрасно помнил что первые триплексы склеивали нитратом целлюлозы. А уж чего-чего, а этого вещества в цехе производства Нобелевского баллистита было как гуталина у кота Матроскина.

Правда, пришлось привлекать деда к процессу добычи этого вещества. Так как инженер Эйнар Юстесен послал меня именно к нему после попытке получить необходимое напрямую, в цехе.

— Зачем тебе это вещество? Бомбу решил сделать? — наехал на меня дед после моей просьбы и его переговоров с самим инженером-химиком.

— Не, деда. Я хочу попробовать сделать небьющееся стекло. Я же тебе не Микка, чтобы бомбы мастерить, — отмазался я от обвинений и перевёл все стрелки на кузена.

Ну, а чего? Это же он бомбу соорудил вместе с той самой битой нами троицей местных хулиганов. Ной, Лаури, Тапио и мой двоюродный братец как-то незаметно сдружились и постоянно устраивали какие-нибудь каверзы.

На Крещение из украденного где-то чёрного пороха соорудили бомбу и попытались взорвать одну-единственную на всю нашу улицу березу. Но эти недоделанные террористы хранили порох где-то на улице, и он переувлажнился, что привело не к взрыву, а к шумному и дымному горению в сплющенной банке из-под кофе. На их беду, свидетелем этого действа оказался районный констебль, который быстро выяснил личности юных бомбистов. Микку бабушка Тейя жёстко оттаскала за волосы на висках и на месяц лишила ужина. А его дружков родители выпороли. Перепало и мне, правда только словесно, за то, что я не слежу за братом.

Слава Вяйнямёйнену, что дед Кауко был замотан своими делами и не стал уточнять что такое это небьющиеся стекло и откуда я знаю, что для его производства нужен именно нитрат целлюлозы. А просто озадачил датского инженера просьбой о помощи внуку. Эйнар Юстесен согласился помочь, но пояснил мне и деду, что для приготовления такого раствора надо использовать эфирно-спиртовой раствор. А зная о летучести эфира и о его взрывоопасности и токсичности, он не может доверить его ребёнку, то есть мне. И если я захочу проводить эксперименты, то только под его руководством и за дополнительную плату.

Пришлось рассказывать для чего это надо и изыскивать время для совместных с инженером проведений опытов склеивания листов стекла эфирно-спиртовым раствором. Зато и полученный результат оказался вполне хорошим. Изготовленные под присмотром датчанина, но моими руками, стеклянные бутерброды, выдерживали попадания из пятимиллиметрового «Пионера» и не бились, а трескались при попытках их разбить молотками или ломами.

— А не мог мне подробно объяснить зачем тебе тот раствор нужен? — ворчал на меня дед из-за того, что датский инженер потребовал внести его фамилию в патент как соавтора. — Ты ведь и сам не понимаешь, что придумал. Это же пуленепробиваемые окна в каретах и домах, а также надёжные стёкла для корабельных иллюминаторов. Вот именно это должны Стокманны везти на выставку, а не твою дьявольскую игру!

Дед распалился настолько, что даже стал орать на меня.

— Что значит «не понимаю»? Понимаю! — в ответ заорал я. — Мне и для мобиля надо и Мехелину хотел продать для использования в трамваях и поездах! Я тебе говорил! А ты сам отмахнулся и потребовал не спорить с тобой! И не надо это стекло ни на какую выставку! Ты его запатентуй сначала везде!

— Ты чего на деда орёшь, помпо! Пффф, так, извини, внук. Чего-то меня понесло. День был тяжёлым, — дед плюхнувшись на стул, закрыл глаза и задышал через нос в попытке успокоиться. — Не стой там. Иди сюда. Помассируй мне виски. Что-то голова разболелась.

Массаж висков я впервые сделал деду ещё год назад, а тому и понравилась, и он время от времени прибегал к моим услугам.

— А за патент не волнуйся. Я постараюсь откупится от датчанина, — прошептал дед с закрытыми глазами. — Как только запатентую, сможем сразу съездить с этим к Мехелину в Гельсингфорс. Может, и правда, вместе с ними получить иностранные патенты? Надо это будет это обдумать. Медленнее, медленнее, Матти. Вот так — хорошо.

Возможность попасть в столицу подвернулась довольно скоро. От Ээро Эркко пришло письмо с приглашением на пасхальную службу в Кафедральный собор Святого Николая, посвящённую чествованию раненых героев с «Ику-Турсо». На этой же службе мужской хор собора должен был исполнить песню на мои стихи.

Швеция, Стокгольм, дикое побережье острова Юргорден.

— Господа, вчера я встречался с японским посланником Акаси Мотодзиро, и от него получил приличную сумму денег на нашу борьбу за независимость Финляндии, — похлопал себя правой рукой по левой стороне шубы лидер финляндской партии активного сопротивления Конрад Циллиакус, обращаясь к двум своим соратникам. — Нам надо будет закупить оружие, боеприпасы, взрывчатку и литературу, и переправить это в Суоми. Надо брать пример с русских братьев-революционеров и начинать раскачивать финскую лодку, проводя акты террора и саботажа! Мы слишком долго ждали! Пришло время выдернуть финнов из их зимней спячки! Карл, закупленное оружие, будет храниться у тебя.

— Я понял, — согласился с руководителем партии Карл Стенберг. — Кто может заподозрить, что оружие хранится в центральной гимназии Выборга? Никто! У меня оно будет надежно сохранено.

— Матти, ты и твои бойцы будете получать оружие и боеприпасы у Карла по мере необходимости. Он также будет выдавать вам небольшие суммы денег. Тебе понятно? — Конрад Циллиакус с сомнением взглянул на единственного коренного финна в руководстве партии активистов.

— Да, — склонил голову в ответ Матти Туркиа. — Но я не согласен.

С чем именно не был согласен их командир боевиков Циллиакус и Стенберг так и не узнали. Ибо в этот момент Матти Туркиа вытащил из кармана пальто пистолет «Браунинг М1900» и произвёл два быстрых, но точных выстрела.

— Раскачать лодку, — пробурчал он, обыскивая тела своих бывших соратников. — Помощь Родине. Как будто для вас, шведов, наша Суоми — это родина? Пока наши парни воюют с японцами, ты, — он пнул ботинком труп Циллиакуса с простреленной головой. — Ты берёшь у японцев деньги чтобы навредить моей стране. Нехорошо это. О, золотые часики тоже пригодятся. А мне, моей Сельме и маленькой Анне, ваши деньги и драгоценности очень пригодятся в США.

Тщательно обыскав оба трупа, он подобрал пистолетные гильзы и скатил тела в близкую скальную расщелину, коими изобиловала местность южного берега острова Юргорден. Сейчас их занесёт снегом, и никто раньше весны их не найдёт. А он с супругой и дочкой к этому времени будет уже на той стороне Атлантического океана.