Восход погибшего мира

Глава 7

Первые робкие лучи осторожно проскользнули через металлические прутья. Пленники за ночь порядком продрогли, ночи в здешних местах довольно прохладные. Свет угодил Ройгу в закрытые глаза и настойчиво тревожа веки, заставил мужчину открыть их.

Оглядевшись по сторонам, несколько недоумённо, он поднялся и подошёл к двери.

Чумазый парень в рваной рубахе презрительно выдал пару коротких фраз, Ройг не понял ни слова, по интонации догадался о том, что просто так его не выпустят. Наглый собеседник кровожадно ухмыляясь, провёл ребром ладони по горлу, явно намекая на грядущую участь пленников.

Ройг пару раз пристукнул кулаком по двери, не настолько она надёжна, приложив усилия можно выбить. Лидия, она приказала ждать.

Почему я повинуюсь ей? Едва подумал, что может бросить её тут на произвол судьбы, в голове словно вспыхнуло пламя. Острая боль пронзила его, Ройг рухнул на колени, сжимая голову ладонями.

Предназначение, прошелестело в ушах, выполни его.

Тот старик проклял меня, Ройг зарычал от поднимающегося гнева. Но чем больше сопротивлялся заклятию, тем сильнее боль сковывала голову, казалось, её обхватили раскалённым обручем и заставляли сжиматься всякий раз, когда Ройг думал противиться.

Хорошо, наконец сдался, прислонившись спиной к холодной неровной каменной кладке. Другие пленники наблюдающие за странным поведением Ройга, боязливо косились на него, и тот чумазый парень в рваной рубахе выбрал местечко в дальнем углу, на всякий случай.

Вот только беда в том, что тот колдун выкупивший его, мёртв.

Мальчишка раб в лохмотьях понуро брёл в сторону канала снабжающего Невольничий рынок питьевой водой. Пробираясь среди кудахтающих кур, по остывшей земле над которой поднималась тонкая дымчатая пелена, босыми ногами ступая по мокрой от росы траве, тащил на худой спине громадный кувшин.

На щеке ребёнка клеймо, акулья пасть, показывающая чей собственностью является. Мальчишка не всегда был рабом, родился в степи, в народе промышляющим разведением коз да овец. Очень миролюбивое племя, отчего и стало жертвой кочевников. Перебив взрослых, воинственные наездники пустыни захватывали детей и продали в рабство. Обречённые до конца дней служить и боятся своих хозяев, дети быстро теряли интерес к жизни, становясь послушными орудиями труда.

Утлые хижины с соломенными крышами, пристанище рабов. Акула не опасался бегства или неповиновения, бежать некуда, залив окружён неприступными скалами, а за Невольничьим рынком начиналась пустыня, она обладала такой же беспощадностью, убивая всех, кто не был подготовлен к встрече с ней. Как только дети рабы подрастали, Акула продавал их в Драгоценные Города или соседний Эль Рид, да любому, кто готов платить.

Мальчишка склонившись над широким ручьём с чистой питьевой водой, поставил кувшин в него. Зябко поёжился, утро выдалось довольно прохладным. Руки начали замерзать, он подул на них, согревая дыханием. Но холод не унимался, не смотря на то, что солнце уже готовилось вступить в полные права и начать палить как обычно.

По телу ползли холодные ручейки, до чего непривычное ощущение, мальчишка даже порылся в лохмотьях, может змеи или ящерицы решили согреться на нём?

Холод приближался, стал настолько осязаем, что кожа покрылась мурашками, зубы клацали отбивая неровный стук.

Тень, высокая чёрная тень возникла неоткуда прямо перед его глазами. Испугавшись, мальчишка так и застыл, сидя на корточках. Вода заполнила кувшин и булькала, требуя чтобы его вытащили из ручья.

Высокий силуэт окутан тёмной аурой, от него в стороны расходились чёрные извивающиеся лучи. В нём проглядывались очертания человека, но лица совершено не видно, полы одежды развеивались, хотя нет даже намёка на ветер. А главное, ноги не казались земли. От мрачной тёмной фигуры веяло холодом. Изо рта мальчишки начал вырываться пар. Ребёнок испугался настолько, что не мыслил бежать или кричать. Оцепенев, покорно наблюдал за тем, как фигура приблизившись, склонилась над ним и пальцем коснулась лба.

Вмиг сознание ребёнка заволокло тёмным туманом, навсегда отрезав от внешнего мира. В глазах заклубилась чернота, постепенно наливаясь силой и окончательно овладев телом и душой мальчишки.

Он поднялся, на лице уже нет привычной покорности судьбе или страха перед кнутом надсмотрщика, развернувшись, зашагал в сторону хижин. А затем вернулся, ведя за собой таких же детей, те галдели, не понимая происходящего. Тёмная фигура выжидающе застыла в воздухе.

Акула проснулся в прекрасном расположении духа, накануне провернул парочку удачных сделок, да и Валлис сумел порадовать его. Валлис, торгаш усмехнулся, выбираясь из мягкой постели, ноги коснулись пышных ковров. Всё–таки, ему удалось облапошить старого приятеля, тот согласился практически задаром отдать тех двоих. Девчонку сегодня продаст, перед этим разумеется, заберёт у ней все украшения. Они явно дорогие, видно тонкую работу мастеров.

Совершив омовения в бронзовой купели, Акула ждал, пока рабыни обтирают его полотенцами. Что до бойца из Гринланда, надо устроить с ним бой. Если сдохнет на арене, не велика потеря, развлечение для гостей, а сумеет выиграть, можно будет набить цену.

Облачившись в разноцветные одежды, Акула руководствовался принципом, все самое дорогое и лучшее должно быть видимым, отчего напоминал разноцветного попугая, вышел на улицу.

Полдень, солнце нещадно припекало, раб услужливо поднёс зонт, скрыв хозяина от жарких лучей. Торговля шла вовсю, редкие товары, рабы, диковинные животные, Акула умел организовать дело. В своё время его выперли из Эль Ряда гильдия местных торговцев, он едва не пустил по миру уважаемые купеческие дома. А всё потому, что не брезговал марать руки и находить прибыль там, где приличный торгаш не желал иметь дохода. В итоге поддавшись влиянию торговой общины, правитель Эль Рида изгнал Акулу, запретив появляться ему на своих землях. Но ирония заключалась в том, что едва Акула обосновал Невольничий рынок, как к нему потянулись те же самые торговцы так рьяно выдворявшие его из города. Но Акула благосклонно не теребил старые обиды, просто заламывал для них цены повыше.

— Господин, — возник Мафусаил, здоровый чернокожий амбал и припав на колени перед Акулой, склонился лбом к земле, — я хотел бы поговорить насчёт чужестранца в загоне, он …..

Акула небрежно отмахнулся, не соизволив даже остановиться, прошёл мимо слуги, продолжающего стоять на коленях. Мафусаил выждав пока тот пройдёт, поднялся с земли и отряхивая песок, побрёл в сторону загона.

— Подходите! Смотрите! Покупайте! — неслось со всех сторон.

Рынок раскинулся на обширной территории, прилавки уходили длинными рядами, между ними сновали пронырливые торгаши, потенциальные покупатели. Также с важным видом бродили кочевники. Воинственный народ привыкший к скромному непритязательному образу жизни. Больше всего они ценили хорошего коня и надёжное оружие. Но всякий раз оказавшись тут, тянулись к предметам роскоши. А роскошь в их понимании вычурная одежда, обязательно шёлковая, украшенная богатой вышивкой. А ещё напяливали на себя украшения, не разбираясь женское это или мужское. Что им нравилось, то и брали. Всё это теряло ценность, едва возвращались в степи или начинали странствовать по пустыне, и только тут кочевники позволяли себе хоть на время побыть цивилизованными людьми.

Акула остановился посмотреть на бойкую торговлю рабами, выставляли молоденьких девушек. Пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить тех прекратить лить слёзы. В ход шли увещевания, угрозы и обещание в случае неповиновения, отдать на растерзание либо собакам, либо толпе моряков изголодавшихся по женской ласке. Но попадались строптивицы выбирающие смерть. Их тела Акула приказывал вывешивать на всеобщее обозрение. А вдоль тропы ведущей к Невольничьему рынку стояли столбы с прикованными рабами, посмевшими ослушаться его. Теперь несчастные умирали долгой мучительной смертью.

К Акуле подбежал шустрый приказчик и склонившись над ухом прошептал о том, что потенциальные покупатели бойцов для арены желают посмотреть товар.

Акула довольно улыбнулся, его рот с длинными зубами напомнил оскал морской хищницы.

Ройг ждал, временами поднимая голову, когда тень проходивших наверху людей падала в загон.

Послышался шум, гомон голосов и дверь противно скрипнув порядком проржавевшими петлями, с шумом отворилась. Показались трое с закутанными лицами, недолго думая, схватили ближайшего пленника и потащили за собой. Дверь с грохотом захлопнулась.

Приглушённые голоса с трудом пробивались через толстые стены, но всё же сдавленный предсмертный крик долетел до ушей заключённых в загоне. Ройг поднял голову, на железных прутьях стоял тот самый чёрный громила с белой чалмой. Он пристально наблюдал за чужестранцем.

Дверь вновь распахнулась, на этот раз пленники вжались в стены, не желая покидать загон. Но охрана не собиралась выслушивать их жалобные вопли и схватив очередную жертву, потащила на выход.

Чумазый парень, тот что грозно водил по горлу, трясся от страха. А когда донеслись довольные крики, скрючился в углу, тихонько завывая.

Опять топот ног и лязг открывающейся двери, охрана ворвалась внутрь, и схватила бедолагу поблизости. Тот заверещал, отбрыкиваясь от них. Громко кричал и явно умолял. Они отпустили его, а затем огрели по голове с такой силой, что заключённый упал на пол, из раны просочилась кровь. Бедняга умоляюще поднимал руки, прося пощады. По внешнему виду понятно, он землепашец и не смотря на крепкое телосложение не может заставить себя взять в руки оружие, и умирать не хотел.

Один из охранников замахнулся кривым мечом, намереваясь рубануть по плачущему пленнику, но был остановлен Ройгом. Перехватив уже зависшую в воздухе руку, оттолкнул от землепашца. Охрана возбудившись, окружила его и вертя в руках мечи, кинулась в атаку. Ройг выставил руку под удар и меч со звоном отскочил от запястья. Нападавшие застыли на месте, изумлённо переглядываясь между собой. Затем один из них осторожно приблизившись к Ройгу, содрал разодранный рукав, обнажив браслет со знаками друидов.

Охрана шумно загалдела вороньей стаей. Грозный окрик Мафусаила сверху заставил их замолчать. Верзила напоследок взглянув на Ройга, ушёл. Охранники гортанно выкрикивая, тыкали остриём сабель в сторону открытой двери, не решаясь вновь нападать.

Поняв что от него хотят, Ройг шагнул в распахнутую дверь. Охранники поспешно вышли следом и закрыли её за собой. Длинный полутёмный коридор вывел в небольшую комнатушку, на полу лежало оружие. Боевые топоры, сабли кочевников, копьё с бронзовым наконечником, загнутый полукругом меч больше похожий на серп, короткий меч предназначенный для рукопашного боя. Выделялся тяжёлый двуручный клинок, явно не пользующийся должным уважением. Его поверхность покрылась лёгким налётом ржавчины, кожаное переплетение на рукояти затёрто от времени и рук предыдущих владельцев.

Ройг сообразил, ему даётся оружие на выбор и не колеблясь, выбрал двуручный меч. Он привычно лёг в ладонь, внутри что–то радостно всколыхнулось, предчувствуя грядущий бой.

Ройг подошёл к массивным деревянным воротам обитым железом и решительно постучал рукоятью по ним. На гулкие удары ворота ответили натужным скрипом, выпуская на арену.

Поначалу солнечный свет ослепил, но глаза быстро привыкли к нему. Осмотревшись, Ройг увидел два трупа с распоротыми животами, кровь растеклась по песку, он стал багрового цвета. На каменных скамейках расположились зрители, несколько сотен, от важных персон скрывающихся под навесами, до любопытных зевак и даже рабов ожидающих очередного боя.

Ройг заметил Акулу в окружении свиты, а рядом с ним потенциальные покупатели, хозяин Невольничьего рынка оживлённо заговорил, показывая на него руками.

А ещё Ройг увидел его.

Агасфер невозмутимо сидел среди бедняков, хотя его наряд заметно выделялся на фоне обносков и рванья.

Громкие выкрики возвестили о начале испытания. На арене находился боец в кожаных доспехах с бронзовыми пластинами. Его оружие, изогнутая сабля, эфес выполнен в виде разинутой пасти льва, имела следы крови. Противник ловко махая ей, дразнил Ройга, подзывая к себе, выкрикивая если судить по бурной реакции зрителей обидные оскорбления. В первых рядах находились кочевники, попивая перебродившие вино, Акула не собирался тратить хорошее на тех, кто по его мнению конскую мочу не отличает от воды, посмеивались над боем. В их глазах это не настоящая драка, так, развлечение для ребятни.

Ройг пристально следил за саблей, пляшущие на клинке блики невольно притягивали к себе внимание. Противник видимо устав ждать или быть может, его подгоняли, сделал ложный выпад. Ройг не повёлся на него, продолжая стоять на месте. Столь пренебрежительное отношение разозлило владельца сабли и он пустился на грязный трюк. Подцепив носком песок, швырнул в сторону Ройга, в надежде попасть в лицо. Ройг успел поднять руку, и в тот же миг остриё сабли пронзило ладонь.

Жгучая боль мгновенно растеклась по руке, зрители радостно загудели, бой начался. Противник отскочил в сторону и видимо желая запугать Ройга или произвести впечатление на публику, слизнул с сабли кровь. Кочевники захохотали, видно такое им привычно.

Никто не обратил внимания на то, что в окрестностях Невольничьего рынка начали подниматься клубы чёрного дыма.

Вращая саблей и кружась возле Ройга, противник скаля зубы на которых видна кровь, выплёвывая едкие слова, сабельщик выжидал подходящего момента. Сделав парочку безуспешных выпадов, Ройг отбил их, решил повторить выходку с песком. Опять поддев носком, швырнул в лицо Ройга и тотчас бросился на него.

Меч без труда нашёл уязвимое место в доспехах, щель среди бронзовых пластин. Сабельщик сам налетел на вытянутый навстречу ему меч и застыл, не понимая происходящего.

Ройг держал вытянутую руку с клинком, что проткнул самоуверенного противника. Всё произошло столь стремительно, что гул толпы не сразу стих, пока зрители не осознали произошедшего.

Изогнутая сабля выпала из рук, шмякнувшись на песок. Кровь хлынула ручьём из раны и рта противника, а тот ошалело хлопал глазами, не веря проигрышу.

Ройг медленно потянул меч на себя, сабельщик издав последний судорожный выдох рухнул к его ногам.

Зрители молчали, кочевники цокали языками высказывая уважение к смерти и тому, насколько находчив оказался Ройг. Акула горестно покачал головой, придётся искать нового умельца для обучения бойцов арены. Сожаления, что прежний уж слишком увлёкся игрой.

— Хозяин, — послышался тревожный голос раба.

— Чего тебе? — грозно скривив физиономию, Акула даже не повернулся на голос.

— Хозяин, хозяин, — лепетал раб.

Акула рассердившись, прикажет всыпать ему с десяток плетей, всё же снизошёл до того, чтобы обратить на говоруна внимание. Раб как и десятки других на арене наблюдали за тем, как поднимаются грозные клубы дыма. И вот уже абсолютно все зрители арены в молчании смотрят за чёрными столбами устремлёнными в небо.

Акула скинул оцепенение охватившее его в первые минуты — Что происходит? — тонко провизжал он. — Пожар? Это нападение?

Кочевники встревожено подскакивали на месте, озадачено переговариваясь между собой.

Агасфер начал шептать заклятие.

Ройг схватился за голову, сознание пронзило подобной вспышке, оковы друидов начали жечь, распаляя тело и затуманивая разум. Нечто тёмное, скрытое в глубинах души настойчиво пыталось вырваться наружу, пробивая себе вход, наваливаясь всей скрытой яростью.

Рёв с арены застал врасплох, кочевники переполошились, а Акула замер уставившись на Ройга. Мужчина переменился, его глаза полыхали безумием, а вид говорил о том, что готов рубить и резать всех без разбора. Облик демона, вот кого он сейчас напоминал Акуле, из тех, что видел в храмах богов.

Ближайший кочевник не собирался спускать вызов Ройга с рук, выхватив меч, кинулся к нему. На этот раз Ройг атаковал первым. Мощным прыжком очутился подле смельчака, взмах мечом и разрубленное надвое тело укатилось в сторону.

Ройг влетел в толпу и начал крушить всех, кто попадал под руку.

Мафусаил прижавшись к стене, распахнув глаза, наблюдал за ним.

Акула отталкивая с дороги рабов, зрителей, давних торговых партнёров стремился убрать с арены, надеясь на то, что кочевники если не убьют Ройга, так хоть задержат на время.

Поначалу никто не обратил внимание на то, как дети рабы медленно разбредались по окрестностям Невольничьего рынка, мало ли какое у тех задание. Никому в голову не пришло поинтересоваться, отчего те идут словно ведомые невидимыми нитями. Раб есть раб, и тем более, чего стоит опасаться от забитого и перепуганного ребёнка. Но один придирчивый надсмотрщик всё же заинтересовался тем, по какой причине те бездельничают.

— А ну стой крыса! — прошёлся длинным хлыстом по спине тщедушной девочки. Но та не обращая внимание, продолжала брести дальше. — Дела, — удивился владелец кнута. — Стоять сказал! — догнав её, развернул к себе лицом. — Почему ты …., — и уставился, заметив серые черты на её лике. — Ты болеешь? Заразилась чумой? — а затем заметил чёрную пелену в глазах. — Это что такое? — склонился, внимательно разглядывая. — Что с тобой?

Девочка вцепилась зубами ему в шею и начала рвать хищным зверем кожу и плоть. Надсмотрщик завопил, привлекая к себе внимание зевак.

— Снимите её с меня!

Подбежавшие рабы помогли оторвать ребёнка от горла любителя помахать кнутом. Но было поздно, девочка выплюнула кусок окровавленного мяса на землю, а сквозь пальцы прижатые к горлу бурно текла кровь. Хрипя, надсмотрщик упал на колени. Девочка пошла дальше своей дорогой.

В это время другой ребёнок, взяв в ладони полыхающие угли из закопченного сажей казана, нёс их в ладонях в сторону лавки торгующей маслами. Он не чувствовал боли или жара раскалённых углей. Подойдя к кувшинам, кинул их в масло.

Огонь тотчас вспыхнул, пламя мгновенно занялось, жадно пожирая деревянные строения, с лёгкостью испепеляя навесы. Пожар перекинулся на другие прилавки и уже весело отплясывал по всему базару.

Дети с глазами наполненными мраком с равнодушными лицами разносили огонь по Невольничьему рынку, или подходя к охранникам начинали резать тех. Воцарилась суматоха, никто не был в курсе происходящего, при виде возвышающихся клубов дыма и беспорядочно бегущей толпы большинство решило, что произошло нападение.

Акула влетел в свой шатер, проклиная всех на свете.

— Да что происходит? — орал он, пинками разгоняя рабынь. — Где охрана?

В шатёр вошёл худощавый мальчишка в лохмотьях с клеймом на щеке, Акула уставился на него.

— Кто впустил тебя? — кинулся к нему, наотмашь заехав по лицу.

После такого удара ребёнок должен упасть на шикарные ковры, но он остался стоять на ногах, не сводя с хозяина Невольничьего рынка глаз с тёмной пеленой.

Акула оторопел, понимая, происходит что–то нечистое. Рабынь выгнал сам, а охрана так и не появилась. Снаружи доносились крики и потащило палёным.

— Пропусти, — голос предательски охрип, но Акула двинулся к выходу.

Малолетний раб бросился на него и хватив за шею, начал душить.

— Отпусти мерзавец! — верещал благим матом Акула.

В шатёр проник запах горящей ткани, снаружи его подпалили дети и стоя кругом, наблюдали за быстрым поползновением огня.

Акула не мог сбросить вцепившегося мёртвой хваткой ребёнка. Дрыгая ногами, старался ползти в сторону выхода, но перед ним возникала пышущая жаром пелена. Шатёр уже вовсю полыхал и обрушившись, похоронил обоих под огненной завесой.