Война

Глава 47 Темнота

Такое чувство, будто они летели часами.

На самом деле, учитывая дальность полёта данного вертолёта, не могло пройти больше одного-двух часов, но Ревик значительную часть пути ничего не видел, так что не отсчитывал ориентиры, как делал бы это при нормальных условиях.

Его глаза оставались открытыми.

Он смотрел на пейзаж, плывший перед ним, но не мог заставить себя увидеть что-либо. Он не мог заставить себя уделять внимание, хотя какая-то жёстко запрограммированная часть его всё же отслеживала направление, а также любые изменения, пусть сам Ревик и не замечал этого осознанно.

Только потом он подумал, как это глупо.

В смысле, не уделять внимание.

С другой стороны, сложно было убедить себя, что это имеет значение. В данный момент он вообще не мог думать ни о чем, кроме того, как можно попробовать сбежать при первой же возможности. Он не видел, как кто-то из их команды мог помочь ему — по крайней мере, не сразу же. Им повезёт, если они выберутся с Манхэттена живыми, куда уж тут спасать кого-то ещё.

Никто из людей не потрудился сообщить им, что случилось на Манхэттене.

Ревик не спрашивал. Джон и Мэйгар этого тоже не делали, так что, наверное, они думали в том же ключе, что и Ревик — что им лучше ничего не знать, пока они не в состоянии ничего предпринять.

К тому времени Ревик уже имел предположение, куда их везут.

И всё же он не испытал огромного удовлетворения, получив подтверждение своей правоты, когда вертолёт начал опускаться над очень знакомыми ориентирами в Лэнгли, Вирджиния[15].

Он наблюдал, как земля приближается по мере снижения вертолёта.

В этот раз он едва ощутил перемену в равновесии и лишь на мгновение взглянул на мужчину, сидевшего напротив, перед тем как перевести взгляд обратно к окну. Этот его беглый взгляд зацепился за надпись, красовавшуюся на тёмном дождевике мужчины.

— Полиция Нью-Йорка? — хмыкнул он.

Ревик не ожидал, что мужчина услышит его, и тем более ответит, но он сделал и то, и другое.

— Ага, — сказал мужчина. — А то ты всегда был прямолинеен относительно своей личности. Верно, ледянокровка? Именно так ты умудрился исчезнуть на полвека с лишним? Говоря всем и вся, кто ты на самом деле?

Ревик не потрудился отвечать.

— Вот и я так думал, — усмехнулся агент.

Вертолёт уже соприкоснулся с землёй.

При приземлении Ревик слегка вздрогнул, вновь осознав, что он пострадал сильнее, чем позволял себе думать, и уж тем более чувствовать. Посмотрев на свою окровавленную рубашку и вздутость, которая уже натягивала его штаны на одной ноге, он снова вздрогнул, в этот раз — от осознания, что он далёк от своей лучшей бойцовской формы.

Он взглянул на Джона и Мэйгара, оценивая их впервые с тех пор, как они покинули нью-йоркские канализации.

Они оба выглядели гораздо более здоровыми, чем он ощущал себя.

Агент ЦРУ выбрался первым.

Ревик наблюдал, как группа военных в униформе собрались вокруг агента на вертолётной площадке, и все они пригнулись под замедляющимися лопастями вертолёта. Некоторые поднесли руки к ушам — должно быть, разговаривая по связи с другими людьми в здании или где-то ещё.

Один из агентов раскраснелся и выглядел взбудораженным, но остальные обладали той спокойной наружностью профессиональных военных, человеческой версией «маски разведчика».

Ревик ещё несколько минут наблюдал, как они говорили, сумел прочесть по губам несколько слов, но не уловил достаточно, чтобы понять что-то связное.

Ну, ничего, кроме того факта, что над большей частью восточного побережья объявлено чрезвычайное положение. Для этого ему и не нужно было читать местных людей.

Затем агент, который привёз их сюда, жестом показал на вертолёт с замедлявшимися лопастями, а именно на Ревика.

Ещё одна группа людей в униформе (эти больше походили на солдат морской пехоты) забрались в пассажирский отсек вертолёта и начали отсоединять их цепи от сидений.

Первым через дверной проем они протолкнули Ревика, пихнув его так грубо, что он повалился бы вперёд, если бы один из них не держал его сзади за ошейник. Цепь, которую Дитрини так и оставил на его шее, по-прежнему свисала вдоль его спины, но ни один из солдат, похоже, не замечал её, и никого это не волновало. Среди этой группы могли иметься свои садисты, но по большей части они сосредоточились на деле.

Учитывая все обстоятельства, Ревика это лишь немного успокаивало.

И всё же он сканировал лица, пытаясь составить хоть какое-то представление, понять, не кажется ли кто-то из них более здравомыслящим или хотя бы менее враждебным.

Он всё ещё делал это, но тут резко остановился на одном лице. Ревик едва сумел подавить шок, пробежавший по его aleimi, и уставился перед собой.

Тот же мужчина схватил его за связанные руки, крепко стиснул и толкнул в сторону здания, которое находилось прямо справа от вертолётной площадки. Вопреки грубости его мускулистых татуированных ладоней, он старательно избегал окровавленных мест на теле Ревика.

— Смотри вперёд, ледянокровка, — хмыкнул мужчина, ладонями крепче сжимая плечо Ревика.

Ревик всё равно украдкой покосился влево, убеждаясь, что солдаты ведут Джона и Мэйгара вместе с ним. Он не осмелился обернуться и посмотреть на агентов на вертолётной площадке.

Вместо этого он опустил голову, стараясь защититься от порывистого ветра и дождя, заставляя себя в нормальном темпе идти к стеклянным дверям, которые вели в главное учреждение.

Никто не произносил ни слова, пока они не попали внутрь.

Те же руки стали толкать Ревика в сторону, по узкому коридору, где по правую сторону от него тянулось множество дверей. Единственные окна располагались на самом верху, гораздо выше уровня глаз. Двери мерцали, и это говорило о том, что они изготовлены из композитного органического металла.

Должно быть, это камеры или комнаты допросов.

Остальная часть этого заведения, похоже, была выкрашена той же желтеющей белой краской, но Ревик едва обратил на это внимание, как и на старомодные дверные ручки перед тем, как его затолкали в одно из таких помещений. За ним последовал Джон, Мэйгар и ещё как минимум шесть лиц, которые Ревик знал так хорошо, что на его глаза едва не навернулись слёзы.

— Боги, брат… — хрипло вздохнул он вопреки собственному желанию. — Сними это с меня.

Врег хлопнул его по плечу, затем жестом показал ему развернуться.

За считанные минуты Джораг с помощью режущего инструмента перепилил ошейник, надетый на Ревика. Затем тут же без промедления начал возиться с оковами, удерживавшими его руки за спиной. Ревик наблюдал, как в те же несколько минут Ниила срезала оковы с Мэйгара, а Иллег пилила кандалы Джона. Врег всё это время гладил Джона по лицу и груди, целовал его со столь нескрываемым и искренним облегчением, что у Ревика в горле встал ком.

Слезы открыто катились по лицу Джона, пока он отвечал на поцелуи видящего. Как только его руки и ладони оказались свободны, он тоже обвил руками крупное тело Врега.

В любой другой момент Ревик отвернулся бы, дал им уединение.

Но сейчас он не мог позволить себе такого.

— Где Элли? — спросил он.

Врег тут же взглянул на него, но не выпустил из рук лицо Джона.

— Для этого нам нужен ты, — сказал он. — А ты как думаешь, зачем я притащился сюда, рискуя своей шеей, бл*дь?

Лёгкий импульс счастья окрасил его слова, когда он крепче стиснул Джона, но Ревик проигнорировал это, услышав лишь мрачные ноты подо всем этим.

— Сколько времени? — спросил он. — Сколько форы у неё имеется?

Врег вновь встретился с ним взглядом, и в этот раз Ревик увидел там понимание.

— То есть, ты знаешь про Касс? — только и спросил Врег. — Ты знаешь, кто её похитил?

— Я догадался, — ответил Ревик. — Сколько времени, Врег?

Врег взглянул на наручные часы, выражение его лица оставалось неизменным.

— Два часа. Это минимум, lao ban.

Ревик ощутил, как то тошнотворное ощущение резко возвращается в его нутро.

Он знал. Конечно, он знал.

Его внутренние часы даже предполагали примерно то же самое, когда он позволял себе гадать, но от того, что это произнесли вслух, мощное ощущение боли всё равно с силой врезалось в его живот. Он тут же отступил в Барьер, ища её.

Конечно, они надели на неё ошейник.

Конечно, она также будет слепа во многих отношениях. И всё же Ревик поймал себя на мысли, что они не сумеют полностью отгородиться от него. Без чего-то сродни тому Резервуару, который полностью отрежет её от Барьера.

Ему нужно найти её прежде, пока они это не осознали.

Или пока они не перевезли её туда, где он никогда её не найдёт.

Мэйгар и Джон теперь полностью избавились от оков. Мэйгар потирал запястья, настороженно косясь на Врега, а затем подвинулся ближе к Ревику — может, чтобы наблюдать за его лицом, пока тот искал Элли.

Ниила стояла и ждала со свирепым выражением лица, а Иллег наблюдала за глазами Ревика не менее пристально, чем Мэйгар.

Но всё это промелькивало лишь на заднем фоне его сознания.

Осознав, что все они ждут его, даже Джон, Ревик полностью сосредоточился на точках связи, которую он делил с Элли, и направил всю свою концентрацию на то, что он мог ощутить, а также отбросил все не помогавшие ему эмоции, всё, что могло ему помешать.

Он заставил себя дышать ровно, пока делал это, и не впускать в своё сознание ничего другого.

Он стоял там, в той камере для допроса в Лэнгли, и никто не издавал ни звука, наблюдая, как он ищет её. Такое чувство, будто все они коллективно задержали дыхание.

На несколько долгих секунд Ревику показалось, что он её не найдёт.

Он подумал, что они уже полностью отрезали её, заперли в каком-то месте, где даже его свет не мог резонировать с её светом.

Затем, из ниоткуда, он уловил проблеск.

Этот проблеск превратился в более яркую искру, словно где-то в его груди раздули горячий уголёк. Он всё ещё едва её чувствовал, но тут её ужас омыл его… а потом взорвался всюду вокруг. Он никогда прежде не получал от неё столь интенсивного ощущения, и на его глаза невольно навернулись слёзы.

Ревик невольно застонал, стиснув свою грудь.

Джон вцепился в него с одного бока, всматриваясь в его лицо. Кто-то другой схватил его с другой стороны, но он никого не видел.

— Боги… Ревик. Что такое?

Он покачал головой, стараясь продышаться.

Он не отпускал её.

Его зрение вновь помутилось.

Она кричала, звала его во тьме.

Она кричала и кричала…

Он не ощущал вокруг неё ничего, кроме тьмы. Он чувствовал, какой потерянной она была. Она не могла его найти, но Ревик ощущал, как она плачет и зовёт его. Она кричала, искала его, вкладывала в это всю свою суть, но лишь ударялась о клетку света, который душил и подавлял её. Этот свет был темнее всего, что он когда-либо ощущал от Шулеров или Галейта.

Этот свет струился, как змеи, душил её.

Этот свет ненавидел её, презирал, желал её смерти…

Адреналин выплеснулся в его организм, отчего стало невозможно стоять на месте. Каким-то уголком сознания Ревик почувствовал, что другие видящие столпились вокруг него, удерживают его на месте, согревают его своим светом, пытаются успокоить.

Он пихал и отталкивал их aleimi с дороги, силясь остаться с ней…

Она снова закричала, зовя его, и в этот раз Ревик не сумел сдержаться.

Он издал сдавленное рыдание, стиснув руки того, кто стоял перед ним. Он ощущал её отчаяние, печаль столь огромную, что он даже не мог прочувствовать её всю. Она плакала, и он плакал вместе с ней, ощущая такое опустошение, какого никогда в жизни не испытывал.

Он стискивал её в этом пространстве, желая, чтобы она почувствовала его, знала, что она не одна. Он не мог до неё дотянуться. Не мог… такое чувство, будто их разделяла толстая стеклянная панель, находившаяся с её стороны и не впускавшая его.

Ревик поймал себя на мысли, что уже поздно, что они уже практически трупы, и он мог лишь убедить её, что она не одна…

Ладонь ударила его по лицу со здоровой стороны. Сильно.

Достаточно сильно, чтобы на глаза ещё сильнее навернулись слёзы, но он едва это ощутил.

— Где она? — рявкнул голос. — Ненз! Где она?

Ревик постарался ответить, хоть подумать.

Он опять начал теряться в этой тьме, слыша её крики. Он издал очередное сдавленное рыдание. Рука снова ударила его, ещё сильнее, вернув в реальность настолько, что перед глазами проступили очертания крупного тела.

— Ненз! — рявкнул голос. — Где она?

Ревик постарался пробиться сквозь тьму, ища ориентиры, хоть что-нибудь, что имело для него смысл. Затем он ощутил её. Не свою жену — ту, другую. Она улыбалась ему из той чёрной дыры, и в те несколько секунд ему хотелось убить её, как никого в его жизни.

Когда он наконец заговорил, его слова прозвучали натужным хрипом, едва различимым даже для его собственных ушей.

— Сан-Франциско, — произнёс он. — Они везут её в Сан-Франциско…

— Ты уверен, брат? — жёстко спросил голос.

Ревик поднял взгляд и осознал, что смотрит на Врега, который держал его так же крепко, как и Джон. Сзади Джораг гладил его по спине, а с другой стороны в него вцепились Оли и Ниила.

— Ненз! — рявкнул Врег.

Ревик повернул голову. Он постарался дышать.

— Да. Сан-Франциско.

— Ты абсолютно уверен? — повторил Врег. — Ты уверен, что она будет там? Они ещё не могли туда добраться, — он сверился с часами, хмуро поджав губы. Но другую ладонь он не убирал от Ревика, крепко стискивая его руку. — Это может быть обманный манёвр, брат. Уловка. Ты уверен, что они не посылают тебя в ложном направлении?

Ревик покачал головой, зажмуривая глаза от очередного прилива той невыносимой боли.

— Нет, — сказал он. — Нет, это не уловка. Я уверен, брат.

— Откуда? — спросил Врег. — Откуда ты знаешь?

— Она хочет, чтобы я приехал, — произнёс Ревик, ощущая, как та тошнота усиливается. — Касс. Она почувствовала меня там. Она хочет, чтобы я приехал… она хочет, чтобы я увидел, что она сделала.

Продолжая пристально всматриваться в его лицо, Врег в этот раз лишь кивнул.

Затем он повернулся, обеспокоенно взглянув на Джона.

Он жестом показал Джорагу, чтобы тот и дальше держал Ревика, затем разжал руки и сделал шаг назад. Врег переключился обратно в военный режим, и Ревик невольно испытал облегчение от этого. Он смотрел, как его командир идёт к двери в коридор и открывает её одним быстрым рывком.

Он придержал её открытой и жестом показал остальным выходить перед ним, а сам стал использовать более сложные жесты руками, раздавая приказы, чтобы вытащить их отсюда.

Ревик наблюдал за жестами видящего, но не осмысливал ни один из них. Ощущая на своей руке ладонь Джорага, а с другой стороны — ладонь Иллег, Ревик старался следовать в нужном направлении, не позволяя хромоте замедлить его темп.

Он не заставит их ждать его.

Шагая, он осознал, что дёргает телекинетические структуры над своей головой, подавляя желание накричать на всех них, может, даже пригрозить им чем-нибудь, когда не смог заставить эти структуры работать, извлечь хоть искру в той тьме его сознания.

Вместо этого он попытался снова. И снова.

Он вложил в эти попытки все резервы своего света до последней капли, утратив понимание, где они находились, и может ли он понадобиться им на другой стороне.

Никто его не тревожил.

Наконец, остановившись, Ревик увидел, что Мэйгар пристально смотрит на него, и его карие глаза содержат почти нескрываемое беспокойство и горе. Ревик отвернулся от него, но на лицах всех вокруг него видел то же самое. Он принял на вооружение сочувственные выражения грязных, загнанных лиц. Он пересчитал их, попытался решить, будет ли этого достаточно, и имеет ли это вообще значение.

Восемь разведчиков.

Одиннадцать вместе с ним, Мэйгаром и Джоном.

У Касс будет больше. На её стороне те, кого дал ей Тень. На её стороне Териан, плюс, возможно, Дитрини и те пятеро из канализации. На её стороне сотрудники «Чёрной Стрелы». Скорее всего, у неё также имелись члены сети Салинса и другие беженцы из Лао Ху.

Что бы у них ни имелось, этого будет недостаточно.

Ничего из того, что у них есть, ничего из того, что они могли привести, не будет достаточно.

Ревику было уже всё равно.

Вытолкнув это из головы, он напомнил себе, что это не имело значения. Он уже не мог подходить к этому рассудительно. Он даже и не хотел. Он давно отринул ту бесстрастную логику, за которую умудрялся держаться в канализациях.

Он собирался порвать Касс на куски голыми руками.

Он убьёт любого, кто прикоснулся к его жене — любого, кто помог сделать так, чтобы Элли ощущала те вещи, которые он почувствовал от неё во тьме.

Слыша, как его жена кричит и зовёт его, Ревик прикладывал усилия, чтобы тоже не закричать. Он не мог уловить достаточно деталей, чтобы понять, чего она боится — был лишь её страх. Он не мог видеть, где она находилась. Он лишь знал, что они её сломали.

Они сломали её, бросили во тьме.

Она была потеряна, напугана до безумия, и боялась не только за себя.

Что бы они ни сделали с ней, он собирался вернуть это им в тысячекратном размере.

Он не остановится передохнуть, пока всё это не будет сделано.

Должно быть, в определённый момент он издал какой-то звук, потому что Джораг снова стал гладить его спину сильной ладонью, уже наполовину поддерживая его, а Оли, шагавшая впереди, бросила на него испуганный взгляд поверх автоматической винтовки, болтавшейся за её спиной.

Джон тоже посмотрел на него, но Ревик ничего не мог прочесть на его лице, не мог посмотреть кому-то из них в глаза, пока они нервно косились на него, словно он уже сделался призраком.

Ревик не позволял себе думать о том, что он ощущал от них. Он не позволял себе тратить на них ни капли своего света, хоть они помогали ему, хоть нет. Всё, что у него имелось, он бросал в сторону Элли. Он тянулся к ней всей своей сущностью; пытался дать ей свет, любовь, ободрение, всё, что у него имелось, абсолютно всё, но уже знал, что она этого не почувствует, и этого никогда не будет достаточно.

Она снова закричала, и её мучения переломили его пополам.

Потерянная в темноте.

Она затерялась во тьме.

Ревик едва мог что-либо видеть к тому времени, когда они привели его к одинокому самолёту, стоявшему на взлётно-посадочной полосе. Он понятия не имел, где он находился; не различал вообще ничего, кроме того крика во тьме.