Война

Глава 49 Вдребезги

Врег приказал Ревику оставаться в машине.

Он сказал Ревику, что ему нужно выждать минутку, пока Врег и остальные проверят периметр и убедятся, что внутри дома их не ждут никакие гадкие сюрпризы.

Но Джон видел лицо Ревика.

Он понимал, что тот не услышал Врега, а может, ему было откровенно всё равно. Он спихнул Оли со своих колен ещё до того, как машина закончила тормозить у заваленной мусором обочины.

Ревик распахнул дверцу машины и выбрался из салона с помощью здоровой руки, не глядя на всех них. Он не медлил и сразу пересёк своими длинными хромающими шагами тротуар, направляясь к обветшалым деревянным ступеням. Джон вместе с остальными наблюдал, как он, хромая, подходит к открытой входной двери в пурпурный викторианский домик, как будто не замечая ничего, как будто глядя сквозь всё, словно он уже внутри.

Дом выглядел в точности таким же, каким его помнил Джон.

Начиная с поцарапанной чёрной отделки и выцветшей пурпурной краски и вплоть до птичьих гнёзд, обрамлявших фронтоны в их самой высокой точке, всё оставалось прежним, будто прошла всего неделя с тех пор, как он видел дом в последний раз — а вовсе не пять лет.

В сравнении с остальной частью виденного им города дом был странно, нервирующе нетронутым.

Джон всё ещё смотрел на него, когда водоворот открывающихся дверец и движущихся тел вывел его из транса.

Пружинные амортизаторы машины застонали, и пассажирское сиденье с громким щелчком хлопнулось вперёд, ударившись о приборную панель, когда разведчики один за другим стали как можно быстрее выбираться из машины, чтобы последовать за Ревиком.

Оли двигалась быстрее остальных.

Джон едва успел моргнуть, а она уже наполовину поднялась по ступеням за Ревиком; пистолет оказался в её руке к тому времени, когда она догнала его на крыльце, а затем протолкнулась мимо него, чтобы прицелиться прежде, чем он успеет войти в открытую дверь.

Конечно, это лишь благодаря тому, что нога Ревика не позволяла ему передвигаться так быстро, как ему хотелось. Джон знал, что будь у него такая возможность, Ревик вбежал бы в дом безоружным, и никто бы за ним не успел последовать, и ему было бы совершенно всё равно, что по ту сторону его мог ждать Тень неизвестно с каким сюрпризом.

Сглотнув, Джон вытащил свой пистолет, увидев, что Врег тоже взялся за оружие. Он мрачно переглянулся с татуированным разведчиком перед тем, как они пробежали по тротуару и газону следом за Джорагом, Иллег и Локи. Джон прыжками преодолел скрипящие деревянные ступени, как только добрался до их основания, пробежал по крыльцу, где ещё в дошкольном возрасте играл с Элли в машинки, и где он сидел со своей матерью после смерти отца.

Перед глазами всё размылось, когда он окинул взглядом дом, увидел знакомую мебель его матери, вспомнил, что эта недвижимость до сих пор не была продана, что её статус находился под вопросом, поскольку ни Джон, ни Элли не могли заявить на неё свои права. Их тёте Кэрол пришлось подать в суд на город и потребовать признания права собственности от их лица.

Окинув место, где явно перекантовывались бездомные, хоть пол гостиной по-прежнему украшался полицейской лентой, Джон решил, что сейчас положение было неоднозначным. Деньги, наверное, не будут иметь большого значения в этом новом мире — по крайней мере, для людей вроде него самого.

Джон услышал крик и повернулся, застыв.

Голос был достаточно знакомым, но в то же время настолько иным, что сердце подскочило к горлу.

В этом крике жило отчаяние, потеря столь глубинная, что Джон прочувствовал это до самых костей. Такое чувство, будто кто-то обмакнул его в лёд и оставил стоять там, голого и дрожащего.

Он поискал Врега, скорее инстинктивно, нежели намеренно, и вместо этого встретился взглядом с Ниилой, которая стояла на страже между кухней и главным коридором, вцепившись в винтовку. Судя по её широко раскрытым глазам, которые блестели как будто от слёз, она тоже узнала голос, издавший этот крик.

Посмотрев на неё, Джон ощутил, как его боль усиливается хотя бы потому, что выражение её лица подтверждало реальность услышанного.

Он двигался машинально, побежав в сторону звука.

Он не хотел этого делать. Он вообще больше не хотел здесь находиться, но не мог остановить себя. Он подозревал, что и Ревик не мог остановить себя, взбегая по этим ступенькам к своей вероятной смерти.

Когда Джон остановился на пороге спальни его матери, его глазам потребовалось несколько мгновений, чтобы адаптироваться к сумраку. Он увидел в углу разбитую лампу и нечто, похожее на смазанное пятно крови. Затем его взгляд остановился на постели.

Ревик сидел там, баюкая на руках фигуру и уткнувшись в неё лицом.

Элли была обнажённой, и её тело обмякло в его объятиях.

Джон осознал, что его взгляд опускается по её телу, глядя на его нижнюю часть, где кто-то явно её вскрыл, а потом заштопал и запечатал рану прозрачным биогерметиком. Кто бы это ни сделал, они даже не потрудились прикрыть её простыней после того, как закончили.

Желчь подступила к горлу Джона, когда он посмотрел на рану, когда он осознал, что она означает, и его охватил столь всепоглощающий ужас, что несколько секунд он вообще не мог думать. Он едва не выпрыгнул из собственной шкуры, когда Врег протолкнулся мимо него, присел рядом с Ревиком и обхватил мощной рукой спину элерианца.

— Ненз! — позвал Врег, слегка тряхнув его. — Ненз… боги, брат. Она не мертва!

Ревик лишь крепче стиснул её.

Джон ощутил, как из света элерианца вышел мощный импульс, и поймал себя на мысли, что если бы у Ревика по-прежнему имелся доступ к телекинезу, то Врег уже отлетел бы на другой конец комнаты. А так Джон подозревал, что Ревик с силой оттолкнул бы Врега, если бы для этого ему не пришлось бы выпустить Элли.

— Нензи. Брат, — Врег провёл пальцами по тёмным волосам другого мужчины, буквально воркуя над ним, гладя по спине мускулистой, татуированной рукой. — Ненз… нам нужно увезти её отсюда. Немедленно. Она не мертва, но может скоро погибнуть. Нам нужно её переместить.

В этот раз, похоже, слова разведчика достигли цели.

Ревик посмотрел на него, затем обратно на Элли. Его глаза смотрели растерянно, блестели от слёз, но в них не жило ни единой мысли. Он позволил Врегу забрать Элли из его рук и стоял на коленях, наблюдая, как крупный видящий заворачивает её тело в хлопковую простыню и осторожно поднимает, словно она сделана из стекла.

Джон попытался заговорить.

Когда ему это наконец удалось, его голос прозвучал неестественно громко, словно он что-то сломал, словно он уронил целый поднос фарфоровых ваз посреди тихой церкви.

— Что с ней не так? — спросил он.

Врег бросил на него предостерегающий взгляд, затем с опаской взглянул на Ревика.

«Не привлекай внимания к себе, брат, — послал бывший Повстанец, и его мысли донеслись едва слышным шёпотом. — Он совершенно сломлен, бл*дь… не делай этого сейчас. Во имя любви к богам, брат, услышь меня в этом. Сейчас он не может вести себя адекватно…»

«Что с ней не так?» — спросил Джон в своём сознании.

Джон попытался просканировать её, приблизиться к её свету, но Врег отпихнул его, в этот раз уже грубо и безо всяких попыток смягчить то, что он сделал.

«Бл*дь, не тронь её, Джон! Я серьёзно. Ты всё равно не сможешь до неё дотянуться. Её нет».

Сглотнув, Джон кивнул, сам почти того не осознавая. «Нет? Что это значит — её нет? Где она?»

Врег послал ему импульс скорби, но не ответил словами.

«Что с ней не так? — снова спросил Джон. — Врег, ты только что сказал, что она не мертва».

«Они посадили её на вайры, — послал Врег, и его свет ощущался тяжёлым, потемневшим от отупляющего горя. — Максимальные настройки, скорее всего, на протяжении нескольких часов. Это всё равно что спалить все связи между её aleimi и телом. Обычного видящего это наверняка убило бы. Физически, имею в виду. Это бы прикончило любого из нас. А так, можно сказать, что она…»

Врег умолк, словно внезапно осознав, с кем он говорит.

Он поднял взгляд, уставившись на Джона своими чёрными глазами.

Джон не мог пошевелиться.

Он просто стоял там, уже не видя Врега, или Элли… или Ревика. Постояв там ещё несколько минут, шатаясь, он почувствовал, что по его лицу катятся слёзы, но не мог их остановить. Теперь он это чувствовал. Как только Врег заговорил, он почувствовал, что сообщал ему другой видящий.

«Боги, — послал он. — Врег… она превратилась в какого-то овоща?»

В этот раз Врег не ответил ему даже без слов.

Другие видящие все последовали за Врегом, когда он вынес Элли обратно в главное помещение. Джораг и Локи наполовину поддерживали Ревика и следили за ним, хотя он, похоже, не замечал никого. Джон осознал, что вокруг него раздаются звуки, приглушенные разговоры. Он то тут, то там слышал некоторые их слова, но так и не сумел собрать их в связную картину в своей голове.

«Больница…»

«Балидор послал помощь…»

«Связи в СКАРБе….»

«Перебои с электричеством в…»

«Стабилизация сдерживающих полей для…»

«Отслеживание aleimi-потока с помощью…»

Джон сдался, отгородившись от всех них. Он прикладывал усилия, чтобы не уйти в себя окончательно, а может, чтобы не выбежать отсюда. Вместо этого он держался на фоне, наблюдая, как остальные уселись вокруг Элли, давали ей свет, по очереди отправлялись в Барьер, чтобы сделать… что-то.

Но Элли не шевелилась.

Джон вообще ничего не ощущал от неё. Она походила на сломанную куклу, каким-то образом по-прежнему сохранявшую румянец жизни, но без всего, что должно было сопровождать эту жизнь.

Она была пустой. Выпотрошенной.

Где-то в этой тишине он услышал, как Врег тихо говорил Иллег о том, что они должны давать ей свет просто для того, чтобы напомнить её телу о том, что оно ещё живо.

Джон взглянул на Ревика как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джораг всаживает ему в шею шприц. Шприц был толстым, даже толще большого пальца Джона, и содержал в себе какое-то безбожное количество той янтарной жидкости. Джон узнал её — этим Ревика приходилось усыплять в Резервуаре.

И даже так это подействовало не сразу.

Врег обхватил его за талию и повёл к дивану ещё до того, как тот окончательно упал; он прикрыл Ревика несколькими одеялами из детской спальни Джона, затем поручил Джорагу и Нииле поддерживать свет и в нём тоже, а также не давать ему убиться в Барьере.

Всё это время Джон просто беспомощно стоял там.

Он знал, что должен был сделать что-то.

Он знал, но понятия не имел, что ему делать.

В итоге он вышел на заднее крыльцо и стал смотреть на заросший сад его матери и заросли роз, теперь уже лишённые бутонов и разросшиеся почти до деревянной террасы. Их мать всегда стремилась к образу английского сада, который казался буйным и как бы немного неухоженным — совсем как их мать.

Он тупо сел на заплесневевший плетёный стул, ощущая, как сплетённые прутья трещат и прогибаются под его весом. Эта штука и раньше была ветхой, поломанные кусочки торчали по всей спинке и подлокотникам, хотя ножки оставались прочными.

Джон смотрел, как Локи прикуривает hiri, и как будто очень долгое время ничего не мог чувствовать. Когда Локи зашёл обратно внутрь, захлопнув за собой дверь из сетки, Джон остался на прежнем месте, наблюдая, как холодный ветер гонит по желтоватому небу дымчатые облака.

Зимы в Сан-Франциско — единственный период, когда можно увидеть солнце.

До него внезапно дошло, что сегодня был день рождения Ревика.

Именно эта мысль наконец-то достучалась до его сознания.

Перед глазами встал непрошеный образ: Элли запрокинула голову и хохочет в конференц-зале, где все они сидели и планировали, как она хотела его удивить. Они обсуждали декорации, музыку, еду… тот нелепый подарок, который она отыскала для него даже посреди апокалипсиса. Она несколько дней подряд посылала разведчиков и, наконец, каким-то чудом добыла из полицейских конюшен чалую лошадь с гнедой мордой, которую никто не съел.

Она хотела протащить эту чёртову лошадь через лобби отеля и подъехать на ней к Ревику, когда они выкатят торт… какая-то шутка между ними двоими с того времени, когда они впервые образовали связь в той хижине в Гималаях.

Она даже приложила руку к дизайну торта, неделями выбирая глазурь и ингредиенты вместе с кондитерами из «Третьей Драгоценности».

Джон задыхался, пытаясь заплакать, но не мог.

Он сидел там, будучи не в состоянии пошевелиться, когда в его голове раздался столь знакомый голос, что он заставил конечности Джона застыть и стёр все чувства, которые тот ощущал буквально секунды назад.

«То есть, ты думаешь, что Ревику не понравился мой подарок ко дню рождения? — Касс изобразила надувшееся личико, но её глаза улыбались ему во тьме. — Какая жалость. Я так старалась».

— Касс… — Джон заговорил вслух, но всего лишь шёпотом, лишившись дара речи, когда увидел, как её лицо плывёт к нему в этой пустоте. «Ты убила её… боги. Ты убила её, Касс. Ты убила Элли».

«Нет, — лицо Касс ожесточилось, в голосе зазвучало резкое предупреждение. — Нет, Джон… я спасла её. Это был компромисс. Тень хотел убить её. Вместо этого я предложила такой вариант».

Она ждала его реакции и улыбнулась, когда Джон ей ничего не дал.

«Может, я просто хотела посмотреть, что сделает дорогой секси Ревик».

В сознании Джона Касс ещё шире улыбнулась губами, накрашенными красной помадой.

«…В конце концов, если я сохранила его драгоценную жену относительно живой, он всё ещё в игре, верно? А ведь он, бедняжка, на долгие годы выбыл из игры. Должно быть, он ужасно жаждет хорошей схватки».

Подмигнув, она послала Джону воздушный поцелуй.

«Вот увидишь, Джон. В итоге он поблагодарит меня за это. К тому времени, когда он найдёт меня, я должна буду довольно хорошо овладеть телекинезом. Может, к тому моменту он забудет свою драму с Элли. Может, я выдвину ему предложение, от которого он не сумеет отказаться».

Джон не мог осмыслить её слова.

Он едва осознавал собственные мысли. Единственное, что имело для него смысл, не давало никаких ответов. Это и не спрашивало ни о чем, поскольку он знал, что она не сумеет дать ему ответ в том плане, который для него важен.

Но он все равно задал вопрос, не сумев промолчать.

«Как ты могла это сделать? — сказал он. — Элли любила тебя больше всех. Ты была для неё семьёй. Я любил тебя, Касс. Боги, Ревик любил тебя. Так сильно».

«Полагаю, сейчас он не очень испытывает ко мне любовь, — сказала Касс, продолжая улыбаться той улыбкой, которую он знал и не знал. — Как думаешь, это изменится, если я воспитаю для него этого ребёнка? В конце концов, он же немного мазохист, верно? Может, это возбудит его, как только он справится со страдашками?»

Джон просто сидел там, будучи не в состоянии распутать её слова.

Он не мог прочувствовать все те вещи, что вздымались в его свете, пока она говорила, не мог протолкнуться сквозь слова, чтобы достучаться до неё. Вместо этого в его сердце поднялось какое-то приглушенное чувство, которое поначалу он едва узнавал.

Что бы это ни было, оно с каждой секундой становилось всё жарче.

«Нет, Касс, — сказал Джон после слишком долгой паузы. — Нет, я так не думаю».

«Не думаешь? — она снова изобразила надутое личико, как делала это, когда они были детьми. — Какая жалость. А я-то получила это секси тело и все такое».

Это Джон тоже едва расслышал.

«Он убьёт тебя, Касс, — сказал он, ощущая, как та омертвевшая боль в его груди усиливается. — Он убьёт тебя, и я буду рядом, когда он это сделает. Я ему помогу, Касс».

Она расхохоталась.

Джон не отреагировал, когда она это сделала. Он не отреагировал, когда она снова засмеялась, и её присутствие померкло в его свете. Он не мог заставить себя переживать из-за её слов, учитывая, что она сделала, и как она говорила об Элли после этого.

Ему безразлично, что сделал с ней Тень, и было ли это её виной или не было. Ему безразлично, можно ли её спасти. Ему даже безразлично, не манипулировал ли ею Тень, не принудил ли он её ко всему, что она сделала.

Запечатлев всё, что он почувствовал в последние несколько минут, и каждое произнесённое ею слово, Джон встал, сделал вдох и пошёл обратно в дом.

Он отдаст эти отпечатки Врегу.

Прямо сейчас. Чтобы они могли начать выслеживать её.

Он уже знал, что его слова не были пустым звуком.

Он прекрасно знал, что именно сделает Ревик, как только они стабилизируют состояние Элли и доставят её в какое-нибудь безопасное место. Джон ни капли не сомневался, как далеко зайдёт Ревик, чтобы достичь этой цели, особенно поскольку ребёнок Элли может оказаться последним, что от неё осталось.

Что бы ни сделал Ревик, Джон решительно настроился быть с ним рядом, когда он это сделает.

Даже если Ревик убьёт его голыми руками.

Он увидит, как Касс за это заплатит, даже если это станет последним, что он сделает в своей жизни.

Продолжение следует…