Возвращенный из плена

Глава 18

Элла продала мобильный телефон девочке из команды поддержки. В понедельник утром она открыла дверь в кабинет миз Хенли. Эта женщина редко улыбалась. Никто не помнил, когда она появилась в Фултонской школе, видимо, это случилось давным-давно. Миз Хенли работала за компьютером. Она наверняка слышала, как Элла вошла в кабинет, но повернулась к ней только через пару минут. Затем взглянула на часы:

— По расписанию я начну работать через пять минут.

— Хорошо, — улыбнулась Элла. Она сжимала в руке двести долларов. У нее было прекрасное настроение, и никто его не мог испортить. — Я подожду.

Миз Хенли устало вздохнула:

— Ладно... — Она была упитанной женщиной и двигалась очень медленно. — Что ты хотела?

Элла положила деньги на стол:

— Я хочу заплатить вступительный взнос за Холдена Харриса.

Миз Хенли, подняв брови, недоверчиво взглянула на нее:

— За Холдена Харриса? — Она покачала головой. — Он не может участвовать в репетициях. Он аутист, мисс Рейнолдс.

Элла горячо сочувствовала Холдену и не собиралась легко сдаваться:

— Я знаю. Но мы с его мамой считаем, что он хочет играть в спектакле, а не только сидеть на репетициях.

Миз Хенли медленно кивнула.

— Вот, значит, как? — с сарказмом спросила она. — Ты с его мамой? — Она скрестила руки на груди. — А ты спросила разрешения у мистера Хокинса? Это же его спектакль.

Элла не думала, что столкнется с новым препятствием. Она старалась вести себя осторожно. Ее взгляд упал на табличку на краю стола: Роберта Хенли, администратор. Что ж, нужно зайти с другой стороны. Элла набрала в грудь воздуха:

— Отделению нужны деньги, правда?

— Ну... — Миз Хенли строго посмотрела на девушку. — Да, пожалуй. Мюзиклы — дорогое удовольствие.

— В таком случае... — Элла подвинула купюры к миз Хенли. — Вот вступительный взнос за Холдена Харриса. Если он выйдет на сцену, прекрасно. Если нет — деньги останутся в школе. — Она улыбнулась. — А насчет мистера Хокинса не беспокойтесь. Я скажу ему, что за Холдена заплатили. На всякий случай.

— Какой случай?

— На тот случай, если в жизни Холдена произойдет чудо. — Она выиграла! Так и вышло: миз Хенли потянулась за деньгами, затем вытащила несколько листов из папки с бумагами и вручила их Элле.

— Пусть его мать подпишет документы.

— Хорошо. — Элла попятилась к двери, с трудом сдерживая улыбку. — Она сегодня же их подпишет.

Суровое выражение лица миз Хенли смягчилось.

— Мисс Рейнолдс, я понимаю, у вас добрые намерения... — У нее был густой, как мясная подливка, южный акцент.

— Спасибо, мэм. — Элла была уроженкой юга, но даже она с трудом понимала миз Хенли.

— Но, к сожалению, вы бросаете деньги на ветер. Холден Харрис не будет выступать на сцене. Специалисты не смогли отучить его даже размахивать руками. — Она с жалостью смотрела на Эллу. — Вы заплатили деньги, чтобы этот парень стал участником труппы, но это ничего не изменит. Бедняга болен аутизмом. Он не умеет общаться с людьми. Он не поднимется на сцену, и не будет играть в мюзикле даже через миллион лет.

— Да, мэм. Спасибо за беспокойство. — Элла расправила плечи. Печально, но школьные работники не верят, что Холден выздоровеет. С таким подходом надежды мало. — Возможно, Холден никогда не выйдет на сцену. Но теперь у него по крайней мере есть шанс. — Она в последний раз улыбнулась. — До свидания, мэм.

Элла вышла за дверь. Вдруг ее охватило незнакомое чувство. От удивления она даже остановилась. Это была радость. Она не помнила, когда чему-то радовалась. Хорошо, что она не взяла деньги у отца, чтобы заплатить за Холдена. Как приятно сделать это самой!

В тот день она не сказала мистеру Хокинсу, что заплатила за Холдена вступительный взнос. Но постепенно ее решимость нарастала. Причиной тому был конечно, Холден. На каждом занятии она видела, как меняется его поведение. В понедельник он посмотрел на нее три раза, и каждый раз чуть дольше, чем прежде. На следующий день она обернулась, почувствовав его взгляд. Элла улыбнулась, и он сделал то же самое. Во всяком случае, ей так показалось. На его лице всегда играла легкая полуулыбка, как будто он самый счастливый мальчик в школе. Но сейчас его улыбка предназначалась только ей.

В среду Холден спокойно сидел на репетиции и ни разу не упал на пол, чтобы отжаться. Когда хор исполнял главные музыкальные номера, Элла пару раз посмотрела на него и заметила, что он беззвучно шевелит губами, как будто подпевает. После репетиции Элла подошла к мистеру Хокинсу.

— Вы заметили, как он изменился?

— Изменился? — Мистер Хокинс поднял глаза. Он перечитывал сценарий мюзикла и делал пометки на полях.

Элла с трудом скрыла разочарование. Возможно, она заметила перемену, потому что внимательно наблюдает за Холденом. Или у нее слишком бурное воображение?

— Вы не обратили внимания?

— Хмм... На этой неделе нам не пришлось прерывать репетицию по его милости. Вы это имеете в виду?

— Он выучил все песни! Сегодня я дважды оглянулась на него и увидела, что он шевелит губами! Разве этого мало?

Мистер Хокинс чуть не покачал головой, но удержался. И все же на его лице отразилось нетерпение.

— Мисс Рейнолдс, вы же не психолог, верно? Но вам должно быть известно, что больные люди часто имеют странные привычки. Пожалуйста, не придавайте эксцентричным выходкам мистера Харриса слишком большого значения. — Он уткнулся в сценарий. — Довольно того, что молодому человеку нравится присутствовать на репетициях. Но я бы не рассчитывал на большее.

Элла собиралась сообщить ему, что заплатила вступительный взнос за Холдена, но момент был неподходящий. Она вернулась на свое место.

— Да, сэр. Спасибо, что разрешили ему приходить на репетиции.

Учитель повернулся к ней:

— Позвольте поговорить с вами откровенно, мисс Рейнолдс.

— Да, сэр? — Может, он сейчас признает, что заметил перемены в поведении Холдена? Элла ждала, широко раскрыв глаза.

— Наши короткие, мимолетные репетиции предназначены не для того, чтобы в лечении мистера Харриса наступил прогресс. Поймите, это самое важное представление, которое до сих пор давали в Фултонской школе.

— Да, сэр, — разочарованно протянула Элла. Она прекрасно знала, как важен этот спектакль. Но еще важнее, поможет ли он Холдену выздороветь.

— Мисс Рейнолдс, — сказал преподаватель, немного смягчившись, — я одобряю ваши усилия, предпринятые ради мистера Харриса, но вам следует сосредоточиться на мюзикле. — Он сделал живописный жест рукой. — Вы — Красавица, прелестная героиня, в ваших силах заинтересовать других учеников и добиться, чтобы на премьере негде было яблоку упасть. — Он помолчал, устремив на Эллу пристальный взгляд. — Постарайтесь об этом помнить.

— Но, может, если мы...

— Прошу вас!

Она закусила губу. Не следует с ним спорить, если она будет пререкаться с мистером Хокинсом, то никогда не добьется, чтобы Холдену разрешили выйти на сцену.

— Да, сэр. — Она кивнула с выражением величайшего почтения на лице. — Я запомню. Спасибо, сэр.

Элла привыкла беседовать с миссис Харрис по пятницам и теперь, после того как та подписала разрешение на участие Холдена в спектакле, поделилась с ней своим разочарованием:

— Никто не верит, что он выйдет на сцену. Никто.

— Я их не виню. — Мать Холдена была доброй женщиной. Рядом с ней становилось спокойнее на душе. Она объяснила, что аутизм проявляется по-разному: — У некоторых детей диагностируют синдром Аспергера[5]. Они более самостоятельны, им легче общаться с людьми. — Она грустно продолжила: — У Холдена другой случай. Учителя, в том числе и мистер Хокинс, это знают. Так написано во всех исследованиях и медицинских справочниках. Холден никогда не сможет выступать на сцене.

Разговаривая с миссис Харрис, Элла многое узнала о Холдене. Трейси объяснила, почему он не хочет, чтобы к нему прикасались.

— Это нормально для аутистов. Ученые доказали, что для них физический контакт является сильным раздражителем. Даже легкое прикосновение может вызвать приступ паники. Холден в таких случаях бросается на пол и делает отжимания. С тех пор как ему исполнилось три года, мне ни разу не удалось взять его за руку или обнять. Я пыталась много раз, — рассказала миссис Харрис в прошлую пятницу. Она заморгала, прогоняя слезы.

— Ни разу? — Это не укладывалось в голове. Члены ее семьи отдалились друг от друга, но они хотя бы обнимались время от времени.

— Ну... днем — ни разу. Холден спит очень чутко, но иногда я тихонько захожу в его комнату, сажусь на стул рядом с кроватью и прикасаюсь к его волосам и лицу. Но это бывает редко.

Значит, Холден никому не разрешает до себя дотрагиваться. Как грустно! На уроках социологии рассказывали, что прикосновения очень важны для людей. Она читала, что сироты в детских домах добивались разных успехов в зависимости от того, как часто до них дотрагивались. Из беседы с миссис Харрис Элла уяснила, что исцеление Холдена зависит от его способности к физическому контакту.

Проходили дни. Элла сильно привязалась к Холдену. Он больше не шептал, а тихо напевал мелодию. У него оказался идеальный слух. Он уже не смотрел в окно, а временами поглядывал на мистера Хокинса. Холден перестал раскачиваться и постоянно перебирать карточки КСОК, в его жизни происходили изменения, пусть едва заметные. Элла твердо решила ему помочь. Он родился здоровым ребенком, а значит, когда-нибудь выздоровеет. Она всей душой в это верила. И все же она решила подождать новых изменений, прежде чем попросить мистера Хокинса дать Холдену роль в мюзикле.

На следующей неделе Элла старалась петь чисто и проникновенно. Чтобы помочь Холдену, она должна заслужить похвалу мистера Хокинса. С ним лучше не спорить. Если он будет доволен тем, как проходят репетиции, то сам увидит перемены к лучшему, которые произошли с Холденом.

Долго ждать не пришлось. Настоящий прорыв произошел в третий четверг октября, почти через две недели после разговора с мистером Хокинсом.

Они хором исполняли последнюю песню мюзикла, репризу главной темы «Красавицы и Чудовища». Вдруг сзади послышался незнакомый голос. Он пел не так чисто, как другие, и, к тому же, слишком громко. Она обернулась, ожидая увидеть нового участника труппы, но увидела то же, что другие ученики.

Холдена Харриса. Он пел.

Мальчик ни на кого не смотрел, даже на нее. Он поднял глаза вверх, на то место, где стены сходились с потолком. Все заметили, что Холден Харрис поет. Элла хотела прервать репетицию, чтобы порадоваться этому чудесному событию, но она боялась, что Холден замолчит, и продолжила петь, незаметно помахав мистеру Хокинсу.

Наконец он обратил на нее внимание. Она указала ему на Холдена. Учитель услышал, как кто-то поет, и тут же перевел взгляд туда, где сидел Холден. Мистер Хокинс так и застыл на месте. Он явно был потрясен, потому что даже заиграл медленнее. Он продолжал смотреть на Холдена, хотя пальцы барабанили по клавишам.

Элла с трудом сдерживала ликующий смех. Ей хотелось бегать по залу и кричать от радости. Но она боялась, что окно, которое приоткрылось в мир Холдена, захлопнется, поэтому она продолжала петь, нетерпеливо ожидая конца занятия. Наконец она стала складывать ноты в рюкзак, искоса наблюдая за тем, как несколько человек приблизились к Холдену.

— Привет, чувак! — обратился к нему парень, который играл Гастона. — А ты молодец, запел! — Он хотел шутливо ткнуть его кулаком. Холден кивнул, уставившись в пол. Но он не раскачивался и не поднимал локти.

Элла, прищурившись, глядела на него. Наверное, в глубине души она ждала, что Холден ответит. Однако каждый раз, когда кто-нибудь из учеников говорил «У тебя неплохо получается» или «Ты здорово пел», Холден лишь едва заметно кивал.

Когда все ушли, Элла приблизилась к Холдену. Она уже привыкла каждый день провожать его до автобуса. Кроме пятницы — в этот день за ним приезжала мать. Сегодня Холден поедет домой на автобусе, так что долго ждать не придется. Элла остановилась неподалеку от него:

— Мне нравится, как ты поешь, Холден.

Он кивнул, посмотрел ей в глаза и улыбнулся. А потом сделал такое, от чего у Эллы перехватило дыхание. Он запел:

— Красавица и Чудовище. Старая сказка, старинная песня...

Элла не знала, что делать: то ли плакать, то ли смеяться. Она прикрыла рот рукой. «Спокойно, — сказала она себе, — не напугай его». Она подавила радостный вопль.

— Прекрасно, все идеально! — Элла шагнула к двери. — Пойдем, а то опоздаешь на автобус.

Холден встал, и они вместе вышли из класса. Уходя, Элла почувствовала чей-то взгляд и обернулась. После этого она улыбнулась, обрадовавшись ничуть не меньше, чем тогда, когда Холден запел.

Мистер Хокинс сидел за столом и все видел.

***

Холден вышел из автобуса. Это был обычный день. У Трейси не было никаких предчувствий, указывающих на то, что она запомнит его на всю жизнь. Конечно, она была согласна с Эллой, которая утверждала, что Холден сильно изменился. Он стал более открытым и общительным, хотя процесс шел очень медленно. Трейси было обидно, что перемены видит только Элла. Когда они с сыном оставались наедине, ничего особенного не происходило.

Кейт отправилась к подружке поиграть, а они с Холденом пошли к дому. На улице начался дождик, но Холден не прибавил шагу. Он прошел немного и повернулся вокруг своей оси, потом еще немного и снова повернулся. Эта привычка появилась у него с тех пор, как он снова подружился с Эллой. Трейси пыталась понять, зачем он кружится. Может, когда Эллы нет рядом, он кружится, высматривая ее?

Как бы то ни было, Холден казался вполне счастливым. На его лице всегда было написано умиротворение, но теперь он постоянно улыбался. Огромные невинные глаза сияли от счастья. Честно говоря, он казался куда более «полноценным», чем некоторые раздраженные покупатели универсама, в котором она работала.

Они вошли в квартиру и, как обычно, сели за стол. После школы Холден перекусывал. Трейси научилась не задавать вопросов, слишком тяжело слышать в ответ лишь молчание. Вместо этого она говорила сама:

— Тебе понравится урок математики. Ты хорошо умеешь решать задачи. — Холден ничего не сказал и не посмотрел на нее. — Элла говорит, что ты хорошо ведешь себя на репетициях. Она хочет, чтобы ты играл в мюзикле. Думаю, ты об этом знаешь.

После этого Холден сделал нечто необычайное. Трейси не поверила своим глазам. Когда она упомянула о спектакле, Холден кивнул. Он не поднял на нее глаза, и выражение его лица не изменилось. Он по-прежнему рассматривал изюм, который аккуратно разложил по тарелке. Но это не важно! Главное — она заговорила с ним, и в ответ он кивнул головой!

Элла рассказывала ей о положительных изменениях в поведении Холдена. Он якобы часто смотрел на нее и шевелил губами, словно подпевал. Трейси ни разу не видела ничего подобного и иногда сомневалась в словах девушки. Но сейчас... сейчас Холден делал именно то, о чем говорила Элла! Он отреагировал на ее слова, как обычный человек!

Он общался!

«Господи, это чудо... Пожалуйста, не оставляй нас! Пусть это продолжается», — подумала она. Слезы, словно «в степи потоки», о которых она читала в Библии, потекли по щекам. Трейси чуть не бросилась к сыну, чтобы заключить его в объятия, но приказала себе остановиться и словно приросла к полу. Психологи заставили ее наизусть заучить одно правило: если у Холдена появятся признаки выздоровления, нужно набраться терпения. Путь исцеления должен быть долгим и постепенным.

Трейси вытерла слезы, она боялась всхлипнуть, чтобы Холден не испугался ее эмоций. У него очень чуткий слух, а он не должен услышать странные звуки. Она подождала, пока ком в горле растает:

— Я думаю, ты прекрасно справишься. Ведь ты любишь музыку.

Затаив дыхание, она ждала его реакции и собиралась помолиться, но вдруг... Холден снова кивнул! Потом он повернул голову и посмотрел в сторону гостиной.

— Пора смотреть фильм, да?

Он кивнул. Огромные ясные глаза сияли, Холден улыбался. Он поднялся со стула и направился в гостиную. Она последовала за ним. Кассета уже стояла в проигрывателе. Трейси села в кресло, взяла пульт и нажала кнопку.

Обычно Холден усаживался на пол в нескольких футах от экрана и, увлекшись фильмом, совершенно забывал о том, что происходит вокруг. Но в этот раз он сделал по-другому, и у Трейси радостно подпрыгнуло сердце.

Холден сел рядом с ней на диван.

Не очень близко, но все же! Трейси не могла пошевелиться, вздохнуть, сделать хоть что-нибудь. Неужели он сделал это осознанно? Холден по своей воле отказался от привычки, которой следовал много лет. Он сел рядом с ней. Значит, он хочет, чтобы они вместе смотрели кино. Трейси чуть не заплакала. Она сжала волю в кулак, чтобы не закричать от радости. Последние пятнадцать лет она старалась не приближаться к Холдену ближе, чем на шаг. А его сердце... казалось, их разделяет миллион миль. Пятнадцать лет она молила Господа дать ей знак, который подскажет, что ее милый сынишка еще живет внутри Холдена. Пятнадцать лет она ждала ответа.

Сегодня она его получила.

Слезы бежали по щекам, но Трейси ни разу не всхлипнула. Она боялась испортить счастливую минуту. Ей не до конца верилось, что все происходит на самом деле. Холден сидел рядом с ней. Впервые за пятнадцать лет. Она крепко обхватила себя, чтобы избежать искушения дотронуться до него, обнять.

Трейси сидела, затаив дыхание. Затем она осмелилась положить руку на диван. Прошла минута. Слезы струились по лицу.

А потом, когда маленькие Элла и Холден на экране телевизора запели «Иисус меня любит»... Холден, не глядя на нее, ничем не показывая, что происходит нечто удивительное, подвинул свою руку и дотронулся до ее пальцев. Трейси задрожала. Она исступленно молилась о том, чтобы Холден ничего не заметил. Она закрыла глаза, не сдерживая слезы — горячие, чистые слезы, которые год за годом копились в ее груди в ожидании чудесной минуты.

Минуты, когда они с сыном снова возьмутся за руки.