Все двери открываются наружу

Глава 17. Пора сделать новый шаг

На столе в домике у Айрис меня ждал совершенно остывший ужин и записка: «Посуду моешь сам». Учитель, наверное, давно спала, ведь я сильно задержался, и на улице уже светало. Маленький дух скакал вокруг меня в ожидании каких-нибудь развлечений. Я потрепал его по пушистым ушкам, погладил лоснящуюся шерсть и бережно усадил на плечо, чтобы выйти прогуляться под небом.

— Ну как, нашел что-то стоящее? — Услышал я знакомый голос за спиной.

— Я встретился с двоюродной прабабушкой, и это было весьма интересно. Доброе утро.

Айрис, укутанная в плед, с сонными глазами вышла ко мне и любовалась розовеющим от рассветных лучей солнца небом, словно это был первый и единственный восход в ее жизни.

— С нетерпением жду подробностей твоего приключения, — она зевнула и все равно излучала уют и привычное мне спокойствие вокруг себя.

Я как ребенок, опьяненный впечатлениями, рассказал о том, кем является Элис, каким чудом ей удалось сохранить себе жизнь и об экстраординарном доме, в котором она теперь вынуждена существовать.

— Очень жаль, что я не смогу вас познакомить, — вздохнул я, — ведь ты Парадокс, а она обитает в Небытии, а значит тебе никогда туда не попасть.

Совершенно неудивительно, что Айрис не понадобились дополнительные объяснения, как мне, чтобы понять, в чем именно причина этого факта. Но она не выглядела сильно расстроенной от этого, наоборот, теплой улыбкой показала, что очень рада за меня.

— А ответ на свой главный вопрос удалось узнать? Есть новые зацепки?

— Пока не решил, — я опустил голову. Дух спрыгнул с плеча и беззаботно погнался за подхваченным ветром листиком.

— Значит какая-то информация все-таки есть. Ну хорошо, не буду давить на тебя. Расскажешь, как будешь готов, — она еще раз взглянула на уже светлое небо и пошла обратно в дом. — Посуду ты, конечно же, не удосужился помыть. Может хоть завтрак приготовишь?

— Буду через минуту. И… Спасибо большое за ужин! Правда жаль, что не удалось вместе им насладиться. Хоть позавтракаем вдвоем, да?

— Ты снова какой-то странный. Не нужно тебя вот так одного куда-то отпускать — ты чересчур впечатлительный. За тобой глаз да глаз. Что бы вообще без меня делал? — Ворча себе под нос, Айрис лениво вернулась в дом.

Что-то придало мне уверенности, и, немного погодя, я вбежал следом.

— Айрис, мы можем поговорить?

Она с любопытством посмотрела на меня, продолжая заваривать себе кофе.

— Ты всегда учила меня быть честным с собой. Но, на этот раз я совершенно растерян и не понимаю, как поступить.

— Что ж, не буду утверждать, что я смертельно привязалась к тебе за это время. Но ты славный малый, и мне действительно будет очень горько с тобой расставаться, — сказала она, вздыхая, но все же как-то с укоризной.

— Так ты все знаешь?

— Догадалась, исходя из твоего рассказа о том, как и где живет Элис. Главное тут, чтобы ты сам не разочаровался в выборе. Ведь, знаешь, что важно: не совершай ошибок, о которых возможно пожалеть лишь единожды. Решение о безвозвратном поступке можно принять всегда, а вот отложить его и искать другой путь способен не каждый.

Айрис медленно прошлась по комнате и опустилась в свое кресло, сохраняя вид невозмутимого спокойствия. А затем продолжила:

— Конечно, нет гарантий, что ты найдешь там то, что ищешь. Не факт, что ты действительно там нужен, и твоя мечта исполниться в точности, как ты хочешь. А здесь хотя бы…

Я не дал ей договорить, так как непонятное чувство ярости начало закипать во мне. Почему все вокруг ведут себя так, будто знают, что для меня лучше? Постоянно твердят, что мне следует отказаться от своей цели и остаться с тем, что имею сейчас. Будто все эти «доброжелатели» хотят, чтобы я заведомо сдался, даже не успев начать как следует бороться. Сам не понимаю, как так получилось, но непонятно откуда взявшийся гнев вперемешку с обидой вдруг выплеснулся наружу, и я начал, повышая голос, злиться на Айрис.

— А здесь хотя бы что? Я нужен?! Да кому я тут сдался? Бабушке, которая всю жизнь держала меня за дурака и водила за нос? Друзьям, которых у меня даже не было толком? Или может быть тебе, которая пару раз не заметила, что я чуть не умер вообще?

— Из того, что ты сказал, я делаю только такой вывод: всю свою жизнь ты был глуп и доверчив, раз даже не понял, кем являешься. Был застенчив и ленив, чтобы завести настоящих друзей. А также настолько слеп, что до сих пор не можешь разобраться в том, кто действительно желает тебе добра, а кто хочет просто использовать. Что же до того, как ты чуть не встретился со смертью — значит был недостаточно осторожен. И, тем не менее, все еще здесь, жив и здоров.

— Ну, например, только благодаря духу, который привязался ко мне и спас, когда в ночь после нашей большой вылазки уставшего ты отправила меня на рынок за всякой ерундой.

— Ах, ты об этом. Тогда послушай всю правду. Знаешь ли ты, зачем в действительности я тогда отослала тебя из дома? Да потому, что ты был неосторожен и притащил за собой незаконного духа, которого нельзя было не заметить по твоему поведению. А это непременно сулило визит разгневанных стражей, которые наказали бы первого причастного, встреченного на месте преступления. Так и случилось, они действительно пришли. Вот только, на твое счастье, мне не только удалось отговорить их вершить свое наказание, но даже выбить разрешение на содержание этого маленького духа в нашем мире. Был бы ты в доме в тот момент, и стражи не стали бы даже слушать. Но раз ты, вернувшись, так ничего и не захотел мне рассказывать, я решила отложить эту тему.

Слова Айрис были очень тяжелыми и звучали жестко и внушительно, при этом она оставалась спокойной и мраморно-холодной на вид.

— Я не знал об этом. Если бы ты сказала раньше, то я…

— Извинился бы, поблагодарил? Мог бы сделать это сейчас. Но ты слишком зациклен на себе и своей проблеме, из которой делаешь глобальную цель всей жизни, что не хочешь думать ни о чувствах других, ни о них самих. Я думала, ты повзрослел. Но сейчас вижу, что это все еще маленький обиженный на судьбу и на весь мир мальчик, у которого что-то отняли, и теперь он слепо, во что бы то ни стало, капризно старается заполучить утраченное назад. Если после этого мы с тобой больше не увидимся, мне хотелось бы, чтобы ты, наконец, понял, что то, что ищешь, и так вокруг тебя. Просто ты не хочешь этого замечать и принимать, потому что сузил рамки до одной точки без возможности превратить ее в запятую.

Я не мог больше оставаться в этой комнате. Сказанное Айрис бетонной плитой упало на мою душу, породив неописуемо горькое чувство вины и стыда.

— Извини, что не оправдываю твоих ожиданий. И спасибо за все, что сделала для меня. Мне нужно подумать.

С трудом подавив ком в горле, я смог выдавить из себя эти слова. После чего молча развернулся и вышел вон, не ожидая больше ничего в ответ.

Комната с видом на космос, все в тех же руинах, встретила меня гробовой тишиной. Пошарив в карманах, я достал стеклянный шар — подсказку от бабушки, в котором был дом, спрятанный в этом же доме и так дальше. Это и правда напоминает то, как теперь существует двоюродная прабабушка — внутри самой себя. Еще раз вспомнив о ней и о той возможности, которую она открыла, я вздохнул, пытаясь разобраться в смешанных эмоциях, сковавших сердце. Аккуратно я водрузил шар на полку рядом с подушечкой, подаренной мне принцессой. Комната на вид еще немного преобразилась. И это изменение сподвигло меня, отбросив все мысли и смятения, просто погрузиться в себя и полностью отдаться этому маленькому миру, который был кем-то жестоко разрушен, а теперь вновь, под веянием новых предметов и их историй, начал возрождаться, преображаться.

Все обугленные половицы и полки, все, что осталось от мебели, и прочий мусор я стащил в один угол. Открыл окно, впустить свежий воздух. Сдернул остатки штор — небольшие лоскуты у самого потолка и ими же протер пыль и пепел в углах и уцелевших местах. Нужно бы помыть здесь все, вымести грязь, починить пол и покрасить стены с потолком. А затем останется только принести новую мебель, ковер, и комната получит вторую жизнь. Погрузившись в эти фантазии, я облокотился спиной к стене в углу и крепко заснул.

Я проснулся оттого, что давно ставший привычным голос снова взывал ко мне из неведомой дали. Где-то в висках отдавались эхом уже стихающие, едва уловимые слова.

За окном по-прежнему безмятежно переливалось тысячами тысяч мерцающих солнц звездное иссиня-фиолетовое, розовое, голубое и изумрудное космическое небо. Интересно, здесь, наверное, никогда не бывает настоящего, в привычном понимании этого слова, дня. С голубым небом, плывущими клубящимися облаками, единственным и незаменимым солнцем. Хотя вся эта обыденность лишь испортила бы шарм раскинувшегося до горизонта, местами опирающегося на горы небосвода, всего этого мира, в котором находилась комната, что была создана когда-то с родительской любовью и заботой.

Поднимая в голове последний разговор, я смутился и погрузился в неприятное тягостное чувство. Не важно, решусь ли я уйти из этой вселенной или останусь. Совершенно необходимо исправить то, что наговорил от непонятно из-за чего разыгравшейся злости Айрис, извиниться и во что бы то ни стало выпросить у нее прощения. Ведь она действительно желает и всегда желала мне только добра. Уж не знаю, зачем ей сдался такой тугодум и несмышленыш. Но раз она, пусть даже имея какой-то свой интерес, столько стараний вложила и столько сделала для меня, я обязан стать умнее или даже взрослее и восстановить наши отношения.

Стеклянный шар на полке бросился мне в глаза, и я вдруг резко понял, отчего такое категоричное рвение. Это осознание, словно окатившее растормаживающийся спросонья разум ледяной водой, неприятно поразило меня. А не оттого ли я так рвусь закрыть этот гештальт и вымолить прощения, потому что давно уже решил, что распрощаться нужно на доброй ноте. Остаться друзьями, так сказать. Что шанса извиниться больше уже не выпадет, ведь обратного билета не предвидится. Вот оно, то неприятное чувство, что скреблось изнутри, маскируясь за неуверенностью и нерешительностью. Крышка честности перед самим собой с грохотом слетела, обнажив, наконец, истинное желание — пора сделать новый шаг. Пора менять жизнь, вставая на рельсы, ведущие, наконец, к той станции, на которую так давно и отчаянно хотелось попасть. Как и советовала Айрис, пусть и неожиданно для себя, я смог стать честным с самим собой. Решение вопроса давно было найдено. Но, почему-то от этого пути веяло не моим выбором. А что-то тяжелое по-прежнему продолжало сдавливать сердце. Что-то будто торопило с принятием плана действий. Суетно кричало в голове: чем дольше размышляешь, тем больше сомневаешься. А пока сомневаешься, никогда ни к чему не придешь, так ни на что и не решишься и останешься ни с чем.

— Я слишком много думаю, — разозлившись на собственные непостоянные мысли и чувства, кинул я в пространство пустой пыльной комнаты. Никто, конечно же, меня не услышал. Но это хотя бы помогло прервать бесконечную череду шестеренок, попеременно переворачивающих весы с чаши на чашу. — Надоело! И с чего я так уверен в том, что я вдруг уверен… Единственное, что действительно будет правильно сделать сейчас, так это извиниться. С этого и начнем.

Проверив, не выронил ли из кармана в процессе уборки коробок с сахарными пастилками, и уже заранее кинув одну штуку в рот, я взялся за ручку и, сделав для успокоения глубокий вдох, толкнул, наконец, дверь наружу.

И вдруг моему взору предстало то, чего я никак не ожидал увидеть…

Айрис сидела за столом, перед ней небрежно раскинула страницы одна из очередных заумных или занудных книг, которыми она частенько развлекала свой скучающий тысячелетний разум. И все было бы вполне себе обычно. Вот только хозяйка дома была накрепко привязана к стулу серой веревкой толщиной с палец, а над ней нависали два незнакомца. Один из незваных гостей, высокий худой брюнет в черном пальто, угрожающе положил взволнованной, но не несильно напуганной пленнице руку на плечо. Чуть сбоку от захватчика стояла короткостриженная рыжая девушка, неестественная бледность которой выдавала в ней природу дверотля. Казалось, она в сложившейся обстановке чувствует себя не сильно уверенно, скорее даже смущенно и стыдливо. На вошедшего девушка лишь бросила торжествующий, но моментально поникший взгляд, и тут же с сочувствием отвернулась.

Первым неосознанным порывом мне захотелось броситься обратно в дверь. Даже не успев оценить риски для Айрис, мне постыдно захотелось сбежать тем же путем, что и пришел. Мозг быстро сработал, и я сразу же осознал позорность этой попытки. Но осознание это сработало в тот же момент, как громкий строгий голос резко скомандовал «Стоять!». Так что возможность сбежать окончательно растаяла в воздухе.

Медленно, не делая резких движений и не смотря захватчикам в глаза, я в первую очередь внимательно уставился на Айрис. Кажется, они ее не тронули, только привязали и может запугали какими-то угрозами. Но ждали они здесь именно меня. Те самые преследователи, что когда-то заявились ко мне в комнату? Похоже на то. Девушка — дверотль, сразу видно. А второй… Что-то в нем есть такое. Знакомое?

— Попытаешься сбежать, мы тут же ее убьем, — вновь нарушил напряженную тишину серьезный и твердый мужской голос.

Я выжидательно молчал, растерявшись и судорожно перебирая в голове варианты нашего с Айрис безболезненного спасения. Но таковых пока не представлялось. Поэтому оставалось лишь повиноваться приказам.

— Медленно подойди ко мне и заведи руки за спину. — Человек в черном пальто еле заметно кивнул напарнице, и та быстро достала из сумки новый моток веревки.

Неожиданный приступ храбрости очень некстати овладел мной, отчего я дрожащим и предательски срывающимся голосом, стараясь при этом выглядеть как можно более невозмутимо, процедил:

— Отпустите ее. Вы ведь пришли только за мной.

— Не время для геройства. Да и не в том ты положении, щенок, выдвигать условия, — грубо и со злостью ответил парень. Даже девушка немного вздрогнула и поспешила быстрее закончить со своим поручением.

На меня этот тон тоже не слабо подействовал. Хотя с какой стати такое обращение — «щенок»? Не сильно-то он и старше меня. Хотя сейчас было не до обид. Нужно было срочно что-то придумать. А от этого грубого тона все мысли разбежались. Еще немного потянуть время, может и соображу что-то дельное.

— Вы кто такие? Что я вам сделал-то? — Вновь немного дрогнувшим голосом обратился я к суровому захватчику. А глазами невольно скользнул в сторону Айрис, как будто надеялся, что она может, как всегда, все объяснить, помочь и подать идею, как выкрутиться из этой пренеприятнейшей передряги. Но видимо вид мой был настолько жалким и испуганным, что наставница коротко и быстро выкрикнула только одно:

— Беги!

Это взбесило ошарашенного наглой выходной пленницы парня, и тот, кинул на нее освирепевший взгляд, развернулся к ней, явно делая усилие над собой, чтобы не сорваться, хотя рука его до бела сжалась в кулак.

Всего мгновение на все это, но мне хватило, чтобы призвать Вдохновленного. И тут же моя поднятая правая рука ощутила ставшую за два года в Мирте привычной тяжесть прекрасного переливающегося черно-бело-золотым меча.

Резкий рывок в сторону безоружного противника, один шаг, выпад и злодей в черном пальто проткнут насквозь смертельным ударом. Был бы, но тут вновь произошло неожиданное. Непонятно откуда противник выхватил свой меч и ловко парировал удар, сумев даже начать наступление. Раздался лязг металла. Я был уверен, что за одно движение все будет кончено и никак не ожидал, что завяжется бой. Однако быстро перестроившись, я собрался для ответной атаки. Мы, ловко блокируя и отражая удары друг друга, в шумной схватке закружились по комнате. Краем глаза я покосился на Айрис, молясь чтобы девушка не предприняла попыток навредить ей, шантажируя меня. Но она стояла, не сдвинувшись с места, завороженная нашим поединком, и испуганными и удивленными глазами пыталась что-то осознать. А вот Айрис наоборот, хоть и была на миг сбита с толку неожиданной суматохой, выглядела так, будто поняла что-то очень-очень важное. И даже может была приятно удовлетворена полученной разгадкой.

И тут я понял, отчего наше сражение так крепко овладело их вниманием.

У самого потолка с очередным металлическим звоном скрестились два абсолютно одинаковых меча. Два сражавшихся друг с другом Вдохновленных отчаянием, словно две капли воды похожих друг на друга, снова и снова чертили в пространстве размашистые дуги, разрезая воздух и вновь сталкиваясь под лязг клинков. Ни один из нас не уступал сопернику. Удары обоих были точны и сильны. Но если я бился насмерть, то мой противник явно аккуратничал, стараясь не допустить непоправимого. Я точно был нужен ему живым. Но это могло плохо обернуться для Айрис. Да и девушка в любую секунду могла бы опомниться, и тогда все будет кончено. Медлить больше было нельзя. И единственным правильным в данной ситуации выходом, как мне показалось, было разделить незваную пару, которые, видимо, были сильно друг от друга зависимы. Я специально стал вести оппонента к выходу, аккуратно, шаг за шагом напирая и продвигая его спиной. Лишь бы он не успел понять, что я затеял. Лишь бы девушка не засуетилась. Лишь бы все вышло, как надо.

Рискуя получить рану, а то и вовсе убиться о чужое лезвие, я все же вырвал момент, полностью открылся, стараясь не сильно подставиться под удар, тем не менее позволив сопернику приблизиться как можно плотнее. И невероятно быстро (лишь бы получилось!) бросился на противника всем телом, навалившись на него как можно резче. Мы оба кубарем повалились в сторону. Но не успели врезаться в стену, как я протянул руку и на удачу, стараясь просчитать и контролировать свои движения до мелочей, схватился за дверную ручку, настолько сконцентрировавшись, что даже застучало в висках.

Раздался наш общий смешавшийся в бешеный рев крик. Затем глухой удар после падения. Вокруг заклубилась пыль. Я повалил противника спиной на землю, продолжая давить на него всем весом, одной рукой обхватив его настолько сильно, что заболели суставы (Вдохновленный пришлось отозвать), а второй рукой все еще судорожно сжимая пальцы после ручки.

Как минимум мне точно удалось вытолкнуть нас из дома. Получилось ли перетащить его в другой мир? Без его приказов Айрис должна быть в безопасности, а девушка-дверотль даже не будет знать, где искать ее напарника. Да и он без нее никуда отсюда деться не сможет. И меня, я очень надеюсь, не убьет. Ведь, если я смог, и все действительно получилось, то вывалились мы где-то очень далеко и в очень безлюдном месте. Так что без меня ему тоже не выбраться. Хоть бы все получилось!

Все эти мысли носились в голове с невероятной скоростью, опережая и толкая одна другую. Мы оба тяжело дышали и все еще, опешив от случившегося, валялись в пыли. Я смог первым вскочить на ноги и отшатнуться подальше. Мой противник все еще лежал на земле, сжимая распростертой рукой свой вариант меча. Отчего он так не спешит вставать? Неужели я его ранил, или убил?!

Но в ту же секунду, успокоив мои и без того перегруженные мысли, парень сел, пытаясь отдышаться. Крови нигде не было видно, и я даже облегченно выдохнул. Его черные бездонные глаза, наполненные обидой и яростью от поражения, метнули в мою сторону тяжелый взгляд. Я сделал еще пару опасливых шагов назад. И краем глаза начал осматриваться, стараясь не сводить с сидящего на земле взгляд. Но он лишь молча отозвал своего Вдохновленного, облизал сухие запылившиеся губы и с досадой вздохнул, тоже осматриваясь по сторонам.

Мы вывалились в какой-то песчаной безжизненной ложбине между высоких отвесных и неприступных скал, раскинувшихся так далеко, насколько было видно глазу. Их острые серо-коричневые верхушки пронзали голубое чистое небо. Вокруг не было ни души. Только два уставших взмокших и пыльных пришельца, все еще приходивших каждый своим путем к осознанию случившегося и решавших, что же сделать дальше.

Но долго думать мне не пришлось. Неприятнейшее чувство слабости моментально охватило все мое тело. Все-таки пришлось перенести сразу двоих, да еще и без всякой моральной подготовки, прямо во время борьбы. Дрожь и холодный липкий пот, как это частенько бывало раньше, охватили мои конечности, и ужасное чувство пустоты заныло изнутри. Я ловко сунул руку в карман, и тут глаза мои в ужасе расширились, а сердце забилось еще быстрее. Привычного коробка на месте не оказалось. Если бы он выпал при падении, я бы радостно простил своим карманам промах, избавившись от ужасного и нарастающего состояния. Но все оказалось намного хуже.

— Не это ищешь? — Злорадно улыбнувшись хитрой улыбкой, парень потряс в вытянутой руке моим спасительным коробком. — Веди обратно или мы оба здесь помрем, — издевательски добавил он, смотря прямо в мои растерянные глаза.

Накатило чувство тошноты, а вместе с ним и осознание того, что ситуация хуже некуда. Так еще и счет шел на минуты.

Так просто сдаваться мне не хотелось. Ведь я еще даже не успел нарадоваться успешно осуществленному так наскоро придуманному маневру. И вдруг такое поражение. С презрением посмотрев на врага, я с нарастающей тревогой отметил, что уже начало двоиться в глазах. Еще немного, взгляд затуманится, и я, скорее всего, потеряю сознание. Чего же ждет этот дурак? Неужели не понимает, что я его единственный шанс на спасение и способ выбраться отсюда? Или не единственный? От этой мысли стало совсем дурно, и я сам не заметил, как повалился на колени, судорожно хватая ртом воздух, опираясь на дрожащие, подкашивающиеся руки.

— Что-то ты уж слишком слабоват, — надменно высказался парень, не спеша поднимаясь с земли и отряхивая свое черное не по погоде пальто.

Хотелось что-то язвительно и горделиво ответить, да только язык совсем пересох, а силы стремительно покидали все тело. Голова повержено опускалась все ниже, выписывая покорный поклон издевающемуся негодяю. Он подходил все ближе, совершенно не опасаясь жалкого умирающего парнишку. Я почувствовал, как он склонился над моим падающим от бессилия страдающим телом, коснулся своей вытянутой рукой моего взмокшего затылка и запрокинул мою голову, когда та уже практически рухнула на землю. Сквозь полуприкрытые веки я лишь разглядел его мутный черный силуэт, смотрящий на поверженного соперника свысока и о чем-то многозначительно молчащий.

Ну давай же скорее. Добей меня как беззащитного щенка, — подумалось мне. Даже если изначально он, может пришел и не за этим, то теперь для меня точно все кончено.

Это было последнее, о чем я успел подумать, перед тем, как в глазах окончательно потемнело, звон в ушах перерос в несмолкающий грохот, а сердце, зашедшееся в бешеном ритме, стало пропускать удар за ударом, кувыркаясь в груди как бешеное. Конец. Конец?