Все двери открываются наружу

Глава 2. В ее компании я чувствовал себя полным ничтожеством

Я посмотрел на время: 4 утра. Кто мог позвонить в такую рань?

<Номер неизвестен>

Через секунду на том конце сбросили прежде, чем я успел отреагировать. Реклама? Да плевать. Еще через минуту я и думать забыл о звонке. Все мои мысли пребывали в хаосе, пока разум отчаянно пытался найти вразумительное объяснение происходящему.

Можно было пойти разбудить бабушку и снова начать спрашивать ее напрямую. Все-таки мама в письме и на видео ясно дала понять, что эта женщина не только знает, что происходит, но еще и как-то связана с этой историей. Но как бы сильно я ни был взволнован, часть меня, остающаяся в здравом уме и продолжающая поддерживать самообладание, просила подождать до утра. О том, чтобы заснуть, разумеется, уже не было и речи. Поэтому я включил настольную лампу и начал рассматривать фотографию, бережно поглаживая ее в руках.

Так прошло десять минут, двадцать… Чувства одно за другим сменялись в душе: сначала печаль и горечь утраты, потом обида, непонимание, отрицание и смирение. Устав от этого коктейля эмоций, я решил сменить созерцательное времяпрепровождение хоть на какое-нибудь действие. Достав из стола скотч, я аккуратно проклеил фото, чтобы обезопасить его от возможных повреждений. Теперь эта вещь была для меня не просто ценной картинкой, но и весомым доказательством реальности происходящего, подтверждением того, что я еще не окончательно сошел с ума.

Настало время, наконец, заняться внешним видом. Все-таки мое лицо и руки все еще были в подсохшей крови.

В ванной я пристально уставился на отражение, оценивая его другими глазами. Парень в зеркале был очень похож на отца: такой же худой, высокий, бледный, с темными волосами. Главным выделяющимся отличием было наличие родинки под левым глазом. Одной единственной, пожалуй, даже на всем теле, отчего она становилась еще заметнее. Эта черта досталась от мамы — у нее была точно такая же.

Струя холодной воды из крана напомнила о горной реке, что привлекла мое внимание, когда я рассматривал пейзаж из окна комнаты. Действительно, все казалось настолько нереальным, что какая-то часть меня все еще была убеждена, что происходящее — сон. Письмо, дверь, комната, непонятные записи, космос, снова дверь, родители… Голова закружилась, и я решил вернуться в кровать.

«Открой дверь, Акито… Тебе стоит лишь захотеть, и Пространство подчинится тебе, раскрывая свои границы».

Голоса звенели в голове. Казалось, еще немного, и они обретут форму и станут материальными. Появилось желание зажмурить глаза, в попытке спрятаться от этой какофонии.

«Ты дверотль, Акито».

— Дверотль?

Этот неуправляемый и все нарастающий поток стало невозможно выносить.

«Открой дверь…»

Я повернул ручку, практически навалился на дверь, теряя равновесие из-за беспорядков в голове. Ослепительный свет заставил меня открыть глаза от удивления.

Бездонное голубое небо куполом нависало над узкой улицей, напоминающей собой часть какого-нибудь средневекового городка, на брусчатку которой я буквально выпал из двери. Шум самого разгара дня окутал меня. Вокруг проходили существа, которых раньше я мог встретить разве что в видеоиграх: многие походили на прямоходящих зверей, другие похожи на сказочных существ. Были и те, кто выглядел как люди. Одни, прогуливаясь, вели беседы в парах, другие стояли группами и что-то обсуждали, кто-то просто шел по своим делам. В общем, жизнь на улице шла обычным чередом.

Ошарашенный, я на несколько минут застыл, пытаясь осознать, что произошло. Куда делся коридор бабушкиной квартиры, и что это за место, в которое я попал.

— Чего на земле разлегся? — Какая-то проходящая мимо старуха обратилась ко мне. Я опомнился, торопливо встал, отряхнув джинсы. Она и еще несколько существ вокруг уставились на меня с любопытными взглядами.

Стоило выпрямиться в полный рост, как голова тут же закружилась, ноги подкосились, и я снова чуть не упал, опираясь о стену дома, из двери которого вывалился несколько минут назад. Руки дрожали, сердце быстро забилось. Меня вдруг охватило сильное чувство голода, все тело прошиб холодный пот. Очень неприятное состояние. Еще немного и, казалось, я просто рухну в обморок.

— Что это за место? — Спросил я, пытаясь справится с неожиданной слабостью, поработившей все тело. — Где я нахожусь?

— О, дружок. Так ты перебрал? Еще ж утро, а ты уже в хлам. Тц-тц. — Старуха покачала головой, а окружающая меня толпа, тут же потеряв интерес, растворилась.

Лишь одна женщина, стоящая поодаль, не ушла, а продолжила внимательно наблюдать за мной, будто чего-то ожидая.

— Ты действительно не знаешь, где оказался? — Она обратилась ко мне, скрестив руки на груди.

— Без понятия, — язык и губы словно онемели, отчего слова выговаривались с трудом. — Я просто открыл дверь, видимо где-то очень далеко отсюда, как вдруг перенесся сюда.

Я понимал, что мои оправдания сейчас звучали бредово, но было все равно. Говоря, я вспомнил про дверь. Торопливо обернулся и дернул за ручку. Заперто. Еще несколько попыток в разные стороны, но дверь не поддалась. Обратного пути нет?

— Ты дверотль? — Сухо, но как будто со скрытой надеждой, спросила женщина.

Я остолбенел, снова услышав это незнакомое слово. Полный решимости выяснить хоть что-то у своей собеседницы, я развернулся и впервые посмотрел прямо на нее. Она тоже пристально уставилась на меня и вдруг неожиданно сделала резкий шаг в мою сторону. Я почувствовал ее холодную руку на своей щеке, после чего ее большой палец проскользил под моим левым глазом.

— Настоящая, — она сказала это самой себе полностью разочарованным голосом. — Ничего. Забудь. — Также резко, как и до этого, она развернулась, полностью потеряв ко мне интерес, и уверенно зашагала прочь.

— Нет, пожалуйста, постойте! — Я вложил все силы в эту фразу, но она все равно прозвучала слабым стоном. Бежать за ней не представлялось возможным, потому что даже стоять сейчас было тяжело. Однако, упустить ее я никак не мог. Почему-то эта женщина казалась мне единственным ключом к накопившимся вопросам.

— Мой папа дверотль! А я в этом мире впервые. Пожалуйста, помогите мне. — Со стороны это была жалкая картина. Но все-таки что-то заставило незнакомку на секунду остановиться. Казалось, она просчитывает в голове дальнейшие действия. Я не сводил с нее умоляющего взгляда. Наконец, развернувшись, женщина снова приблизилась, еще более пристально разглядывая меня с ног до головы, после чего достала из сумки небольшой сверток и протянула мне.

— Съешь. Поможет.

Я с недоверием уставился на коричневый кусок, завернутый в бумагу.

— Это шоколад. Если не собираешься помирать, ешь быстрее.

В ее голосе отчетливо слышалось презрение, как будто я был низшим существом на этой планете. В глазах все еще читалось недоверие, однако ее действия свидетельствовали о том, что она решила дать мне шанс.

Поспешно разжевав и проглотив достаточно сладкий, но совершенно не похожий на шоколад, кусочек, я наконец почувствовал небольшое облегчение. С каждой секундой тепло разливалось по телу, унося неприятные симптомы.

— Кем была твоя мать? Тоже дверотль? — Ни капли сочувствия к моему жалкому состоянию. Она говорила только о том, что ей было интересно. Ее движения были резкими и быстрыми.

— Нет, — насколько я знал от бабушки, мама была Парадоксом. Но добавлять такие подробности незнакомке счел лишним.

— Тогда понятно, — она снова говорила с собой, пожимая плечами. — Сейчас мы вдвоем пройдемся до площади, что отсюда в семи минутах ходьбы. За это время ты расскажешь мне свою историю. Если я сочту, что ты достоин моего внимания, то тогда помогу. Нет — значит, на этой площади мы расстанемся, и дальше ты сам по себе. Понял?

Развернувшись, она, не дожидаясь моего ответа, зашагала вдоль улицы.

Я, наконец, отлепился от стены и поспешил догнать высокомерную незнакомку.

— А имя ваше я сначала могу узнать?

Все-таки я собирался доверить ей историю своей жизни, в которой хоть еще и сам мало разбирался. Познакомиться было бы не лишним.

Неожиданно она остановилась и пронзила меня ледяным взглядом, всем видом выказывая враждебность, по общему восприятию став похожей на ощетинившуюся кошку. Можно было подумать, что я ненароком оскорбил всех ее предков и потомков.

— Как это мерзко, спрашивать имя, — она ждала извинений, как будто я и правда глубоко ее задел.

— А что такого я спросил? Здесь не принято знакомиться? — В полном недоумении я уставился на незнакомку.

— Ты и правда не знаешь или притворяешься? — Смерив меня презрительным взглядом, она продолжила. — Хотя да. Пожалуй, ты, и правда, больше глупый, чем грубый. Здесь меня зовут Айрис, — она закатила глаза, снисходя до моего вопроса. — Но настоящих имен тут никто никогда не произносит. Запомни это, если хочешь выжить, — без предупреждения она пошла дальше.

И тут я вдруг задумался, почему родители обращались ко мне, не называя Алексеем. Они звали меня Акито, чтобы не использовать реальное имя? Или это оно и есть? И почему нельзя представляться по-настоящему? Все становилось только сложнее.

— Ты тратишь свое время на ненужные размышления. Мы скоро придем, а я все еще в тебе не заинтересована. Раз для тебя это так важно, представься уже. Ну и как тебя звать?

Впервые в жизни я колебался, при ответе на этот вопрос.

Всю жизнь я считал, что имя Акито как-то придумал использовать сам в качестве игрового никнейма. Но вот отчего оно изначально возникло в моей голове, никогда не задумывался. Выходит, его история пошла еще с детства.

— Зовите меня Акито. — Отныне этот псевдоним будет моим новым именем.

— Славно, — фыркнула она себе под нос, всем видом демонстрируя, как ей тяжело приходится через силу общаться с таким глупым существом. В ее компании я чувствовал себя полным ничтожеством.

Пока мы шли, домишки выглядели все богаче, а, значит, мы приближались к площади. Я поспешил, наконец, перейти к сути. Кажется, от этого разговора сейчас зависела моя жизнь.

— Эм, ну… — С чего начать и как при этом не показаться сумасшедшим? — Все началось, когда я получил письмо от мамы в свой день рождения.

— Сколько тебе лет? — Неожиданно резко перебила она своим вопросом.

— Мне исполнилось шестнадцать.

Она сделала для себя какие-то выводы, о коих, разумеется, меня оповещать не стала.

— Так вот. Всю жизнь я думал, что родители давно умерли в автокатастрофе, как рассказывала бабушка. Но мамин голос снился мне, точнее, сначала я не знал, что он принадлежит ей. А после она прислала письмо, в котором просила открыть дверь. Она мне тоже приснилась.

— Мама?

— Нет, дверь. За ней была комната, в которой была кассета, на которой родители хотели рассказать мне что-то важное, но до конца мне не удалось досмотреть. Все начало рушиться, потом я проснулся и…

Осмысливая все быстро сказанное ранее, я прервался перевести дыхание и вспомнить, не упустил ли чего-то важного.

Айрис все это время с безразличным видом шла рядом, даже не удостоив меня и парой взглядов.

— Потом я собирался попасть из ванной через коридор привычным маршрутом в свою комнату, но оказался здесь, даже не знаю где. А дальше вы и сами все знаете.

— Мало интересного. Я слышала истории и покрасочней.

Я уже отчаялся и готов был слезно умалять помочь мне хотя бы вернуться домой. О разъяснениях и разговора не было. Как вдруг она продолжила, все еще ожидая интересного рассказа.

— За следующим поворотом площадь. Все зависит только от тебя.

Но мне больше нечего было ей предложить. Все козыри я уже выложил.

— Знаю, что могу путешествовать через миры, но пока не знаю, как.

— Я это и так поняла. Что-нибудь еще?

— Мой папа был дверотлем, и бабушка тоже. Хоть я и не знаю, что это значит, но…

— Ты и это уже сказал. Если у тебя больше нет интересных сведений, можем прощаться. Как я вижу, ты ни в чем не смыслишь и ничего не умеешь, а значит — бесполезен.

Это конец.

Осталась последняя информация, смысл которой мне был также неизвестен. Но вдруг он будет понятен этой женщине. Насколько важно то, что:

— Моя мама была Парадоксом, — я мысленно скрестил пальцы на эту ставку.

И это сработало. Айрис замедлила шаг и посмотрела в мою сторону.

— Она не была, а есть Парадокс. Им нельзя перестать быть.

Она остановилась. Ее холодное лицо слегка дрогнуло, после этих слов. Взгляд, полный презрения, уставился на меня.

— Мы пришли. Площадь.

Я оглянулся. Действительно, мы стояли на периферии открытого пространства, окруженного трех- и четырехэтажными домами. В центре был довольно примитивный работающий фонтан. Может из-за своего простого вида или по каким-то другим причинам, он показался мне очень знакомым. Людей и других существ вокруг было не так много, но безжизненной площадь назвать было нельзя.

— И что теперь? — Робко спросил я, с очень большой надеждой в голосе.

Айрис молчала. Она с задумчивым видом снова погрузилась в свои мысли. Так продолжалось несколько минут, и я больше не решался нарушить молчание. Я чувствовал себя уличным щенком, судьбу которого прямо сейчас решал случайный прохожий, размышляя, взять ли меня домой или оставить помирать на улице.

— Если пообещаешь быть преданным и делать все, что велю, я сделаю тебя своим учеником. Это твой единственный способ попасть домой. Но ты должен будешь полностью подчиниться и доверить мне свою жизнь.

Слегка оторопев от ее слов, больше похожих на приказ, нежели на условия сделки, я решил уточнить.

— Как долго я должен буду вам подчиняться?

— Так долго, сколько я этого захочу. Скорее всего, вплоть до своей смерти.

От такого договора стало не по себе. Неужели она серьезно предлагает такое? Что вообще это за мир, в котором можно так просто завербовать себе слугу?

— Если ты не согласишься, то, скорее всего, умрешь намного раньше, чем достигнешь совершеннолетия. В пределах Бытия слишком много желающих, полакомиться такой несмышленой добычей.

Она злорадно улыбнулась, отчего у меня мороз пробежал по коже.

— А вы не из таких?

— Я могу сделать тебя сильным и опытным, что послужит мне немалым подспорьем в дальнейшем. Так что считай эту сделку обоюдно выгодной. Все равно сейчас у тебя слишком мало шансов на успешное выживание.

Понятия не имею, пожалею ли в будущем, будет ли от этого хоть какая-то польза, или мне светит пожизненное рабство во владении этой суровой женщины. Но другого выхода сейчас я просто не видел. Она явно знает даже сверх необходимой мне информации, к тому же уже помогла однажды, накормив шоколадом, хотя могла просто пройти мимо, как и все.

— Я согласен.

Чем быстрее думаешь, тем меньше сомневаешься. Этот принцип всегда помогал мне в играх, когда первый выбор, не обремененный длительными колебаниями, зачастую, правильный. Теперь же это была жизнь.

— Запомни свое решение, — она строго посмотрела на меня.

Я уверено выпрямился и кивнул.

— Тогда пойдем.

Мы свернули в узкую улочку и направились прочь из города.

В это время, чуть поодаль, по площади размеренным шагом прогуливались два старца. Даже при всем колорите и разнообразии в обликах и видах местных жителей, выглядели эти двое для городка весьма неестественно. Богатые шелковые одеяния, переливающиеся небесно-голубыми и лазурными оттенками, украшенные вышивками золотых и серебряных нитей, изящно струились широкими лоскутами рукавов и полов их одежд, ниспадающих до самой земли.

Один из старцев был в значительно более почтенном возрасте, чем его спутник. Об этом говорили длинная аккуратно уложенная борода, собранная ближе к концу роскошного вида блестящей бусиной, не менее длинные белоснежные усы, густые белые брови, придающие его образу суровость и подчеркивающие мудрость во взгляде. Его длинные седые волосы на голове были собраны несколькими воздушными прядями в области затылка, далее свободно спускаясь элегантным каскадом до самого пояса.

Второй старец выглядел не менее эффектно и роскошно, чем его друг. В его жестах, движениях и взгляде также отчетливо выделялась аристократичная и помпезная манера. Держался он немного скромнее, но в эффектности от производимого впечатления вовсе не уступал своему спутнику. Разве что борода еще была не настолько длинной и пышной, в волосах седина еще только проглядывала, контрастируя с оттенками чернеющей ночи.

Скорее всего наиболее точно по виду двух этих старцев можно было бы сравнить с чиновниками какого-нибудь древнего восточного государства, а может даже и с самими императорами. За исключением того, что их образ, в отличие от обычных людей, казался более сказочным, чудесным, неземным.

Несмотря на весьма впечатляющий вид, оба старца не привлекали никакого внимания, оставаясь совершенно незамеченными проходящими мимо жителями. Словно они пользовались какой-то особой силой, делающей их, если не полностью невидимыми для окружающих, то, как минимум, сильно скрывающей старцев от посторонних глаз, затуманивающей восприятие их остальными.

— Господин Ли, Вы опять? — Второй старец, немного уйдя вперед, теперь остановился, оглядываясь и укоризненно, тем не менее тоном, преисполненным уважением к старшему, обращался к первому.

Седовласый Господин Ли, с совершенно невинным видом, якобы искренне непонимающими глазами уставился на своего друга, раскрывая в руках роскошного вида явно очень драгоценный веер, которого еще мгновение назад у него точно не было.

— Не понимаю, почему Вас это так беспокоит, Господин Киро, — добродушно улыбнулся он в ответ, с наслаждением обмахиваясь эффектной безделушкой, явно больше для вида, нежели в качестве спасения от духоты.

— Разве же можно так пренебрежительно относиться к законам этого, да и большинства других миров? Ведь Ваши действия, пусть и не выходят за рамки обыденного для мира в нашем с Вами привычном понимании, во всех остальных будут расценены как запретная магия. Пусть нам и не грозят нападки со стороны стражей, однако впредь прошу Вас более серьезно относиться к подобным деяниям. — Без остановки причитал Господин Киро, то разводя руками, то неловко и суетливо скрещивая их на груди, то беспомощно озираясь по сторонам, будто в поисках какой-то несбыточной поддержки его нотациям со стороны.

Господин Ли внимательно слушал своего друга, понимающе кивая и всячески выказывая согласие и подтверждение его речам. Однако в мыслях вовсе не собирался отказываться от благ, просто необходимых его изнеженной натуре. Как только они прибыли в этот город, он уже успел создать из воздуха, магическим для понятий этого мира путем, весьма утонченный зонт от солнца, который вскоре показался ему крайне неудобным и тут же таким же магическим образом исчез. После появились и исчезли за ненадобностью часы, хрустальный стакан и кувшин с прохладительным напитком. Затем, когда пришло время переждать наблюдаемый ими разговор, даже появилась небольшая, но очень изысканная козетка, обитая дорогими тканями и украшенная резными узорами, выполненными с золотом и драгоценными камнями.

Первое время Господин Киро всеми силами сдерживался, чтобы не сделать замечание своему товарищу. После кувшина, парящего в воздухе, все-таки не смог удержаться и прокомментировал свое мнение о подобном легкомысленном и вседозволенном поведении старшего друга. Козетка же стала конечной точкой, окончательно уничтожившей его терпение, после которой он уже открыто выказывал свое отношение к происходящему. Пусть их двоих никто из окружающих видеть не мог, да и наказания ждать было неоткуда, все-таки, будучи очень ответственным и трепетным в отношении любых правил, а в особенности запретов, спокойно вынести такое Господин Киро не мог.

— Мы прибыли в этот мир с определенной целью, и отвлекаться на подобные мелочи не можем себе позволить, — в конце концов обиженным тоном заключил он. — Так что впредь прошу Вас вести себя более сдержанно в применении своих способностей.

— Вы правы, господин Киро. Я постараюсь, — сказал старец, и его веер исчез в глубине широкого рукава. — Однако, отвлекшись, мы с Вами едва не упустили цель нашего наблюдения. Скорее же последуем за ними. — Больше для перемены темы, нежели из действительной необходимости заметил старец и, призывая друга за собой, поспешил к одной из улочек, ведущих с площади.

Спустя некоторое время, видимо заскучав из-за невозможности вновь потешить себя различными атрибутами и безделушками, Господни Ли нарушил молчание, прежним размеренным и серьезным тоном задавая тему новому разговору:

— И что же Вы, Господин Киро, все-таки думаете насчет этой женщины, Айрис, если я верно запомнил? Лично мне она видится весьма подозрительной особой.

Идущий вровень со своим старшим другом, Господин Киро, немного смущенный из-за того, что ранее все-таки вынужден был опуститься до наставительных речей в адрес старшего, с радостью поддержал разговор, стараясь придать себе совершенно невозмутимый вид, будто ничего и не произошло:

— Полностью с Вами согласен. Эта женщина требует более настороженного к ней отношения. Возьму на себя смелось отметить, что она не так проста, как может показаться.

— В любом случае, пока она находится рядом с мальчиком, мы сможем приглядывать и за ней. Не уверен, что эта особа способна серьезным образом повлиять на события. Но если ее фигура окажется полезной в данном деле, ничего не имею против такого вмешательства, — весьма размыто и неопределенно выразился седовласый старец. Но его внешность, овеянная мудростью, придавала особый вес любым его словам. Младший товарищ лишь почтительно склонил голову в согласии.

Закончив рассуждать в рамках этого разговора, путешественники перешли на более отвлеченные темы, обсуждая местную погоду, архитектуру, размышляя об особенностях народа, проживающего в этих землях, их вероятную культуру, быт и прочие не столь существенные детали, за диалогом коротая время в пути. Так за легкими светскими беседами они уже покинули город и направлялись вслед за мальчиком и женщиной, продолжая магическим образом скрывать свое присутствие, оставаясь незаметными для всех и каждого.