Zero Hour

Глава XX

Энлиль прижимал замороженную курицу к лицу. Очередная повязка на его плече оставалась почти полностью белой, пока предыдущие, пропитавшиеся кровью насквозь, валялись в заляпанной ванной в ожидании своей судьбы.

Его подчиненные толпились вокруг него. Все трое, которых они застали в квартире Джузеппе. Только один из них был без маски. Худой, высокий мужчина с резкими чертами лица смотрел на Энлиля исподлобья со смесью стыда и ненависти.

Мардук. Как название старой группы – и один из шумерских богов, если Виттории не изменяла память.

- …для Совета вы никого не нашли, это понятно? – холодный взгляд Энлиля скользнул по его подчиненным.

Виттория невольно поежилась. От образа доброго сицилийского дядюшки не осталось и следа.

Мардук попробовал возмутиться, но Энлиль пресек любые попытки на корню.

- Да-да, тебя это тоже касается. Мы и так в полной заднице и, если ты еще этого не понял, настоятельно рекомендую поразмыслить об этом на досуге. Желательно – до того, как ты побежишь сдавать меня Совету как верная собачонка. Я серьезно, Мардук.

Как будто хоть что-то в его тоне могло говорить о том, что он шутит…

- Брифинг окончен, свободны, - резко закончил Энлиль.

Его люди покинули прихожую Джузеппе мгновенно, едва он закончил говорить, но сам он не спешил уходить.

Как только спина Мардука последней скрылась за дверью, он опустил голос и сказал:

- Спасибо, народ. Если бы не вы, мои придурки пробили бы последнее дно быстрее, чем я успел бы их остановить.

- Да ладно тебе, Фабио, - отмахнулась София, как будто это вообще была мелочь, - На нашем месте любой бы поступил так же.

Вопросов к ней становилось все больше и больше, но Виттория не успела их задать.

Энлиль обратил внимание на них с Цезарем и Джузеппе первым.

- Вы трое тоже лучше тут надолго не задерживайтесь. Этот адрес засвечен. Провалилась моя опергруппа, пришлют другую. Не получится и у них – пришлют третью. И так до бесконечности.

- Но… - беспомощный взгляд Виттории скользнул по его лицу.

- Никаких “но”, Виттория, - отрезал он, - Если хотите жить, вам нужно убираться отсюда. Я ничего не решаю и ни на что не влияю. Буду слишком сильно выпендриваться – меня самого сотрут под ноль и вышвырнут в одних трусах возле трассы в Норвегии.

- Я поняла… - выдохнула она.

Призрачная и невесомая, безумная надежда на то, что хотя бы эти жалкие остатки жизни получится сохранить, выскользнула из рук и разлетелась на осколки.

Энлиль кивнул.

- Отлично. Давайте тогда. Надеюсь, больше не увидимся, - грустно усмехнувшись, он кое-как натянул отобранную у Цезаря куртку на раненное плечо, засунул пистолет в карман и развернулся, собираясь уходить.

Цезарь нагнал его в дверном проеме, схватил за предплечье и быстрее, чем он успеет возмутиться, выпалил вопрос, который наверняка крутился на языках у всех:

- Энлиль, что у вас там, к гарпиям, происходит?!

- Если бы я знал, - стало ему ответом.

Грустным, и последним.

Энлиль исчез в проеме, оставив после себя жалкую горстку ответов - и еще больше вопросов.

- Карроцци, какого черта?! – до того притворявшийся ветошью в углу, Момо пришел в себя, - Могли бы и предупредить, что за вами охотятся какие-то стремные, вооруженные до зубов придурки!

- Я предупреждал, - парировал Цезарь.

- Мог бы быть поубедительнее, - не сдавался Момо, - Ну серьезно, страшно засекреченная организация, про которую никто ничего не знает, но которая заставила весь мир, кроме нас, забыть про тебя и Витторию. Да я бы быстрее поверил в разумный океан с Альфа Центавры, который прилетел, чтобы сделать из нашей планеты попкорн!

- Однако они тебя только что чуть не убили, а разумных океанов я что-то не вижу, - скептично хмыкнул Цезарь.

Момо осекся. Его ноздри раздувались в едва сдерживаемой ярости, и каждая секунда промедления грозилась закончиться одним.

Взрывом, который погребет под собой всех.

Но картинный стон Джузеппе:

- Ну почему всегда моя квартира?! – разрядил обстановку вмиг.

Телефон гудел однообразными длинными сигналами. Фото улыбающейся мамы смотрело на Витторию с экрана.

- София, гарпии тебя задери, откуда ты вообще знаешь этого типа? – беспрерывно курящий Цезарь ходил из одного конца комнаты в другой, только чудом не спотыкаясь о разбросанные вещи.

Следом за ним, как утенок за мамой, наматывал круги Джузеппе. Со стороны они выглядели бы даже забавно, если бы ситуация вообще располагала к веселью.

- Я… - старушка-соседка растеряла всю храбрость, едва выпустив автомат из морщинистых рук, - Я не успела вам сказать. Я… Вспомнила.

Цезарь резко остановился и пыхнул сигаретой:

- Что вспомнила?

- Это не Сандро работал на Фонд… Это была я, - София вздернула голову, - А Сандро… Погиб из-за моей работы. Я… Не могу вспомнить подробностей. Но я знаю, что это так. После его смерти… У меня случился срыв и меня отправили в отставку. Думаю, тогда же стерли воспоминания. Это стандартная процедура Фонда. Никто не запрещает тебе уволиться, но тогда половина твоей жизни просто пропадет. Немногие решаются потерять такую часть себя.

Цезарь изменился в лице и, когда заговорил в следующий раз, его голос звучал виновато:

- Прости, София, я не знал.

- Все в порядке, Чезаре, - грустно улыбнулась соседка, - Я сама не знала. Что до Фабио… Он был моим учеником. Очень давно, лет тридцать назад. Помню, как вчера. Молоденький парнишка, только щетина проклюнулась. Не знаю, на какой крючок его поймали рекрутеры, но он действительно горел нашим делом.

- Алло? – раздалось из трубки, и Виттория вздрогнула.

Она успела совсем позабыть о том, что кому-то звонила.

- Мам, привет, это я, - тихо выскользнув из комнаты, она прикрыла за собой дверь, - Тут такое дело…

Приглушенные звуки разговора раздавались на фоне. На той стороне трубки мама молчала, пытаясь переварить все то, что на нее только что вывалила Виттория.

- А что, если Ватикан? – наконец, раздалось из динамика.

От неожиданности Виттория поперхнулась воздухом.

- Ты о чем, мам?

- Помнишь кардинала Бьянки? – мама продолжала говорить загадками.

Виттория кивнула, на мгновение позабыв, что она ее не видит:

- Помню конечно.

Сложно было забыть о том, что старый друг твоей мамы – кардинал Святого Престола.

- Я позвоню ему, узнаю, - сказала мама, - Может быть, он может вас на время спрятать в Ватикане. У них же, наверное, нет туда доступа?

Такой вариант даже не приходил ей в голову.

- Погоди, сейчас спрошу, - отозвалась Виттория и, прикрыв микрофон рукой, толкнула дверь в комнату.

Вопрос оказался настолько неожиданным, что София на несколько минут зависла, перед тем как ответить:

- Нет, не думаю. Ватикан всегда был сам по себе. Наше большое международное начальство мечтало растормошить их архивы, и, как они выражались, по-человечески поставить на содержание все, что там спрятано, но у них никогда не получалось.

Виттория повторила все маме, слово в слово – и их судьба была предопределена. Переговоры, звонки и сборы заняли всего лишь сутки.

Последний взгляд на дом, в котором она когда-то выросла. Облупившийся и древний, но такой родной. Тяжелая сумка, оттягивающая плечо, неповоротливый непослушный чемодан, едва катившийся по брусчатке. И очередная дорога в никуда. Такая близкая, но на деле такая далекая.

Никто, кроме Софии с внуком даже не пришел их проводить. В этом был какой-то смысл, - чем меньше людей знало, тем меньше людей могло пострадать, - но обида, вопреки всякой логике, все равно подпирала к горлу.

Они шли по улочкам в абсолютной тишине. Груженный как мул Цезарь, Джузеппе с огромным туристическим рюкзаком за плечами, и таким же здоровым неповоротливым чемоданом.

На полпути к Ватикану уткнувшийся в телефон Цезарь резко остановился посреди узкой средневековой улочки, в точности, повторявшей по форме старый театр – и его брови взметнулись вверх, когда он поднял взгляд и выдохнул:

- Опа…

Привычка сидеть в интернете на ходу, не глядя по сторонам, была чуть менее вредной, чем курение, и поэтому догоняла его чуть дольше.

- Что там, Гай? – Виттория заглянула ему через плечо.

- Они ответили, - неопределенно отозвался он, и поднял телефон, чтобы ей было лучше видно.

Взгляд скользнул по экрану.

Спасибо за ожидание. Ваше обращение рассмотрено Перманентный бан с Вашего аккаунта HiddenInPattern снят. Приносим извинения за доставленные неудобства.

С уважением, команда поддержки SOF.

Несколько секунд понадобилось на то, чтобы смысл слов полностью дошел до нее, и она воскликнула:

- Так это же отлично! – перебивая молодого гида, который рядом распинался перед группой туристов, рассказывая про театр.

Цезарь смерил гида странным взглядом, но, помотав головой, снова уткнулся в телефон.

- Сейчас ему напишу.

Раздался крик:

- Эй, где вы там застряли?

Едва видный из-за рюкзака убежавший вперед Джузеппе растерянно выглянул из узкого, перекрытого решеткой прохода между двумя зданиями.

- Гаю пришел ответ от поддержки, - поравнявшись с ним, пояснила Виттория, - Кажется, скоро у нас будут паспорта.

Джузеппе засиял:

- Замечательно! Я подал заявление на увольнение, должны подписать к понедельнику, и я свободен как ветер.

- Ты? – Виттория смерила его подозрительным взглядом.

- А что ты думаешь, мне сильно улыбается остаться тут один на один с этими психованными придурками?! – возмущенно воскликнул Джузеппе.

С такой стороны Виттория на этот вопрос не смотрела. Между несущим чушь гидом, подозрительно зыркающим в его направлении Цезарем, и явно находящимся на грани взрыва Джузеппе, ситуация мгновенно накалилась настолько, что начала грозиться выйти из-под контроля по щелчку пальцев.

И она сделала единственно возможное. Перевела тему.

- Слушай, Зеппе, насчет Ватикана… Ну ты понимаешь, - она украдкой кивнула в сторону Цезаря, - Думаю, тебе надо с ним поговорить. Объяснить, как так получилось, не знаю.

Джузеппе легко повелся на такую простую уловку.

- Думаешь, он еще не знает? – хмыкнул он, - Виттория, он перечитал весь мой ZL, поверь мне, он в курсе.

Виттория закусила губу:

- Думаешь, это безопасно?

- Не знаю, - Джузеппе пожал плечами, - А у нас есть выбор?

Цезарь догнал их через несколько минут.

- Он говорит, что ему нужна примерно неделя, - перекинув сумку с одного плеча на другое, сообщил он, - Потом он со мной свяжется, скажет, куда подойти забирать.

Сразу же пахнуло чем-то подозрительным, но… Джузеппе был прав.

Выбора у них действительно не было.

Швейцарский гвардеец смотрел на них сверху вниз. Каким-то образом, Цезарь ухитрялся отвечать ему взаимностью, хоть и был ниже ростом.

Многоязычный поток туристов тек сзади, от метро в сторону собора Святого Петра, не обращая никакого внимания на эту немую сцену.

- Кардинал Бьянки, - повторила Виттория, - Вас должны были предупредить.

- Я уточню. Ожидайте, - на немецком ответил гвардеец, после чего повторил все то, что она сказала ему, в микрофон рации.

Она переглянулась с Джузеппе. С лица того сползла вся напускная веселость и теперь он нервно переминался с ноги на ногу, теребя ручку чемодана. Под завязку забитый книгами, огромный туристический рюкзак торчал у него из-за спины, вызывая невольное восхищение.

Она никогда не могла подумать, что он физически способен столько пройти с таким грузом.

- Зеппе, все будет хорошо, - шепнула она ему, - Нам надо продержаться совсем недолго.

- А деньги? – тут же выпалил Джузеппе, - Ты видела цены на билеты? Даже на троих, это все мои сбережения…

Виттория приобняла его:

- Мама говорила, что они почти вышли на сделку. Будут деньги.

- А… - взгляд Джузеппе метнулся на Цезаря.

Тот продолжал таращиться на гвардейца так, как будто хотел прожечь в нем дыру.

- Все будет хорошо, - повторила Виттория, но уверенности в ее словах поубавилось.

Они так и не придумали, как сообщить Цезарю о том, что колонии, о которых постоянно шла речь, находились далеко за пределами планеты – и предсказать его реакцию на эту информацию было если не невозможно, то невероятно сложно.

Рация гвардейца ожила и тот, выслушав своего собеседника, кивнул:

- Пойдемте.

Виттория ступила на земли Ватикана не без опаски. Может быть, один из старых маминых друзей и был кардиналом, может быть она и была на открытой части их территории бесчисленное количество раз, будь то со школьными экскурсиями, или с бабушкой и дедушкой, сейчас все было иначе.

Сейчас эти ворота должны были закрыться за их спинами, и кто знал, что ждало их по ту сторону.

Уверенно чеканя шаг, гвардеец завел их в какое-то монументальное невидимое из-за стен здание и, петляя по лабиринту коридоров, привел к толстой дубовой двери.

Изнутри раздавались приглушенные звуки разговора на повышенных тонах.

Гвардеец с явным усилием толкнул дверь, пропуская их вовнутрь.

- …но это! Кардинал, это уже слишком!

Мужчина в простом деловом костюме стоял, облокотившись на монументальный, высеченный из цельного дерева, стол. Напротив него стоял второй мужчина в черных одеждах католического священника.

Постаревший, но все равно узнаваемый.

- Командир, я Вам уже сказал, не лезьте не в свое дело, - тихо сказал кардинал Бьянки.

Который всю жизнь для нее был маминым другом Томмазо.

Гвардеец встал в стойку и отчеканил:

- Приказ выполнен, - привлекая внимание.

Спор тут же закончился.

- Кардинал, Вам это так просто с рук не сойдет, - прошипел командир на латыни, явно не рассчитывая, что хоть кто-то его поймет.

Слишком опрометчиво с его стороны.

Цезарь встрепенулся. Виттория споро схватила его за руку и прошептала на ухо:

- Здесь все говорят на латыни.

- Почему вы меня не предупредили? – так же шепотом ответил он, не сводя полного надежды взгляда с командира.

- Зеппе сказал, что ты в курсе.

Поднимая ветер, командир коршуном пролетел мимо них и, захватив с собой своего гвардейца, покинул кабинет, напоследок хлопнув дверью.

Со стены над косяком посыпалась крошка штукатурки.

Кардинал смахнул пот со лба и широко улыбнулся:

- Джузеппе, привет! Ты так вырос!

На мгновение замявшийся, Джузеппе быстро пришел в себя и хмыкнул:

- Ну так, сколько лет мы не виделись? Пятнадцать?

Кардинал помотал головой:

- Думаю, двадцать, или около того. Ты же помнишь, сколько меня на планете не было.

Он вышел из-за стола и смерил Витторию с Цезарем вопросительным взглядом.

- Лаура мне говорила, что вас будет трое. Ты, как я понимаю, Виттория, - Виттория кивнула, и он продолжил, - А ты…

Цезарь быстро переглянулся с ними перед тем, как сказать:

- Чезаре.

Кардинал внимательно уставился на него, но одним взглядом ни слова больше из Цезаря выдавить не удалось. Несколько минут игры в гляделки – и он сдался первым:

- Очень приятно, Томмазо, - протягивая руку для рукопожатия.

Цезарь ответил на жест без заминки.

Очередь Виттории пришла следующей. Цепкий взгляд серых глаз кардинала словно видел ее насквозь.

- Интересно… - протянул он, после короткой паузы, - Как так вышло, что я до сих пор не знал, что у моей подруги детства есть взрослая дочь….

- Ты знал, - сказала Виттория, - Но тебя заставили забыть. Точно так же, как и всех.

За окнами кабинета на Ватикан опускался кроваво-красный закат. Оперев голову на руки, задумчивый кардинал сидел напротив нее, по другую сторону стола. Где-то сзади Джузеппе колотил пальцами по экрану телефона с такой силой, как будто забивал в него гвозди, а сидевший рядом Цезарь, несмотря на напускную расслабленность, все равно слишком явно контролировал каждое слово и движение.

- Фонд… - медленно, словно пробуя слово на вкус, протянул кардинал, - Я мог бы и догадаться. Эти выскочки постоянно лезут в дела, в которых совсем ничего не смыслят.

- Ты знаешь? – Виттория в удивлении отпрянула.

- Виттория, они точат на нас зуб не первое десятилетие. Конечно, я знаю. Но такая наглость… На моей памяти это впервые.

- Ты о чем?

Кардинал поднялся с кресла и подошел к окну.

- Адриано Дзамбони умер сегодня утром в больнице, не приходя в сознание. Через два часа они обработали весь город амнезиаками.

Виттория вздрогнула, словно от удара током. Лицо Дзамбони встало перед глазами.

Еще один памятник на ее личном кладбище. То, о чем и предупреждала Адель. То, чего она не хотела слышать.

То, что произошло еще до того, как они ввязались в этот бой.

Возможно, Адель была права и в остальном.

Смотреть в глаза кардиналу стало невозможно, и Виттория отвела взгляд в пол, только бы случайно не пересечься с ним.

- Чем-чем? – спросил Цезарь, очень вовремя отвлекая внимание на себя.

- Амнезиаками, Чезаре, - повторил кардинал, - Так они называют препараты, которыми можно изменить воспоминания людей.

- Чушь какая-то.

Кардинал повернулся:

- Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя очень странный акцент?

- Бывало пару раз, а что? – в голосе Цезаря сквозила вся подозрительность этого мира.

- Да так, ничего, - легко отбросил эту тему кардинал, возвращаясь к предыдущей, - Масштабы катастрофы пока сложно понять. Мы все еще собираем информацию, но выглядит так, словно они прикрывают что-то очень крупное.

Неожиданно, кардинал обернулся к ней:

- Виттория, скажи мне пожалуйста, ты знаешь, почему они прицепились к тебе?

В задумчивости, она закусила губу. Рассказать все как есть – значило выдать и без того очень хрупкое инкогнито Цезаря и, вполне вероятно, спровоцировать межконфессиональный конфликт. Укрыть – означало утратить единственного возможного союзника.

После непродолжительных сомнений, из двух зол Виттория выбрала третье:

- Я была в команде, которая разработала одну вещь. Потенциально опасную вещь. Она привлекла внимание Фонда, со всеми вытекающими. Но так получилось, что, когда они стерли память всем моим коллегам, меня и моего мужа не было на работе. Они решили не бросать дело неоконченным

- О какой вещи идет речь? – кардинал смотрел на нее с внимательным прищуром.

Виттория оторвала взгляд от пола и с вызовом посмотрела прямо ему в глаза.

- О машине времени.

Под светом бледной луны они с Цезарем медленно шли вслед за кардиналом. Их вещи, - все, что осталось от прошлой, странной и непонятной жизни, - остались ожидать конца этого бесконечно долгого дня в одном из зданий, похожем на помесь очень аскетичной гостиницы и казармы под сомнительной охраной уснувшего без задних ног Джузеппе.

Прохладный ветерок отправлял мурашки в путешествие по спине.

- Время – это очень деликатная материя, - говорил кардинал, обращаясь одновременно ко всем, и ни к кому конкретно, - Одни могут считать, что не существует ничего, кроме настоящего, с каждым мгновением перемещающегося вперед. Другие – что все было предопределено с момента Сотворения и времени в том понимании, что мы вкладываем в него, попросту не существует. Не более, чем ошибка восприятия нашего несовершенного сознания. Но никто не сможет ответить на вопрос, что произойдет, если попытаться вмешаться в его естественное течение. Наверное, это прозвучит странно из моих уст, но в этой ситуации я согласен с Фондом.

Спорить с кардиналом под этой луной отчего-то совсем не хотелось.

- Прошлое невозможно изменить, однако никто не может знать, какие катастрофы последуют за попыткой.

Темнота позволила Виттории незаметно наступить на ногу собиравшемуся было возмутиться Цезарю, и первой спросить:

- Кардинал, куда мы идем?

- В то место, куда командир гвардейцев вас не подпустил бы даже на пушечный выстрел, - отозвался кардинал, спокойный, как и всегда.

Любопытство и опасения вступили в бой не на жизнь, а насмерть.

- Но зачем? – пытаясь решить, в какую сторону склониться, спросила Виттория.

- Чтобы показать вам кое-что.

- Разве командир не на вашей стороне?

Кардинал хмыкнул:

- Не совсем.

Мысль звучала незаконченной, но продолжения не последовало. В молчании они дошли до незнакомого четырехэтажного здания без опознавательных знаков в глубине закрытой от посторонних взглядов территории.

Кардинал приложил палец к едва заметному сканеру отпечатков. Щелкнул замок, и тяжелая дубовая дверь поддалась ему без каких-либо усилий.

- Идемте, - пригласил он.

Повторять два раза не потребовалось. Любопытство все-таки победило страх с разгромным счетом.

Кардинал вел их по коридорам медленно, никуда не торопясь. И так же неторопливо текла его речь:

- Как вы думаете, кто сдерживал все дьявольские проявления до того, как появился Фонд?

- Никто? – предположил Цезарь.

Не оборачиваясь, кардинал покачал головой:

- Чезаре, как ты себе это представляешь? Человечеству много десятков тысяч лет, однако они никогда в известной истории не валялись на улицах, не стояли в домах, сводя людей с ума и творя с ними жуткие вещи. Задолго до того, как сама идея Фонда появилась на свет, беречь людей от их пагубного воздействия было нашей прямой задачей.

Виттория напряглась, но Цезарю хватило благоразумия не ступать на скользкую дорожку теологических споров:

- Хорошо, кардинал. Но вы ведь тоже не существовали вечно. Кто же тогда занимался этим до вас?

Кардинал толкнул очередную тяжелую дверь, за которой притаилась уходящая вглубь далеко за грань поля зрения, темная лестница.

Щелкнул выключатель – и вся она залилась ослепительно-белым светом.

- Полагаю, язычники, - первым ступив на лестницу, сказал кардинал, - Настолько древние записи практически не сохранились, однако исторические документы изобилуют намеками.

Осознание ударило по голове как обухом, и Виттория, не отдавая себе отчета в том, что делает, крикнула:

- Гай! – хватая Цезаря за руку.

Но его это не остановило. Никогда не останавливало.

- Нет, кардинал, - коварно усмехнувшись, ответил он, - Исторические документы изобилуют, как ты выразился, намеками, по куче разных причин, но среди них нет ни одной аномальной. Ничего, подобного тому, что произошло в Готардском туннеле, тогда просто не случалось.

Кардинал остановился и, обернувшись, с подозрением посмотрел на Витторию.

Однако, заговорил с Цезарем:

- Как ты можешь быть уверен, Чезаре? Это было чуть меньше двух тысяч лет назад.

- Это не имеет значения, - легко пресек такую очевидную попытку Цезарь, - Я не собираюсь с тобой спорить. Не собираюсь ничего не доказывать. Твоя информация ошибочна. Просто учитывай это.

Несмотря на отказ, губы кардинала растянулись в довольной улыбке – и озарение поразило неожиданно, как молния посреди безоблачного неба.

Незаметно ни для кого, кардинал перешел на латынь – и Цезарь на автомате ответил ему тем же.

Поделиться этим озарением незаметно не вышло. Стоило ей только попытаться – кардинал обязательно перебивал ее даже не на полуслове – на полумысли, и она так и не звучала вслух.

Виттория успела потерять счет однообразным лестничным пролетам к тому моменту, как кардинал, наконец, свернул на один из этажей.

Стерильные как операционная, однообразные коридоры с прозрачными стенами, за которыми уходили вдаль и скрывались за горизонтом бесконечные полки. Странное благоговение захватило ее целиком, как только она поняла, где они очутились.

Архивы Ватикана. Место, вокруг которого ходило совершенно невообразимое количество легенд. Загадка, которая как минимум раз в жизни манила каждого жителя Рима.

Когда Джузеппе проснется – он им не простит, что они пошли без него.

Содержимое стеллажей менялось на все более и более странное и необычное по мере того, как они углублялись в коридоры. Ожидаемые книги и свитки вначале – и словно ассортимент блошиного рынка – потом.

Виттория крутила головой по сторонам как вертолет лопастями, а вот зевающего Цезаря это великолепие совершенно не впечатляло.

- Сюда, - кардинал остановился у одной из прозрачных дверей, и провел пальцем по датчику.

Дверь исчезла, словно ее и не было никогда.

Цезарь остановился напротив кардинала и отчеканил:

- Только после тебя.

Кардинал не стал сопротивляться и прошел в хранилище первым.

- Каждый из этих предметов принес неимоверное горе тем, кому не повезло с ними столкнуться, - говорил он, - Даже самым лучшим из людей сложно было сопротивляться их искушениям. Но не беспокойтесь, сейчас все, что находятся здесь, абсолютно безопасны.

Его формулировки словно намекали на то, что где-то здесь, может быть, на более нижних уровнях, были скрыты те, которые нельзя назвать безопасными и в горячечном бреду.

Кардинал подошел к одному из стеллажей и взял с полки небольшой предмет, похожий на странный старинный калейдоскоп, инкрустированный драгоценностями.

- Прошлое – это очень деликатная материя, - ласково взяв “калейдоскоп” в руки, сказал кардинал, - Даже увидев его таким, какое оно на самом деле было, неподготовленный ум может не выдержать. Скажи мне, Виттория, ты уверена, что справишься?

Неожиданный вопрос на секунду выбил землю из-под ног.

- Я… - начала было она, но запнулась и помотала головой, прогоняя дурные, навеянные атмосферой загадочности, мысли.

Какие тут вообще могли быть вопросы, когда для нее второй месяц обыденностью было просыпаться по ночам от того, что в соседней комнате кричит мучимый ночными кошмарами древний император?

- Уверена, - твердо ответила Виттория.

Кардинал протянул ей “калейдоскоп”.

- Тогда посмотри в него и скажи, что ты видишь.

Как бы она ни хорохорилась, когда холодный металл окуляра коснулся кожи, стало немного не по себе.

Взгляд скользнул по стеллажам – ничем не отличным от тех, на которые она мгновение назад смотрела без помощи какого-либо стекла. Виттория повернулась к кардиналу – и снова ничего не изменилось.

- Что ты видишь? – спросил тот.

- Вас. Чезаре. Стеллажи, - честно ответила она и убрала “калейдоскоп” от глаза, - Томмазо, я не знаю, что, по-Вашему, должно было случиться, но эта штука не работает.

Глаза кардинала расширились в удивлении. Все-таки в этом мире существовало что-то, способное вывести его из равновесия.

- Не может быть! – он выхватил “калейдоскоп” из ее рук и сам посмотрел в него.

В повисшей тишине его лицо вытянулось в неимоверном удивлении.

- Невозможно… - прошептал он на выдохе, убирая “калейдоскоп”.

- Томмазо, что случилось? – спросила Виттория.

Но ответа не дождалась.

Возбужденный и напуганный, кардинал положил “калейдоскоп” обратно на полку и засобирался уходить.

- Томмазо? – попробовала Виттория еще раз.

Безуспешно.

- Нам нужно уходить, - выпалил кардинал и, немедля ни секунды, быстро пошел к выходу из хранилища.

Им с Цезарем не оставалось ничего, кроме как ломануться за ним.

Пусть она и знала кардинала, посчитай, всю свою жизнь, противный червячок подозрений неожиданно поднял голову и теперь вопил “ловушка” что было мочи.

Но кардинал даже не думал запирать их внутри. Вырвавшись из плена хранилища, он тяжело дышал в коридоре, рядом с распахнутым проходом.

И ничто не помешало им выйти наружу.

- Томмазо, что происходит? – Виттория не собиралась так просто сдаваться, - Вы так убежали.

Кардинал поднял голову и так беспомощно посмотрел на нее, что на мгновение захотелось провалиться сквозь землю.

- Я… Я не знаю… - его голос звучал тихо и растерянно, - Виттория, этот прибор, он всегда показывал прошлое. Знаешь, как шины оставляют следы на асфальте при резком торможении, точно так же самые эмоциональные, самые сильные события оставляют на том месте, где они произошли, невидимый, но неизгладимый след. Этот… Прибор, позволял его увидеть.

Может быть, для кого-то другого это и должно было стать настоящим откровением, но только не для нее. Как будто орган, ответственный за удивление, давно отключился – и теперь она просто воспринимала все как должное.

- Конкретно в этом хранилище пол тысячелетия назад погиб один священник. Он полез на верхнюю полку, сорвался с лестницы, завалил на себя стеллаж и… - кардинал сглотнул, - Он звал на помощь, но никто не слышал. Бог забрал его душу только на пятый день.

Виттория поежилась и посмотрела на хранилище в новом, куда более мрачном, свете.

А глаза Цезаря, напротив, загорелись нездоровым блеском:

- Томмазо, - выпалил он, - Я могу его позаимствовать? Ненадолго, буквально на час-два.

Еще секунду назад Виттории казалось, что кардинал просто не может выглядеть более удивленно, но тот снова доказал ей насколько она ошибалась.

- Зачем? – его голос стал еще тише, превратившись в едва слышный шелест.

- Мне нужно кое-что понять, - в голосе Цезаря не было ни тени несерьезности.

Следующий вопрос кардинала Виттория уже прочитала по губам:

- Что?

- Как я здесь оказался, - Цезарь ответил быстрее, чем Виттория успела наступить ему на ногу.

Кардинал сверлил его взглядом несколько минут, но заговорил только тогда, когда успокоился полностью:

- Сожалею, Чезаре, но это исключено. Выносить предметы за пределы этого хранилища без авторизации Святого Престола запрещено всем без исключения. А у тебя даже нет разрешения здесь находиться.

- Но… - попытался было возразить Цезарь, но кардинал перебил его на полуслове:

- …и ты даже не заметил, что я снова перешел на латынь.