Знак волшебства

Глава 6

Утром Мявка принялась по привычке меня будить. Зевая, я выложил на дошечке кусочек курицы и оставшуюся часть сырого мяса, после чего отправился обратно под одеяло. Но сон уже прошел. Вот ведь незадача! До подъема еще не меньше получаса. Ох уж эти жаворонки в обличье кошки.

Мявка словно услышала меня. Перекусив, она осторожно подкралась ко мне, намереваясь поразвлечься. Увидев, что я не сплю, она обрадовалась, подскочила и потрогала лапой одеяло, предлагая откинуть его и встать.

У меня было другое мнение. За ночь посвежело. Кошке в ее шубке было очень даже ничего, а вот мне холодновато. Чтобы отлечь Мявку я принялся с ней играть, внезапно выкидывая руки из-под одеяла и трогая за шкурку.

Мявка обрадованно согласились и начала ловить руки. Если ей удавалось схватить пастью руку, она тут же принималась драть ее задними лапами, и хотя когти не выпускала, но все равно игра была на грани фола. Приходилось менять руки и прятать их поочередно под одеяло.

Разгоряченная кошка запускала лапы под одеяло и искала пропавшую добычу. В обычном состоянии лапы казались короткими, но когда она вытягивала их, они казались бесконечными.

Пользуясь занятостью кошки я незаметно вынул руки. Мявка увидела это и замерла. Я физически почувствовал, как мозговые шестеренки кошки медленно завертелись. Она соображала. Наличие двух рук и двух ног у человека не было для нее секретом. И теперь я видел, как Мявка задумчиво посмотрела на одну руку – это раз, – наверняка сказала она себе, потом перевела взгляд на вторую – это два. Значит, – сказала она себя, – под одеялом рук нет! И она радостно запрыгала по мне.

– Скоро ты станешь разумной, – сообщил я кошке.

Мявка не отрицала, радостно и громко заявила: «Мяу!», что, скорее всего, в данном аспекте означало «Ура!».

Я поднялся с постели и взял ее на руки. Кошке не понравилось подобная фривольность и она принялась выкручиваться. Не хочешь – не надо, иди гуляй. Я опустил ее на земле. Мявка важно пошла вдоль обоза. Ишь ты, актриса!

Около лагерного очага я просмотрел учебный видеокурс на тему: «Некоторые аспекты глубокого бодуна нелюдей на примере феев и орков».

Нелюди всем своим видом внушали жалость. Я ошибался, когда раньше считал орков зелеными. Вот теперь Серог был ЗЕЛЕНЫМ. Особенно впечатляло лицо, цвет которого был каким-то ультразеленым с синеватой желтизной. Серог сидел на земле, тяжело дышал, поминутно икал, и упорно не хотел есть. Это надо было видеть. В обычное время орка нельзя оторвать от еды ни под каким предлогом, любая попытка оторвать от процесса окончилась бы жуткой дракой. Поэтому подобное явление продовольственного целибата стоило занести в анналы.

Феи скукожились и превратились в мумии фей. Их крылья опустились и бессильно волочились, от них разило жутким перегаром, а рост сократился еще более. Теперь это был метр, но без кепки.

– Вот, – нравоучительно сказал я Мявке. – Будешь пить, тоже превратишься в таких тварей некромантов.

Мявка принюхалась к похмельным существам, сморщила мордашку, и рявкнула, протестуя против такого варианта ее будущей жизни.

Жалостливый Тивон сходил с кожаным бурдюком к ручью за водой. Страдальцы жадно прильнули к нему, судорожно глотая воду, как путешественники после прохода Каракумов.

Но организмы, переполненные накануне пенной жидкостью, отказывались от новой порции. Орка и феев вырвало. Мявку, несмотря на идущее запахи, заинтересовал обратно-вращательный процесс воды в природе и она мяукнула, поинтересовавшись у Серога в причинах этого явления.

Орку было все равно. Он посмотрел на кошку мутными глазами, явно не узнавая ее. Затем страдальца снова скрутил рвотный позыв. Мявка отскочила и посмотрела на меня, ожидая, что хотя бы я по старой дружбе объясню ей происходящее.

Я с трудом взял ее на руки. Однако, килограмм пять будет. Сильно же она вымахала за ночь! Почесал ей за ухом. Мявка заурчала, внимательно посмотрела мне в глаза. Теперь, когда она вымахала до размеров собаки, было видно, что в зеленых глазах как бы медленно всплывают золотистые горизонтальные полоски.

– Дяденьки болеют, – пояснил я, – дяденьки отравились. Есть такой яд, Мявка, пиво называется. Его специально пьют, чтобы потом отравиться.

Мявка удивленно мяукнула. Концепция пьянства была за пределами ее понимания и она начала тереться об меня, энергично подталкивать лапами в грудь, стимулируя для дальнейшего рассказа. Но у меня не было никакого желания объяснять сложные для кошки понятия. Подрастет – поймет. Нет – и это хорошо.

Я опустил кошку на землю. Она встретила перемещение недовольным воплем, но быстро успокоилась. Ей было необходимо разобраться в странном состоянии орка и феев, а я мог подождать.

Но тут Арман подал сигнал о выходе. Страдания нелюдей его особенно не беспокоили, насильно в рот накануне никто не наливал, твари взрослые, сами должны разбираться, сколько им пить, чтобы утром выйти в дальнейший путь.

Веселый Одон, который уже настроился на тяжелый путь до Тиссета, а вчера был сказочным образом помилован, весело подгонял арпанов. Попадало и охранникам. Похмельные не жаловались и ничего не просили. Ждать милостей от природы, а заодно и от купца не было никакого смысла. Никто не помилует. Оставалось только сжать зубы и терпеть, что они и сделали, вцепившись в края повозок и кое-как перебирая ногами.

Мявка бежала рядом то с орком, то с феями, принюхиваясь и с любопытным азартом на них поглядывая. Она бы давно стала приставать к ним, требуя рассказать о случившемся, но интуитивно понимала, как им тяжело и чем может обойтись принцип «хочу все знать» для ее мягкого места.

К обеду наши алкоголики начали приходить в себя, а на стоянке даже слегка перекусили. Но окончательно они пришли в себя только к обеду следующего дня. Надо же так перебрать!

Так и передвигались. День наслаивался на днем в монотонной ходьбе. Несмотря на физическую выучку прежнего хозяина тела, я все-таки сбил ноги, хотя и не сильно. Но в этом главная заслуга была не моя, а Одона, который вечерами смазывал ноги сильно пахнущей мазью, приводящей к чудодейственному результату – по утрам ноги почти заживали. А к вечеру все повторялось снова. Телеги были загружены и места на них не было, поэтому приходилось терпеть. Мявке запах мази не нравился, она капризничала и вечером подходила ко мне только когда я ложился спать. Тогда она, как осторожная любовница, боящаяся потерять репутацию, прокрадывалась ко мне и ныряла под одеяло, окутывая меня своей природной магией.

Я чувствовал, что ее лечение срабатывает и, как мог заботился о ней. К утру я был полон энергии и совсем не чувствовал прошедшие сотни даций. Хотя даже такой неутомимый ходок, как Арман, потихоньку сдавал.

Впрочем, Мявка, излечившая Одона, стала популярной во всем отряде. Серог, друживший с гномом, после того, как окреп с похмелья, чуть ли не молился на нее. Он подкармливал ее, сторожил от всяких неприятностей и даже играл.

Поначалу я отнесся к такой радикальной смене внешней политики орка настороженно, но Серог поклялся Ыртом, объяснив мне, что кошка излечившая друга, все равно, что его излечила. А он всегда отвечал добром на добро.

Я еще пару дней последил за странным зеленокожим и перестал обращать внимание на орка.

На четвертый день появились признаки приближающейся столицы. Города стали многочисленными, а деревни – зажиточными, с частыми дворцами дворян. Брусчатка дороги сменилась гранитными плитами. Появились столбы, измеряющие дации пути.

Идти стало проще. Зато появились трудности в общении с встречающимися пешими и конными встречными. Каждый второй из них был дворянином. В общении с Арманом я узнал, что знатность в этом мире тождественна магической силе. Чем знатнее был дворянин, тем более сильнее он был магом. И наоборот, чем сильнее был маг, тем знатнее оказывался его род. Король одновременно являлся командором магического ордена. По словам Армана, его могущество было почти безграничным. Сильнее был только его ребенок – наследственная принцесса Элоиза. Рожденная от двух сильных магов – короля Динмара ХХ и королевы Нианы – она обладала сильным магическим потенциалом и большим запасом маны.

Иногда среди простолюдинов рождался человек с магическими способностями. Его дар берегли и развивали. И когда вырастал маг, он становился дворянином. Таким образом дворянство не вырождалось и не превращалось в большую семью. Правда, магические способности у выходцев из простонародья были слабенькие, но им это прощалось.

Арман был купцом не совсем бедным, но простолюдином, без всякого проявления дара волшебника. И единственно, что ему оставалось – униженно и подобострастно кланяться любому дворянину, спесиво проезжающему мимо и бегом выполнять любое желание. Иначе раздраженный маг небрежным жестом убить нечестивца.

Проезжали, к сожалению, не все. Пожилой дворянин на белом единороге, внимательно рассматривающий проезжающих, увидев обоз Армана, поманил хозяина.

– Мне нужны две телеги с лошадьми, – без всяких обиняков сообщил он.

Арман побледнел от унижения и настоящего грабежа, но молча поклонился. А что ему оставалось делать?

Я пожалел его.

– У нас нет лишних лошадей, да и телеги все заняты, – ответил я ему.

Старик побагровел:

– Мальчишка, сейчас ты мне ответишь за все!

Он поднял руку в универсальном жесте активизации заклятья.

– Мяу, – сказал не я. Мявка проснулась и, сидя на телеге, с интересом смотрела на спектакль. Затем негромко предупреждающе зарычала, намекая на появление новых актеров.

Дворянин внезапно успокоился.

– Скажите, – совсем другим, весьма любезным тоном, – эта кошка – ваш знак волшебства?

– Мой.

– Мяу, – подтвердила Мявка.

Старик явно оказался в затруднении.

– Вы не назовете свои имя, сударь?

– Виктор Дементьев, – сказал я.

Лоб старика разгладился.

– Род Дэментов вам родственниками не приходится?

– Не знаю, – честно сказал, – вряд ли.

– Знак кого угодно не предпочитает. Сколько вам лет?

– Девятнадцать.

– А уровень…

– Второй. Я из иномирян, поэтому много о своем теле не знаю.

Старик помолчал. Потом сказал:

– Прошу меня простить, я не заметил благородного человека. Род Дэментов славится своей древностью и чистотой крови. Вы можете следовать дальше, – кивнул он купцу.

Когда мы проехали старика, Арман покачал головой:

– Даже не знаю, благодарить вас или проклинать. С одной стороны, спасены четыре лошади и две телеги с грузом, с другой, – если господин маг затаил на меня зло, он может найти меня. Вас он трогать не решится – знак волшебства охраняет вас посильнее грамоты короля. А вот я беззащитен.

Опять двадцать пять! Мне осталось только неубедительно убеждать Армана, что маг не станет его искать. А про себя поклялся не делать больше необдуманных шагов.

Постонав немного, Арман замолчал. Тут на мое счастью показался таможенная застава, купцу стало некогда, он начал торговлю с таможенниками и, кажется, немного сбил пошлину. Так мы проехали в Тиссет.

Я расстался с обозом. Деньги пока у меня были и я решил поискать вакансию получше. По совету Армана поселился в среднего уровня гостинице, там, где проживали простолюдины средней руки и небогатые дворяне. Портье, небрежно окинув меня взглядом, запросил серебряк за одноместный номер. Это много или мало?

Мое гадание на кофейной гуще закончилось прыжком Мявки с пола на стойку портье. Сильной же стала моя девочка, взяла препятствие, – я прикинул взглядом, – где-то метра полтора, прыжком с места.

Портье ахнул. Мне показалось, что сейчас будет скандал за принос грязи в неположенные, священные для него места, но абориген и не собирался шуметь. Наоборот, он благоговейно поклонился, практически спрятался за стойкой. Мявка, нет, королева Мявка, обвела округу взглядом, презрительно сощурила глаза и снизошла до беззвучного мява. Это надо было видеть! Английская королева во всех церемониальных одеждах, проводящая официальный прием, выглядела бы менее помпезно.

– Господин, будучи слабым магом, я вижу волшбу вашей кошки. Она слуга Солнцеликого. Серебряк платят обычные посетители, – затараторил портье, – но вы будете жить бесплатно. Кроме того, знак волшебства гостиница будет кормить за свой счет.

– Она ест очень много, – на всякий случай предупредил я. – может съесть три своих веса.

Мявка холодно глянула на меня, открыла пасть, показала зубы, немного угрожая.

Реакция служащего была великолепной:

– Господин, знак волшебства так любит вас, что стремится вырасти побыстрее?

Мявка раздраженно ударила хвостом по стойке. Я с ней согласился с ней – кому понравится, что вас называют знаком.

Портье побледнел. По-видимому, репутация знаков волшебства была очевидно страшной и он испугался гнева кошечки. Я бы тоже испугался. Интересно, а какая у нее третья магическая сила? Арман говорил о трех. Одна – удача, вторая – излечение, а третья?

– Пойдем, Мявка, – не стал я раздувать конфликта. – Разместимся, а потом пообедаем.

Мявка сразу забыла о своем гневе. Она многозначительно провела языком по губам, предвкушая трапезу.

Портье, увидев успокоившуюся кошку, облегченно вздохнул и позвонил в колокольчик. Сразу же появился мальчик, на Земле прозываемый бой.

– Покажешь господину его номер, – велел он, – а затем позови хозяина.

Если я правильно понял, звали хозяина из-за нас, грешных. Что ж, их право.

Номер мне понравился. Скромно, но со вкусом. Широкая кровать, шкаф для одежды, стол, два стула. Чисто, ни грязи, ни пыли. Положив небольшой мешок, которым поневоле обзавелся, а из оружия оставив только меч, я направился в столовую. НАДО КУПИТЬ ШПАГУ! Жаль, с Одоном расстались.

Мест в таверне почти не было, но для меня столик нашелся. Уровень гостиницы определил и состояние мебели забегаловки. Стол и был сбит из толстых досок, скатерти не предусматривались априори. Санитарный уровень поддерживался мытьем столешницы водой, а затем скоблением ножом досок. Заканчивался процесс вытиранием досуха тряпкой и в таком виде представлением рабочего места очередному клиенту. Впрочем, было достаточно чисто. В земном средневековье, как мне представлялось, за порядком следили хуже.

В комплекте к каждому столу шли две лавки, такие же массивные. Я сел на одну из них, легонько пошлепал ладонью рядом. Еще в наличии находилось по две – три табуретки около каждого стола – дополнительно для больших компаний, как я понял, призывая отставшую кошку.

Мявка не заставила себя ждать, небрежно забравшись на лавку. Она была великолепна! В холке она сегодня превзошла не только любую земную кошку, но и многих собак, а в длину выросла где-то под метр. Черная, с блеском, шкура облегала красивую тушку. В глазах появился какой-то странный блеск. Она небрежно помахивала хвостом, лежа на лавка и напоминала больше пантеру, чем кошку. Народ, поглядывая на животину, стал незаметно испаряться, предпочитая тошниловку побезопаснее. Я оглянулся. А нас отсюда не попрут? Знак знаком, но для торговца главное прибыль. Если посетители перестанут заходить в таверну, хозяин вылетит в трубу.

Но нет, никто не спешил с решительным видом на лице и трепетным желанием расстаться с нами в душе. Прибежала служанка, уже с большой широкой кастрюлей нарезанного мяса. Для Мявки прибыла халява.

– Здравствуйте, господин, – затараторила она, – а мясо для вашей кошки куда положить, на пол или на стол?

Вопрос был задан предусмотрительно, и поставил меня в тупик. Впрочем, Мявка все поставила на место, стукнув лапой по столу. Служанка, не прекословя, поставила кастрюлю на стол. Мявка важно поднявшись на скамье на задних лапах и упершись передними в стол, не торопясь заглянула во внутрь. На большее ее, правда, не хватило. Увидев и унюхав мясо, вмиг потеряв всякую важность, она принялась жадно есть, ныряя в кастрюлю с головой. Впрочем, кушала она аккуратно, не раскидывая мясо по столу и полу и не размазывая кровь по морде.

Я успокоился за свою спутницу и заказал пирожки и мясо, решив не шокировать аборигенов в первый же день поеданием сырых овощей. Вместо традиционного пива к обеду попросил молока. Пива я не любил еще в прежнем мире, не понимая любителей пенного напитка. Если бы немного вина, но оно в данной таверне отсутствовало. Дорого оно в Майдорском королевстве, а богатые посетители заходили сюда не часто.

После обеда пришлось немного отдохнуть. Я, собственно, покушавши скромно и уже восстановив силы, во сне не нуждался. Но Мявка, по привычке набив пузо, схватила пастью меня за руку и настоятельно потянула в комнату. Вот отрицательная сторона быстрого роста. Желание котенка я еще мог проигнорировать, а этого откормленного дога – нет.

В комнате Мявка сразу же рухнула на специально постеленную на полу подстилку и задремала, время от времени поглядывая на меня из опасения, что я могу ее покинуть. Интересная, кстати мысль. А смогу я удрать от кошки?

Мявка открыла один глаз и предупредительно зарычала. Нет, – сказал ее мимолетный, но внимательный взгляд, – даже не мечтай. Сначала загрызу, а затем порву лапами.

Пришлось вздохнуть и сделать улыбку девять на двенадцать. Мявка заурчала, потянулась, перевернулась на спину, раскинув лапы, и в таком несуразном виде уснула.

А я между тем принялся считать деньги, стараясь особо не шуметь. Из полученных после стычки с разбойниками и с учетом имеющихся расходов серебряков оказалось семь. Неплохо. Меди набралось еще на пять – три монеты по 50 медяков, остальные четвертаки, десятки… Обед обошелся мне в четыре медяка. Ну, скажем, десять в день. Итого месяца на четыре я обеспечен. А там видно будет. Я бросил меркантильные дела и, следуя примеру Мявки, завалился спать. Кошка, вроде бы крепко спавшая, одним бесшумным прыжком оказалась рядом со мной, вытянувшись во весь свой рост и уткнувшись мне в подмышку. Я приобнял Мявку, вызвав одобрительное мурлыкание, и уснул.