Затерянные в солнце

==== Глава 11. Снегопад ====

Высокие горные пики вонзались в самое небо, протыкая его насквозь и исчезая за толстым слоем низких зимних туч. Бешеные порывы ветра срывали с них снежный наст и волокли, словно рваную белую простыню протянув между их неприступными вершинами. С ней смешивалась пороша, что беспрестанно сыпала и сыпала из самих туч, и воздух казался сотканным из белых мух. Леда задрала голову вверх, отметив про себя, что снегопад усилился. Снег шел, не переставая, уже неделю, ровным слоем заметая остатки того, что было когда-то цивилизацией анай.

Укромная долина в десяти километрах к западу от Рощи Великой Мани была необитаема. Каменистая земля не способна была дать урожаев, да и выхода из этой долины не было: просто чаша посреди гор, поросшая густым дремучим ельником. Получалось, что и сюда подводу с саженцами не подвести, и урожай отсюда не вывести. К тому же, близость к Роще Великой Мани делала эту долину сакральной, и селиться здесь было не слишком хорошим знаком. Возможно, какие-то Раэрн проходили в этих лесах свой последний ритуал охоты перед купанием в Источнике Рождения. Они с Эней тоже когда-то охотились на медведя, только не здесь, а ближе к границе Роура у самых восточных пиков Данарской гряды. Больше такой охоты, судя по всему, не предвидится. Великая Роща пала, сгорев дотла, святилища Богинь были разорены, и Леда даже думать не хотела о том, что случилось с самим Источником Рождения. Что же нам делать теперь, Огненная? Как нам рожать детей?

Холод пробирался пальцами под зимнюю форму, и Леда обхватила себя руками, чтобы хоть как-то сохранить остатки тепла, а сверху обвила огненными крыльями. Пламя не опаляло, но согревало и давало надежный и родной покой. Все, что было у анай, дали им Небесные Сестры: их крылья, их детей, их горы, их жизнь. И теперь онды потихоньку отнимали все это, одно за другим. От этого Леду душила слепая ненависть и желание убивать, но толку-то от этого? Что теперь делать? Они отняли последнее: надежду на будущее, воплощенное в детях. И теперь осталась лишь холодная снежная пороша и пепел.

Вот только винить надо было себя, именно себя, а не ондов. Командующие фронтом, ослепленные победами на Перевале Арахты и в Долине Грез, забыли обо всем на свете, сосредоточившись на освобождении Натэля. Все силы были брошены туда, разведчицы месяцами не досыпали и не доедали, сквозь осеннюю грязь и тяжелейшие бои продираясь к развалинам столицы Лаэрт. Взятие Натэля означало для них конец войны. Все мысли и устремления были сосредоточены на этом, и никому в голову даже прийти не могло, что у ондов где-то еще есть армия. Разведка докладывала, что перемещения наземных сил замечено не было. Вот только командование забыло о том, как все начиналось. Онды ведь пришли из-под земли, из тоннелей когда-то разрушенного и забытого древнего царства прямо под ними. И в последнем рвущем жилы усилии анай и думать забыли про эти тоннели. Твари и воспользовались этим, перекинув большую часть сил в Рощу Великой Мани и напав под покровом ночи.

И ведь действительно, кому могло прийти в голову, что онды покусятся на Рощу? Никаких крупных поселений там не было, промышленности тоже. Несколько святилищ да одно единственное становище на берегу реки. И ведь Великая Царица тоже была символом, очень древним и почитаемым, но все же — символом. Она не решала государственных вопросов, она не участвовала в политике, не направляла армии. Так зачем же им тогда сдалась Роща? Что они там забыли?

— Вот и я все время только об этом и думаю, — проворчала сидящая рядом Ирга, и Леда вздрогнула, осознав, что говорила вслух.

Дров здесь было полно, а потому и костры горели жарко. Сейчас они сидели возле такого костерка на обмерзших бревнах, ожидая, когда на неровном огне закипит уже, наконец, котелок с водой, чтобы сварить себе обычную кашу. Магара торопилась и приказала идти налегке, поэтому вместо обоза каждый воин нес с собой собственный запас крупы и солонины. Только вот спешить было уже некуда.

Леда шмыгнула носом, ерзая на мерзлом бревне, чтобы устроиться поудобнее. Ровные ряды палаток словно грибы заполнили всю долину, доходя до самой границы леса на севере, и их медленно заметало снежной порошей, словно стирая с лица земли. Так и анай скоро исчезнут, подумалось Леде. Нас просто перемелят Жернова Великой Мани, а потом пепел памяти растворится в земле этих гор, и не останется ничего.

Вечером дня взятия Натэля, когда обессилевшая и обезумевшая от крови армия безудержно хлестала оставшийся ашвил и праздновала первый день без войны, пришло известие, что Роща пала. Не став разбираться, что к чему, Магара приказала немедленно собирать войска и сниматься с места. Остальные командующие фронтами едва уговорили ее не принимать поспешных решений и дать войскам хоть немного отдохнуть. После беспрерывных многомесячных боев и самого ожесточенного последнего штурма, разведчицы в буквальном смысле валились с ног от усталости, и им нужен был хотя бы день до того, как лететь на восток, на пепелище Рощи Великой Мани.

Естественно, что весть о катастрофе и чудовищном кощунстве ондов моментально разлетелась среди разведчиц, и еще не отошедшие после боя, разгоряченные ощущением победы и ашвилом, они сами рвались как можно быстрее на восток. Но и Магара поостыла, осознав свою ошибку, да и другие командующие фортом рассудили, что срываться с места посреди ночи и куда-то лететь в сложившихся обстоятельствах было делом слишком рискованным и неоправданным. Потому армия выступила на следующее утро и почти без остановок и передыха добиралась сквозь метель и колючий зимний ветер сюда, в земли Раэрн, как можно ближе к Роще. Вот только и это было зря. Они сидели в этой безымянной долине уже третий день, ожидая, пока разведка внимательно изучит место дислокации врага и составит приблизительное представление о его численности. Делать здесь было совершенно нечего, а глухая ненависть, толкавшая и толкавшая в затылок, заставляющая руки дрожать от желания убивать, медленно сводила разведчиц с ума.

Кое-кто уже порывался ночью совершить рейд на восток без ведома командования. Слишком уж горькой была рана, нанесенная ондами. Но первые перьев пока еще продолжали удерживать своих людей от необдуманных шагов. Леда и сама уже трижды назначала внеочередные наряды за дровами и на рытье отхожих ям, а один раз была вынуждена даже выпороть особенно ретивую разведчицу. Для нее это было вдвойне странно, особенно учитывая то, что разведчица была ровесницей ману ее мани. Вот только ее дочь была Жрицей в Роще Великой Мани, и Леда прекрасно понимала, почему та так тоскливо смотрит на запад, словно попавший в капкан волк, которому не остается ничего, кроме как отгрызть собственную лапу.

— Эти уроды даже языка не знают, общаются звуками, — проворчала Ирга, поглубже заворачиваясь в свои крылья. Брови у нее побелели от намерзшего на них инея, а темные с проседью волосы были влажными: снег, что беспрестанно сыпался на голову, подтаивал от жара крыльев. — Откуда тогда им известно, что Роща так важна для нас?

— Понятия не имею, — вздохнула Леда, глядя на низенькое, танцующее на толстых еловых сучьях пламя. Костер протаял уже до самой земли, и теперь снег вокруг него медленно обрастал слезами, отступая все дальше и дальше от кусачего пламени.

В зимней форме было тепло. Толстое белое шерстяное пальто и такие же штаны прогоняли прочь холод, к тому же, прекрасно скрывали Каэрос на фоне снега. Только вот запас зимней формы был не слишком велик, и большая ее часть досталась молодым разведчицам. Старые ворчали, что еще и не такие холода видали на своем веку, и что им достаточно ненависти к ондам, чтобы греться по ночам. И все самое теплое заботливо отдали тем, для кого эта война стала первой в жизни. Молодежь пыталась протестовать, но Магара и слушать ничего не стала. Сказала, что если те не желают переодеться в теплое, то будут ходить голышом. Вот разведчицы поворчали-поворчали, да и подчинились.

Правда и тут нашелся компромисс. В комплект зимней формы входил толстый шерстяной плащ, рассчитанный на самые лютые морозы. Этот-то плащ сейчас и красовался на плечах Ирги прямо поверх ее тонкой осенней формы. Она долго ворчала и возмущалась, когда Леда почти что силой впихивала ей его, но после того, как ударили морозы, сопротивляться перестала и теперь только кутала в него свой переломанный нос, нахохлившись, как воробей. Правда, плащ был ей слегка не по размеру. Ирга была пониже Леды на полголовы, а в плечах шире раза в полтора, напоминая здоровенного неповоротливого медведя, но уж лучше так, чем сидеть на морозе в тонкой осенней куртке.

Леда вновь шмыгнула носом, вытягивая длинные ноги ближе к костру. Форму-то на всех молодых нашли, а вот сапог не хватило и им. Потому старые, не раз уже латанные осенние сапоги на ногах Леды, были поверху перевязаны кроличьими шкурками, чтобы хоть как-то сберечь тепло, а заодно не дать отвалиться прохудившимся подошвам. Практически у всех разведчиц была беда с обувью. Кто рвал свои обмотки и ими обтягивал сапоги, кто еще пытался зашивать или латать их как-то. Леде в этом плане повезло: она сумела-таки выменять несколько драгоценных камешков, оставшихся еще со времен учебы, на две кроличьи шкурки у какой-то Раэрн. Оставалось только надеяться, что шкурки проживут достаточно долго и позволят ей не отморозить пальцы ног, пока она не сможет найти себе где-нибудь нормальные сапоги.

— А Фатих чего говорит? — прогудела рядом Ирга, не высовывая носа из плаща. — Она же в шатре Магары часто крутится, может, слышала чего?

— Командование само голову ломает над тем, как такое могло произойти, — пожала плечами в ответ Леда. — Никто, в общем-то, и не понимает, зачем им сдалась Роща. Онды ведь просто не могут знать о важности для нас Источника Рождения. А если и знают, значит, за ними стоит кто-то гораздо более умный, чем они сами.

— Самое забавное, что даже спустя три года с начала этой войны, мы до сих пор не знаем, кто это, — хмуро проворчала Ирга. Вид у нее был кислый. — Сражаться с врагом, понятия не имея о том, кто и зачем его на нас натравил. У меня порой ощущение, что мы во второй раз прогневили Небесных Сестер и Великую Мани. Я, правда, все в толк не возьму, чем же. — Она тяжело вздохнула и покачала головой. — Ты все-таки спроси свою ведьму, вдруг чего знает. А то эта неизвестность просто обрыдла. Лучше уж по уши в крови и грязи, чем вот так, сидеть и ждать.

— Спрошу, — кивнула Леда.

Все это повторялось из раза в раз и не только с Иргой. К Леде постоянно подходили разведчицы из ее пера или просто малознакомые Воины и пытались узнать у нее, что происходит. С одной стороны, это ее даже радовало: теперь все Каэрос уже знали, что она стала нареченной Боевой Целительницы Фатих дель Лаэрт, и никто из них не осуждал ее выбор. С другой стороны отвечать на все эти вопросы было нечего, да и надоело. Никто ничего не знал, в том числе и сама Фатих, и постоянное перетирание вопроса, когда же они наконец уже отправятся в Рощу сражаться, вызывало только еще большее уныние.

Зато было во всем этом и хорошее. Магара, как и ожидалось, на следующее утро после штурма Натэля стала царицей дель Лаэрт. Правда, без обязательной для этого коронационной церемонии, но с этим решили подождать до освобождения Рощи Великой Мани. А это означало, что все обещания, данные ей, остаются в силе, что давало Леде надежду на скорую свадьбу с Фатих. Во всяком случае, со стороны Магары разрешение было дано. Оставалось только убедить Ларту, а как это сделать, Леда понятия не имела. Они и так ослушались царицу, всем войском отказавшись возвращаться в форт Серый Зуб для какого-то сомнительного и совершенно несвоевременного похода в Роур против кортов. До того, как пала Роща, Леда еще надеялась, что план первой нагинаты Неф сработает, и Великая Царица подпишет акт об отстранении Ларты от управления кланом Каэрос, но Ая не успела передать ей коллективное прошение всех цариц и первых. К тому моменту, как она прилетела в Рощу, там уже остался только пепел. Правда, в сложившихся обстоятельствах, Леда надеялась, что Ларта одумается и развернет войска против ондов в Роще Великой Мани. Это давало ей шанс, что свадьба состоится, но шанс слишком призрачный и слабый. У Ларты всегда характер-то был, что ржавая пила, а с годами все стало только хуже. Так что и здесь тоже Леду поджидало неведение и неуверенность.

Кажется, весь мир сейчас повернулся против нас и только и делает так, чтобы мы спотыкались, падали и теряли надежду. Леда прищурилась от холодного ветра, глядя вверх, на острые пики гор. Снегопад усилился, и теперь все небо тонуло в белом молоке, и не было понятно, где заканчивается долина, а где начинаются горы. Словно на один короткий удар сердца Леда оказалась наедине с белоснежным безмолвием и великой тишиной, в которой не было ничего, а все людские мечты и стремления тонули в бездонном безразличии метели.

Потом сзади послышался скрип снега под чьими-то сапогами, и Леда обернулась через плечо.

— А вот и нареченная твоя, — прогудела рядом Ирга, тоже глядя в ту сторону. — Может, новости, наконец, принесла?

Леда ощутила, что становится чуть теплее, глядя, как завернувшаяся в белый теплый плащ Фатих пробирается к ним через сугробы. Боевая Целительница низко опустила голову, вжимая ее в плечи и щурясь от бившего в лицо снега, и от этого вытатуированное Око Великой Мани Эрен на ее лбу тревожно нахмурилось. Снежинки путались в ее коротких жестких кудряшках, словно цветочки луноцвета, но капюшон Фатих почему-то набрасывать на голову не стала. Вид у нее был такой же усталый, как и у всех остальных: несмотря на то, что обоз с ранеными остался у Натэля, работы у Боевых Целительниц хватало. Постоянно находились сестры с переохлаждением, обморожением или воспалением легких, и ведьмы работали с утра до ночи, возвращая им нормальное самочувствие. В сложившихся условиях армия не могла позволить себе терять ни одной разведчицы. Не говоря уже о том, что как одна из самых сильных Боевых Целительниц анай Фатих должна была постоянно находиться в шатре командования на военных советах, а беспрестанная ругань с рвущейся в бой Магарой здоровья ей не прибавляла.

Вот и сейчас Фатих выглядела так, будто на ней пахали целый день. Остановившись рядом с Ледой, она выпростала руку из-под плаща и устало взъерошила ей волосы.

— Пойдемте, царицы зовут, — глухо проговорила она.

— Что-то новенькое, зрячая? — Ирга выпуталась из своего плаща и выпрямилась, глядя на Фатих. Ветер трепал ее короткие волосы, и сейчас она была похожа на встревоженную и всклокоченную сову. — Когда мы уже уйдем из этой проклятой Богинями дыры?

— Сейчас и узнаешь, — невнятно отозвалась Фатих. — Пойдем. Магара собирает всех первых.

— Ну наконец-то, — довольно заворчала Ирга, поднимаясь и снимая котелок так и не закипевший с укрепленного над костром крюка. — Я уже не могу больше снег глотать. Пора дело делать. А поедим позже.

Леда тоже встала, расплела крылья, а потом аккуратно приобняла правым из них Фатих, понизив его температуру, чтобы не обжечь Дочь Воды. У них-то иммунитета к огню не было, и теперь Леде постоянно приходилось следить за температурой собственных крыльев, чтобы не повредить ей.

Фатих благодарно и устало улыбнулась ей, а потом прижалась поближе к Леде. Обняв ее за плечи, Леда медленно зашагала сквозь ряды палаток в сторону шатра командующих фронтом.

В лагере было тихо, лишь воющий ветер задувал с высоких горных хребтов. Кое-где между палаток горели огни, возле которых грелись, закутанные во все, что только было с собой, разведчицы, причем преимущественно Лаэрт и Раэрн. У Каэрос-то крылья были огненные, и они с грехом пополам могли дремать в тепле, укрывшись ими и удерживая их в таком состоянии. Остальные кланы страдали от холода и жались друг к другу и к кострам. В палатках-то было едва ли не так же стыло, как и на улице, а походные печурки с развалин Натэля захватить с собой не удалось: разведчицы просто не унесли бы оружие, провизию, палатки, да еще и печурки.

Теплый бок Фатих рядом будил внутри затаенную нежность, и Леда, не удержавшись, тихонько поцеловала ее припорошенные снегом кудряшки. Теперь она была уже почти Лаэрт, а им не воспрещалось проявлять чувства друг к другу на людях, как всем остальным кланам. Давно уже пора было к этому привыкать, хоть Леда и все равно шарахалась каждый раз, как Фатих беззастенчиво целовала ее на глазах у других разведчиц. Это смешило Боевую Целительницу и заставляло уши Леды становится краснее свеклы. Правда, не в эти дни.

— Ну, что они там хоть решили, кудряшки мои? — тихонько спросила Леда, наклонившись к самому уху Фатих.

Ирга ковыляла сквозь сугробы в пяти шагах перед ними, но Леда все равно старалась говорить как можно тише. Все-таки совещания командования считались засекреченными, и ей не хотелось подводить Фатих. Та только тяжело вздохнула, устало привалившись к Леде, и покачала головой:

— Да ничего толком и не решили. Магара рвется отбивать Рощу Великой Мани, и Руфь с остальными едва-едва уговорили ее не делать глупостей. Разведчицы вернулись и докладывают, что онды там крепко засели и окопались так, что до весны мы в любом случае уже ничего сделать не сможем. Ущелье перекрыто, там дежурят гиганты и огромные одноглазые псы, а долина просто кишит ондами.

— И что же нам делать? Просто сидеть и ждать, пока сойдет снег? — Леда не сдержала горечи в голосе. Ожидание было выше ее сил. Не говоря уже о том, что провизии для похода с собой взяли немного, ровно столько, сколько могли унести на себе разведчицы, а это означало, что недели через две им нужно будет учиться жевать кору и еловые иголки: больше в безымянной долине просто ничего не было.

— Необходимо перегруппироваться, — покачала головой Фатих. — Нам нужны еще солдаты, снабжение, оружие… Да что я говорю, сама знаешь. Не говоря уже о том, что необходимо избрать новую Великую Царицу. Руфь дель Раэрн предлагает лететь на Серый Зуб, договариваться с Лартой и Тиеной.

— Разумно, — кивнула Леда. Скрепя сердце она должна была признать, что такой вариант лучше других. Совместными усилиями всех кланов они, возможно, и смогут отбить Рощу до весны. — Но согласится ли Ларта?

— Вот тут и есть самая большая загвоздка, — тяжело вздохнула Фатих. — По последним донесениям оттуда царица Каэрос намерена как можно скорее выступить против кортов, если уже не выступила, пока мы тут сидим. Магара откровенно называет ее полной идиоткой и грозится за уши ее сюда приволочь, но ты сама прекрасно знаешь Ларту, и не мне тебе объяснять, что ничего из этого плана не выйдет. Так что все равно — пока сидим.

— То есть в Серый Зуб отправят посольство? Или царицы сами полетят? — уточнила Леда.

— Судя по всему, сами, — кивнула Фатих. — Взяв с собой небольшой отряд, а большую часть армии оставив здесь. Руфь обещала подтянуть последние резервы из пограничных фортов Раэрн, чтобы хоть как-то усилить фронт. Да еще провизии привести и медикаментов. Что означает, что мы здесь надолго.

— Вот оно как, — нахмурилась Леда.

Теперь оставалось надеяться только на то, что Магара включит ее в посольство к Серому Зубу. Одна мысль о том, чтобы сидеть в этой проклятой долине до конца зимы и ждать у моря погоды, заставляла Леду передергивать плечами. Пока остальные будут решать государственные вопросы и пытаться остановить Ларту от бессмысленной и несвоевременной резни с кортами, морозить оставшееся на костях мясо здесь Леде совершенно не хотелось. Не говоря уже о том, как сильно она соскучилась по сестре.

Тоска по Эней день ото дня становилась все сильнее. Они никогда еще так надолго не разлучались, и Леда чувствовала себя одинокой и голой наедине с ледяными ветрами гор, даже несмотря на то, что Фатих выкраивала ей каждую свободную минутку своего времени. Эней поддержала бы, поиздевалась и посмеялась над ее слабостью, выдумала бы какое-нибудь очередное дурацкое занятие, чтобы хоть как-то скоротать бесконечно холодные и длинные дни. Роксана, пожалуйста, пусть меня включат в посольство! Здесь ведь от тоски удавиться можно!

— А ты? Ты полетишь с Магарой? — внутри вдруг все сжалось, и Леда тревожно взглянула на Фатих.

Боевая Целительница искоса посмотрела на нее и отвела глаза. Уже по одному этому взгляду Леда поняла, что ответ положительный.

— Да, — тяжело кивнула Фатих, и внутри у Леды что-то оборвалось. Пальцы Фатих нашли ее руку и крепко сжали. На Леду поднялись два огромных, полных слез озера горя. — Я — одна из сильнейших ведьм, и мое присутствие в посольстве не обсуждается. Я пыталась уговорить Магару, но она и слушать ничего не хочет.

— Вот как… — Леда заморгала, чувствуя лютый холод, подбирающийся к сердцу.

Фатих настойчиво сжала ее руку и с жаром заговорила:

— Даже не думай грустить из-за этого, поняла? Посольство скоро вернется, мы не задержимся там надолго. Ларту необходимо остановить, а войска — развернуть. Даже если так случится, что мы с тобой разлучимся, я прилечу совсем скоро, буквально через какие-то несколько недель. — Голос ее дрогнул, а лицо еще больше потемнело. — Ты ведь дождешься меня, нареченная?

Леда взглянула на нее и впервые за все эти месяцы, проведенные вместе, заметила, что Фатих старше ее. Теперь это бросалось в глаза. Тревожные морщины появились на лбу у Боевой Целительницы, от усталости под глазами налились синяки. Но выдавало ее даже не это. Казалось, вся боль мира лежала на дне ее темных, как ночное озеро, глаз, и Леде вдруг больше всего на свете захотелось сделать хоть что-то, чтобы Фатих улыбнулась.

Крепко обняв ее и прижав к себе, Леда уткнулась носом в ее кудряшки и глухо проговорила:

— Мы с тобой связаны навсегда, любимая моя. И ничто, никакие силы, неспособны это изменить. Твое сердце бьется во мне, а мое в тебе. Я буду ждать тебя ровно столько, сколько понадобится.

Руки Фатих с силой сжали ее предплечья сквозь рукава, и Леда ощутила, как мелко дрожат ее плечи под белым пальто. Грусть железными когтями принялась рвать сердце. Роксана, прошу Тебя, молю, пусть я войду в этот отряд! Не разлучай нас, Огненная! Мы так долго искали друг друга неужели же за тем, чтобы вот так расстаться?

— Ну чего вы там? — послышался издали хрипловатый оклик Ирги. — Пошли уже, холодно.

Фатих отстранилась от Леды, опустив голову и украдкой вытирая рукавом глаза.

— Все в порядке, милая моя? — тихонько спросила ее Леда, не обращая внимания на брюзжание Ирги.

— Да, — кивнула та.

Вид у нее был как у маленького замерзшего котенка, и у Леды снова ёкнуло внутри. Ну что ж ты слабохарактерная такая? Держись, давай, за двоих. Скажи ей, что все будет хорошо. Неужели же ты не можешь поддержать ее, чтобы она улыбалась? Леда осторожно коснулась ладонью ее подбородка и нежно приподняла лицо Фатих, вынуждая ту смотреть ей в глаза.

— Послушай меня, кудряшки, — она постаралась говорить как можно увереннее и теплее. — Ты же сама сказала, это совсем ненадолго. Вы слетаете туда и обратно, и ты сразу же вернешься ко мне. Мы поженимся, а потом прогоним этих проклятых ондов с нашей земли. И все у нас с тобой будет хорошо. Ты веришь мне? — Фатих как-то отчаянно закивала в ответ, потом прикрыла глаза, обеими руками прижимая ладонь Леды к своей щеке. Через силу улыбаясь, Леда продолжила: — Вот и хорошо, родная моя. Тогда я тебе обещаю, что совсем скоро мы увидимся и уже не разлучимся. Надо только совсем чуть-чуть потерпеть. Согласна?

— Да, Леда, — кивнула Фатих, и в глазах ее была огромная, будто весь мир, надежда.

— Ну вот и все, мое солнышко! — Леда нежно стерла большим пальцем выступившие слезы в уголке глаза Фатих. — Не плачь. Это ненадолго. И никуда я от тебя не денусь. Буду сидеть тут, в нашей палатке, и ждать, когда ты вернешься ко мне.

— Хорошо, родная, — сипло проговорила Фатих, а потом осторожно потянула Леду за рукав, отводя глаза: — Пойдем уже. Командующая ждет.

Обхватив ее плечи и покрепче прижав к себе, Леда зашагала рядом с Фатих следом за Иргой, уже ушедшей вперед. На душе скреблись кошки, и было донельзя мерзко. Казалось, что зимние тучи погасили последний лучик надежды в душе, когда Фатих сказала о своем отъезде. Несмотря на все свои мольбы, Леда была отнюдь не уверена в том, что Роксана услышит ее. Небесные Сестры отвернулись от Своих дочерей, перестав слушать их мольбы. Если уж сама Великая Царица в окружении светлейших Жриц не смогла докричаться до Них, то куда уж было Леде?

Шатер командования теперь больше напоминал гигантскую снежную крепость, чем обычную парусиновую палатку. Возле него на пронзительном ветру мерзли четыре разведчицы из разных кланов, а между ними горел в снегу большой костер, который, впрочем, судя по виду стражниц, никакого тепла не давал. С разных сторон лагеря к шатру, протаптывая в снегу глубокие тропинки, ковыляли обмотанные по самые уши одеялами первые перьев. Вид у всех был всклокоченный и тревожный.

Перед входом в шатер Леда постаралась как можно тщательнее отряхнуться, но снег, казалось, уже насквозь пропитал всю ее одежду, а потому толку от этого было немного. Сквозь толстые стенки шатра слышались голоса, мерцали отблески пламени. Пропустив вперед Фатих и Иргу, Леда придержала им входной клапан и вошла следом.

В шатре было гораздо теплее, чем на улице, благодаря двум большим колдовским кострам по обе его стороны, которые поддерживали Боевые Целительницы Нивар из становища Мут и Вирасса из Мигаля. Костры выглядели крайне странно: вытянутые и не колеблющиеся, словно гигантское ровное пламя свечи. Сквозь толстые парусиновые стены шатра не задувал ветер, и уже от одного этого становилось легче дышать, хотя и пар от дыхания изо рта Леды все равно вырывался.

Посреди шатра стоял раскладной походный стол, на котором аккуратными стопками лежали карты. Сказывалось присутствие царицы Руфь дель Раэрн, женщины крайне педантичной и холодной, будто самые древние ледники Данарских гор. Сама она, сложив руки за спиной, стояла у края стола с ничего не выражающим лицом, не обращая никакого внимания на других командующих, спорящих рядом с ней.

Леда видела Руфь всего несколько раз и близко с ней знакома не была, но много слышала о ней от разведчиц Раэрн и Лаэрт. Воля у нее была такой, что и гору свернуть запросто могла бы, к тому же, Руфь не терпела неподчинения. Она никогда не горячилась и говорила тихо и спокойно, лицо и темные глаза царицы никогда не меняли своего выражения. Ответов «не могу» и «не получится» Руфь просто не воспринимала, только пронзительно и долго глядя на своего собеседника до тех пор, пока он не соглашался сделать то, что от него требовалось. Как и не принимала никаких отговорок и оправданий того, что один из ее приказов выполнен не был. Для нее существовала только выполненная цель. Иногда казалось, что в тот момент, когда Руфь давала кому-нибудь поручение, она уже считала его выполненным, вне зависимости от его сложности, будь то просьба очинить ей карандаш или взять Перевал Арахты. Впрочем, Раэрн готовы были умереть за свою царицу без каких-либо размышлений, а среди командующих она слыла такой же хитрой, изворотливой и находчивой, как Магара. Причем внешне никто никогда бы и не приписал этой женщине описываемые качества. Руфь была невысокой, худой, с темными волосами и невыразительными чертами лица. Отличали ее только бледно-голубые, почти белые глаза, в которые смотреть было еще тяжелее, чем на стоящее в зените солнце. Они подмечали все твои слабости, все твои секреты. Казалось, Руфь читает мысли разведчиц по выражению их лиц.

Резкий контраст ей составляла Магара дель Лаэрт. Вот эту женщину уже никто не назвал бы спокойной или холодной. Она больше походила на разъяренного сумеречного кота, загнанного в угол и мечущегося в поисках выхода. Только что хвостом по полу не стегала. Ее льдисто-серые глаза метали молнии, крылья крючковатого носа раздувались, как у бешеного быка. Волосы Магары, как и у всех дель Лаэрт, были длинными и волнистыми, тяжелыми кольцами спадая на плечи, и она то и дело заправляла за ухо белоснежную прядь, падающую на лицо.

Рядом с ней стояли Рей дель Каэрос, высокая, темноволосая и темноглазая глава Клинков Рассвета, Тала, крепко-сбитая и сильная, глава Двуруких Кошек дель Каэрос, глава Лунных Танцоров Илана дель Лаэрт, хмурая, с капризно поджатыми губами и сбитым набок носом, а также глава Ночных Лезвий Мутул дель Раэрн, такая же спокойная и тихая, как ее царица. В стороне от стола высокая светловолосая и голубоглазая Аруэ дель Нуэргос, глава Орлиных Дочерей, наливала себе что-то в кубок, ни на кого не реагируя. Здесь же были еще шестеро Дочерей Земли, имен которых Леда не знала, и невысокая с лисьим личиком Листам дель Лаэрт, сильнейшая среди всех Боевых Целительниц анай.

Главы негромко переговаривались друг с другом, совершенно не обращая внимания на входивших в шатер первых перьев. Тихонько чмокнув Леду куда-то в ухо, Фатих отпустила ее руку и пошла к Листам. Усевшись с краю от стола на двух раскладных стульях, они принялись о чем-то тихонько беседовать. Еще чуть позже к ним присоединилась Боевая Целительница дель Раэрн.

— Судя по их виду, дела плохи, — проворчала Ирга, склонившись к Леде и кивком указывая ей на глав сообществ. — Чует мое сердце, что мы в этой ледяной бездне мхира надолго застрянем.

Леда не стала ничего говорить Ирге, не сводя глаз со своей Фатих. Одна мысль о том, что возможно уже этим вечером они расстанутся, рвала все внутри в клочья. Да подбери ты уже сопли и возьми себя в руки! Леда зло нахмурилась, ругая себя последними словами. Сейчас речь шла о безопасности племени, о том, чтобы отбить назад Рощу Великой Мани, и не время было раскисать. Просто уж больно тяжело, Роксана! Прости Свою глупую дочь.

Замерзшие разведчицы заходили в шатер и кое-как разматывали одеяла, которыми укутывались с ног до головы. Вид у всех был усталый и осунувшийся, никто особенно не разговаривал, только, шмыгая носом, старался держаться поближе к огню. Слишком уж они намерзлись за эти дни и теперь пытались использовать любую возможность, чтобы погреться.

Когда в шатер уже набилось столько народу, что первый ряд первых перьев практически уперся в стол командования, Магара прекратила о чем-то шептаться с Талой дель Каэрос и резко кивнула Руфь, а потом повернулась к строю и заложила руки за спину.

— Соблюдать тишину! — рявкнула она так, что Леда невольно ухмыльнулась. Магара при желании могла бы переорать и сходящую с гор лавину. — Донесете то, что я сейчас скажу, до сведения своих подчиненных. Согласно разведданным, ондов в Роще Великой Мани около семидесяти тысяч! — Леда резко втянула носом воздух, а рядом послышались негромкие ругательства. Потом опустилась звенящая тишина. Магара оглядела всех орлиным взглядом и поморщилась. — Ну, и чего рожи такие кислые? Столько же было, когда мы их погнали с Перевала Арахты и от Луана! Вы сами их резали, собственными руками брюха им вскрывали и знаете, что убить их можно! И еще вы знаете, что они трусливы, тупы и ничтожны! И что мы все равно рано или поздно вырежем их всех до последнего. А если я узнаю, что хоть одна из вас, пустоголовых куриц, в этом сомневается, то собственными руками закопаю ее в ближайшем леске. Все ясно?

Первые перьев ответили нестройным «Да!» и «Магара!», но уверенности в этих криках было уже не столько, как в самом начале при взятии Натэля. Да и немудрено. Семьдесят тысяч. Леда прикрыла глаза, прикидывая. У них-то осталось не больше двадцати пяти тысяч, и они по большой части измождены до предела и абсолютно озверели от войны. Может, оно и к лучшему, если мы тут какое-то время пересидим? Хоть отоспаться сестры успеют. В снегу это, правда, было сделать довольно сложно, но после нагрузки предыдущих месяцев могло получиться.

Магара еще раз оглядела их всех, не обращая внимания на смешки со стороны командования у нее за спиной, а потом удовлетворенно кивнула и продолжила:

— С налета брать Рощу мы не будем: все устали, да и людей недостаточно. К тому же, есть гораздо более насущные вопросы, которые необходимо решить прямо сейчас, — и это выборы Великой Царицы. Поэтому командующие фронтом завтра утром отправляются на восток, чтобы встретиться в Сером Зубе с Лартой дель Каэрос и Тиеной дель Нуэргос. А вы остаетесь здесь.

Леда напряженно молчала, глядя только на Магару. Та ведь знала об их чувствах с Фатих, о намерении заключить свадьбу. Не может же она сейчас разлучить их и услать Фатих, а Леду оставить здесь одну! Словно почувствовав ее взгляд, Магара взглянула ей прямо в глаза, а потом проговорила:

— Каждая глава сообщества берет с собой по десять разведчиц сопровождения из своего сообщества. Первые обязуются отобрать кандидатов. Что касается остающихся здесь, то, посоветовавшись, мы утвердили следующий список командования. Каэрос! Двурукие Кошки — Ирга, становище Рекон, Ночные Лезвия — Ая, становище Физар, Орлиные Дочери — Маар, становище Окун, Клинки Рассвета — Леда, становище Сол…

Она еще продолжала называть, но Леда разом прекратила слушать. Она потеряла дар речи, а глаза из орбит полезли при взгляде на Магару. Ее оставляют командующей фронтом от Каэрос? Ее?!

Не совсем понимая, что только что произошло, Леда поймала взгляд Рей. Глава Клинков Рассвета улыбнулась ей, а потом едва заметно кивнула на Магару. Так это значит, сама царица Лаэрт настаивала на том, чтобы Леда осталась здесь за главную от Клинков Рассвета Каэрос? Это просто не укладывалось в голове. Это было очень приятно и настолько неожиданно, что даже слегка оттенило горечь от расставания с Фатих.

Когда Магара закончила называть имена, вновь пала полная тишина. Еще раз оглядев всех первых перьев, она уже тише проговорила:

— Основное ваше задание: сидеть здесь и не высовываться без моего приказа. Гонцы сообщат вам, когда нужно будет двигаться, и куда. А пока еще раз повторяю: не высовываться. Если Богини смилостивились над нами, то онды не знают, что вы здесь. И узнать не должны. Я понятно выражаюсь? — строй снова рявкнул «да», и Магара устало кивнула: — Все свободны за исключением первых, отобранных командованием. Вы задержитесь для инструктажа.

Леда чувствовала, как в груди радостно колотится сердце, и не удержалась от взгляда на Фатих. Ее зрячая смотрела в ответ так тепло, что в груди все зазвенело от счастья. Магара выбрала меня, и Фатих это знает. И гордится мной.

Инструктаж длился довольно долго. Царицы передавали карты, информацию по постам Раэрн, информацию по врагу. Столпившиеся у стола новоиспеченные главы фронта поглядывали друг на друга, пытаясь оценить, с кем придется работать дальше. Леда обратила внимания, что молодых среди них было совсем немного, не больше четверти. Причем возраста Леды только двое — одна Лаэрт, и одна Раэрн. Плохо это было или хорошо, она понять так и не смогла.

Наконец, пожелав им удачи и пожав руки, Магара отпустила первых, и Леда задержалась у шатра, поджидая Фатих. Ирга поворчала, что не собиралась сидеть в этой Богинями забытой дыре, и ушла прочь, но вид у нее, вроде бы, был довольный. Фатих же выскользнула следом за ней, осторожно прикрыв за собой входной клапан, и они медленно пошли к своей палатке, держась за руки.

— Ты знала? — сразу же спросила Леда, как они отошли в сторону от разбредающихся по лагерю глав перьев.

— Догадывалась, — кивнула Фатих, сжимая ее ладонь и улыбаясь ей из-под густых ресниц. — И я поздравляю тебя, Леда! Теперь ты — одна из командующих фронтом. А это кое-что да значит!

— Да уж! — рассмеялась Леда. — Эней точно обзавидуется, когда узнает!

Впрочем, радость от нового назначения на пост практически сразу же растворилась вместе с сыплющимся с неба снегом. Расставание с Фатих тяжелым бременем легло на плечи, и Леда чувствовала, как внутри камушком застыла горечь. Даже когда они оказались вдвоем в одной палатке, и Фатих оплела ее каким-то хитрым рисунком, не позволяющим ни звуку проникнуть наружу, даже когда они целовали друг друга под пушистым шерстяным одеялом, растворяясь в нежности, сплетаясь сердцами и телами в одно целое, Леда никак не могла выбросить из головы эти мысли. И когда жар схлынул прочь, оставив после себя сладкую дремотную истому, она все вглядывалась и вглядывалась в темные глаза Фатих, будто не могла насмотреться перед разлукой, и кончиками пальцев оглаживала ее припухшие после поцелуев такие желанные губы.

— Я вернусь к тебе совсем скоро, нареченная, — хрипловато пообещала ее зрячая, пристраивая голову у нее на плече.

— А я буду ждать тебя каждый миг, каждую секунду, — пообещала Леда, прижимая ее к себе так крепко, как только могла.

Снег тихо осыпался с неба, укрывая их палатку, укрывая затерянную в Данарских горах долину ровным белым пушистым одеялом. И Леде хотелось верить, что в один прекрасный день в мире станет вот так же спокойно и тихо, и белым-бело, и не будет уже ни ондов, ни войны, ни боли, а только бесконечная тишина и ее маленькая ведьма, свернувшаяся под боком теплым комочком.