Затерянные в солнце

==== Глава 35. Последняя капля ====

Метель прекратилась, и землю сковала лютая стужа, от которой казалось, что воздух вымерз мелкими кристалликами, и об него можно порезаться. Изо рта вырывались уже не клубы пара, а самый настоящий густой туман, а ресницы едва не смерзались, когда на глазах от мороза выступали слезы.

Воздух дрожал, едва не вибрировал, и дышать было сложно. От каждого вздоха Леду промораживало практически до печенки, а это могло грозить обморожением внутренних органов. Поэтому она заматывала лицо теплым шарфом и дышала через него, но это не слишком хорошо помогало.

По ночам в лесах с треском лопалась кора деревьев, когда сок в ней смерзался и разрывал неподатливую древесину. Эти щелчки спросонья напоминали Леде звуки бьющихся друг о друга клинков, и она вздрагивала всем телом и вскакивала с простыней, в ужасе и полусне думая, что на лагерь напали. А потом вновь забиралась под одеяло и пыталась уснуть, вот только сон не шел. Все было не так, как нужно, без Фатих.

Прошло уже почти двадцать дней с тех пор, как ее маленькая кучерявая ведьма ушла, на прощание пообещав Леде вернуться во что бы то ни стало. И каждый день без нее напоминал бездну мхира, если не чего похуже. Пища потеряла вкус, разговоры и люди опостылели, по ночам она не могла спать, ворочаясь на одеялах, не в силах устроиться и найти себе место, и круглосуточно страдала от холода, который впился своими острыми когтями прямо внутрь костей. Даже огненные крылья, в которые она заворачивалась, не могли прогнать этот холод.

Единственным, что хоть как-то отвлекало Леду от тоскливых мыслей, была работа. Магара сделала ей бесценный подарок, назначив ее одной из командующих фронтом, и, наверное, даже и не подозревала об этом. Леда проводила весь свой день в делах, забивая ими каждую минутку так, чтобы не было возможности думать. Мысли убивали ее, тревога за Фатих и тоска по ней стискивали горло черными пальцами, и она с головой окунулась в лагерную жизнь, решая все, даже самые мелкие вопросы, которые и не требовали от нее такого пристального внимания.

Разведка докладывала, что онды не сдвинулись с места, и так и сидят в Роще Великой Мани, продолжая дожигать остатки упорных старых деревьев, не желающих умирать так легко. На горизонте над горами тянулся черный дым, и каждый раз при взгляде туда Леда сжимала зубы и проклинала последними словами грязных тварей, посмевших отнять у анай самое дорогое.

Некоторые из особенно молодых и горячих командующих фронтом то и дело порывались поднять армию и бросить ее на освобождение Рощи, но пока еще авторитет более старших и опытных разведчиц удерживал их от этого. Молодых можно было понять: напряжение повисло над лагерем туго натянутой тетивой и только нарастало день ото дня. Еда кончалась, морозы крепчали, и уже даже прошедшие многие сотни боев разведчицы начали ворчать о том, что морозить кости без дела в долине не имеет смысла, и давно уже пора хоть что-то предпринять. И первым, что приходило на ум всем, был штурм занятой ондами Рощи.

Вот только делать этого было категорически нельзя. Обессиленные, обескровленные и голодные анай не смогли бы взять неприступную Рощу. Крутые склоны и простреливающиеся подходы две тысячи лет служили на благо анай, не давая врагу приблизиться к Роще, и, попав в руки врага, теперь играли против них. Сейчас преимущество было на стороне ондов, и поспорить с этим не мог никто.

А потому Леда лишь угрожающе рычала на молодую Двурукую Кошку Ивиру дель Лаэрт и горячую, несмотря на свой клан, Орлиную Дочь Тафит дель Раэрн, которые активнее всего призывали к штурму Рощи. Пока еще этого было достаточно для того, чтобы они утихали и переставали настаивать. Пока еще.

Очередной громкий треск коры раздался где-то недалеко от палатки, и Леда только тяжело прикрыла налившиеся свинцом веки. От бессонницы в голове шумело, но уснуть она была не в состоянии, как бы ни пыталась. Шел уже третий час, как она, завернувшись в свои огненные крылья и кое-как скорчившись на тонком одеяле, пыталась спать и набираться сил перед длинным завтрашним днем. Только вот толку от этого не было никакого, а треск деревьев моментально вырывал ее из тяжелой полудремы, в которую она все-таки временами проваливалась.

Второй проблемой после молодых горячих дур была еда. Добычи с каждым днем становилось все меньше. Из ближайших озер сестры вытянули уже, казалось, всю рыбу, которая там была, а леса прочесали насквозь, не оставив в них никого живого. Леда уже чувствовала острые зубы и злобные глаза голода, что люто скалился на них из-под тьмы ночного зимнего леса. По ее расчетам тех запасов, которые у них были, даже при том, как в лагере пытались экономить еду, должно было хватить еще на три дня. А потом все. И что делать дальше, она понятия не имела.

Очередной треск заставил ее вздрогнуть, а потом издали, из самой глубины гор послышался отдаленный вой. От этого Леду внезапно бросило в дрожь, и на коже едва ли не холодный пот выступил. Вой был не похож на волчий: гораздо более надрывный, хриплый и каркающий, полный какой-то осмысленности. Он тревожил все внутри, мешал сосредоточиться. И с каждым днем выли все громче.

Когда они только пришли в эту долину, волков здесь и в помине не было, горы лежали тихие и уснувшие под теплым белым покрывалом до самой весны. Но потом что-то появилось в окружающей долину тьме, и Леда как никто другой знала, что это.

Казалось, что их брали в кольцо. По ночам периодически со всех сторон долетало это странное, надрывное хриплое карканье, так не похожее на протяжную волчью песнь. Разведчицы докладывали ей, что видят громадные волчьи спины, что сразу же прячутся от них между камней, и что звери эти гораздо крупнее обычного волка. Холод, ночь, нестабильная ситуация и пустой желудок сделали свое дело. Анай начали шарахаться от резких звуков и хвататься за оружие при первой же возможности, хмуро бормотать о следящих за ними глазах и тенях, что прячутся в еще большей тьме деревьев. На охоту теперь ходили большими группами, по пять-десять человек, стараясь держаться как можно ближе друг к другу и не разбредаться по лесу. В первое время это дало свой результат: разведчицам странно везло натыкаться на большие стада оленей, которые почему-то не уходили прочь в горы от незваных гостей, а наоборот, бежали им навстречу, словно спасаясь от какой-то напасти. Но вскоре все, что только можно было здесь съесть, было съедено, и больше охота никакого толка не приносила.

Леда прекрасно знала, почему стада бегут навстречу анай, и не могла сказать, что такое знание ее радует. Судя по всему, сальваги гнали стада на юг, чтобы хоть как-то прокормить армию анай, но зачем они это делали? Ведь когда-то анай уничтожили их, истребили их расу, заняв их территории. И не кормили ли их волки впрок, чтобы потом разорвать и вдоволь насытиться? Впрочем, такие глупые мысли Леда от себя гнала. Никто в здравом уме не стал бы кормить собственного врага перед тем, как нападать на него. Гораздо логичнее было бы ослабить его длительной голодовкой, а вот уже потом и добить. Здесь было что-то другое, и она не знала, нравится ей это или нет.

Если верны были слова Айи, то могло ли было быть так, что Великая Царица или кто-то из первых кланов имел тайный сговор с сальвагами? Могла ли сложиться такая ситуация, что кто-то из цариц тайно носил в себе их кровь и просил о помощи в трудные и голодные зимы? Ведь Илейн, мани Лэйк, была сальвагом, так почему бы сальвагами не могли быть странная и замкнутая Руфь или бесноватая, словно лесной пожар, Магара? Или сама Великая Царица, которая провела в затворничестве в Роще много веков. Возможно ли, что это время она потратила на договор с оборотнями, дабы те помогали анай? И если все это было лишь глупыми домыслами Леды, то как объяснить, что волки подкармливали анай, когда тем было особенно тяжело?

Леде до смерти хотелось знать ответы на эти вопросы, но спросить было не у кого. Вернее, можно было бы, конечно, узнать все у Айи, но после их последнего разговора одноглазая Ночное Лезвие начала пугать Леду. Она совершенно точно была уверена в том, что ей не показалось, и на миг клыки во рту Айи удлинились во время их последнего разговора, а это могло означать лишь одно — в ней тоже была волчья кровь. И она, судя по всему, знала о том, что такая же кровь течет в жилах Лэйк, раз недвусмысленно намекнула Леде о том, что уж ей-то точно известно о сальвагах. И, несмотря на все это, Ая пугала ее, странной, бродившей в ее крови силой, дерзким взглядом почти огненно-рыжего взгляда, реакцией, больше схожей с поведением бешеного животного, чем анай.

Впрочем, выбора-то у Леды особого не было. Сейчас, когда дичи в долине не осталось, анай ждал голод, и им не у кого больше было просить помощи. Форты Раэрн и так держались из последних сил, подвоз со стороны основных земель практически прервался: онды из Рощи перекрыли все дороги, не давая возможности прорваться груженым подводам и разоряя их, а на руках над горами перетаскивать еду было крайне сложно. Кое-что, конечно, такие гонцы все-таки приносили, но этого было недостаточно даже для того, чтобы накормить двадцать человек, а под началом у Леды сейчас находилось пятнадцать тысяч.

И все в итоге сводилось к тому, что ее как будто бы вынуждали обратиться за помощью к Айе. А та только ухмылялась и все смотрела на Леду своим странным глазом, в котором плескалось что-то дикое и неуправляемое. Как будто ждала, что Леда будет просить у нее помощи, как будто только на это и рассчитывала. И это ее смешило.

Зарычав, Леда прокляла и зиму, и Айю, и сальвагов, и ондов, всех вместе взятых, а потом отбросила одеяло и села, не распуская крыльев. В голове не было ни намека на то, что сон придет к ней сейчас или позже, а холод выстудил тело так, что, казалось, кости стали хрупкими ледышками и вот-вот разобьются от любого неверного движения. Подобрав меч, лежащий рядом на одеяле, и шарф, Леда осторожно выбралась из палатки наружу.

Холод здесь стоял лютый, от него сразу же сдавило роговицу глаз, едва не выдавливая их наружу. Стуча зубами, Леда перепоясалась мечом, отстраненно заметив, что вещи висят на ней мешком, как на черенке от лопаты, быстро замотала лицо шарфом и накинула на голову глубокий капюшон плаща. А потом зашагала в сторону костров дежурных.

Над головой серебряными вспышками горели льдышки звезд. Казалось, они тоже намертво примерзли к небу, и их свет бледно отражался на искрящейся белоснежной поверхности под ногами. Щит Аленны уже давно закатился за горы, но все еще висел за ними, окружая их пики бледным, потусторонним сиянием. Леда поежилась, когда в отдалении послышался очередной каркающий голос сальвага, молящегося луне, и поплотнее обхватила себя руками. От холода все равно было никуда не деться, но так, почему-то, становилось спокойнее.

На восточной оконечности долины горел высокий костер, выбрасывая в небо рыжие искры. Казалось, что и ему тоже холодно, и языки пламени яростно взвиваются к самому небу, чтобы хоть как-то согреться. Несколько белых теней сидели возле него на бревне, сгорбившись и походя на маленькие снежных фигурки, что мастерили во время зимних оттепелей Дочери в становище Сол. Сейчас была смена дежурства Раэрн, но Леде все равно было некуда деваться, потому она поковыляла вперед.

Вблизи жар костра был довольно сильным. Только здесь Леда смогла вздохнуть посвободнее и развернуть крылья, позволив им прикрывать от кусачих прикосновений холода лишь ее спину. Теплее ей, правда, не стало: за эти дни мороз стал ее костями, и согреться она не могла нигде, но хотя бы кожу на лице перестало сжимать в такую грубую дерюгу, да и глаза больше не слезились.

Когда она подошла, разведчицы у костра сидя ударили себя кулаками в грудь и вновь отвернулись к пламени. На такой холодине лишний раз вставать и кланяться от них никто не требовал. Да и само это дежурство у костра несло скорее декоративную функцию: онды с этой части гор напасть не могли, ни перевалов, ни пещер, ни каких-либо подземных ходов здесь не было. Костер предназначался для тех разведчиц, что летали на восток, к Роще Великой Мани, чтобы сразу же по возвращении они могли отогреться и доложить вышестоящим офицерам об обстановке в той части фронта.

Леда уселась на бревно рядом с ними, с наслаждением вытянув отмерзшие ноги к горячему пламени.

— Не спится, первая? — прогудела рядом разведчица Раэрн, повернувшись к ней. Над шарфом у нее виднелись только темно-зеленые глаза, кожа вокруг них покраснела и обветрилась.

— Угу, — кивнула в ответ Леда. Говорить было неудобно, шарф забивался в рот, но она успела уже почти что привыкнуть к этому. Хмыкнув, она взглянула на Раэрн. — И как вы только вообще меня узнаете-то? Тут все замотанные до самой макушки, и не поймешь, кто где.

— Да только ты в такое время и бродишь, первая, — пожала плечами разведчица, и взгляд ее потеплел. — Все остальные спят как подкошенные, а тебе все неймется.

— Да уж, неймется, — проворчала в ответ Леда. Это было последнее слово, которое она использовала бы для описания своего состояния, но тут уж ничего не попишешь.

— Не бойся, первая, вернется твоя ведьма, — глаза разведчицы потеплели еще больше. — Никуда не денется. Такие, как она, — живучие и упорные, держатся за свою жизнь, словно сорняк за голый камень. Богиня слышит их и внимает их молитвам.

Леда почувствовала себя неуютно. Она до сих пор еще не привыкла к тому, что все вокруг были в курсе их отношений, не говоря уже о том, что Леда не слишком-то хорошо умела принимать чужое сочувствие. Поэтому она только неловко кивнула и взглянула на разведчицу.

— А откуда ты знаешь Фатих?

— Я помню ее ману еще до того, как эта дура удрала к Лаэрт, — лицо разведчицы смягчилось. — Мы с ней когда-то воевали вместе, много через что прошли. А потом она влюбилась до одури в эту мокроволосую Аталлу, и все, поминай, как звали. — Разведчица вдруг хмыкнула и покачала головой. — Смотри, первая, как кровь-то играет через сотни лет! Вот теперь уже и Фатих дель Лаэрт отворачивается от своего народа ради тебя. Знать не пропала впустую бурлящая кровь Шуфту, вылезла-таки и в ее дочери.

Леда невольно улыбнулась в ответ разведчице. Что-то было в ее словах, звучащих совершенно обычно и понятно. Доброта, а может и искреннее участие. И они достигли сердца Леды, хоть немного отогрев его.

Что-то мелькнуло на другой стороне высокого костра, и Леда вытянула шею, прищурившись и глядя туда. В ночном морозном воздухе возникла вертикальная серебристая полоса, которая внезапно разошлась в стороны, а потом, прямо из ниоткуда в глубокий снег выступила Фатих.

Леда заморгала, чувствуя себя так, словно кто-то ударил ее по голове, и не веря в то, что видят ее собственные глаза. Наверное, она просто недоспала и слишком долго думала о своей ведьме, вот и мерещится не пойми что. Только вот следом за Фатих, держа ее за руку и громко ругаясь, вывалилась и Магара дель Лаэрт, и вот тут-то челюсть у Леды и отвалилась, почти что до колен.

— Роксана Пресветлая!.. — пробормотала она, не в силах поверить в то, что видела.

— Что такое, первая? — сидящая рядом Раэрн тоже проследила за ее взглядом и замерла.

Светящаяся черта за спиной Фатих исчезла, она отпустила руку Магары и первой зашагала вперед по сугробам, накидывая на голову капюшон. Леда поняла, что уже ковыляет к ней по снегу, спотыкаясь и едва не падая, не веря, все равно не веря в то, что сейчас происходило. И только когда маленькая ведьма оказалась прямо у нее в руках, а теплый и такой родной запах ее волос наполнил ноздри, Леда ощутила, как внутри что-то лопается и течет по венам, все быстрее и быстрее.

Она не могла ничего сказать, только стояла и крепко сжимала Фатих, а та прижималась к ней еще крепче. Потом она отстранилась и улыбнулась, глядя на Леду, и та совершенно точно позабыла обо всем окружающем мире, глядя, как в ее темно-синих глазах задумчиво отражается далекий свет звезд.

— Вот и я, нареченная моя, как и обещала тебе! — тихонько проговорила Фатих.

А Леда все смотрела и не могла насмотреться, совершенно сбитая с толку.

— Ты такая красивая!.. — выдохнула она сквозь толстый шарф первое, что пришло в голову, и Фатих тихонько засмеялась, лукаво глядя на нее из-под пушистых ресниц.

— Ну-ка, первая, пойдем-ка со мной, дело есть, — прозвучал рядом хмурый голос Магары дель Лаэрт. — Миловаться потом будете, сейчас не до того.

— Царица! — Леда поспешно выпрямилась и склонилась в поклоне перед Магарой, ударив себя кулаком в грудь. Потом вскинула голову и выдохнула: — Но как? Как вы здесь оказались?

— Это колдовские штучки твоих подружек и той симпатичной белобрысой, с третьим глазом, — проворчала Магара. Вид у нее был какой-то зеленоватый, словно ее приташнивало, да и стояла она нетвердо. — Если бы я знала, какое это поганое место, ни за что бы не пошла со зрячей, да только никто меня не предупреждал. Тьфу, пропасть! — Магара наклонилась, загребла снега и принялась растирать им лицо. — И как только Богини могут жить в этой дряблой мерзоте? Чего Они там нашли?

— Не думаю, что Они живут именно там, первая, — улыбнулась ей Фатих. — Я чувствовала за Гранью множество слоев, каждый из которых более тонкий и накладывается на предыдущие, пронизывая их. Небесные Сестры, скорее всего, обитают в высших из них.

— Все равно погань несусветная, — проворчала Магара, встряхивая головой, будто пес. Потом ее хмурый взгляд обратился на Леду, и она кивнула головой, — А ну-ка, одуванчик ты мой, снимай-ка свое пальтишко.

— Зачем? — заморгала сбитая с толку Леда.

— Снимай, снимай, — подбодрила ее Магара. — Тебя любовь погреет и крылышки, а мне не надо, чтобы каждая распоследняя псина знала, что я тут. Ясно тебе?

— Да, первая! — Леда принялась раздеваться, подавив в себе приступ раздражения. Магара была ее царицей, и спорить с ней не стоило. Еще немного, и Леда станет одной из ее разведчиц, потому холод можно было и потерпеть.

Казалось, что на нее кучу льда навалили, когда теплое пальто перекочевало в руки Магары. Леда сразу же завернулась в крылья, но на таком морозе это не слишком помогало. Фатих только тревожно взглянула на нее, но ничего не сказала, поджидая Магару. Та вдела пальто в рукава, накинула на голову капюшон, а потом быстро зашагала в сторону костра разведчиц.

Те повскакали с мест, завидев царицу Лаэрт, и открыли было рты, чтобы проорать приветствие, но она только яростно замахала на них руками, очень серьезно оглядела всех троих и предупредила:

— Вы меня не видели, ясно вам? Не было меня тут. Ни вчера, ни сегодня, никогда. А потому рты закрыли, сели к костерку и сидим, дежурим.

— Да, первая! — растеряно пробормотала одна из разведчиц, пока остальные медленно опускались на бревно.

Магара обернулась на Леду, нетерпеливо кивнула ей следовать за собой и широкими шагами направилась в сторону ближайшего леса. Недоумевая и совершенно не понимая, что сейчас происходит, Леда взглянула на Фатих, но та только потянула ее за рукав, указывая глазами на Магару.

Они миновали лагерь, не встретив никого в такой поздний и холодный час. Магара резво шагала впереди, низко надвинув капюшон и сгорбившись, чтобы ее фигуру не было видно издали. Она направлялась в сторону широкой выпилки, которая образовалась вокруг лагеря. Разведчицам Каэрос хватало и крыльев, но остальным нужны были дрова, чтобы греться, и лес неумолимо отступал прочь от большого лагеря, а пеньков вокруг становилось все больше. Леда попыталась было спросить у Фатих, что происходит, но та только кивнула на Магару и покачала головой с боку на бок.

Царица Лаэрт внезапно остановилась посреди выпилки прямо за большущим выворотнем давно уже рухнувшей от ветра сосны и всем корпусом повернулась к Леде. Брови ее напряженно хмурились, взгляд был ищущим.

— Значит так, — без обиняков начала Магара. — Слушаем меня внимательно и до конца.

— Да, первая! — кивнула Леда.

— Ее хочешь? — палец Магары уперся прямо в Фатих, и Леда от неожиданности вздрогнула:

— Д-да…

— Коли так, то поможешь мне, — взгляд Магары, казалось, придавил Леду каменной горой. — Расскажи мне все, что ты знаешь, о Лэйк дель Каэрос.

А вот это уже было крайне неожиданно, и Леда почувствовала, как земля под ее ногами кренится. Взгляд Магары не терпел никаких отговорок, да и все, что она сказала, недвусмысленно сообщало Леде о том, что сейчас ее поставили перед выбором. Магаре нужна была информация о Лэйк, и за это она отдавала Фатих. Леда взглянула на свою суженную: вид у той был печальный и пристыженный, она хмурилась, сдвинув брови не глядя на Магару, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

Леда взглянула на царицу Лаэрт. Вид у той был как у ястреба на охоте, а глаза впились в Леду двумя крюками и требовали правды. Что она собиралась сделать с той информацией, которую услышит? Зачем ей это было нужно? Роксана, как я не хотела вмешиваться в политику, а таки влезла по самые уши! Внутри заскребли кошки.

— Зачем вам что-то знать о ней, первая? — попыталась спросить Леда, но Магара только резко разрезала воздух ребром ладони.

— У меня свои резоны. А теперь рассказывай.

— Да я ничего особенного-то и не знаю, — попыталась было отвертеться Леда, но Магара только громко фыркнула и закатила глаза.

— Ой, да ладно! Я в курсе, что вы росли вместе с пеленок, и никто лучше тебя ее не знает. Так что вперед, начинай. Время у нас есть.

Гадая, что же могло случиться, и чем Лэйк умудрилась привлечь к себе внимание Магары, Леда смотрела ей в лицо. Судя по всему, царица собиралась вытрясти из нее все, до самой последней крупицы правды. Но ведь ей нельзя было знать про то, что Лэйк сальваг, а именно это, судя по всему, так и интересовало Магару. А если она как-то узнает, что я соврала? Я же потеряю Фатих! Леда облизнула пересохшие губы, благодаря Роксану за то, что под шарфом этого не видно. А потом набрала в грудь воздуху. Ну, выручай, Огненная! Недаром же мы с Эней столько лет испытывали Твое терпение. Хоть чему-то да научились, пока нас Мари драла.

— Лэйк — дочь Илейн дель Каэрос и Держащей Щит Тэйр, эльфийской полукровки, — начала Леда. — Училась у первой нагинаты Неф и была призвана на фронт прямо от Источника Рождения, где приняла посвящение от Жриц. Служила на северном фронте, сражалась у Вахана…

— Это я все знаю, — поморщилась Магара. — Меня интересует то, чего я могу не знать. Так что постарайся, первая, — в голосе ее прозвучала неприкрытая угроза, и Леда вдруг ощутила себя так же, как когда Мани-Наставница допрашивала их о том, кто одел барана в одежду Ремесленницы и выставил у дома Ган.

И по сути, это ведь было то же самое, ничем особенно-то и не отличалось. И пусть Магара была Любовницей Аленны с самым невероятным везением на свете, пусть она была проницательной и умной, пусть читала по мимолетному движению ресниц и распознавала любую ложь, которую перед ней выставляли. Но и Леда была в этом деле не новичком. Что они только с Эней не вытворяли, и ведь девяносто процентов всех их проделок так и остались нераскрытыми. А это означало, что хоть чему-то она за долгие годы научилась. И сейчас был тот самый момент, ради которого, похоже, все это и делалось. Благослови, Огненная, мой длинный язык! Леда сделала вид, что глубоко задумалась, и заговорила:

— Училась Лэйк у кузнеца Дары из становища Сол, причем, судя по всему, достигла в этом больших успехов. В четырнадцать лет, во время первой возрастной инициации, она столкнулась с ондами у становища Ифо, что на берегах озера Белый Глаз…

Магара заставила ее припомнить все, каждую мельчайшую подробность их общения с Лэйк, пока Леда не почувствовала себя так, словно ее скрутили и выжали досуха, как безжалостно выжимают старый коврик, который уже нет проку беречь, а выбросить жалко. На время она забыла и о холоде, и о голоде, и о глазах Фатих, и ничего в мире не осталось, кроме железной воли Магары дель Лаэрт. Той было интересно все: и с кем Лэйк общалась, и кого терпеть не могла, как она училась, какие предметы давались лучше, а какие хуже, каким оружием она владела лучше всего, и кто из наставниц ее поощрял. Интересовали ее черты характера Лэйк и ее привычки, ее возможные слабости и сильные стороны, круг ее интересов и мечты о будущем. Леда уж подумала о том, что Магара сейчас спросит, какой у Лэйк размер обуви, но это, хвала Роксане, не понадобилось.

И все-таки, самое главное она утаила. Глядя на Магару кристально честными глазами, Леда рассказывала обо всем, кроме волчьей крови, заставив себя забыть о том, что волчья кровь у Лэйк вообще есть. Она давно заметила, что самый лучший способ соврать — это просто забыть то, о чем собираешься врать, а потому так и поступила. И, судя по всему, Магара на это купилась. Во всяком случае, после целого часа невыразимых мучений, когда из Леды клещами тянули слово за словом, она отпустила ее и замолчала, глубоко задумавшись. К этому времени царица успела выкурить уже три трубки и теперь дотягивала четвертую, а на снегу вокруг нее виднелись темные горки выбитого из чашечки трубки пепла.

— Ладно, — буркнула Магара, еще раз наградив Леду пристальным взглядом. — Допустим, я поверила во все, что ты мне тут наговорила. Но не думай, что мы с тобой закончили, и к моему следующему приезду потрудись припомнить еще что-нибудь.

— Слушаюсь, первая! — отчеканила Леда, а потом все-таки решилась спросить: — Что с кортами, первая? Что с Лартой и фронтом?

— С кортами мир, а с Лартой ее предки, — проворчала Магара. — И там ей, по-моему, самое место. Как я и обещала, Фатих, у вас есть пять минут, и потом мы уходим.

С этими словами она поковыляла в сторону леса, оставляя их наедине, а Леда только и могла, что с открытым ртом смотреть ей в спину, пока руки Фатих в меховых варежках не ухватили ее голову и не притянули к себе.

Шарф мешал целоваться, а губы ничего не чувствовали, но Леда моментально забыла об этом, ощущая горячее дыхание своей ведьмы и ее маленькое сильное тело в своих руках. Происходило слишком, слишком много всего и чересчур быстро для нее, и от всего этого у Леды кругом шла голова. И поцелуй Фатих был из этого самым лучшим.

Ведьма отстранилась от нее, тяжело дыша. Глаза у нее горели словно два белых цветка вечной памяти на задумчивых полянах Рощи Великой Мани. Леда открыла было рот, чтобы хоть что-то сказать, но Фатих приложила к ее губам палец и быстро заговорила:

— Мы совсем ненадолго пришли только для того, чтобы Магара поговорила с тобой. Поэтому слушай внимательно.

Она начала быстро и тихо пересказывать все, что случилось с отрядом Лэйк, и Леда поняла, что у нее глаза на лоб полезли от таких вестей. Этого было уже слишком для нее за один день, а потому мозг отказывался воспринимать информацию, лишь фиксируя отдельные факты из того, что говорила Фатих. Небесных Сестер не существует. Корты больше не враги. Лэйк — царица Каэрос, а Тиена — Великая Царица. На один миг Леде показалось, что весь этот поток информации сейчас утопит ее под собой, и она замотала головой, словно сбитый с толку пес, пытаясь хоть как-то справиться со всем этим. Фатих не обратила на это никакого внимания и только пристально всмотрелась ей в глаза:

— Никому ни слова, Леда, что мы тут были. Это — цена нашей с тобой встречи. Я скоро вернусь, буквально через несколько дней. Магара посылает нас поднимать становища Лаэрт, и как только я это сделаю, я вновь навещу тебя, обещаю.

— Хорошо, родная… — рассеяно кивнула головой Леда, пытаясь сосредоточиться хоть на чем-то из того, что сказала ее ведьма.

— Пойдем, Фатих, пора, — раздался со стороны голос Магары. — Меня могут хватиться.

— Я люблю тебя, Леда, — Фатих быстро поймала ее ладонь и прижала к своим губам. — Подожди меня еще немного, еще совсем чуть-чуть, и я вернусь к тебе.

Сердце в груди сжалось. Только что обретенная нареченная вновь уходила от нее, и расставание от этого было еще более горестным. Леда попыталась что-то сказать, но тут руки Магары водрузили ей на плечи ее же пальто.

— Все, поговорили, пора и честь знать. И запомни, первая, ты меня здесь в глаза не видела. А коли Раэрн будут чего шептать, то скажи им, что им показалось, поняла?

— Да, царица, — кивнула Леда, глядя на то, как Фатих отступает в сторону, и глаза ее светятся серебром. Спохватившись, Леда повернулась к Магаре: — Первая, у нас нет еды, мы замерзаем здесь! Какие будут приказы? Когда нам на фронт?

— Меня здесь не было, Леда, — напомнила Магара. — А приказы я пришлю со следующей ведьмой, которая сюда прилетит.

— Хотя бы скажите, сколько нам еще ждать! — взмолилась Леда, чувствуя лютую холодную тоску.

— Недолго, — лицо Магары смягчилось, и взгляд на один миг стал понимающим. — Потерпи. Скоро вы полетите на фронт.

Вертикальная серебристая полоса разрезала воздух и развернулась в какой-то черный провал, за которым пространство колыхалось, словно прозрачный платок Ремесленницы на ветру. Фатих взяла Магару за руку и направилась к этому проходу. Сердце сжалось от боли, когда Леда глядела, как она уходит, а в последний момент на ум пришла мысль:

— Фатих, что Эней? — в спину своей нареченной крикнула Леда, но проход уже поглотил и ее, и Магару, и его края схлопнулись, полыхнув серебром.

Больше перед Ледой не было ничего, только пустота. Она заморгала, пытаясь прийти в себя от всего этого огромного количества информации, разом свалившейся на голову. Губы до сих пор хранили тепло прикосновений Фатих, и Леда спохватилась и замотала лицо шарфом, чтобы кожа не лопнула на морозе. Вот и все. Всего несколько кратких минут с ее нареченной в награду за те долгие двадцать дней, что Леда ждала ее. К горлу подступил ком, но Леда немедленно обругала себя. Этого у тебя могло бы и не быть, так что радуйся тому, что дали! А Фатих сказала, что скоро вернется к тебе, потому не смей унывать! Ты — командующая фронтом, а не сопливая девчонка.

Леда шмыгнула носом, одела в рукава пальто и повернулась, чтобы идти к лагерю. А в следующий миг подпрыгнула на месте и едва не заорала, наткнувшись на яркий рыжий глаз Айи дель Каэрос.

Ночное Лезвие стояла, прислонившись плечом к заснеженному выворотню и с интересом наблюдала за Ледой. Как и откуда она здесь взялась, оставалось только гадать. Хотя Леду сразу же выстудило холодком: она примерно представляла себе, откуда здесь могла взяться Ая, и ничего хорошего это не сулило.

— Высоко же ты прыгаешь, первая, — улыбнулась Ая, поблескивая длинным клыком. — Это из-за твоих длиннющих ног?

— Что ты здесь делаешь, Ая? — собравшись, Леда пристально взглянула ей в глаза. Что она успела услышать? Как давно она здесь стоит?

— То же, что и ты, — пожала плечами Ночное Лезвие. — Гуляю под звездами.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и Леда ощутила, как ворочается внутри глухое раздражение. За последнюю четверть часа произошло столько всего безумного и сразу, что это совершенно вывело ее из себя, но перед Айей она пасовать не собиралась. Леда уже открыла рот, чтобы высказать той все, что думает по поводу слежки и подслушивания чужих разговоров, но Ая опередила ее. Кивнув на то место, где только что закрылась арка прохода за Фатих и Магарой, она негромко проговорила:

— Я так полагаю, Магара хотела выяснить у тебя, не сальваг ли Лэйк, не так ли?

Леда сжала зубы, давя в себе навязчивое желание сейчас же собственными руками удавить Айю. На сегодняшний вечер политических интриг и дрязг ей было уже достаточно, и дальше играть во все эти игры она была не намерена.

— Тебя это не касается, — отрезала Леда, расправляя плечи и глядя на Айю сверху вниз. Та была почти что на голову ниже и мельче Леды, хотя, впрочем, на ее боевом искусстве это никак не сказывалось. Вот и сейчас, демонстрация собственного роста Леды не произвела на Ночное Лезвие никакого впечатления. Она только оглядела ее с головы до ног и еще раз усмехнулась.

— Это коснется всех, если Магара докопается до правды, уж поверь.

— Что ты имеешь в виду? — прищурилась Леда, глядя на нее.

Ая несколько секунд пристально разглядывала ее лицо, потом обернулась и внимательно оглядела выпилку вокруг лагеря. Вокруг не было ни души, ничто не двигалось, и она вновь повернулась к Леде, на этот раз глядя на нее уже серьезно и пытливо.

— Послушай меня, первая. Не все вещи такие, какими они выглядят на первый взгляд. Уж ты-то должна меня понять, раз столько лет дружила с … царицей, — Ая вновь усмехнулась. — Подумать только, сальваг во главе Каэрос! Поистине, вот Твоя справедливость, Огненная!

У Леды и самой голова кругом шла оттого, что мелкая упрямая бхара все-таки добилась того, к чему шла всю свою жизнь, и заслужила звание царицы. Но об этом можно было подумать и потом. Леда чувствовала за словами Айи какую-то крайне важную, звенящую напряжением ноту, и вытрясти из нее ее надо было сейчас, сразу же, пока та не передумала или вновь не начала мести хвостом и напускать тайны.

— Просто объясни мне, что происходит, — взглянула на Айю Леда.

Та вдруг рассмеялась и подняла на нее лукавый рыжий глаз.

— Думаешь, это так просто, первая? Ну да у вас с сестрой всегда было слишком мало терпения, и может, оно и к лучшему. Я так понимаю, историю сальвагов ты знаешь, — Леда нетерпеливо кивнула, скрывать что-то было уже бессмысленно. — Хорошо. Только вот продолжения ее ты не знаешь. — Ая вновь огляделась и заговорила, быстро и тихо. — После уничтожения сальвагов Вира, наследница царицы Крол, устроила среди анай чистку, надеясь с корнем вырвать кровь сальвагов, перемешавшуюся с нашей. Многих ей удалось выловить, но часть сестер сбежала в горы, и их сочли пропавшими без вести или погибшими. Сальваги тоже побаивались их и сторонились, слишком уж неконтролируемыми были те первые оборотни, и разума в них не было ни капли. Только вот со временем некоторые из них адаптировались к новой крови и смогли выйти на контакт не только с сальвагами, но и с теми, кто уцелел после чистки в рядах анай.

— Роксана Пресветлая!.. — выдохнула Леда. Теперь все становилось понятнее, гораздо понятнее, чем раньше.

— Им нужно было выжить, да они и прекрасно понимали, что сальваги ни в чем не виноваты, и что пострадали от агрессии анай незаслуженно. Эти сестры возглавили оставшихся зверей и увели их глубже в горы. Только вот кровь сальвагов в крови анай порождает не только безумие, но и силу, огромную силу. Почему, ты думаешь, цариц кланов избирают поединком?

— Богиня!.. — холодный пот прошиб Леду. На сегодня с нее явно было уже хватит, вот уже действительно хватит сполна. Больше новостей, кажется, она уже не в состоянии была выдержать.

— Да, — быстро кивнула Ая. — Конечно, не все царицы в истории были сальвагами. Встречались и такие самородки, как Ларта, да и во время войн царицы гибли, а их место на поле битвы занимали другие сестры, когда не было подходящих кандидатов среди подрастающих волчат. Но сила никуда не делась, она не ушла, как и связь этих цариц с выжившими сальвагами.

— Вот только не говори мне сейчас, что Магара… — начала Леда.

— Нет, Магара — нет, — покачала головой Ая. — А вот Амала была сальвагом, хоть ее это и не спасло. И сейчас, когда на престол взошла Лэйк, если я тут все правильно услышала, то у нас есть шанс обрести неожиданного союзника.

Словно в подтверждение ее слов откуда-то с далеких горных вершин послышалось тоскливое хриплое карканье. Голова Айи непроизвольно дернулась на звук, а глаза на миг сверкнули в темноте, вобрав слабый звездный свет.

Леда не знала, что ей думать. Сегодня Грозная явно была в хорошем настроении, раз выплеснула ей на голову столько информации сразу, будто рачительная хозяйка, выливающая ведро помоев на компост. Леде на миг стало смешно. Как же могло не существовать Небесных Сестер, если вот прямо сейчас она почти что слышала, как хохочет, схватившись за живот, где-то далеко за звездным пологом Яркоглазая Роксана?

Наверное, у меня просто шок. Мне нужно слегка прийти в себя и отойти от всего этого, тогда я и смогу осознать все, что произошло за последние полчаса. А может, и нет.

— А тебя-то как угораздило? — Леда взглянула в горящий глаз Ночного Лезвия. — Мани, что ли, была сальвагом?

— Нет, — дернула плечом Ая, сверкая жемчужным клыком. — Когда испытание проходили на Младших Сестер, напоролись на пещеру, в которой жил сальваг. Он оставил мне это, — ее палец указал на повязку через все лицо. — А с его безумием я справилась самостоятельно, хоть и тяжеловато было. А потом оказалось, что не такой уж и плохой дар он мне сделал. — Она подалась вперед, напряженно глядя на Леду. — С ними можно договориться и нужно это сделать. Сейчас наступает время, когда все старые скрепы рушатся, все обычаи, обряды и традиции, выстроенные на лжи и старой ненависти, рассыпаются в труху. Если все, что тебе сказала Магара, — правда, то твоя дорогая Лэйк собственными руками добивает то, что осталось от бессмысленного багажа, который мы тащили на себе тысячи лет, от нашей былой вины и лжи. Теперь пришло время все изменить. Они выйдут сражаться с нами, Леда. Но мне нужно, чтобы ты передала их волю Лэйк, чтобы ты договорилась с ними. Они горды и надменны, они не простили анай за то, что те сделали с ними, но все эти годы они помогали нам, не давая умереть с голоду, ради тех, в чьих жилах текла наша общая кровь. — Глаз Айи полыхнул внутренним огнем, став уж совершенно точно алым, как пламя Роксаны. — И сейчас они могут помочь нам отбить Данарские горы, ведь это и их дом тоже. Помоги мне, Леда, и ты получишь армию.

— Сколько их? — Леда ощутила, как пересохли губы, а голос охрип почти что до шепота.

— Около десяти тысяч, — тихо ответила ей Ая.

Последняя капля сорвалась с немыслимой высоты и упала в чашу, переполненную до предела. И это было все, действительно все, та самая грань терпения Леды, после которой его уже не существовало. Она поняла, что смеется, хохочет во все горло, хватаясь за живот и сгибаясь пополам на глазах у остолбеневшей от удивления Айи. Десять тысяч сальвагов, среди которых бродили те, что когда-то были анай. Поистине, Грозная, чувство юмора Твое не знает пределов!