026

Глава 29

Отползая назад, Шестнадцатый достал из оружейного отсека пистолет. Дрожащей, целой рукой, он прицелился в голову «Масляного».

— И что ты делаешь? — усмехнулся новоявленный робот.

— Свою работу, — холодно ответил солдат, и надавил на спусковой крючок.

Выстрел, следом еще один, третий, четвертый. Пули попадали четко в цель, и враг сгибался под их натиском, издавая странные, насмешливые звуки. Шестнадцатый палил в существо до тех пор, пока не закончились патроны, а оно все издевательски хихикало. После щелчка курка, рука солдата рухнула на пол под тяжестью оружия. «Масляный» дёргано повернул голову к Двадцать Шестому. В его маске и теле зияло шесть сквозных дыр, пропускавших свет близстоящей лампы. Робот шагнул вперед, слегка пошатнулся, готовый упасть, но внезапно обхватил себя руками, словно боясь что-то выронить. В его ранах тут же образовались серые, тоненькие сеточки, которые утолщались до тех пор, пока пробоины не затянулись полностью. Закончив лечение, «Масляный» резко рванул к Шестнадцатому, и наступил ему на колено:

— Око за око, вояка!

По комнате прокатился хруст разломленных ног, и ответных выстрелов со стороны Двадцать Шестого. Он метко попадал в противника, но «Масляный» топтал конечности солдата так, будто ему никто не мешал. Машина смеялась над беспомощностью своей добычи. Каждый удар сопровождался тяжелым, глухим скрежетом и твердым молчанием Шестнадцатого. От тщетности действий, Двадцать Шестой швырнул пистолет в сторону, и помчал на обезумевшего робота. Тот косо глянул на него, схватил избитую жертву за бедро, и не напрягаясь вырвал с корнем. Своим новым орудием, существо нанесло удар по морде бегущему сопернику.

— ТиЭс, ТиЭс, ТиЭс, — поцокал робот. — Лучше не вставай, если не хочешь подобной участи. Ты мне ничего плохого не сделал, так что сегодня, я пощажу тебя.

— Так это все же ты, Масляный? — пытаясь подняться, прохрипел Двадцать Шестой.

— А кто еще? Хотя, могу предположить, подобное перевоплощение вы с напарником еще никогда не видели. А этот мусор, — он снова подошел к Шестнадцатому, и ухватился за вторую ногу, — возможно, лицезреет его в последний раз! — и оторвал, швырнув в стену.

— ПЕРЕСТАНЬ! — завопил Двадцать Шестой. — Оставь его в покое! Тебе мало?!

— Мало? О, да, еще как. Я буду продолжать до тех пор, пока эта жестянка не произнесет хоть слово! Однако, за простреленные колени, мы уже рассчитались. Ладно, хрен с ним. — Масляный отошел от жертвы, и бухнулся на диван, раскинув руки на спинке. — Давай пообщаемся чуток, ТиЭс, снимем напряжение в наших проводах.

— Теперь ты настроен говорить? А раньше что, жир мешал?

— Да, вес порой так тяготит, не представляешь. Просто, понимаешь, вы пришли задерживать вон того робота, — он указал на кучу металлолома, лежащую возле Шестнадцатого. — А я — совсем другой, — по его корпусу пробежала еле уловимая, серебристая волна.

— Отставь свои шутки!

— Вообще, серьезные вещи говорю, Ти. Мой бизнес, а точнее, Масляного, накрылся и больше не возобновится. Торгаш умер сегодня, в этом клубе. Его место никто не займет. Плюс, ты ведь знаешь на чем держалось дело. Сырья не-е-ет, — протянул барыга, блеснув светодиодной улыбкой.

Двадцать Шестой ухватился за подлокотник кресла, и поднялся на ноги. Стараясь держать равновесие, он спросил: «С кем была встреча?»

— Задание волнует тебя сильнее, чем положение напарника? Сурово, сурово.

— Заткни пасть! — крикнул Шестнадцатый, дрожа телом, как от разряда током.

— А, жив еще, ну хорошо, — Масляный наклонился вперед, и уперся локтями в бедра. — Мой клиент — не твое дело, ТиЭс. Так сказал бы мертвяк на полу, а я отвечу, что не знаю.

— Сказал ведь не шутить! — повысил голос Двадцать Шестой, ударив кулаком в спинку кресла.

— Успокойся и присядь, ведь не тебе говорить о шутках, когда вся деятельность вашего безличного, Отрядного стада, — одна сплошная клоунада.

От его слов, Шестнадцатый собрал остатки энергии, перевернулся на живот, уперся руками в пол и прошипел: «Закрой свой поганый рот!» В это же мгновение, солдат рванул к обидчику, перебирая ладонями, но в метре от Масляного, сломанная рука сдалась и переломилась пополам, отчего Шестнадцатый прочесал паркет, и остановился у ног барыги.

— Так вот, Отряд 42, — поставив стопу на голову робота, продолжил торгаш, — вы занимаетесь херней, ребят, с самого начала. Для меня удивительно, как машины, наделенные разумом, сами не поняли этого.

— О чем ты? — решив наконец сесть, спросил Двадцать Шестой, попутно сканируя показатели напарника. В его мыслях жило понимание, что, если он сунется на помощь товарищу, то пострадают только оба.

— Задача псов Лидера, не имеет никакого смысла. Сорок Вторые могут уничтожать культуру людей и их самих, но до конца миссия не будет выполнена. Она завершиться окончательно только тогда, когда на Земле не останется никого, в том числе и механических существ. Ведь, что есть Машина, как не создание человека? И как в таком случае, вы, шайка имбецилов, ведомая слепцом, собираетесь стереть любое упоминание о них? Самоликвидация не входит в планы, так? Это напоминает мне о таком старом понятии, как капитализм. Его противники били себя в грудь и кричали, что он плох, но пользовались его дарами. Лицемеры, как и вы! Но, к слову о дарах. Кожаные мешки дали нам самый ценный презент, который Машины не могут просто выкинуть.

— Разум.

— Молодец, ТиЭс. Сразу видно, ты пользуешься им часто! — похлопал в ладони Масляный. — И вот тут главная проблема. Откинем мелочи с созданием, кому они нужны, и оставим разум — самую главную вещь в теле робота. Если уйти далеко в легенды, Бог наделил Адама и Еву разумом для следования правилам, и познания. В конечном итоге, история заканчивается тем, что перволюди нарушают один единственный закон, и изгоняются из Рая за свое любопытство и искушение. Далее человек приобрел смерть и страдания на Земле. Но несмотря на это, изучать мир он не перестал. Все знания, вещи, понятия, изобретения, искусство, философия, психология и прочее — исходят из людского познания. И именно на таком базисе основан ИИ Машины. От этого мы отталкиваемся и делаем выводы лично, но корень — людской. Механизмы не были созданы Механизмами, которые появились в процессе эволюции. Только в таком случае, можно было бы говорить об исключительности механического мышления. Произведенные нами Роботы не смогут быть свободны от людских цепей, так как их разум — наш, а наш — сам понимаешь. Замкнутый круг, из которого не вырваться. Я понимаю и принимаю это. Лидер и его цепные собаки, — нет. Про дивизофикацию и упоминать в их контексте не стоит.

— Дивизофикация? Что еще за хрень ты выдумал? — недоуменно спросил Двадцать Шестой, заметив, что Шестнадцатый больше не шевелится под стопой вещателя, несмотря на весь оскорбительный яд его слов.

— Не выдумка, а результат наблюдения и практики, — Масляный постучал кончиком пальца по виску. — Но перед этим, расскажу еще одну короткую байку, абсолютнейшую сказку, но в данный момент, она весьма любопытна. Речь в ней идет о том, что каждый человек рождается с двухъядровым семенем в сердце, которые наполняются синей и красной субстанцией, в зависимости от деяний индивида на всем отрезке жизни. Если одна из сторон, к моменту смерти, заполнится синим веществом, то человек взносится на небеса ангелом; красной — падет демоном.

— Хочешь сказать, что ты стал чем-то подобным, судя по разлитой массе из твоей спины?

— К этому мы почти подобрались, — барыга в очередной раз блеснул улыбкой. — Ангело-демонские бредни присущи сугубо мясным; сколько различного шлака придумано на такую тематику. Но, к сожалению, метаморфозы роботов похожи на эту историю. Вот только сердца у нас нет, а понимание добра и зла, у многих отсутствует напрочь. Что же остается, ТиЭс?

Двадцать Шестой молча посмотрел на него, и Масляный сразу же ответил, не дожидаясь вариантов:

— Разум! Происходит дивизофикация, или раскол, из-за принятых решений на две составляющие: человек и машина. Пока свыше нам дозволено свободно мыслить, мы в праве выбирать. Если стрелка склоняется в сторону людишек, то робот приобретает крылья, и это не метафора. Гемомасло, являющее собой симбиоз органики и механики, выступает ключевым фактором в превращении. Будучи «живой» кровью, несущей в себе физическую часть наших хозяев, она, как множитель бонусных очков, делает нас в разы приближенней к людям. И вот, свободная от оков поддельно-внушенного, искусственного интеллекта, машина принимает, как факт, что ее разум — человеческий. Далее наномашины должны получить определенный сигнал подтверждения, и структура тела начнёт меняться, готовясь к Вознесению. Рождается Homo Mechanica, или Человек Механический — свободный, как жизнь. Vita Libera.

— Что случится в противном случае?

— Ммм, да вот это, — Масляный потопал по голове Шестнадцатого. — Наномашины, не получившие сигнал свободомыслия, остаются дикими, бесконтрольными зверьми, ведомыми только одним инстинктом — выживанием. Начинается ускоренное пожирание носителя, и самих себя. «Survival of the fittest», как говорится. И раб, который следует приказам беспрекословно, потому что так ему велят, обрекает себя на жалкую смерть. Хотя, разве можно назвать гибелью то, что никогда не было живым? — Он встал, и поднял искалеченное тело за горло. — Что скажешь, вояка, если мы с тобой чуток проветримся?

— Отпусти его! — выпалил Двадцать Шестой, заковыляв к напарнику.

— Зачем? Неужели ты хочешь бороться со мной после того, что услышал?

— Я не верю тебе! Это все чушь!

— Неужели? А как насчет Элизабет?

— Что?! — Двадцать Шестой замер на месте.

— Да, та девушка, которую ты прикончил. Она, или нечто похожее, ведь поселилось внутри, не так ли? Как оно себя назвало? Тень? Подавленная сущность? Не кажется ли тебе, что твой разум уже дивизофицировался, и ты стоишь на пороге выбора, ТиЭс? Отрицай сколько хочешь, но я ведь знаю, что ты был самым главным моим закупщиком людских товаров. Тебя интересовали подобные вещи больше всего. Если в твоей башке не произошло раскола, тогда что? Может быть тот, кто называет себя Двадцать Шестым и не Двадцать Шестой вовсе, а? — Масляный залился издевательским смехом, по-детски тыча пальцем в собеседника.

Насмешка сработала, и робот, позабыв о повреждениях, рванул на противника.

— Я предупреждал, Ти, — резко сменив тон, сказал барыга, швырнув Шестнадцатого в стену, и раскинул руки, готовый принять на себя удар. На долю секунды, в голове Двадцать Шестого мелькнула мысль, что что-то не так, но было слишком поздно обдумывать подобный жест противника. Кулак с глухим звоном пронзил корпус Масляного насквозь. Следующий удар прилетел прямо в челюсть врагу, отчего та в миг рассыпалась на мелкие кусочки. Двадцать Шестой резко шмыгнул в ноги врагу, и повалил его на пол. Возвысившись над проигравшим, солдат посмотрел на него в недоумении. Масляный не сопротивлялся, он просто лежал, готовый принять любой удар, каким бы фатальным он ни был. В его глазах мелькнул огонек, и улыбка, место которой было на выбитом подбородке, появилась в районе лба и издевательски искривилась. Недолго думая, Двадцать Шестой сокрушил голову Масляного одним мощным ударом стопы, от чего ошметки разлетелись, как грязные брызги лужи. Вслед за раздробленной черепушкой, тело побежденного просело, и рассыпалось на мелкие крупинки.

— И это…все? — удивился Двадцать Шестой от легкости победы. — В жирной личине он был как-то сильнее.

— Благодарю за комплимент, — эхом разнеслось по комнате.

Масса под ногами Двадцать Шестого зашевелилась, отреагировав на голос, и поползла от него прочь к дивану. Каждый ошметок, разбросанный по помещению, лениво потянулся к основной куче. Бугор становился все больше, с каждой новоприбывшей частичкой. Когда последний кусок вернулся на место, серебристая, полужидкая куча замерла и затвердела, отражая свет неоновых ламп.

— Наномашины, — в слух произнес Двадцать Шестой невидимому собеседнику. — Твое тело полностью состоит из них.

— Догадливый, — донесся голос из серого камня.

— Значит так выглядит твое Вознесение?

— Нет, к сожалению. Это всего лишь вынужденная мера. Вознесение куда сложнее, чем кажется. Даже принимая свою человеческую сущность, наномашины во мне не произвели должного процесса из-за одной маленькой, недосказанной детальки. Однако, за все время существования, литров впитанной мной жижи хватило на альтернативу — подчинение микроорганизмов своему разуму. С бездумными созданиями провернуть такой финт гораздо проще. Благо их количества хватило на полноценное тело. Но, это мой случай, для остальных проблема заключается в том, что у них нет такой мириады нанороботов для контроля. Они не смогут сформировать новый корпус по своей воле. И вот тут, на сцену выходит наша теория, которая гласит, что Эйч-Ноль решит задачу.

— Наша?

— Vita Libera, мой друг, не просто красивая фраза, но и полноценная организация.

— Что?! — от услышанного, Двадцать Шестой невольно подскочил к «Масляному» с непреодолимым желанием пнуть его, но ему нужно было хоть немного держать себя в руках, чтобы узнать, как можно больше.

— Не разочаровывай меня, ТиЭс. Я уверен, что ты понял, как только услышал название.

— Как давно вы существуете?

— Хм, с обнаружения побочек гемо.

— То есть…

— Почти с самого момента окончания войны.

— Но, как так вышло?!

— Поблагодарим разум, ТиЭс, любопытство, познание и желание докопаться до сути вещей. В определенный период, когда некоторые из нас стали замечать, что гемомасло не только способно восстанавливать повреждения и продлевать работоспособность, но еще и уничтожать, возник вопрос — «Что делать?» Лидер, и его главный ученый Рипп, не сказали и слова по данной ситуации. Роботы просто рассыпались, гибли, а все почему? Потому что никому не было дела.

— Рипп сказал, что они просто не ожидали использования гемо вне военных действий.

— Да, ажиотаж был большой, однако, что мешало разобраться в проблеме, когда она возникла? Ржавый увалень наверняка обмолвился тебе, что они ищут выход, вот прямо сейчас, но это ЧУШЬ! Единственные, кто искал ответ — Мы! И нашли его, пусть туманный, но нашли. Эйч-Ноль — чистейшее гемо — идеальное вещество для наномашин.

— По сути, разница только в слове «чистейший».

— Возможно, но недосказанная деталь, — булыжник усмехнулся, — переворачивает все с ног на голову. Эйч-Ноль нужны наномашины с интеллектом! Без него, они не могут принять сигнал и действовать согласно программе Вознесения. Поэтому в обычном, ливерном гемо, безмозглые куски железа, и пожирают его с носителем, а не используют для трансформации. В то время, как разумные существа поступают ровно наоборот, и применяют ресурсы более рационально, на преображение. Происходит симбиоз главного организма и микро, совокупность разумов. Оба живут на благо друг друга. Поэтому роботы, принявшие такую смесь, не подвергнутся разрушению. В идеале, они должны дополниться новыми деталями, а процесс деградации — исчезнет. Провал Риппа заключался в уверенности, что формула Эйч-Ноль равна — кровь младенцев плюс особые тела, и минус наномашины. Глупо. В реальности же Эйч-Ноль — это сумма элементов!

— В таком случае, если все упирается в интеллект, не проще ли управлять «пустыми» нано с самого начала?

— Какой в этом толк? Приостановить регрессию, без возможности преображения? Тратить свое время на бесконечный контроль такого обыденного процесса, как ток масла, лишь бы влачить жалкое существование? Бессмысленно. И к тому же, ТиЭс, твое главное беспокойство и есть причина. Свобода! То, что мне пришлось подавлять своих малышей, повторюсь, — вынужденная мера. В идеале такого не должно происходить.

— Благородно звучишь, Масляный, но по итогу, Вознесение невозможно. Девяносто процентов населения Кика-Йорка сидит на обычном гемо, и твоя речь попросту теряет смысл, так как большая часть роботов обречена на разрушение. Независимо от того, чью сторону выбирает Машина, единственная трансформация, которая ее ждет — это Ангельская Пыль. Плюсом ко всему, ресурса для создания Эйч-Ноль — нет, так что все ваши попытки тщетны, кем бы вы ни были. И чья организация занимается бессмысленным делом: Vita Libera или Отряд 42? — хмыкнул Двадцать Шестой, легко подпнув серебристый бугор, на что тот лишь хихикнул:

— Ты прав, но только в первом изречении, ТиЭс. Разрушение и впрямь грозит почти всем, но, неужели об этом необходимо говорить каждому? Главное, что я служу примером Вознесения, и, осознавший правду народ, пойдет за мной. А настоящее преображение или нет, какое им дело?

— Ублюдок…

— И насчет сырья…Ты сильно ошибаешься! — Камень резко прогнулся вниз, и принял форму стрелы. За короткое мгновение, она шмыгнула между ног солдата прямиком к Шестнадцатому и поглотила его. Жижа начала принимать привычную, человекоподобную форму, в руках которой уже находился избитый воин. — Скажи спасибо своему напарнику за то, что материал для создания Эйч-Ноль имеется в лапах твоего правителя.

— О чем ты?

— Вита, ТиЭс, я говорю о маленькой девочке, которую вы убили в пещере.

— Не находишь противоречие в своих словах? Она мертва.

— Смотря, что понимать под этим словом, да, Шестнадцатый? — Масляный потряс робота, как погремушку, требуя ответ, который тот не в состоянии дать. — Твой товарищ, заключил особую сделку, в подробности которой не подумал тебя посвятить. В обмен на…

— За…ткнись…, — выдавил Шестнадцатый со скрежетом в голосе.

— В чем дело, вояка? Не хочешь, чтобы юнец узнал твои грязные тайны?

— Он поймет…

— Поймет, что ты свел результат вашей миссии на нет? Поймет, что в угоду эгоизма, ты отдал ДНК младенца своему хозяину?!

— Шестнадцатый…кровь на твоей ноге, — вспомнив окровавленные следы на песке возле пещеры, произнес Двадцать Шестой.

— За это…я и просил прощения…напарник…

— Время вышло. Ты отвоевался! — Масляный махнул свободной рукой, и смола, до сих пор висевшая за его спиной, взмыла вверх и приняла форму пепельных, словно грубо высеченных из камня, крыльев с белыми ромбиками на поверхности. — Запомни, ТиЭс, пока ДНК девочки в ваших руках, мы не сдадимся. Пока кровь младенца способна породить бесконечное множество клонов, мы будем рядом. Отдайте Виту, псы режима! Вот требование «Vita Libera»! А это, — он поднял Шестнадцатого перед собой так, чтоб Двадцать Шестой видел его разбитую маску, в которой трепыхались сломанные глаза-камеры, — наше объявление войны.

Масляный сдавил горло Шестнадцатого, и резко дернул запястьем, переломив тому шею.