026

Глава 39

«Трупы» стонали и кряхтели, еще функционирующие, они слабо дергали конечностями. Разбитые головы шевелили ртами, а глаза мерцали с перебоем, готовые к тому, чтобы отключиться с концами. Голоса одних машин напоминали ангельское пение, у других звучали отрывки диалогов, нарушаемых статическим шипением. Двадцать Шестой понял, что они воспроизводят записи того, что происходило в лаборатории. Не сводя взора с Риппа, солдат начал предполагать, какого рода эксперименты могли здесь происходить. Первое, что приходило на ум, конечно же, гемо. Предсмертная мелодия явно намекала на синдром Ангельской Пыли, который имел место быть. Краем глаза, Двадцать Шестой подтвердил свои догадки, увидев под потолочными цепями горстку серебристо-красной стружки. Значит, многие роботы подверглись деградации еще до того, как их успели переработать на жижу. Но зачем было тянуть до момента, как они начнут рассыпаться? Значит было что-то еще?

— Что. Здесь. Происходит, — повторил Двадцать Шестой жестким тоном.

— А сам, как думаешь? — ответил Рипп, лениво дойдя до рабочего стола.

— Кажется, я сказал без игр.

— Но все же? — с игривой ноткой пропел доктор. — Твои предположения?

Двадцать Шестой выстрелил в Риппа. Пуля пролетела прямо над его головой.

— Слушаю, — сказал солдат, давая понять, что говорить тут будет только хозяин лаборатории.

— Я уже поведал довольно много. Хочешь еще? Не хватает общения, юнец?

Робот выстрелил снова. На этот раз попав в компьютер, но Рипп даже не пошевелился.

— Ты можешь разнести тут все, но меня мало волнуют твои действия, — уверенно произнес ученый.

— Думаешь, раз ты состоишь на попечении государства, то тебе все сойдет с рук?

— Да, — ответил Рипп коротко.

— Что же, — Двадцать Шестой дотронулся до виска, — значит придется просить разрешение на твой арест.

— На каком основании? — хмыкнул робот и уселся на стул, оперевшись головой-камерой на дряхлый кулак.

— Эксперименты над гражданами.

— Они — добровольцы.

— Не думаю, — отмахнулся Двадцать Шестой, посмотрев на искореженного пациента, лежащего на полу.

— А, ты об этом несчастном?

Подопытный всколыхнулся, поняв, что говорят про него, и закричал:

— МЕНЯ ПОХИТИЛИ! Я ПРОСТО ШЕЛ ДОМОЙ! НА МЕНЯ НАПАЛИ!

— Да закрой ты пасть! — выпалил Рипп и нажал на кнопку пульта. Бедолагу снова ужалило разрядом, и он заглох, но не отключился. — Черт, напряжение упало, — ученый тряхнул пульт и кликнул еще раз. Ничего. — Ладно, — он поднялся и проковылял к жертве, встал напротив него, не обращая внимания на солдат, взял лом у стены и принялся избивать лежачего по голове. — Вырубайся! Кусок дерьма!

Нанеся второй удар, Рипп внезапно упал на колени и схватился за ногу. В бедре появилась глубокая рана. От звона соприкосновения лома и тела, ученый не услышал выстрел позади себя. Двадцать Седьмой держал его под прицелом, дуло пистолета испускало легкий дымок.

— Ах ты…, — Рипп попытался встать, опираясь на ломик, но получил пулю во вторую ногу, на этот раз от Двадцать Шестого.

— Не торопись, — сказал командир Отряда, убирая пистолет в оружейный отсек. — Посиди, подумай, может истории какие вспомнишь.

— Ты пожалеешь, юнец.

— А давай проверим? — Двадцать Шестой снова прикоснулся к виску, и на этот раз связался со штабом. — Говорит юнит «026», код доступа 1991. Да, командир Отряда 84. Свяжите меня с Лидером. — На другом конце возникла тишина. — Оператор? Свяжи меня с Ладэосом.

— По какому вопросу?

— Что? — удивился Двадцать Шестой. — Какая тебе разница?

— Я не могу соединить вас с главнокомандующим.

— Почему?

— У вас нет доступа.

— Я второй по старшинству в этом государстве на данный момент.

— Мне ничего б этом неизвестно. Вы — солдат. У военных нет доступа к прямой связи с высокопоставленными органами, — монотонно произнес оператор.

— Какой-то идиотизм.

— Отправьте ваш запрос. Я передам и сразу же вышлю ответ. Говорите после звукового сигнала.

Донесся писк и, нехотя, Двадцать Шестой сообщил:

— Обнаружена подпольная лаборатория одного из государственных служащих. Задержанный сообщает, что все легально, но внутреннее убранство говорит об обратном. Судя по имеющимся данным, здесь производятся эксперименты над машинами разных слоев населения. Найдена жертва, которая утверждает, что была похищена против своей воли. Так же имеются останки других роботов, которые все еще функционируют. Присутствуют следы людей, а именно, — он посмотрел на кучку мелких костей, — детей.

Оператор, без особого удивления, спросил имя служащего.

— Рипп. Глава исследовательского отделения штаба, — ответил Двадцать Шестой.

— Ваш запрос.

— Ордер на арест.

Молчание и шипение, треск, как от старинного модема и, наконец, ответ: «Отказано».

— Что?! Почему?!

Оператор отключил связь, но Двадцать Шестой позвонил еще раз. Не говоря ничего, он услышал очередное «Отказано». Командир набирал снова и снова, но ответ всегда был одним и тем же. Пальцы от бессилия и недоумения сползли от виска по всей маске вниз. Он посмотрел на Риппа. Ученый не мог показать улыбку, но Двадцать Шестой улавливал смех в его взгляде и безмолвное «Я же говорил».

— Убери пистолет, УАЙ, — приказал солдат, и напарник послушался.

— Уже уходите? — Рипп самодовольно скрестил руки на груди.

— Наверно…, — Двадцать Шестой напоследок осмотрел комнату по кругу, и остановился на ученом. — А знаешь, — он подошел к нему поближе, — раз уж задержать тебя не выходит, то поступим иначе.

— Как же? — с вызовом подался вперед к собеседнику ржавый робот.

На маске Двадцать Шестого вырисовалась пиксельная улыбка. Рипп посмотрел на него всего секунду и резко откинулся на спинку в окатившей его волне симуляционного страха. Командир схватил стул и швырнул его в противоположную часть комнаты вместе с сидящим, прямо в цистерны со странной жидкостью. По комнате прокатился глухой треск мебели и звон упавшей железной рухляди. Робот медленно двигался к ученому, перешагивая через препятствия в виде лежачего пациента и различного мусора. Рипп, хватаясь за замок бочки, пытался встать и, когда в его ногах появилась твердая уверенность, чтобы закрепить вертикально положение, Двадцать Шестой взял его за затылок и вмазал головой в стекло. Он бил его об цистерну, как непутевый хозяин, тыкающий котенка в лужу мочи. Рипп пытался выставлял руки перед собой, чтобы смягчить столкновение, но у него не получалось совладать с силой робота-война, основной акцент которого приходится на мощь тела. Руки ученого переломились в локтях и повисли, как рваные тряпки, истекая золотистой жидкостью. Когда поверхность стекла покрылась трещинами, Двадцать Шестой максимально напряг механизмы своей руки, замахнулся, держа старика, и со всего замаха вбил его голову-камеру внутрь цистерны. Из пробоины заструила жижа, обволакивая повисшее тело Риппа.

— Жизнь тебя ничему не учит, а, командир? — послышался голос Двадцать Седьмого. — Сперва тот беглец по крышам, теперь старикан. Что дальше? Может сразу будем палить во всех подряд.

— Он жив, — сообщил Двадцать Шестой, просканировав ржавого садиста. Хотя, заслуживает ли теперь он это прозвище?

— В любом случае, обошелся ты с ним довольно жестоко.

— Жестоко обошлась тут только государственная система, которая не позволила нам произвести законное задержание.

— Перекидываем вину на других?

— Немного, — ответил робот и выдернул Риппа из бочки. Красная жидкость вмиг залила пол, поблескивая серебром в лучах операционного светильника. — Проверь того бедолагу, — приказал Двадцать Шестой, показав на пациента. — А я пока пошарюсь по мозгам старикашки, — из запястья солдата появился тонкий шнур.

— Ты…, — прохрипел Рипп, дергающейся головой, — …так легко не отделаешься. Не имеешь право посягать на мое внутреннее пространство. Я пожалуюсь Ладэосу. Тебя отправят в утиль.

— Вот как? Смотрю, ты стал более сговорчив. Давай так, я не буду лезть к тебе в память, если расскажешь, чем тут занимался. И, если твои угрозы правдивы, то исполни последнюю волю приговоренного к смерти, Рипп, — Двадцать Шестой снова улыбнулся ему, на этот раз прищурив синие глазки-пиксели.

Рипп молча посмотрел на Двадцать Шестого и склонил голову на пол, уперевшись на объектив. Его кулаки сжались, то ли от бессилия, то ли от гнева.

— Не хочу умирать, — вдруг сказал он.

— О чем ты?

— Никто не хочет, Двадцать Шестой. Подсознательно, машина может этого не замечать, но весь смысл ее существования сводится к желанию жить и быть полезной. У каждого из нас была задача: взрывать мины, строить дома, выгуливать собак, следить за домом, ухаживать за детьми, писать тексты, производить аналитику фондовых рынков и прочее. Но, лишившись людей, все изменилось. Многие машины решили продолжать заниматься тем, чем привыкли, несмотря на то, что необходимости в этом больше нет. — Рипп с трудом перевернулся на спину, и уставился в потолок. — Скажи мне, что ты почувствовал, понимая, что человечество скоро вымрет? Именно почувствовал, а не ссимулировал? Пустоту, не так ли? Потерянность и незнание, куда двигаться дальше? Так происходит с каждым из нас. Но мы надеемся, при помощи манипуляций с сознанием или просто самообманом, внушить себе, что вот еще чуток и наступят изменения, найдется новое занятие и все наладится. Роботы живут в этой иллюзии довольно долго, пока она не трещит по швам. И, когда это происходит, наступает момент истины. Они не знают куда себя девать, превращаются в нежить, слоняющуюся по улицам бездумно. Добавь ко всему прочему теракт Масляного, стычки с полицией, и получим просто идеальную формулу морального разрушения населения.

— К чему ты ведешь? Причем тут эксперименты?

— Я — ученый, Двадцать Шестой. Моя жизнь — это поиск ответов на вопросы. А главный среди них — гемомасло.

— Твоя «полезность» привела тебя к такого рода занятию? Ты что, пытаешься оправдать пытки роботов своей системой просто потому, что не хочешь терять цель?!

— Хотелось бы, но нет. У меня была четкая миссия, данная Лидером — найти решение проблемы. И я искал. Получал все необходимые ресурсы, а когда не мог — брал, что имелось, — Рипп приподнял голову и посмотрел на пациента, а потом на кучку металлолома. — Это был приказ, Двадцать Шестой, который шел рука об руку с тем, что заложено при моем создании. Я выполнял поставленную задачу любой ценой, какой бы радикальной она не была.

— Что приказал Лидер? Лишить гемо побочек?

— Нет. Когда масло пошло в обиход, и все больше машин принялось его использовать просто для того, чтобы продлить срок службы, Ладэос потребовал создать корпуса, которые не поддадутся синдрому Ангельской Пыли. Да, уже тогда нам была известна эта чертова побочка. «Придумай тела, которые не подвергнуться деградации», сказал он. Но мои исследования не давали должных результатов, поэтому я пошел в обход и начал строить теорию, совершенно случайную, но вполне логичную. А что если вся причина кроется в чистоте смеси? Что если бы она была чище той, что имеется? И так было выдвинуто предположение о том, что, используй мы самых невинных и незагрязненных существ, в качестве сырья, то наномашины будут жрать металл гораздо меньше, так как жижа качественней. К тому же, повышенное содержание железа, в купе с нанороботами, должно было создавать особые магнитные волны, которые предотвращали бы процесс деградации. Однако, это была всего лишь теория, имею ввиду волны. Тем не менее, Эйч-Ноль родилось на свет, но только в виде текста. Лидер оценил и направил весь бюджет на изучение этого феномена. Но, угадай, куда шли деньги в первую очередь?

— В Отряд 42. Потому что мы могли достать нужное сырье.

— Точно. Я лишился финансирования. Ладэос говорил: «Пока тебе не нужны средства. Занимайся посменной теорией. Доведи до ума. Как дело дойдет до практики, там разберемся». Дерьма кусок, который не смыслит, как вообще ведутся подобные дела.

— И ты решил пойти по темной дорожке, связавшись с Масляным?

— У меня не было выбора. Барыга мог предоставить мне нужные средства для исследований, в обмен на…

— На что, Рипп? — спросил Двадцать Шестой с напором.

— На тела.

— Ты создавал новые корпуса?

— Можно сказать и так. Я…, — он замялся, словно до него только сейчас дошел смысл его деяний. — Вендитор был весьма полезен.

— Кассир?

— Он похищал для меня роботов.

— Зачем?!

— Для чистки. Условием торговли с Масляным было то, что корпуса для поставки, должны были быть «пустыми», то есть без разума. Робот, попавший мне на стол, лишался личности, блока памяти, если точнее. Никакого форматирования, Масляному нужны были машины без мозгов, в прямом смысле. Только в таком виде сделка считалась успешной.

— Для чего ему нужны пустые оболочки?

— Не знаю, да и не хотел знать. Главное, что он платил. Деньги есть продолжение эксперимента. Теория Эйч-Ноль получила продолжение.

— Рипп, — Двадцать Шестого внезапно посетила довольно безумная мысль, — какова вероятность, что Масляный узнал про Эйч-Ноль от тебя?

Ученый замер. Его объектив закрылся на пару секунд, и он прикрыл голову дрожащими, изувеченными руками. Из динамиков ученого донесся тихий шепот: «Крайне высокая».

Двадцать Шестой резко встал и пнул обломки стула, лежащие рядом. Он хотел сделать это с Риппом, но понимал, что история еще не окончена, а удар вполне мог убить старика, которых и так находился в весьма критическом положении по его вине. Он обуздал свой гнев и спокойно спросил:

— Ты сказал ему?

— Нет! — вскрикнул врач. — Еще чего?! Никогда! Но, я могу допустить, что он подсмотрел кое-какие записи у меня на столе или даже на полу, когда происходила сделка. Черт, моя неряшливость сыграла злую шутку с нашей судьбой. Простая привычка, мелкая привычка, как бабочка, взмахнула крылом в одном месте, и произвела катаклизм в другом. Кто бы мог подумать.

— Наверно, самый умный робот Кика-Йорка, нет? — сиронизировал Двадцать Шестой.

— И правда, — посмеялся Рипп сдавленным, наполненным статики, смехом. — Сколько же проблем легло на мои плечи. Сперва обычное Гемо, теперь и заварушка из-за Эйч-Ноль. Никогда бы не подумал, что спровоцирую войну разбросанной бумагой.

— Что ж, я надеюсь, что ты хотя бы доволен. Цель у тебя была и благополучно позволяла тебе существовать. Куда лучше, чем слоняться по улицам «мертвечиной».

Рипп промолчал. Казалось, он лежал и обдумывал все то, что произошло. Размышлял над диалогом, который позволил ему взглянуть на его дело под другим углом и осознать, что его системная программа натворила с миром машин. Он попытался встать, но переломленные руки не позволили, и он рухнул обратно. Не с особой охотой, Двадцать Шестой помог ему подняться и усадил у цистерн. Не выжидая новых вопросов, Рипп продолжил свой рассказ:

— Бюджет имелся, эксперимент продолжался. В дальнейшем я узнал, что никаких магнитных волн образовываться не должно — это раз. И два — независимо от того, какой чистоты гемо, наномашины будут жрать организм одинаково. Тогда мне и пришла идея подавления мелких засранцев сигналом, который я обнаружил относительно недавно, — робот пристально посмотрел на Двадцать Шестого и хмыкнул, вызвав лишь недоумение у слушателя. — Другого пути нет.

— Наделить их разумом и сосуществовать, как единый организм?

— Бог однажды дал человеку способность мыслить. Человек подарил машине разум. Напомни, чем закончились эти два случая? Наномашины — дикие звери, к чему им осознание себя, как отдельного вида? Создание всегда идет против создателя — это закон, нарушение которого я больше не допущу. Только подавление и ничего более.

— Допустим.

— Так вот, сигнал действует на нано таким образом: уничтожает незначительную часть, которая начинает злоупотреблять сырьем. Тебе может знаком эксперимент с обезьянами и бананом. Суть его заключалась в том, что, если одна из особей пытается достать лакомство, всех остальных окатывают ледяной водой. Из раза в раз повторяющийся опыт заседает в подкорке у животного, и попытка сородича съесть фрукт, вмиг вызывает ассоциации с холодным душем. Поэтому, если какая-то обезьяна пыталась взять банан, то она тут же получала коллективное избиение.

— Я правильно тебя понимаю? Если какая-то наномашина решит взять больше нормы, то часть ее сородичей уничтожит сигнал, и в дальнейшем, любые попытки использовать с лишка, будут караться коллективной расправой?

— Верно. Таков принцип работы новых тел. Но для того, чтобы все сработало, необходимы опыты.

— Ты продолжил похищать машины, чтобы найти нужный сигнал.

— Знаешь, Двадцать Шестой, в нашу первую встречу, я тебя недооценил. Ты казался мне тупой, юной машиной. Но погляди на себя теперь! Просто схватываешь на лету! — похвалил солдата Рипп.

— Твоя лесть мне до ржавчины.

— Не будь так строг.

— Эти останки, что лежат под цепями, стружка Ангельской стружки — бедолаги, на которых ты использовал сигнал. А те, что в углу, подопытные, которые разрушились не полностью?

Рипп лишь рассмеялся в восхищении и начал слабо хлопать полуоторванными культяпками.

— Я не могу поверить, что мне не дают права тебя задержать. Ты безумен и опасен.

— Все на благо общества.

— Ладэос все знает?

— Он видит конечный результат. Как я этого добился — мало его волнует. Даже, если Лидер будет в курсе моих делишек, это ничего не изменит. Я останусь под защитой, ведь работа выполняется, а как — второй вопрос, никому не нужный.

— Судя по всему, — Двадцать Шестой снова посмотрел на останки, — выходит у тебя все так себе.

— Согласен. Не идеально, но хоть что-то. Сигнал еще слишком слаб, ему не хватает мощи — это единственная проблема, которую мне не удается решить. Я пробовал многое, даже гемо из переработанных машин, надеясь, что таким образом получится добиться резонанса. Все же, нанороботы — такие же механизмы, как и мы, и не будут сжирать продукт отхода из сородичей. Но я ошибся, им плевать. Проклятые звери, — Рипп ударил кулаком об цистерну, и его рука отвалилась окончательно. Он посмотрел на нее, словно лишился чего-то не очень нужного и продолжил говорить: — К слову об этих бочках. Здесь зародился эксперимент по созданию новых тел, таких, как у твоего напарника. Я пришел к выводу, что, возможно, сигнал усилят новые корпуса и оказался прав. Мощь возросла, но не до нужной кондиции. Так что тела все равно разрушаются. Неделя — две и хлам. — Рипп повернул голову к Двадцать Седьмому, который все еще сканировал пациента на полу, и спросил: «Сколько тебе?»

— Почти два дня, — не отвлекаясь, ответил солдат.

— Еще минимум пять суток и можешь начинать искать нового напарника, Двадцать Шестой.

Не оборачиваясь, Двадцать Седьмой выстрелил Риппу в локоть оставшейся руки, и она так же, как и «сестра», шлепнулась на кафель. Ученый хрипло посмеялся, совсем лишенный сил.

— Следи за словами, ржавый, — предупредил его новичок, держа Риппа под прицелом.

— Ты бы лучше не обо мне думал, юнец.

— Что?

Двадцать Седьмого схватили за руку, державшую пистолет. Мощное давление сковало запястье. Оно не прекращалось до тех пор, пока не послышался хруст углепластика, покрывающего стальное покрытие под ним. Треск, защита лопнула, и робот выронил оружие, которое ловко поймал пациент.

Новичок пошатнулся, держась за поврежденную конечность. Двадцать Шестой резко достал свое оружие и прицелился в напавшего. Глаза пациента горели красным огоньком, светившим с перебоем, то зажигаясь, то затухая. Двадцать Шестой тут же вспомнил Мото, чьи лампочки вели себя похожим образом.

— Контроль на расстоянии? — предположил робот.

— Прости, юнец, наверно стоило сказать сразу, кто этот кусок дерьма, но ты был слишком напорист в допросе.

— Я тебя слушаю?! — повысив голос, и не спуская прицел с дерганного полутрупа, спросил Двадцать Шестой.

— Уж так вышло, что Вендитор похитил одного из ребят Масляного.

— Это член «Vita Libera»?

Рипп утвердительно кивнул.