026

Глава 43

Отряд 84 добрался до нужного места за несколько минут, куда быстрее, чем ранее это проделал Двадцать Девятый. У солдат была весомая причина спешить: не только зачистить здание и разобраться наконец с падалью, которая своим мерзким зловоньем отравляет атмосферу идеального общества, но еще и потому, что враг посмел уничтожить одного из них. Роботы жаждали расплаты. Все они были разными, обладали своим складом ума, подготовкой, опытом и мировоззрением, но именно сейчас, находясь на пороге боя, — мыслили, как один организм. Их пальцы с жадностью дрожали на спусковых крючках орудий, а шестерни в ногах то и дело жужжали, готовые сорваться в движении вперед.

Но только один из воинов вел себя сдержано и мыслил не жаждой мести.

Двадцать Шестой всматривался в склад напротив и думал, как ему избежать лишних потерь, а лучше уж совсем обойтись без них. Двадцать Девятого снял снайпер, вполне возможно, что он был не единственный. Значит необходимо расставить солдат по периметру, в нескольких километрах от цели, чтобы они не только следили за передвижением Отряда, но и улавливали шорох каждой песчинки вокруг. Это, как минимум, поможет без труда добраться до ворот.

В лоб идти рискованно. Не все солдаты наделены светоотражающим камуфляжем. Площадь небольшая, легко просматриваемая со всех сторон, однако, посторонние не присутствуют, несмотря на попытку проникновения. Стоит рискнуть.

— И так, — начал Двадцать Шестой, — ЭКС, ты идешь впереди главной колонный из семи, я — замыкаю. Двигаемся формацией «Огурец». Ты следишь за фронтом, остальные оглядываются по сторонам, за мной — тыл. Не забываем следить за воздухом. Как только приблизимся к ангару на пятьдесят процентов, перестраиваемся в «обратный клин» и «обволакиваем» здание. Остальные, кто не идет с нами, поступают подобным образом, но с заднего двора. Когда склад будет окружен, входим. Я буду первым, брошу внутрь электроглушилку. Она действует пару секунд, поэтому ждем, чтобы эффект гранаты не сработал и на нас. Пока враг будет очухиваться — врываемся и расстреливаем каждого, кто там находится. Все понятно?

— Зачем столько мороки? — учтиво спросил Двадцать Восьмой, подняв перед этим руку. — Можно просто спокойно войти и расстрелять всех без лишних телодвижений.

— Мне не нужны потери личного состава.

— Но мы готовы к этому, командир. Вы поглядите на них, — ЭКС обвел ладонью присутствующих. — Мы — расходники, жить которым от силы неделя-две. Эксперимент, демка для будущих поколений машин. Наша задача — погибнуть во имя высшего блага. Так что, командир, отбросьте вы эту тактику, и давайте просто зададим жару! — робот ударил кулаком об кулак, и размял шею.

— Извини, ЭКС, но я так не могу. Либо, по-моему, либо никак. Безрассудство привело к тому, что Двадцать Девятый лежит грудой железа на полу с пробитой головой. Мне такого больше не нужно.

— Я понимаю, но…

— Никаких «Но»! Выполняй приказ, солдат! — выкрикнул на подчиненного Двадцать Шестой, и тот сразу же встал по стойке смирно. — Отлично. Если вопросов больше нет, то выдвигаемся. Но сначала, все, в ком заложена программа «Снайпер», оцепите периметр по максимуму и следите за нашим передвижение, прикрывайте, не дайте врагу даже подумать о том, чтобы попасть в нас. Понятно?! — и в этот же миг, около десяти одинаковых роботов разбежались кто куда. Заняв нужные позиции, они подали сигнал, видимыми только солдатам Отряда 84, тонкими, зеленоватыми линиями лазеров.

Солдаты направились к ангару обходными путями, сквозь дворы и разбитые улочки. Находясь по левую сторону от цели, Отряд разделился на три группы. Первая, состоящая из четырех роботов, пригнувшись и двигаясь чуть ли не корточках, аккуратно направилась к забору и разбежалась по углам. После доклада снайперов, что подозрительных движений со стороны врага замечено не было, перебежчики выставили голографический барьер, создающий иллюзию привычных кадров местной жизни мегаполиса: редкие прохожие, гуляющие рядом; машины, так же нечасто проезжающие мимо, и даже живность, которую почти истребили, тут и там умудрялась пробежать и спрятаться, пока ее не заметили. Солдаты одновременно подняли кулаки вверх, и вторая с третьей группы, выдвинулись на свои позиции: тыл и фронт.

— Вперед, — приказал Двадцать Шестой, и команды прошли сквозь голограммы.

ЭКС шел первым, уверенно держа автомат перед собой. Несмотря на его слова, он, все же, не хотел пасть в бою именно сегодня. Прикрываемый снайперами сверху, и напарниками позади, его успокаивала мысль, что завтрашний день он встретит, не лежа на асфальте с пулевыми ранениями, а в своей комнатушке, подключенный к подзаряжающей «кровати». Подобные мысли посещали и Двадцать Шестого, которого так же волновала и ответственность перед вверенными в его подчинение войнами. Одного он уже потерял, и больше не мог допустить просчетов. И пусть это последняя миссия под его началом, выполнить ее он решил ответственно, чтобы покинуть Отряд с честью и достоинством, а не как машина, перед которой стоит задача «Любой ценой».

Вторая команда заняла позицию и окружила здание наполовину. Третья же только разбрелась на клин, открыв путь к воротам для Двадцать Шестого. Когда все солдаты стояли на местах, командир подошел к дверям и прислонил к ним ладонь. По пальцам пробежала дрожь от звуковых волн, распространяющихся внутри. По подсчетам робота, на складе находилось около двадцати-двадцати пяти тел, которые и создавали шум. Двадцать Шестой открыл оружейный отсек на бедре и достал гранату для глушения электроники. Она не отключит и не убьет тех, кто находится в здании, но создаст помехи в их голове, исказит изображение и собьет с толку навигацию, координацию, что позволит солдатам вывести роботов из строя. Двадцать Шестой нажал на кнопку детонатора и начался пятисекундный отсчет, затем он слегка приоткрыл дверь и, когда на голографическом циферблате над гранатой засветилась цифра «два», робот швырнул ее внутрь и хлопнул дверью. Послышался глухой, еле слышимый взрыв.

— Ждем пять секунд и врываемся, — предупредил по внутренней связи командир, и солдаты крепче сжали свои винтовки.

— Пять. Четыре. Три. Два. Один, — считал про себя каждый из Отряда.

НОЛЬ.

Раздался еще один взрыв. Первая команда подорвала стену склада и проникла в помещение, расстреливая каждого, кто попадался на глаза. ЕЕ примеру последовала и команда Двадцать Шестого, как только он отворил ворота. Ангар заполонили выстрелы и тихие крики поверженных врагов. Отлетали руки, падали головы и сыпали искры. По серому, изувеченному трещинами, асфальту, текли реки черного, грязного масла, с примесью золотистых, чистых струек. Отряд 84 двигался вперед и окружал врага в кольцо. Никто не смел покинуть его пределы. В суматохе пальбы, Двадцать Шестой на долю секунды задумался, что все проходит слишком просто, но потом осознал вещь, которая заставила его пальцы заклинить от нахлынувшего, симуляционного ужаса. Двадцать Шестой понял, что его Отряд 84, солдаты под его предводительством, получавшие указания по его указке, расстреливают гражданских. Простых роботов, которые даже не вооружены. Они просто стоят, беспомощные, под градом пуль, пока солдаты срывают нах свою злобу за павшего собрата и даже не понимают, что творят. Двадцать Шестой опустил автомат и закричал, что есть сил: «ОТСТАВИТЬ ОГОНЬ!»

Выстрелы прекратились. Дым начал оседать, открывая тем, кто мог стоять на своих двух, гору дергающихся и искрящихся трупов. У некоторых еще горели глаза, которые не могли выражать эмоций, но в них ясно читалось жалобное «За что?» И впрямь «За что?», спрашивал себя Двадцать Шестой. Как он мог допустить подобный инцидент? Почему не убедился, что в здании находятся гражданские, не проверил, поспешил. Хотел разобраться со всем поскорее? Или просто почувствовал излишнюю самоуверенность? Уже не важно. Сделанного не воротишь. Остается только принять, как факт, что он устроил резню ни в чем не повинных роботов.

Пока до командира Отряда доходило осознание поступка, наверху, над головами солдат, разнесся басистый, чуть хрюкающий смех и хлопки в ладоши, за которыми последовали щелчки заряжаемых оружий.

— Поздравляю, ТиЭс! И добро пожаловать в мою скромную обитель. Располагайтесь поудобней, а мы предоставим вам наилучший сервис! — посмеиваясь, говорил Масляный.

— Ублюдок! Что ты натворил?!

— Я? О, нет-нет, малыш ТиЭс. Это не я, а ты! — робот ткнул пальцем в командира, и снова похлопал. — Считай, что это мой подарок, и ты успешно его принял. Как тебе? Нравится? Защитник свобод и граждан!

— За что?!

— Как это? Сбить вас с толку, конечно же. Я знал, что вы придете, был готов. Поэтому и не стал обороняться. Мелкая крыса, которой ты разрешил сюда войти, нисколько не повлияла на наш план. Кстати о грызунах, — он щелкнул пальцем, и лакей, стоящий по правую сторону от него, вытащил из тени тело и швырнул на горстку трупов внизу. — Забирай, он мне не нужен. Жалкое зрелище, на самом деле. Шпион, тоже мне. Так убого дать обнаружить себя. А ведь мог сбежать, спастись, но нет! Эго стало выше безопасности. Знаешь, Ти, роботам не хватает чувств, настоящих, неподдельных, людских. Солдаты, которые меня окружают, понимают, о чем я. Ведь будь они на месте этого убогого, то бежали бы прочь, ведомые инстинктом самосохранения, как звери, учуявшие близкую смерть! Вот и плюсы Дивизофикации и чаши весов, которая склоняется на сторону людей!

Двадцать Шестой не мог соображать холодно и расчетливо, не был в состоянии предъявить Масляному во всеуслышание, что его слова — ложь, которой он окутал бедных роботов, которые не испытывают чувств. Это просто вранье, лишь бы они пошли на убой ради иллюзорного, радужного будущего, которое обещает «Vita Libera». Двадцать Шестой молча смотрел Масляному в глаза и не мог пошевелиться. Его Отряд ждал приказаний, но командир не издавал и слова больше. Тишину разрядили очередные щелчки оружий. Враг готовился пустить их в ход.

— Что ж, Двадцать Шестой, думается мне, что это конец, — с легким разочарование произнес Масляный. — Передавай привет Шестнадцатому, если, конечно же, после смерти у машин есть мир, куда они отправляются. — Он отвернулся и хлопнул лакея по плечу: — Убить всех.

Слова Масляного послужили неким толчком к действию. Двадцать Шестой, словно проморгался от навеянной иллюзии, взвел оружие в сторону противника и приказал: «Спина к спине! Огонь на поражение!» Какими бы ни были его мысли от случившегося, он не мог потерять своих солдат. Командир обязан вести себя соответственно. Но, нажав на спусковой крючок, в голове мелькнула одна мысль, что сегодня не все вернуться в Штаб, как ни крути.

Единовременный звон, прислонившихся друг к другу тел, и тараторящая пальба, глушил все живое и неживое. Дым орудий, заполняющий помещение, сбивал прицел, и противник, находящийся в выгодной точке сверху, начинал палить вслепую. Пули летели мимо, и это позволяла солдатам Отряда стрелять чуть более спокойно, чем они думали изначально. Находясь в невыгодном положении, роботы умудрились выкосить почти половину вражеских юнитов. Их трупы падали вниз с электронным криком, с рассыпающимися искрами от ранений. Двадцать Шестому казалось, что убитые будто испускали «дух», ровно так же, как это было с информатором, вот только видение было не под влиянием Ингрэйва.

Понимая, что результат боя склоняется в сторону противника, кто-то из шайки Масляного догадался выстрелить в пожарную систему на потолке. Сверху тут же заструили капли ржавой воды, которые за короткий миг, заставили дым и пыль осесть, тем самым позволив роботам вести огонь четче. Но они не думали, что подобный план так же сыграет на руку и Отрядным, ведь, несмотря на туман, они могли попадать в цель благодаря системам наведения, встроенным в их маски. «Непогода» притупляла их меткость, но не так сильно, как делала она это с наемниками из «Vita Libera». У простых, заводских роботов, которые за все свое существование никогда не держали в руках ничего тяжелее гаечного ключа, не было и шанса против машин, заточенных под боевые действия. Тем не менее, «простолюдины» старались, палили в солдат, насколько позволяли их возможности. Они знали за что воюют, им не нужно было ничего, кроме победы. Даже если сегодня, каждый из них падет — это уже будет шагом к достижению той самой свободы, которую им обещал Масляный. И, когда один обычный робот наконец поразил в голову опытного война из Отряда 84, все бойцы на второй этаже возликовали, поверили в себя и принялись стрелять агрессивнее.

«Вот она! Вот же! Победа у нас в руках! Они такие же роботы, как и мы! И пусть у них больше боевой практики, по жилам, что у них, что у нас, течет такое же масло!», — думали машины одновременно, и передавали эту мысль от напарника к напарнику, чтобы никто не смел сомневаться друг в друге.

— Черт, они нас прессуют, командир! — по внутренней связи, удивился Двадцать Восьмой.

— Вижу! Так дело не пойдет!

— Забавно, что их гораздо меньше, чем изначально, но они стали сильнее, как только мы покосили большую часть!

— Я бы предположил, что дело в адреналине. Знаешь, когда живой организм находится в критической ситуации, происходит всплеск гормонов, и он способен вытворять вещи, которые не поддаются объяснению.

— Но они же не живые, черт их дери!

— Верно, у них есть кое-что другое, ЭКС.

— И что же?!

— Идея.

— К черту их идею! — выкрикнул вслух ЭКС так, что его голос стал слышен даже в шуме выстрелов. — Я не собираюсь подыхать тут лишь потому, что какой-то сброд во что-то там поверил! В какие-то сказки! Прикройте меня, командир! Ребята!

— Что ты собираешься делать!? — настороженно выпалил Двадцать Шестой.

— Проверю их мировоззрение на прочность! В буквальном смысле.

Двадцать Восьмой убрал оружие и спрятался в центре формирования солдат, когда они чуток разошлись, освободив для него место. ЭКС присел и сжал кулаки. Из костяшек вылезли треугольные шипы, мерцающие голубоватым током на кончиках. Робот посмотрел на гору трупов рядом и приметил в ней Двадцать Девятого, из тела которого до сих пор текла струйка масла.

— За тебя, брат, — Двадцать Восьмой выпрямился и резко побежал вперед.

Часть вражеского огня сражу переключилась на него, он ЭКС ловко уворачивался от пуль, какое-то время. Но все же, каким бы прытким он ни был, не попасть в крепкосложенный корпус ближника было довольно сложно, и один из снарядов угодил бойцу в бедро. Затем еще один в руку и тело, но ЭКС бежал вперед, не замечая ран, ведомый целью, к которой просто осталось протянуть ладонь. Он резко присел, напряг шестерни в коленях и взмыл на второй этаж склада, приземлившись всем весом. От удара о поверхность, пол задрожал, чем пошатнул местных бойцов и сбил им прицел. Один из главных сразу же послал троицу, отсутствие которой не повлияет на ход боя, разобраться с нарушителем. Первый подбежавший, лишился ноги и двух рук. Оставшиеся двое замерли в метре от Двадцать Восьмого. Солдат так же остановился напротив них и уставился им в глаза:

— Так быстро? И это все, на что вы способны ради своих идеалов?! Мусор!

Двадцать Восьмой рванул на них, схвати первого попавшегося робота и вырвал ему голову с корнем, которую затем бросил во вражеского напарника. Тот поймал ее, растерялся, и получил удар в грудь шипастым кулаком, который прошел насквозь так же легко, как бензопила разрезает картон.

Не видя, что происходит и будучи уверенным, что подопечные легко справятся с Отрядным, лидер группировки Масляного продолжал вести огонь, пока краем визоров не увидел надвигающуюся гору. Вся маска горела красным, на руке висел труп его товарища, дергающийся от разрядов. Двадцать Восьмой двигался медленно, уверенно, сжимая и разжимая свободный кулак, потрескивающий от тока. От приближающегося берсерка, вояка свалился на пол и стал отползать назад. Завидев, что их лидер потерял самообладание, мысли воинов распространились от одного к другому, и были они наполнены только смятением, сомнением и страхом. Роботы перестали стрелять, как и Отряд 84, который устремил все свое внимание на товарища.

— Почему вы не деретесь?! — кричал на врагов Двадцать Восьмой. — Нападайте! Пустите пулю мне в лоб! Ну же! — он вскинул руку с телом в сторону противника, и труп слетел с ладони в их сторону, сбив пару-тройку машин с ног. — Это все?! Вам так нужна свобода, что вы не готовы умереть ради нее? Или смелость хлещет в стороны лишь тогда, когда ваши задницы в безопасности?! А что если бы часть ваших товарищей сражалась внизу?! Мораль была бы выше, пока другие гибли бы вместо вас? Вы — ничто, и звать вас — никак!

Он снова ринулся в бой, еще более ожесточенно, чем перед этим. Враги стреляли в него, но ему было все равно, пули словно проходили мимо, не задевая важных механизмов. Двадцать Восьмой ломал роботов пополам, вырывал им конечности, крушил головы, скидывал вниз, забивал током, пока глаза-лампочки не покидал последний свет. Второй этаж превратился в месиво из криков, пальбы и рек, разливающейся черной жидкости, которая стекала вниз и смешивалась с рыжими лужами. Когда оставшийся робот издал последний крик, сжимаемый ладонью Двадцать Восьмого, солдатам внизу стало ясно — бой окончен. Швырнув труп к горстке таких же мертвецов, ЭКС спрыгнул вниз к товарищам.

— Все в порядке? — заботливо спросил Двадцать Шестой, положив руку на плечо подопечного.

— Нет, — ответил ЭКС, с ног до головы покрытый вражеским маслом и кусочкам металла с пластиком. — В нашем деле быть в порядке — вещь невозможная, если ты хоть чуток соображаешь, так, командир? — красный цвет на его маске сменился на черный блеск, сквозь который проглядывались два тусклых, синих глаза. Яркость покинула визоры, после того, что произошло.

— Не хочу тебя грузить, ЭКС, но во всей этой суматохе, тебе не довелось прихлопнуть и Масляного?

— Я…, — робот замялся, осознав, что не видел среди бедолаг никого, похожего на лидера «Vita Libera». — Нет, командир. Его не было среди них.

— Дерьмо! Оставил товарищей на произвол. Хотя, вряд ли он испытывал к ним что-то большее, чем к насекомым.

— И то верно.

Двадцать Восьмой подошел к трупам и достал оттуда павшего собрата. Провел ладонью по его голове, нащупал то, что искал и резко вытащил наружу. Он старался провернуть дело так, чтобы не заметил Двадцать Шестой, который, в свою очередь, на всякий случай, пошел искать Масляного среди мертвых.

— Мы еще встретимся, ЗЭД, — прошептал ЭКС в сжатый кулак, и спрятал микросхему в свой отсек для оружия.