А мы любили (СИ)

Глава 6. Цветок с острыми шипами

Милая Камелия — хрупкий, утонченный, но в то же время сильный цветок с острыми шипами. Пока мать не выходила из депрессии, а отец зарылся в делах и прикладывался к бутылке, она бегала между ними, успокаивала, договаривалась, пыталась спасти маму и папу. А между тем, у нее самой была молодая семья, она вышла замуж незадолго до смерти брата. Он даже приезжал на пару дней на свадьбу. Сидя в своей машине, которую ей подарил отец, она открыла галерею, пролистала фотографии своей булочки Селин и любимого мужа, и нашла те, что качала с облака. Свадебные снимки, на которых она в белом платье позирует с мамой, потом с папой, братом, бабушками-дедушками. Найдя нужное видео, она запустила его и несколько секунд смотрела, сжимая в руках мобильный

“Это у нас Ками танцует медляк с нашим новым родственником. Ладно-ладно, это муж ее — Малик.

— Привееет! — помахала прекрасная невеста.

— А здесь танцуют мама с папой, помашите тоже.

— Закирка, не смущай меня, — улыбнулась Джамиля, сжимая ладонь мужа. Его же рука лежала на ее талии.

— Ма, я потом покажу это друзьям, — он переключил камеру на фронталку и на экране появилось его лицо. — Смотрите, какие у меня предки молодые. Папа, — показал пальцем на отца, — мама. Красотка да? Не скажешь, что мать.

— Зак, ну всё, — засмеялся отец.

— Э ладно. Стеснительные какие, — хмыкнул Закир и запись остановилась”.

Сделав глубокий вдох и бросив мобильный в сумку, Камелия вышла из автомобиля и направилась к высотке, в которой жила мама. Собственно, девушка ожидала, что увидит ее именно такой — снова раздавленной и заплаканной. Но что делать, она уже привыкла.

— А где Селин? — растерянно спросила Джамиля, увидев Камелию без малышки.

— Отвезла к свекрови, — ответила она, разуваясь.

— А почему с собой не взяла?

— Чтобы ты ее не напугала, — на ходу поцеловала мать и зашла на кухню.

— Каким образом я могла ее напугать? Селин любит меня, — голос дрожал от обиды.

— Ма, ну что ты в самом деле? Посмотри на себя, — развернувшись к ней, Камелия взмахнула рукой. — У тебя глаза красные, лицо опухло. И я знаю почему.

— Откуда?

— Папа звонил. Попросил к тебе приехать.

— Даже так? — Джамиля медленно опустилась на стул. — Натворил дел, сбежал и прислал тебя.

— Он беспокоится о тебе, — возразила дочь.

— Да-да. Он обо мне так беспокоился, что сделал ребенка на стороне, — воскликнула Джамиля.

Камелия и бровью не повела, только подошла к столешнице, взяла в одну руку кружку, в другую — пузатый белый кувшин и налила матери воды. Джамиля следила за движениями дочери и недоумевала: почему она молчит?

— На, выпей, — велела, поставив чашку перед ней.

— Что вообще происходит? — сглотнула Джама. — Ты же даже не удивилась. Ты что, — ее брови поползли вверх, — все знала?

Камелия села напротив и сложила руки в замок на столе.

— Ты про папиного сына? Да. Я знаю.

— Как давно? — за грудиной сильно жгло.

— С марта.

— Ты видела этого мальчика?

— Нет, конечно! Зачем? Он мне никто.

— Он — твой брат, — пробормотал Джамиля. — Единокровный.

— Он мне никто, — с нажимом повторила Камелия.

— Почему ты не сказала мне? — сокрушалась мама. — Почему скрыла?

— Чтобы что? — воскликнула она. — Еще одного твоего нервного срыва я бы не вывезла. Спасибо, я уже отнимала у тебя с боем таблетки, а папа — нож.

— Как? — голос дрожал. — Как ты узнала?

— Помнишь мою одноклассницу Свету? Она сейчас в Астане живет. Она видела папу с ребенком в парке и сразу позвонила мне. Ну а я — папе.

— И что ты ему сказала?

— Что он козёл, — пожала плечами дочь.

— Прямо так и сказала? — выпучила глаза Джамиля.

— Нет, конечно. Он все-таки мой отец. Но мы сильно поругались, и он попросил ничего тебе не говорить. Обещал, что сам скажет. Но как я поняла, не сказал.

— Трус, — Джама схватилась за голову. — Он спал с Рианой. С девчонкой, которая спокойно заходила в наш дом, улыбалась мне, сочувствовала.

— Она сука, — выплюнула Камелия. — И где ты нашла девчонку? Ей же точно за тридцать. Кто же знал, что мы пригрели змею на груди. Ты ей доверяла, а она увела у тебя мужа.

— Господи, — прошептала Джамиля, сложив ладони в молитвенном жесте и прижав их к губам, — я сошла с ума, а твой отец пошел налево.

— М-да, — фыркнула Камелия. — От папы я такого не ожидала. Думала, вы вместе проживете до самой смерти. Не думала, что буквально до смерти одного из нас.

— Ками, — прошипела Джамиля. — Ты что такое говоришь?

Камелия долго не отвечала, но во взгляде дочери было столько невысказанного и горького, что Джамиля испугалась.

— Не бери в голову, мам, — отмахнулась она. — Ты же знаешь, у меня специфическое чувство юмора.

— Нет, скажи, — надавила Джамиля. — Я же вижу, что ты что-то не договариваешь. Поговори со мной.

Она протянула руку и накрыла ладонь дочери. Камелия еле слышно хмыкнула посмотрев на их пальцы — длинные, ровные, изящные, как у пианисток. И вообще они были очень похожи внешне, хотя характером Камелия пошла неизвестно в кого — жесткая, острая на язык, принципиальная. В те темные дни только на ней все и держалось.

— Я была зла на всех, — Камелия прикусила губу. — Ненавидела того человека, который сбил Зака. Злилась на Бога за то, что забрал нашего мальчика так рано. На папу… за то, что закрылся и забухал. На тебя.

— На меня? — переспросила Джама.

— Да. Я не могла до тебя достучаться. Никто не мог: ни папа, ни ажека (бабуля), ни аташка (дедуля), ни тети. Ты так глубоко погрузилась в свое горе, что никого не подпускала, — глаза девушки наполнились слезами. — А я не понимала, почему ты меня не слышишь? Я же тоже твой ребенок и я жива. Думала: неужели она любила его больше, чем меня, потому что он мальчик? Эгоистично, но всё же.

Джамиля встала, подошла к дочери, обняла ее за плечи и погладила по голове.

— Моя девочка, моя родная, я люблю тебя и никогда не делила вас.

— Известный факт: между дочкой и сыном, мама будет больше любить сына.

— Это неправда. Я люблю вас одинаково сильно, — она говорила искренне, хотя звучало это, как оправдание. — Но ты права — я не смогла справиться. Потому что нет ничего страшнее в этой жизни, чем хоронить своего ребенка.

— Знаю, мама, — Джамиля приласкала дочь и погладила по щеке. — Поняла это, когда родилась Селин, и уже не злюсь… на тебя. А вот папа…

— Давай больше не будем о нем говорить? Не хочу.

Но как бы Джамиля не старалась забыть бывшего мужа, убежать от него никак не получалось. В тот же вечер он прислал ей сообщение:

“Прошу, давай все-таки поговорим и все обсудим. Я тысячу раз виноват. Но я не могу без тебя”.

Она сразу же ответила коротко: “Нет”.

“Я не принимаю такой ответ”, - прилетело следом очень быстро.

“Мне все равно. Не пиши и не звони мне больше”.

Разозлившись, она вышла из мессенджера и отправила номер Даниала в черный список, а затем и вовсе удалила. Вот только стереть цифры из “Memory” оказалось проще, чем выкинуть мужчину из головы. Все последующие дни Джама то и дело возвращалась к нему мыслями, а однажды, когда редактировала документалку для телеканала, у нее зазвонил телефон. Взглянув на него, она вздрогнула и покрылась мурашками — на дисплее появилось ее имя. Джамиля уже и забыла, что этот номер есть в ее “Контактах”.