Адвокат вольного города 10

Глава 24 Пилите, Шура

Сколько весит кубометр золота?

Я этого не узнавал, потому что элементали не придерживались метрической системы. Ну, то есть, они её знали и считали в ней, но…

Вечером мне позвонил незнакомый номер.

— Да.

— Это Анастас Петрович, канцелярия Его Императорского Величества.

— Рад Вас слышать. Вы с хорошими новостями?

— Продуктивными, — уклончиво вздохнул собеседник. — В итоге сделкой занимаемся мы, в том числе и я, так что буду с Вами держать контакт.

— То есть, всё в силе? Государь ругался?

— Я не уполномочен транслировать мнения правителя, но да, он выражал некоторое недовольство.

— Ладно. Что делаем?

— Вот я и звоню Вам обсудить, что мы делаем.

Я находился в центре города, недалеко от площади, заходил проверить, как там дела у министерства юстиции, после чего прогуливался, наслаждаясь красотами вольного города и пытаясь проветрить голову.

Получив звонок такого уровня, я, само собой, присел на лавку, чтобы ничего не отвлекало от разговора.

— Ну, документы, вывоз, — высказал я свою точку зрения.

— Нет, — возразил мне собеседник.

Со стороны площади меня заметила девушка и решительно направилась в мою сторону. Это была Гадюкина, и я наверняка попался в плен и буду вынужден посетить очередное светское мероприятие.

— Начнём с чего… Груз готов?

— Мероприятия проводятся. Вы же понимаете, — уклончиво ответил я, — Специфика груза такова…

— Да что с ним сложного? — возмутился чиновник «администрации» императора. — Это же металл. Проверить, сложить, запереть.

— Это у Вас в городе, где под рукой есть дюжие гвардейцы и сейфы любого размера, — раздражённо огрызнулся я. — А у нас практически дикая местность. Негде мне запереть такую ценность, охраны, чтобы были не бывшие каторжники, нет. Не буду людей подвергать соблазну. Буду сам стеречь аки дракон.

— Это как знаете.

Гадюкина была уже близко, и она ухитрялась одновременно хмуриться и улыбаться.

— Но, мне тогда нужно понимание, — напирал Анастас Петрович, — когда Вы можете доложить мне о готовности?

— Завтра к вечеру и доложу, то есть, буду готов и позвоню по этому поводу.

— Хорошо, звоните на официальный номер канцелярии, добавочный номер тринадцать и шестьдесят две. Это защищённый канал.

— Угу.

Гадюкина присела рядом и раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, хотя и видела, что я говорю по мобилету, но я скорчил страшное лицо и замахал рукой.

Она явно обиделась, скрестила руки на груди, но молчала. Пока молчала.

— Теперь. Документы готовятся, тоже скоро будут, — чиновник явно делал себе пометки. — Однако в связи со спецификой ситуации, у нас не будет возможности их Вам заранее дать на согласование. У Вас есть представитель в Москве, которому Вы могли бы поручить их контроль, вычитку?

Я прикинул, что некоторая часть семейства Филиновых уже перебралась в столицу, в том числе кто-то из братьев. Однако меньше всего на свете я бы хотел, чтобы эти троглодиты знали про мою сделку с империей по продаже золота.

— Нет у меня такого человека… С таким уровнем доверия и ответственности, Анастас Петрович. Поэтому я делегирую эту задачу Вам.

— Мне? — удивился он. — Но я лицо заинтересованное.

— И ответственное. Что входит в комплект документов?

— Частное распоряжение закрытого, то есть в данном случае это ведомственный аналог понятия «совершенно секретно», типа. Потом собственно договор в двух экземплярах. Передаточный акт, акт первичной апробации, акт погрузки. В данном случае есть отход от стандартного протокола. Казначейство проводит экспертизу всей партии, прежде чем оплатить. А Вы поставили условие, что оплата производится, когда пройдёт погрузка.

— Нет, до погрузки. Вы погрузитесь, улетите, а мне потом клянчить свой миллиард?

— Да-да. Ну то есть, оплата практически сразу?

— Не практически сразу, а сразу. Ещё раз. Ваши учёные и вояки прибывают, проверяют золото. Вы можете провести экспертизу у меня. Я дам полный контроль над золотом и отдельное здание под это.

— Что-то такое мы и организуем.

— Ну вот.

— Это не типично. Я полдня общаюсь с низовыми чинами, которые мне рассказывают порядок.

— Наверное потому, что высокие чины ни хрена не смыслят и попытались Вам пустить пыль в глаза?

— Не буду это комментировать. Обычно защищённый спецтранспорт или бронированный вагон пребывают к прииску, где уже находится спецрота охраны. Происходит внутренняя передача и контрольное взвешивание. Потом под конвоем груз следует в… В специальное и достаточно секретное место.

— Я не спрашиваю, где хранится. Меньше знаешь, крепче спишь.

— Так вот. Там есть и лаборатория, которая проводит проверку партии. Само собой, таких крупных партий, как у Вас, раньше не бывало, поставка касается пятидесяти килограмм, иногда больше. Максимум полтонны в песке или промежуточных слитках.

— У вас тоже будут слитки, точнее, куски. Увидите.

— Нужно знать заранее.

— Завтра доложу и опишу.

— Я фиксирую. Значит, к Вам прибудет транспорт, это действительно военный транспорт, но со спецротой.

— Как скажете, — вообще-то наличие у меня левых военных не радует, так и переворот можно прозевать, но ничего, потерпим.

— Всего будет четыре самолёта. Два грузовых, в которых будет охрана и два истребителя, чтобы прикрывать грузовые. У Вас есть аэропорт? В рапорте Баранова написано округло.

— Есть у нас аэропорт и полоса в полтора километра. Хватит Вам?

— Я уточню.

— А Баранов будет?

— А зачем Вам Баранов? У него другая специализация.

— Потому что я его знаю, а он меня. Он там… то есть тут, был, поймёт, всё ли в порядке. Словом, я бы хотел, чтобы в сделке участвовал Баранов.

— Зафиксировал. Я думаю, это не столь существенно и, если не получится, Вы откажетесь от этого требования.

— Раз не существенно, то и обеспечить его присутствие будет несложно.

— Тоже верно. Транспорт пребывает, в нём командир операции, скорее всего это будет Румянцев.

— Какая красивая фамилия.

— Что? Как угодно, главное, что человек имеет достаточный уровень доверия и опыта. Они прибывают, проверяют, сообщают. И, действительно, мы производим срочный платёж. Ещё нужно под эту операцию в императорском бюджете деньги выбить.

— Эмитируйте, выпустите нужную сумму, она же сразу становится обеспечена, как иной раз пишут на деньгах — золотом и драгоценными камнями.

— Это работает не так, Аркадий Ефимович. Но, не переживайте, деньги будут.

— Я переживаю и не брошу это дело, пока сделка не дойдёт до конца.

— Ваше право. Мы отправляем платёж, он будет обработан в течение нескольких минут, может быть, часа, в ускоренном режиме. По результату деньги окажутся на Вашем счёте. Мне надо ещё раз запросить, чтобы банк подтвердил. А почему именно этот банк?

— Российский земский банк, потому что… Ну не в английском же банке открывать счёт верно? А этот банк с государственным контрольным пакетом акций.

— Это верно. В банке будет наша группа, следить, чтобы операций на счёте не произошло до тех пор, пока самолёт не прибудет в место назначения. Понимаю, что такого условия не было, но на сей счёт есть прямое указание императора.

— То есть риски разделяем, и я не могу пользоваться деньгами, пока транспорт не прибудет в точку Б как в школьной задаче?

— Даже если Вы против, наша сторона настаивает на именно таком механизме.

— Да нет, почему же, надо так, значит надо так. Я подчиняюсь воле императора.

— Это очень радует. Тогда все вопросы согласовали, документы от имени каганата вычитаю я. Это странно, но… Я отнесусь к Вашей просьбе со всей ответственностью. Оригиналы Вы получите с транспортом, они уже будут подписаны нашей стороной.

— Да. Цена и объёмы?

— В таких договорах закладывают возможность отклонения от объёмов, указывая цену за грамм. Погрешность меньше грамма в весе округляется до грамма в нашу пользу.

— Как скажете, Анастас Петрович. Расхождения, наверное, будут.

…

— С кем ты там говорил и о чём? — спросила всё ещё сидящая рядом Гадюкина, а я подпрыгнул от неожиданности, потому что так увлёкся разговором, что забыл про её присутствие.

— С императорской канцелярией.

Она пару раз моргнула.

— Не врёшь. Что у тебя там за дела с ними?

— Не имею право рассказывать, — вздохнул я. — Даже своей горячо любимой девушке. Могу только сказать, что выполняю приказание императора и вообще человек подневольный.

— Да уж, конечно, — она сузила глаза. — Что-то продаёшь империи? А почему этим занимается канцелярия?

— Повторяю, что не вправе.

— Ладно-ладно. Я тебя поругать шла, за то, что пропал. Ну неужели там в каганате столько дел, что нет времени за ручку со мной погулять?

— Вообще-то там война, тут империя, там англичане. И вообще, англичане наняли клан убийц, чтобы меня порешить.

— А известно кого? — спросила она.

— Поляков каких-то… Я не знаю, мы пока что не выяснили.

— Поляков. Я выясню и попытаюсь аннулировать твой контракт.

— А так можно?

— Клан потерял хотя бы одного исполнителе?

— Двух. Одного порешили китайцы, второго… Словом, он в плену у имперцев.

— Темнишь ты, Аркадий Ефимович, мой жених. Темнишь. Что мне будет, если я аннулирую твоё убийство?

— А что бы ты хотела?

— Торгуешься ещё, как молдавский цыган. Жениться хочу на тебе, ты завидный жених! К тому же попадаешь в такие переплёты, что я смогу стать молодой и обеспеченной вдовой.

— Кхе. Нет, давай без этого, без брака.

— Тогда особняк Вьюрковского, который по соседству с базой «Единорогов».

— Ого, вот это аппетиты у Вас, Ядвига Павловна!

— На здоровье не жалуюсь. Ну не надо тут такое лицо делать, Аркадий, ты же не пользуешься тем домом, не живёшь там. Всё время в каганате проводишь.

— Я подумаю. «Нет» не говорю, но подумаю.

— Подумай. Это хорошая сделка. Кстати, тебе надо назначить наследника, на случай, если ты соберёшься помирать.

— Я ещё молод.

— В тебя сколько раз стреляли в твоём нежном возрасте? Ты задумайся над своим поведением. В принципе ты не обязан назначать наследника. Если помрёшь, твои братья наследуют, твой отец выберет кого-то, и он станет на твоё место. Как юрист ты понимаешь, что вопросы наследования будут плясать от твоей персоны, Хомяковы тут уже никак не появятся.

— Понял тебя. Да, и правда, надо назначать.

— И я — лучшая кандидатура!

— Слушай, мне срочно надо в каганат, там кое-что для императора готовить.

— Ты кого больше любишь, меня или императора? — Гадюкина откровенно издевалась надо мной.

— Я Родину люблю больше всего! В данном случае это сказочно красивый Алтай. Всё, мне пора.

…

Элементали управляли погодой и могли блокировать дождь, ну или, напротив, его ускорить. Я попросил, чтобы время от времени дождь шёл, чтобы был естественный ход вещей, чтобы не было засухи и так далее.

Сейчас я брёл среди леса в окрестностях города по западной стороне, проделывая обратный путь по сравнению с тем, как вёл недавно «четвёртый отряд».

Шел по дороге, под небольшим, но надоедливым дождём, а из кустов на меня назойливо пялилась местная рысь. И хотя мой пистолет был при мне, как и Шило с возможностью сбежать, её неотвязчивое внимание меня нервировало.

Позвонил Фёдору.

— Фёдор Иванович!

— Да-да.

— А скажи, тебе же там атаман по моей просьбе придал один «козлик»? Тот, где пулемёт стуканул и снят для ремонта.

— Ну да, в авиаотряд, для хозяйственных нужд, но это временно, пока пулемёт не починят.

— Надо техники в город привезти…

— Ты об этом позвонил поговорить?

— Нет. Я прошу тебе завести «козлика» и забрать меня с новой дороги на западной стороне.

— По ту сторону моста?

— Да. Приедешь?

— Ну, «козлик» — не машина для перевозки пассажиров, тебе ехать только в люльке пулемётчика. Ты ж промокнешь?

— Фёдор Иванович, я сейчас пешком иду по этой дороге и так промокну ещё сильнее.

— Ну, моё дело предупредить.

…

Он появился через двадцать минут, весело оглашая окрестности гулом работы дизеля, чем спугнул, наконец, любопытствующую рысь.

Когда я залез в люльку, куда Фёдор заботливо положил для меня плащ-палатку, то пообщался с элементалями.

«Система туннелей под городом готова?».

«Да, но сейчас я строю двойную трассу на север, я далеко, так что не проси ничего срочно сделать».

«Понял, спасибо. Водный элементаль⁈».

«Да, человек».

«Я хочу забрать двадцать тонн золота из хранящихся у тебя».

«…»

«Какие-то проблемы с золотом?», — несмотря на то что я мок под холодным дождём, меня пробил пот.

«Нет, но я не формировал кубики пропорционально тоннам или пропорционально двадцати тоннам», — мысль водного элементаля была спокойной и неспешной.

«А сколько?».

«В кубике примерно девять целых и сто тридцать две тысячных тонны… Всё дело в размере и форме. Такой размер был самым красивым».

«Грузи три штуки. Сможешь их перебросить к моему Чёрному зданию?».

«Нет, я только на берег, дальше сам».

«Принял. Куда поставишь?».

«Граница города… Порт. Три кубика».

«По моему сигналу».

«Ладно, но давай поскорее, мне надо укладывать спать наших друзей. Не хочешь посмотреть? Они в зале элементалей».

«Прости, пока что моя транспортная магия в городе не работает».

«Заболел? Ну, выздоравливай. Вы, живые, такие хрупкие. Береги себя, человек».

…

Я действительно промок, но сейчас меня это мало волновало. Когда притормозили чтобы войти в поворот в направлении города, я крикнул Федору.

— А сколько «козлик» потянет веса?

— Ну… Полтонны можно разместить на решётке за двигателем.

— А если волоком?

— Чёрт его знает. А что?

— Погнали сразу отсюда и в порт.

…

По моей телепатической просьбе элементаль вытолкнул на пирс три кубика, которые в темноте смотрелись серыми и безобидными.

— Вот такой надо тащить.

Я выпрыгнул из люльки и сам занялся буксировочным тросом, обвязал насколько получалось плотно кубик, а Фёдор попробовал тянуть.

Получилось, но за один рейс мы смогли волоком оттащить только один кубик.

Таскать за собой массивный, хотя и не очень большой, значительно меньше кубического метра кусок золота в форме идеального куба, штука по меньшей мере, странная.

На проходе в портово-рыночную зону был казачий пост, но по факту они укрылись в самодельном шалаше и максимум посматривали на нас, не понимая, чего это «козлик» туда-сюда катается.

Так мы перевезли в здание авиаотряда, основной дом и базу семьи дяди Вани три здоровенных куска благородного металла.

…

— Золото? — дядя Ваня погладил металлический бок.

— Оно. И тут это…

— Что?

— У нас нет весов, чтобы его взвесить, но эле… изготовитель сказал, что в одном кубике девять тонн и сто тридцать килограмм. Примерно.

— Золото с килограммовой погрешностью? — дядя Ваня понимающе хмыкнул.

— Суть в том, что скоро прибудет спецтранспорт от императора и нам надо отдать им двадцать тонн.

— Он хоть за это заплатит? — насупился Варварий, который сразу же уловил ужасное слово «отдать».

— Заплатит.

— Ну, тогда ладно, — по лицу среднего из братьев было видно, что он готов разжечь пламя революции и начать активно свергать императора прямо отсюда, если золото уйдёт просто так.

— Но три куба — это больше. А больше отдавать не хочется, потому что… Потому что я сказал, что у нас двадцать тонн и всё.

— Для начала покурим, — Фёдор уселся на один из кубов и закурил. Я немного удивился, вроде бы бросал недавно, но принципиально ничего не имел против. Дядя Ваня уселся рядом, и мы всё удобно расположились по ещё тёплым, согретым речной водой кускам металла.

Иванычи, если не брать в расчёт казаков, единственные, кто оборудовал себе жильё. У них были ворота, была дверь, вместо окон — ставни. Вообще их опыт оборудовать везде себе уют отчётливо давал о себе знать.

А ещё они собрали из неограниченного запаса брёвен столы, стулья, распускали брёвна на грубые доски и собирали себе мебель. Дядя Ваня уже понемногу продавал такую мебель казакам, у которых появились деньжата. Можно сказать, что город стал обрастать мастерскими и внутренней торговлей.

— Давайте я всех покормлю? Сегодня у нас жареный угорь, я его у Олега купил. Молодец парень, зарабатывает как может, с торговцами общается, заказы фиксирует, плату с торговцев берёт за стоянку.

— Что-то не припомню, чтобы в казну поступил оттуда хотя бы рубль. И не уверен, что угорь водился тут до недавних пор. Ну ладно.

За таким вот грубым, но крепким и пахнущим смолой столом мы и кушали.

…

— С точки зрения математики ничего сложного нет, — после еды взял слово дядя Ваня. — Два этих куба — это восемнадцать тонн с небольшим. Остаётся отрезать от третьего куба менее двух тонн и будет приблизительно двадцать.

— А мы сможем отрезать? — спросил я, сознательно используя местоимение «мы», поскольку рассчитывал на их помощь и работу. То есть фактически я имел в виду — «вы», потому что навык попила золота у меня отсутствовал.

Они переглянулись.

Фёдор откашлялся и деловито уточнил:

— Я так понимаю, что за непосредственное участие в этом золотовалютном деле мы можем рассчитывать на участок земли?

— Небольшой, — на всякий случай добавил от себя дядя Ваня.

— Да, — не задумываясь, щедро выдал я. — На том берегу появились шестиугольные террасы на разной высоте. Выбирайте любую.

— Четыре, — обаятельно глядя на меня, выдал алчный Фёдор.

— Чёрт с ним, пусть будет четыре, любые. Как закончим, выберете и забирайте. Документы вам выдам, всё равно казакам землю выдавать тоже, правда, тем не так много. Там каждый участок — это по полсотни гектар. Но тогда я прошу вас ещё и взять на себя функцию авиаотряда ещё хотя бы на год.

— А что с зарплатой? — хлопнул ресницами Фёдор.

— Что тебя учил торговаться, Фёдор Иванович? Там в небе есть цыгане, а я не заметил? Ладно, с зарплатой как раньше. На вас авиация, разведка как договаривались, ремонт «козликов».

— И мы тогда пыль заберём, — задумчиво вставил слово Иван Иванович. — Пилить будем лучковой пилой. Она по дереву, но золото — металл мягкий, должна взять. Плюс постоянный износ и точка полотен. Ничего, справимся. Чтобы не было вопросов, почему кубы, надо разрезать каждый большой блок на куски.

— Пропилим в трёх плоскостях, — нарисовал на бумажке схему дядя Ваня. — Из каждого идеального и прекрасного в своей геометричности кубика получится восемь более маленьких и кривых. Зато каждый чуть больше тонны. От третьего отпилим кубик чуть побольше, в итоге получим… Семнадцать кубиков по тонне с небольшим.

Я кивнул. Мне правда показалось, что они придумали разделить большие кубы только чтобы сгенерировать побольше металлической пыли, которую они соберут и расплавят на всякие самодельные перстни и зубы.

— А можно их взвесить? — не унимался я. — Хотя бы грубо? Есть в городе хоть одни весы?

— У торговцев есть амбарные, они привирают, но в целом пойдёт. Но они их просто так не дадут.

— Купи, Фёдор Иванович. Или возьми в аренду. Я денег дам, а ты мёртвого уболтать сможешь.

— Тогда надо пилить прямо сейчас, — средний брат уже вовсю разминал кисти, словно собирался драться.

Дядя Ваня стал собирать тарелки.

— Сейчас? А чего не утром?

— Все важные дела делаются в темноте. Сейчас идёт дождь, и никто не заглянет. А если заглянет, я его пошлю так, чтобы пошёл. Будем пилить прямо сейчас. Поставим кубики отдельно, укроем брезентом. А обрезок спрячем среди хлама в дальней части комнаты.

— Надо его вообще убрать из здания, например, в мой Чёрный дом, большое здание на северо-западе города.

— Да, — согласился дядя Ваня, — Там можно его задвинуть за кубики вольфрама, подобное спрятать за подобным.

— Ну тогда что? Иваныч, тащи пилу, пилить буду, — встал из-за стола средний брат.

— Наша лучковая пила двуручная, вдвоём надо пилить, не одному, — остудил его пыл старший брат. — Аркадий Ефимович, ты ложись спать у нас, на одной из лежанок, не побрезгуй. Заодно за процессом присмотришь и нам так спокойнее, что тебя ногайцы не украдут. Ты нам теперь живой нужен, чтобы землю нам дал.

И очень скоро они стали пилить, прямо дальней части зала, надев на руки рабочие рукавицы, чтобы не натереть мозоли, а я стал спать.

Устал за сегодня. Так устал, что даже зрелище того, как пилят девятитонные кубы золота, не стал смотреть, хотя и слышал сквозь сон монотонную работу пилы.