Адвокат вольного города 10

Глава 4 Козлища войны

Иван Иванович, и я понятия не имел, как у него это получилось, собрал пусть и не до конца, первого «козлика». Получился правда, вовсе не «козлик», а целый «козёл», даже можно сказать «козлище».

Четыре широких колеса, одинаковых, расставленных широко и с запасом по длине.

Между колесами — дуги, сходящиеся к центру, там же передаётся вращательный момент. Поверху и понизу, но от земли по меньшей мере метр тридцать. Внутри этой арочной конструкции, в нижней её части, по центру висел двигатель, так что стрелок был над ним, а кресло механика-водителя в передней части.

Стекла или замкнутой кабины у мехвода не было, он висел на арках, но сам по себе был защищён со всех сторон бронепластинами, тонкими, такие выдержат только выстрел из винтовки, не более, и не образуют сплошной кокон, оставляя широкий обзор во все стороны.

А ещё члены экипажа были беззащитны против таёжных комаров. Ну тут в помощь только магическая мазь — репеллент.

Стрелок имел небольшое кресло и такой же несплошной кокон. Из кокона он высовывался в кольцо, которое было опорой для пулемёта и крутилось в полный оборот.

Не предполагалось, что «козлик» подбирается к врагу в упор, напротив, пулемёты имели штатную английскую оптику, для сравнительно комфортной стрельбы на большие дистанции.

Бойцы были взаимозаменяемы, если убьют одного, второй отстегивал крепёжные ремни и перебирался на его место. Объединить функцию стрельбы и вождения было нельзя.

Иван Иванович собрал первого «козлика» и для начала на нём лихо рассекали (к вящей зависти казаков) Фёдор (как мехвод) и Варварий (как стрелок). Потом они поменялись, в моменте чуть не уронив конструкцию, несмотря на то, что двигатель внутри арочной конструкции был расположен максимально низко, всё же он поднимал центр тяжести слишком высоко.

После сборки и обкатки первой модели, по сути так, как её задумал я и механики мастерской Вилли Хофманна вместе с ним самим, потратив на это от силы пару дней, Иван Иванович получившегося «козлика» для начала разобрал. Потом снова собрал, внеся какие-то изменения в конструкцию. Он за день трижды демонтировал и монтировал постепенно меняющую облик машину обратно, замысловато ругаясь себе под нос.

Вмешиваться в этот волнительный процесс никто не решился.

Он работал всю ночь и на утро представил доделанный, что называется, при помощи напильника, агрегат.

У него стало больше брони (часть явно запасная от самолёта, отдаёт алюминием), стоит защита двигателя и бака, который симметрично помещён в заднюю часть, появился запасной бак, что-то поменялось в механике, а ещё он при повороте наклонялся, играя сочленениями, что сделало его фантастически устойчивым.

Конечно, по результату он мне выдал длинный список того, что надо довезти, и я тут же попёрся в мастерскую Хоффмана, где заказал всё по списку с пометкой «срочно».

Вышло это счастье ещё на восемь тысяч восемьсот рублей. Война осушала счета Вьюрковского, как оголодавший вампир, но запас прочности всё ещё есть.

Обессиленный, я дошёл до Ивана Иванова, который скептически глядя на мою усталость с утра (чёрт его знает, что подумал глава учётной службы), выдал мне информацию по вольфраму.

…

— Итак, вольфрам отгружается по цене сто девяносто три рубля за килограмм, что неплохо для недрагоценного металла, но находится в монопольном владении некоего Кречета Петра Алексеевича, — читал начальник учётной службы.

— Понятно теперь, почему всех так трясёт, — сделал вывод я. — Император добывает вольфрам, продаёт его министерству обороны. Нетрудно догадаться, что влезть в эту внутрисемейную схему нельзя. Вот тебе и лёгкая коррупционная составляющая. А какова стоимость вольфрама на мировом рынке?

— Справочно, по курсу будет чуть меньше, чем девяносто.

— Давайте я догадаюсь, ввоз запрещён?

— Ну да, именно так, причём строго. Так что иностранного вольфрама в империи нет.

— Кхе.

— Есть список предприятий, данные по отгрузкам, телефоны, фамилии директоров.

— Теоретически можно было бы продать добывающему предприятию, тогда я не вмешиваюсь в монополию. Так же поступают мелкие добытчики?

— Трудно сказать, официально никаких «иных» в стране нет. Вот Вам доклад в письменном виде. Чем я могу быть ещё полезен?

— Не знаете, где добыть несколько дельфинов?

— Браконьеры ловят их для рестораций на курортах Чёрного моря, — легко ответил Иван Иванов.

— Козлы, как можно дельфинов есть⁈ А могут вообще черноморские дельфины в пресной воде жить?

— Не знаю, — легко признался хозяин кабинета. — Это слишком далеко от моей специализации. Хотите заказать ещё исследование?

— Пока нет, но за подсказку спасибо.

— Вам бы поспать, Аркадий.

— Это как война отгремит, так сразу и начну.

Пока я был в Кустовом на Чёрном рынке, попробовал найти там магические товары. Вообще тут продавалось то, что запрещено, сочетало магию и яды, наркотики и взрывчатые вещества, но сколь-либо серьёзных артефактов здесь не водилось. Хотя в то же время ассортимент лавки местной магической академии мне также был известен, так что я остановился в недовольной задумчивости.

— Вас ничего тут не устраивает, молодой человек? — спросил меня пожилой продавец.

— Ну… Да, не устраивает.

— А что Вы ищете?

— Артефакт общего магического подавления шестого уровня.

— Ого! Такое только в Екатеринбурге, в Витруме есть. Торговля там, — он понизил голос, — официальная, законная.

Потом заговорщически кивнул, довольный собой.

— А у меня нет самоцели закон нарушать.

— Торговля шестым уровнем требует столичной лицензии, — обиженно и наставительно пояснил продавец, слегка недовольный тем, что его слова не произвели на меня впечатление.

— Ишь ты, лицензия. Посмотрим.

…

— Господин Канцлер!

— О, Аркадий, добрый день. Как там дела в Ваших предгорьях?

— Хреновые там у меня дела, что говорить! Враг вторгся.

— И чем же может помочь старый немощный фальсификатор?

— Тут оно как в сказке про бобовое зёрнышко. Враг может применить магию. Мне нужен артефакт подавления.

— Не можете купить?

— Тут такой крутой даже и не продают.

— Таааак.

— Однако, говорят, есть в продаже в Екатеринбурге.

Канцлер кивнул, он понимал, что мы пока ещё не докатились до нужной точки моей сказочки.

— Для покупки нужна лицензия.

— Наверное, Вы говорите про Правительственную лицензию на покупку артефактов пятого и шестого уровня? На седьмой вообще, кроме лицензии, ещё и спецразрешение нужно.

— Бюрократы чёртовы! Вот я и пришёл к Вам. Можете мне такую лицензию изготовить?

— Geiz ist die Wurzel alles Übels.

— Ась? Как скажете.

— Проблема в том, Аркадий, что это всё треклятые маги. У них магически защищённые бланки, их невозможно подделать, от слова совсем.

— Герр Канцлер, Вы были бы не Вы, если бы не могли.

— Невозможно, — с лёгкой улыбкой подтвердил он.

— Я в немецкую народную мудрость не могу, зато в деревнях есть выражение: «Что один человек построил, то другой завсегда сломать может!».

— Ну, интересная фраза. Ладно, Вы правы, кое-кто можно сделать. И, пожалуй, такое сделать можно только в Москве и в Кустовом.

Он махнул рукой и позвал меня в подсобку.

…

— Как я и говорил, лицензию нельзя подделать.

— Но…

— Можно взять настоящую, например, украденную из сумки в вагоне-ресторане поезда Москва-Таганрог.

Он извлёк документ. От него и правда, даже на мой неискушённый взгляд, фонило магией.

— Так она же уже заполнена?

— А вот тут на сцену выходит на сцену уже моя собственная профессиональная магия.

—?

— Один швейцарский учёный со звучной фамилией Генрих Грайнахер изобрёл магнетрон, он служит для научных целей, также им можно банально греть пищу. Штука редкая, имеет забавный побочный эффект.

Канцлер открыл шкаф, где была установлена достаточно странная микроволновка, которой он явно пользовался для разогрева обедов, а не своих махинаций. Во всяком случае пахла она далеко не типографией, а вполне себе аппетитным супчиком с фрикадельками.

— Что за побочный эффект?

— Разрушение кристаллических структур. Если Вы засунете туда железную ложку, то из-за работы магнетрона она рванёт.

— Это не весело.

— А вот если Вы засунете туда документ, выполненный при помощи порошковой краски, секунд на семь, то магнетрон разрушит структуру краски, превратит её в пыль и мусор.

Канцлер подстелил какую-то толстую не первой свежести бумажку, поколдовал с управлением, сунул следом лицензию, выписанную на Таганрогский судоремонтный завод, и насвистывая какой-то залихватский немецкий мотив, нажал кнопку, подождал семь секунд и извлёк документ.

Под моим удивлённым взглядом он отряхнул серо-чёрный налёт на бланке, который в результате остался без текста, зато с подписью, печатью и всей магической защитой.

Магия такого банального и вместе с тем глубокотехнологического воздействия совершенно не заметила.

— Подпись и печать выполнены обычными чернилами, — пояснил он добродушно, весьма довольный произведённым на меня эффектом. — Штука редкая, документ будет стоит восемьдесят девять рублей. На кого выпишем разрешение?

— А как менее заметно? На частное либо или на организацию?

— На компанию. Большая часть бланков, которую я видел, были на разного рода организации, в том числе оккультного характера. Значит, это менее подозрительно.

— Ну тогда на Филиновский прииск. Есть его реквизиты?

— Есть, с прошлых мероприятий. Ну… Аркадий Ефимович, мне нужна тишина, одиночество и двадцать минут времени.

— Понял, погуляю, зайду.

…

Пока стоял на улице, мне позвонил майор, командир единорогов.

— Он говорит, место называется «Удол», что бы оно не значило.

— Кто говорит? О чём говорит? — не понял я.

— Вы же просили узнать у информатора про самый большой склад той английской компании?

— Ах да. Сейчас запишу себе. И где этот Удол находится, есть представление?

— Да. Это в десяти километрах к востоку от городка Семей, на реке Иртыш, в Степи.

— Логично. Записал, спасибо.

— Так что, работать с ним?

— Да.

Время ожидания конца работы Канцлера я потратил на то, чтобы знатно закупиться магическими приблудами, теми, что есть на Чёрном рынке.

Завершив приготовления и посетив банк, я поспешил в Екатеринбург, куда пока не мог попасть посредством Шило. Шило любезно перенёс меня к Челябинску, прямо в центр. Но я не стал наслаждаться красотами города у озёр, тем более что тут же подвернулся извозчик.

— Куда едем, барин?

— Я тебе не барин… А, впрочем, куда можешь отвезти?

— А куда пожелаете? Любой кабак, варьете, девки разгульные на любой вкус, охотничий клуб, винный погребок, даже дом поэта есть.

— А до Екатеринбурга, до Витрума?

— А денег хватит?

— У меня-то? Хватит вполне, — я был из банка, так что деньгами на всякий случай запасся вдоволь.

— Ну, — стушевался он. — Я так далеко не могу. Но Михей может.

Извозчик отвёз меня в парку, где пересадил в автомобиль, который тоже был оборудован под платный извоз.

— Надо в Екат? — после короткого, но тихого разговора о вознаграждении извозчику, который меня нашёл, спросил водитель.

— В него, конкретно в Витрум. Желательно прямо сейчас. Сколько будет стоить?

Не любое такси ездит между городами, но этот — мог. Глаза Михея загорелись.

— Двести рублей! — затаив дыхание, выдал он. Вероятно, это было много больше, чем обычно.

— Согласен, поехали. Только не заикайся про попутчиков, которых ты захочешь по дороге завезти с вокзала до Еката.

— Ну, барин, это же… Удешевит поездку! К тому же там могут быть приятные в разговорах дамы. Скрасят поездку!

— Ищи себе другого пассажира в категории за двести.

— Ладно-ладно, барин, я же пошутил.

Дверь трактира со странным названием «Весёлая жаба» со скрипом открылась, мне навстречу прошатались два подвыпивших посетителя, я пропустил их и аккуратно прошёл к бармену за стойкой.

— А кто хозяин заведения, голубчик?

— Ну, я и есть этот счастливый человек, владелец и управляющий в одном лице, а что? — он протёр тряпкой барную стойку, потом ей же свою лысину. Был в этом некоторый символизм.

— А сколько стоит стать Вашим другом? — я предусмотрительно положил на стол сотенную купюру.

— Вот прямо столько и стоит. Как тебя зовут, друг?

— Аркадий.

— Борис. Будем знакомы, — он сцапал деньги со стойки и улыбнулся в свой неполный комплект зубов. — Что-то налить, друг?

— Нет. Тут обретаются мои бывшие подчинённые, такие лихие типчики, человек восемь, примерно.

— Ну да, есть такие. Сидят в дальнем зале. Надоели мне хуже горькой редьки. Платят гроши, жрут пустую кашу, не пьют, а их разбойные рожи у меня в трактире остатки клиентуры распугивают. И ведь не предъявишь таким ничего, всё законно. Может, они у тебя что-то украли, друг? — с проснувшейся надеждой спросил повеселевшей буквально минуту назад трактирщик. — Я быстро полицию приведу.

— Я с ними сначала поговорю, а потом может и полицию.

— Вторая добрая новость за сегодня.

— А первая?

— Я друга приобрёл! — не переставал улыбаться Борис.

…

Я открыл дверь и зашёл в дальний зал, с усилием поставив на пустой стул увесистый рюкзак.

— Здорово, гоблины. Узнали меня?

Шайка сидела за столом и безобидно играла в карты, попивая самый дешёвый в заведении пустой чай.

Я плюхнулся рядом, на другой пустой стул и критически осмотрел «четвёртый отряд». Они определённо меня узнали и трое из восьмерых потянулись к своим поясам.

— Ну, не надо, бродяги. Вы же не думаете, что Вы меня столько убивали-убивали, а тут вдруг возьмёт и получится? К тому же ещё и забесплатно.

— Что… — голос говорившего каторжанина предательски дрогнул. — Кех, кхе… Что это Вас, если память не подводит, Аркадий Ефимович, привело в наши дикие края?

— Да я вот сидел как-то, пил чай и подумалось мне… Может, Вам податься некуда? Может, работа нужна?

— Я слыхал… — бросив быстрый взгляд на остальных, протянул молодой парнишка из шайки. — Слухи бродят, что Вы остальных-то наших того… убили.

— Врут. Они служат казаками в Южном Алтае. Добровольно. А кто не захотел — убрался на все четыре стороны.

— И Вы нас тоже того… Хотите в казаки пригласить?

— Нет, такого предложения у меня для вас нет.

— А какое есть?

— Есть одно горячее предложение, есть… готовы выслушать?

— А мы, — подал голос первый говоривший, с рыжей бородой, — Аркадий Ефимович, никуда не торопимся. Нам хотелось бы для начала разговора одну неопределённость устранить. Так сказать, сгладить.

— Какую? — невинно спросил я.

— Держите ли Вы на нас зло за то, что мы… Вопреки нашей воле и следуя злому приказу своего тогдашнего господина, который был нам не по нутру, сами-то мы невинные овечки… Дык вот, пару раз, грешным делом, в Вашу сторону… ненароком, того… стреляли?

— Было дело и не раз, — уточнил я. — Хорошо, давайте расставим все точки над «И».

— Получится «Й»? — блеснул логикой молодой член шайки.

— Получится, — буркнул я, — Так вот. Если коротко, то мне плевать. Что было, то прошло. Где-то в глубине души осадочек остался, куда без этого. Но я определённо пришёл не убивать вас, не арестовывать… Да и кто я такой, чтобы это делать? А если бы малодушно захотел отомстить, то нанял бы головорезов, которые напластали бы вас крупными ломтями и всё.

— Мир? — спросил рыжебородый, переварив сказанное.

— Мир.

— Прямо от сердца отлегло, — неискренне изобразил радость он. — Так чего же Вы, граф, теперь хотите от несчастных горемычных скитальцев?

— Я же говорю. Работа есть по вашему профилю.

— По какому-такому «филю»? — не понял парнишка, но на него шикнули «коллеги».

— По лихому делу.

— Гробануть надо кого-то? — предположил крепкий с парным шрамом на лице бандит.

— Не совсем.

Я достал из своей сумки первый и весьма дорогой портальный свиток, положил на стол, прямо на карты.

— Это портальный свиток, он перенесёт вас в столь любимую вами Степь, а конкретно в городок с названием Семей. Там, чуть восточнее городка, в десяти километрах, есть место под названием Удол. Запомните или записать?

— Пока ничего не понятно.

— Сейчас будет понятнее, — я аккуратно поставил на стол рюкзак. — Тут двухкомпонентная взрывчатка. В Удоле есть склад или даже склады. Очень большие и наверняка охраняемые. Выберете самое большое строение и закинете туда рюкзак, предварительно выдернув вот этот шнур. Через сорок секунд рванёт первый заряд, он раскидает второй компонент.

— Что ещё за второй компонент?

— Нечто вроде термита, он даст запредельно высокую температуру, по сути, очень долгий пятнадцатиметровый факел. Три сгустка в бомбе, три факела. Первый компонент даст много дыма. Второй добавит. Полыхнёт так, что гореть станет даже бетон. В складе должны быть вещи и товары, которые горят.

— Вы говорите, если я правильно понял, про поджог? — задумчиво почесал за ухом рыжебородый.

— Я говорю, приятель, про самый большой поджог, который возможен в Степи. Я говорю про диверсию. Я говорю про преступление, за которым если вас застигнут, то разорвут лошадьми на части. И вот…

— Что?

— Второй свиток, — я положил артефакт на стол. — Активируется, только если сдетонирует бомба. При помощи второго вы вернётесь. Но не сюда, само собой, а попадёте в город, где я предложу вам работу. Эта диверсия — вступительный экзамен. Без него даже не приходите, сразу же утоплю в реке. Кроме того, за выполнение диверсии вам положено будет по тысяче рублей.

— Деньги вперёд, — предвкушающе выпятил челюсть молодой член шайки.

— Нет. Ни копейки. Можете вообще выкинуть бомбу и забыть мой приход. Но те из вас, кто провернут диверсию, станут членами моей разведки, я обучу их на диверсантов.

— Нам это всё зачем?

— Вам это даёт осязаемое будущее, где вы станете заниматься тем, чем уже занимаетесь, лихими делами, но считаясь при этом почтенными героическими гражданами под моим началом.

— Вьюрковский нам что-то похожее уже обещал.

— У Вьюрковского не было своего города, а у меня есть. К тому же я молод и, в отличие от Амвросия Дмитриевича, дружу с имперским правительством. Выбор в любом случае за вами. Вы плохие люди. Попробуйте использовать сей факт. И вы станете актом войны.