Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS

Глава 48

— Вы не скажете, что от меня потребуется? — без особой надежды закинул я удочку.

— Только то, что ты умеешь, — ответила Рессенс.

— А поконкретней? У меня целая куча достоинств. Например, могу аппендицит вырезать.

Без гарантии, что человек выживет, но ведь могу же.

Женщина вдруг рассмеялась. Громко, запрокинув голову. Швед тоже улыбнулся, продемонстрировав очень ровные, белые зубы.

— Нет! — покачала головой Рессенс. — В медицинских услугах недоучек мы не нуждаемся, слава Богу! Доктор Улаффсон и мой брат вполне способны… — она махнула рукой, закрывая эту тему, и поднялась. Швед тоже встал, с видимым сожалением положив вилку на тарелку. — Тебе принесут обед, — сказала женщина. — Люст запрёт дверь и останется снаружи, так что не пытайся снова сбежать. Рискнёшь — и мы будем считать наш договор расторгнутым. Ты умрёшь, — Рессенс взглянула на часы. — Мы уезжаем в половине третьего. Значит, у тебя полтора часа, чтобы поесть и привести себя в порядок. Прими ванну. Бумажки мы тебе оставляем, но пистолет и кастет — нет.

Она направилась к двери. Швед коротко кивнул на прощанье и последовал за ней. Уже на пороге Рессенс отдала Люсту команду на немецком. Телохранитель встал и сделал несколько шагов, доставая из кармана жилетки ключ от номера. Он не посмотрел на меня, когда выходил, чтобы запереть дверь снаружи. Щёлкнул замок, и воцарилась тишина.

Оставшись один, я прошёлся по комнате.

Что ж, всё могло обернуться гораздо хуже. Меня могли убить. Или мне пришлось бы убивать.

Я подёргал дверную ручку, затем выглянул в окно. За стеклом — решётка. Бросил взгляд на стол. Есть хотелось ужасно, но ковыряться в объедках? Только если буду умирать — действительно умирать — с голоду. Лучше подождать обещанный обед. Я снова сел в кресло, постарался расслабить мышцы спины и прикрыл глаза.

Нужен план. Любой, путь даже самый простой. Чтобы не оказаться обломком во власти стихии. Но мозг отказывался работать. Во-первых, голова ещё болела после полученного удара (но сотрясения, похоже, не было), во-вторых, я привык полагаться на свои магические силы. Никогда не думал, что могу их истощить.

Открыв глаза, я вытянул правую руку и растопырил пальцы. Они дрожали.

Самое время заняться медитацией. Я переместился на пол, принял позу лотоса и постарался, прежде всего, выровнять дыхание.

Вскоре лязгнул замок, и в номер вошёл коридорный с подносом в руке. В дверном проёме виднелся впустивший его Люст. Слуга поздоровался со мной, поставил поднос с едой на комод и принялся убирать со стола. Собрав посуду, он вышел в коридор, и немец снова запер дверь.

Я встал, переставил поднос на стол, сел и принялся за еду. Свинина на рёбрышках и молодой картофель с пикантным соусом были чудо как хороши. Не подкачал и густой сырный крем-суп. Кофе я выпил, закусывая черничным пирогом. Однако вкуса почти не чувствовал, так как был мысленно погружён в текущую ситуацию. В принципе, всё складывалось не так уж плохо. Главное — восстановить силы. И мне дали для этого время.

Покончив с обедом, я постучал в дверь. Люст приоткрыл. В щёлке виднелся светлый, почти бесцветный глаз. Немец молча выжидал. Я указал на стол с объедками. Не произнеся ни слова, Люст закрыл дверь. Через четверть часа явился коридорный в сопровождении горничной. Пока он убирал посуду, она отправилась готовить ванну. Немец стоял в дверях и наблюдал, заложив руки за спину.

Через полчаса я лежал в солёной ароматизированной воде. Обслуживали меня не хуже прочих гостей, только под замком держали. Что ж, чем дольше я здесь нахожусь, тем больше энергии накоплю. Прикрыв глаза, я продолжил медитацию.

В результате не заметил, как остыла вода. Пришлось быстро намыливаться и споласкиваться. Перед тем, как вылезти, я окатился ледяной водой. Подобные микрострессы, говорят, очень полезны.

От обрушившегося на затылок, плечи и спину потока перехватило дыхание, из горла вырвался короткий вскрик — зато все мысли разом куда-то подевались, голова стала чистой и пустой. То, что мне сейчас нужно.

Я быстро растёрся полотенцем, надел оставленный горничной на спинке кресла халат. Поискал бар и нашёл. Пива не было. Пришлось выпить полстакана джина. Жидкость обожгла рот и горло, но по желудку растеклась приятным теплом.

Вскоре явилась Рессенс с деньгами.

— Ровно пять! — сказал она, бросив пачки мне на колени. Села на диван, достала мундштук, сигарету и закурила. — Мне нужно с тобой ещё кое-что обсудить. Только оденься сначала.

Пока я принимал ванну, кто-то оставил в спальне свежий комплект белья и новый костюм. После ночной «прогулки» мои шмотки были безнадёжно испорчены, но я не ожидал от своих нанимателей такой щедрости. В конце концов, они мне платили и были вправе рассчитывать, что я сам позабочусь о своём гардеробе.

Сюртук, штаны и жилетка были готовыми, фабричными, но сели вполне сносно. Я поглядел на себя в зеркало, пригладил влажные волосы. Вышел в гостиную.

Рессенс продолжала курить, в пепельнице лежал один окурок. Окинув меня придирчивым взглядом, она, кажется, осталась довольна.

Я сел в кресло, оказавшись немного левее. Женщина повернула голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Она была в тёмно-красном облегающем бархатном платье, чёрных ботильонах и чёрных чулках. На золотистой голове — крошечная шляпка с маленьким пером. Вуали не было.

— Меня зовут Мэри, — сказала она. — Можешь так меня и называть, — что-то в её поведении изменилось.

Я насторожился. Это могло предвещать как хорошее, так и плохое.

Рессенс побарабанила пальцами по колену, устроилась поудобнее. Испытующе заглянула мне в глаза и вдруг спросила:

— Ты бы хотел получить не двадцать, а пятьдесят тысяч?