Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 17.6

— Что здесь было? — спросил Первый своего замкнувшегося в молчании спутника.

— Мы складировали здесь плоды, — дрогнул у того голос. — И отсюда их забирали в распределительный центр. Для местных это было священное место.

Первый только кивнул, утверждаясь в своей догадке.

— Я ничего не мог сделать, — начала бить его собеседника крупная дрожь. — Я мог только смотреть — и видеть, как они умирают. Это был мой мир — и я не смог ни помочь, ни защитить его. И теперь у меня больше нет мира.

— Мы сделаем тебе другой, — дал Первый слово и ему, и себе. — И он будет еще лучше.

Здесь уже ничего нельзя было сделать — Первый обхватил своего спутника за трясущиеся плечи и помчался с ним в свою башню. Там он завел его в ближайшую к залу заседаний комнату и — плюнув на все свои недавние клятвы неукоснительно впредь следовать заветам Творца — вторгся в его сознание.

Аккуратно, бережно, часть за частью отключив его.

Ровно на сутки по временной шкале его мира.

Завтра он очнется с той же болью, заметил Первый себе в оправдание, но наберется сил, чтобы совладать с ней.

Затем он вернулся в зал заседаний.

— Кто вносил изменения в этот проект? — бросил он своему помощнику прямо от двери.

— Никто, — уверенно отозвался тот, и, помолчав, добавил: — Там … все?

Первый молча кивнул — и затем решил проверить все возможные версии.

— Какие сбои отмечались в этом мире? — снова обратился он к своему помощнику, заметив краем глаза, как заерзали на своих местах владельцы других миров.

— Я думаю, лучше свериться с материалами, которые мы получали из другой башни, — также рассудительно ответил тот.

Вот именно, добавил Первый еще один штрих в складывающуюся картину, нарушения в режиме функционирования миров фиксировались и излучались в башне Второго. И поделились они этими материалами только по прямому требованию Первого. Вопрос — всеми ли?

Он обвел глазами владельцев миров, обменивающихся тревожными взглядами — в некоторых из которых уже проскальзывала паника.

— Тогда так, — подошел он к столу, — всю работу здесь временно оставляем. На два дня. Тебя попрошу, — глянул он на своего помощника, — собрать воедино все имеющиеся данные по сбоям в мирах, начиная с … погибшего. А вы, — снова повернулся он к владельцам миров, — вернитесь к себе и составьте — по памяти — список таких же нарушений у себя лично. Любых — даже самых с виду незначительных. И не ограничивайтесь только ними — вспомните все события, которые как им предшествовали, так и следовали за ними. Кроме того, — добавил он, напряженно размышляя, — осмотритесь, как следует — не происходило ли что-то необычное в самое последнее время.

Когда все разошлись, он снова заперся в своем кабинете. Где и провел следующие два дня в сооружении оборонительного щита. Мысленного.

Башня Второго никогда не могла похвастаться созданием чего бы то ни было. Но модифицировать уже созданное, подогнать его под свои нужды она оказалась вполне способна. Как показало превращение простого контакта между Первым и его помощником в разветвленную сеть мысленной связи. В которую, как выяснилось, и башня Первого была уже включена — и не было никакой гарантии, что в ней эта их сеть активируется только по прямому вызову, и не функционирует постоянно как считыватель мыслей. В конце концов, Второй уже давно переступил через все запреты Творца и уродовал сознание не только чужих первородных, но уже и своих подчиненных — кто сказал, что он только ими ограничится?

Не говоря о том, что он уже и прямых шпионов в башню Первого подсылал. Двоих удалось вычислить, но были ли они первыми и последними? Не было ли других среди, например, будущих владельцев миров — которые просто валом повалили кандидатами в их союз как раз после того, как Первый объявил о его создании Второму? Ведь именно в его башне утверждались все те изменения в проектах, на которых они настаивали — кто мог утверждать, что им там пошли навстречу без дополнительных условий?

Одним словом, сознание владельцев миров требовало защиты, и на следующее совещание с ними Первый пришел тоже не с пустыми руками. Но сначала все же следовало исключить все другие возможные причины катастрофы в плодовом мире.

На этом совещании присутствовал и его бывший владелец. Внешне он уже казался совершенно спокойным, но, заметив его, Первый поежился — это спокойствие напомнило ему неподвижную, застывшую корку, покрывшую когда-то плодовый мир — под которой все еще клокотала безумная стихия.

Остальные тоже, похоже, это почувствовали — все они смотрели на жертву этой стихии с сочувствием, но некоторые сторонились его, как зачумленного.

Чтобы не продлевать неловкую паузу, Первый дал слово своему помощнику.

— Начну, как Вы просили, с … ранее обсуждавшегося мира, — чуть запнулся тот, бросив быстрый взгляд на его бывшего владельца — тот даже не шелохнулся. — Ситуация крайне странная. Этот случай без колебаний можно отнести к крайне редким среди ранних миров — в нем не было зафиксировано ни одного сбоя. Абсолютно ни единого.

— Да, у нас их не было, — подал голос бывший плодовый мир — низкий, едва слышный, словно доносящийся тоже из какой-то глубины. — Мы функционировали настолько гладко, что я просто не смог бы их не заметить. На светиле не было ни вспышек, ни затмений. В атмосфере даже сильного ветра ни разу не поднималось. Ядро планеты давало все необходимое для растительности тепло — ровное, без малейших колебаний в ту или иную сторону. Местные верили, что именно там обретает их покровитель и поклонялись ему — охотно несли собранные плоды к месту складирования, откуда их забирали в распределительный центр, и считали, что оставляют там дары своему божеству в знак благодарности за мягкий, ровный климат.

— Движение почвы, трещины в ней? — сделал предположение Первый.

— Ничего подобного, — покачал головой бывший плодовый мир. — И уж точно не в месте складирования, в котором появлялись сотрудники распределительного центра — извержение началось именно оттуда.

— Как часто ваши обитатели посещали это место? — продолжал допытываться Первый.

— Они его вообще не посещали, — глянул на него бывший плодовый мир с мрачным удивлением. — Для них эта площадка была священным местом. Считалось, что именно на ней их божество поглощает принесенные дары, и смотреть на это было недопустимо — они всегда оставляли плоды на самом ее краю.

— Итак, — подвел итог Первый, — ваши местные эту площадку не посещали и никаких трещин на ней не замечалось. Зато туда регулярно наведывались представители той башни, любой из которых мог сделать небольшую расселину. Совсем незаметную, узкую и короткую, но уходящую в самый центр планеты. Где расплавленная порода как раз и ринулась бы через эту расселину наверх, сметая все на своем пути, — содрогнулся Первый, вспоминая все расчеты для вулкана в своем мире.

Бывший плодовый вскинул на него налившийся свинцовой тяжестью взгляд.

— В таком случае, — медленно проговорил помощник Первого, — речь идет не о сбое и не о стихийном бедствии, а о …

— Акте устрашения, — закончил за него энергетический мир, переводя прищуренный взгляд с него на Первого. — Вы все еще считаете, что нам не нужна военная составляющая?

— Я этого не говорил! — решительно возразил ему помощник Первого.

— Я, между прочим, тоже! — поддержал его сам Первый. — И даже просил предложения составить — где они?

Энергетический мир широко повел рукой в сторону его помощника.

— Ну, хорошо, у меня — я просто сказать не успел! — буркнул тот под их скрещенными взглядами. — Честно говоря, в тот момент экономические вопросы казались мне более важными.

— Я могу принять участие в военной составляющей? — снова подал голос бывший плодовый мир — уже не низкий, а кипящий, словно безумная стихия поднялась к поверхности. — Мои местные даже не бежали, даже не пытались скрыться — ведь к ним приближалось их божество. Они бы даже не сопротивлялись, если бы знали, что это нападение — мы ведь производили совсем не рентабельный продукт, который требовал много времени и сил, а сроки хранения которого были довольно короткими. Потери были совсем не редкими, и нам постоянно увеличивали план. Мои местные никогда не роптали, они только затягивали пояса и начали работать больше, чтобы поглощающие их продукт были довольны — они ведь дали нам такой замечательный мир! — заклокотал его голос под конец.

— Да что мы можем этому противопоставить? — вскинулся вдруг лесистый мир. — Как мы можем бороться с нападением, если оно замаскировано под стихийное бедствие?

— Я не думаю, что такое повторится, — ответил ему энергетический. — При повторении акт устрашения уже не произведет того эффекта — и не случайно его провели в самом мирном, самом беззащитном м мире … Извини, брат, — пожал он плечо бывшему плодовому миру. — Мне кажется, нам нужно ждать чего-то другого, изнутри — с чем мы вполне можем побороться. У меня в мире, например, появились … духи.

— Кто? — уставился на него Первый — они, вроде, сами этих духов придумали, чтобы через них с обитателями своих миров общаться.

— Те, которых та башня после окончания их жизненного цикла к рукам прибрала, — показал зубы в злой усмешке энергетический мир. — А сейчас они вернулись и прикидываются вестниками бога молний, которым до сих пор я считался. Только они, вроде как, от настоящего явились, чье место я узурпировал — и среди моих местных брожения уже начались.

— У меня тоже, — неохотно заметил лесистый мир.

— И у меня, — добавил животный.

— К нам тоже наведались, — расплылся в белоснежной ухмылке антрацитовый, — только мои их так под землей погоняли, что они едва наружу выбрались. Дальше, правда, не побежали, так у входов и топчутся, но вниз больше не лезут.

Первый отметил, что в этом хоре не участвовали ни металлический, ни пушистый мир — с чего это их башня Второго вниманием обошла?

— Что ты предлагаешь? — обратился бывший плодовый мир к энергетическому так, словно, кроме них, в этом зале больше никого не было.

О, подумал Первый, затаив дыхание — чем бы все ни закончилось, эти двое в его башню уже точно вписались, раз на тыканье без всяких расшаркиваний перешли.