Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 19. Звездой, летящей вечно с небосвода…

После встречи с Лилит Первый все же не сразу покинул свой мир — в нем все еще оставалась Лилита. Он изо всех сил держался за мысль, что его мир никому не даст в обиду свою любимицу, но хотел убедиться своими глазами, что хоть она не попала в лапы Второго.

Ее нигде не было — ни в одном из ее излюбленных мест. Первый облетал их одно за другим, отмечая про себя, что его связной был прав — его мир явно восстанавливался и набирался сил.

И это главное, раз за разом твердил себе Первый, вспоминая вспышки Лилит, которым он только что стал свидетелем — Второму не удалось уничтожить ни его мир, ни ее. Где-то там, глубоко внутри нее, осталась ее неукротимая натура — и очень скоро Первый освободит ее из клетки покорности и запуганности.

Лилиту он обнаружил именно там, где и должен был — на месте гибели Моего. Холмика, под которым он покоился, там уже не было — гигантская волна и его стесала с лица земли. Но растительность на той поляне уже разрослась пышнее, чем в других местах — это и привлекло его внимание.

Опустившись на поляну, он начал медленно оглядываться по сторонам, постоянно сверяясь со своими воспоминаниями. Да, это было именно то место — вот оттуда вышел Чужой, вот туда его загнали налетевшие пернатые, вот там он набросился на Моего …

— Лилита! — негромко позвал Первый.

Она вышла с той стороны, откуда еще так недавно выбежал к ней навстречу в последний раз Мой. Не вышла, правда, а сделала всего один шаг — и Первый сразу понял, почему не заметил ее раньше, хотя, возможно, уже не раз пролетел над ней.

На ней были покровы пушистого зверька — вроде того, который одним из первых прибился к ним с Лилит в самом начале — но только огромного, ей не приходилось съеживаться в них, и черного, как ночь. Первому даже показалось, что она не ступила из-за дерева, а поднялась возле него с земли.

Вглядываясь в ее лицо, он также заметил, что у нее снова изменились глаза. Они оставались такими же темными, какими стали после гибели Моего, но сейчас каждый из них разрезала по центру узкая вертикальная ярко-желтая полоска. Нет, не совсем желтая — горящая ярким огнем.

— Ты вернулся? — произнесла она, наконец, низким гортанным голосом. — Это хорошо. Ты будешь нам очень кстати.

— Кому — нам? — оглянулся по сторонам Первый, и тут же понял — окружающие их деревья задрожали своей еще не слишком буйной листвой.

— Лилита, что ты задумала? — уловил он, наконец, причину вдруг нахлынувшего на него беспокойства — в отличие от Малыша с Крепышом, при встрече с ним на ее лице не мелькнуло даже тени улыбки.

— Ты видел ее? — спросила она все с тем же непроницаемым видом.

Он только молча кивнул.

— Они ответят за это, — вновь не проскользнуло ни на лице ее, ни в голосе даже намека на какие-либо чувства. — Они все ответят за это. Они ответят за все. Убивать их не стоит — это слишком легко. Мы сделаем так, что они будут оглядываться на каждом шагу. Мы заставим их бояться всего вокруг. Мы превратим их жизнь в непрекращающийся кошмар — до их последнего вздоха. Мы не дадим им плодиться в этом мире — мы будем похищать их потомство …

— Своего нового брата ты тоже хочешь похитить? — негромко спросил Первый.

— Конечно, — холодно ответила она. — Я передам его другим братьям, чтобы он вырос достойным этого мира, чтобы он не стал ее подобием.

— Лилита, оглянись! — не выдержал Первый. — Все, что ты здесь видишь, все, что здесь случилось — это результат мести. Зависти и мести. Они разрушают все вокруг себя — и они разрушают того, кто их носит. Мы должны изгнать их из этого мира, а не множить их в нем!

— Ты видел, что сделали с ней, — начала она бросать слова, как тяжелые камни, прямо ему в лицо. — Ты видел, что сделали с нашим домом. Ты видел, что сделали с Моим. Ты намерен оставить все это без ответа?

— Я не намерен отрубать чудовищу щупальца, — попытался показать ей Первый весь масштаб предстоящего сражения. — Вместо любого из них оно отрастит десяток новых. Я намерен поразить его мозг.

— Где оно? — вспыхнули узкие полоски в ее глазах еще жарче.

— Не здесь, — покачал головой Первый. — Туда только я могу попасть. И туда я сейчас и отправляюсь — чтобы устранить причину всего, что здесь произошло. Раз и навсегда. А потом я вернусь — и мы, все вместе, вернем ее.

— Кто вернет мне Моего? — притушила темнота ее глаз горящие в них полоски.

— Лилита … — замолчал он в поисках слов. — Его уже никто не вернет. Но не превращайся в того, кто его убил — ты должна остаться такой, какой он тебя помнил. Какой мы все тебя помним!

— Нет, — снова сверкнули полоски огня в ее глазах. — Меня вполне устроят щупальца. Сколько бы их ни было — их не хватит, чтобы заплатить за Моего.

— Лилита, подожди! — шагнул к ней Первый. — Всего пару дней. До моего возвращения. Потом мы вместе все исправим!

Едва договорив, он замер. За спиной Лилиты взметнулся вверх длинный, мощный хвост — и начал яростно хлестать землю у ее ног. По ее покровам прошла волна, и шерсть на них вздыбилась острыми иглами. И Первый понял — они не укрывали ее, они стали ее частью.

— Ты всегда уходишь! — заклокотал ее низкий гортанный голос. — Тебя никогда нет, когда ты нужен. Ты всегда все здесь бросаешь ради чего-то там. Ты никогда не защищаешь свой дом, когда в него приходит беда. Ты являешься только потом, когда уже все разрушено. Но не в этот раз — предупреждаю тебя: если ты сейчас уйдешь, больше ты сюда не вернешься.

Первый смотрел и слушал, отказываясь верить и глазам, и ушам. Так же, как с Лилит. Ну вот, теперь он просто обязан вернуться с победой — и вернуть и себе, и миру два их самых лучших творения.

Вновь окинув взглядом окрестности — там все замерло, словно затаив дыхание — он обратился к миру.

Я знаю, что они с тобой сделали — я был в твоей части планеты. Я знаю, что они сделали с Лилит. Я могу остаться и сопротивляться вместе с тобой здесь. Но посмотри, что они продолжают делать с Лилитой. Если их не остановить — там, где находится направляющая их рука — они отравят ее до конца. Они отравят здесь все — медленно, неуклонно, шаг за шагом — они никогда не остановятся. И я ухожу сейчас, чтобы закрыть навсегда источник этого яда, а не отбивать потом целую вечность каждую его новую каплю. Тебя я прошу об одном: удержи Лилиту. Как хочешь. Я могу быть за вас спокоен?

В ответ ему не шевельнулся ни один лист. Потом его вдруг мягко подбросило с земли и — уже совсем не мягко — швырнуло вверх.

Кто бы сомневался — понимай, как знаешь, только и успел подумать Первый.

Оказавшись у себя в кабинете, он сразу понял, что что-то не так.

Там не было ни аннигилятора в окне, ни миров, оставленных охранять его.

Подойдя к окну, он увидел, что рать Второго все еще окружает его башню, но уже не в таких количествах.

Открыв дверь из кабинета, он прислушался — в башне стояла совершенно непривычная, почти мертвая тишина.

Неужели Второй все же перенес время штурма?

Неужели они всех захватили?

Но аннигилятор, по крайней мере, успел свое слово сказать — то-то нападавших подуменьшилось.

Неужели он потом все же к ним в руки попал?

Неужели у них ума хватило понять, как им пользоваться?

Нет, вокруг ничего не разрушено. Хорошо, что его команда осталась на самом верху башни.

Или их вывели оттуда наружу?

Под луч аннигилятора?

Неужели от его башни осталась лишь пустая оболочка?

Что тогда здесь все еще делает оставшаяся рать?

Ждет только его?

Лестно — для него одного почти такая же сила, как и для захвата всей его башни.

Второй высоко ценит его способности или хочет представить его Творцу в кандалах и на коленях?

Но для этого еще нужно его захватить.

Проще всего было уйти в тоннель и там дождаться возвращения Творца. Но у Первого все еще теплилась надежда, что хоть кому-то из его команды удалось укрыться от штурмовиков Второго. Нужно было собрать всех, кто уцелел, и укрыть их в тоннеле — с них начнется возрождение его башни.

Он быстро пошел наверх — с этажа на этаж — бегло осматривая помещения.

Первого уцелевшего он нашел в зале заседаний.

Это был его помощник.

Хотя, судя по его виду, его трудно было назвать уцелевшим — он сидел на своем обычном месте за столом, полностью погруженный в разложенные на нем бумаги.