Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 9.1

Он ринулся вслед за ней, отметив краем сознания, что отчаянные взмахи рук вдруг стали ритмичными и целенаправленными.

— Назад! — выдохнул он, догнав ее после десятка гребков и схватив за плечо, чтобы развернуть в сторону берега.

Она выскользнула — точь-в-точь, как то подводное существо в имитации макета. И ушла под воду. И вынырнула позади него, рассыпавшись своим серебристым смехом.

Во второй раз он догнал ее быстрее. И крепко обхватил прямо поперек туловища — чтобы вырываться некуда было. Она и не стала — наоборот, повернулась к нему всем телом, сцепив руки вокруг его шеи и отталкиваясь от воды одними ногами.

Так они и доплыли до берега. А вот выбраться на него опять сразу не получилось — Лилит категорически отказалась отпускать его.

Последней у него мелькнула мысль о том, что нужно найти лианы, цветы, листья — все, что угодно, чтобы скрыть это тело с глаз. Немедленно. Первым делом. До поисков пищи. И ввести принцип обязательности покровов во все следующие проекты. Творцу понравится …

Когда они добрались, наконец, до зарослей, новый принцип сразу потерял свою актуальность.

Для начала, проходя мимо сброшенной Первым одежды, Лилит вдруг взвизгнула, подхватила его новую тунику, повертела ее перед собой и тут же натянула на себя, поворачиваясь к нему то одним, то другим боком в ожидании одобрения. Вздохнув с облегчением, Первый выразил его в полном объеме и с готовностью последовал ее примеру, вернув себе подобающий предстоящему исследованию облик с помощью хотя бы нижней части одежды.

Затем, очень скоро ему пришлось признать, что в стремлении сделать удовлетворение базовых потребностей своих первородных более интересным и развивающим он, пожалуй, слегка перестарался.

В имитации макета — как и во всех его стандартных проектах — за пищей нужно было только руку протянуть. Да, это было примитивно и скучно — но в том месте, куда забрела Лилит, сбежав из зоны адаптации, этой пищи вообще не было видно!

Нет, плоды там в конечном итоге все же обнаружились — но совсем небольшие, скрывающиеся в густой листве и слабо отличимые от нее по цвету. Вдобавок обнаружились они всего на нескольких деревьях — большая часть последних была покрыта недавно изобретенной им пушистой игольчатой зеленью, в которой не просматривалось ничего обнадеживающего.

Первый после Творца окинул оценивающим взглядом ближайший источник хоть какой-то пищи.

Дерево невысокое, относительно тонкое в обхвате, до нижних ветвей даже тянуться не придется …

На такое он с первого раза заберется, играючи, подумал он, гордо выпрямляясь.

Спина отозвалась эхом саднящего дискомфорта.

Нет, так не пойдет, покосился он на Лилит. Если бы только ладони исцарапались, их можно было бы от нее скрыть. Но вот без туники возможен куда более очевидный ущерб, и что тогда? О возвращении к потоку, в прямом смысле не солоно хлебавши, не может быть и речи. Так же, как и о том, чтобы дать ей повод снова вынудить его к этому — того и глядишь, в привычку войдет.

Намного разумнее подать ей знак одобрения проявленной ранее находчивости.

Первый после Творца пошарил взглядом по земле, поднял обломок дерева поувесистее и со всего размаха запустил им в раскинувшиеся над ним ветви …

Очередное нападение на него пришло со стороны, подумать о которой ему даже в голову не приходило. Я, что, случайно создал разумное растение? — звоном отозвался в ней удар мелкого, но довольно твердого плода прямо в его обращенный ввысь лоб. Растение, которое отвечает ударом на удар? Десятком ударов?!

В оглушительный звон в ушах вплелись серебристые колокольчики смеха Лилит и угрожающее ворчание увязавшихся за ними зверьков.

Опустив автоматически прикрывшие голову руки и опасливо стрельнув глазами вверх, Первый нахмурился. Явная недоработка, хотя и вполне ожидаемая — каждый мир создается для первородных, потому и идет им навстречу, а любое воздействие извне, даже со стороны своего создателя, встречает в штыки.

Лилит уже с аппетитом взрывалась в мелкий плод. Почмокав с довольным видом, она протянула такой же Первому.

— Это тебе. Нужно собирать, — рассеянно ответил он, вспоминая свой последний разговор с Творцом.

Теперь разрешение того помочь Лилит в освоении ее мира увиделось ему совсем под другим углом. Об отказе от своего прямого вмешательства в создаваемые миры они договорились еще в самом начале, но не до такой же степени! Нужно же все обстоятельства конкретного случая учитывать, в самом деле! Вот такое слепое превращение принципов в догму уже давно ему претило — потому и взялся он за создание мира с более широким спектром возможностей. А Творец, похоже, собрался ткнуть его носом в изначально наложенное и ими обоими одобренное ограничение.

Первый почувствовал знакомый азарт. Все его лучшие открытия происходили, когда он натыкался на непреодолимое с виду препятствие, и чем массивнее была проблема, тем ярче оказывалось ее решение.

Проблемы не заставили себя ждать.

В имитации макета достаточно было подобрать с пяток крупных плодов, чтобы пищи хватило минимум на день — этих же мелких явно требовался не один десяток. Причем, они категорически отказывались удерживаться в руках. Даже в двух парах рук. А ведь им с Лилит была нужна хотя бы одна на двоих свободная рука в дальнейших исследованиях окрестностей.

Решение нашла Лилит — вот недаром он задумывал ее как самую совершенную составляющую своего мира! Подхватив подол своей туники, она быстро набросала в него плоды и выпрямилась, гордо глянув на Первого.

Он восхищенно закивал ее сообразительности — и тут же уткнулся взглядом в картину, прежде надежно укрытую туникой. С трудом, но решительно он отвел взгляд. Несколько раз.

— Идем дальше, — прокашлявшись, буркнул он после очередной попытки.

Чтобы не отвлекаться по дороге, он смотрел только вверх, выискивая другие плоды на деревьях. Без особого успеха — взгляд его постоянно натыкался на игольчатую растительность. Вот откуда ее здесь столько взялось — он же ее только в ледяной пустыне модифицировал?

Среди иголок кое-где просматривались коричневые конусы — с виду твердые, шершавые и совершенно несъедобные. Сбить их, чтобы проверить последнее наблюдение, Первый не решился — конусы висели угрожающе острием вниз. Кто сказал, что в этом воистину уникальном мире только у плодоносных деревьев развился инстинкт самосохранения? Кто сказал, что они не отреагируют даже не на удар, а на само присутствие инородного этому миру тела?

Внимательно следя за затаившейся у него над головой угрозой, Первый после Творца все время спотыкался. Да и рыжие сухие иголки под ногами то и дело впивались в них, словно гоня его прочь. Вот еще одна недоработка — если пища в этом мире расположена наверху, да еще и спрятана в листве, то хоть подходы к ней должны быть не отвлекающими внимания!

Оказалось, что эту его оплошность мир уже сам исправил. В отличие от Первого, Лилит смотрела не вверх, а по сторонам и, как только они вышли из полосы игольчатых деревьев, она вдруг радостно взвизгнула и ринулась вперед.

Догнав ее, Первый увидел совсем небольшие растения — максимум ему по колено — с тонких веток которых свисали красные, мясистые с виду плоды.

— Кушать и пить? — просияла Лилит, присев возле них на корточки и глянув на Первого снизу вверх.

Усмехнувшись, он кивнул — ему они тоже напомнили наполненные влагой листья растений, которые он разместил возле подземных резервуаров воды в жаркой пустыне. Вот это разумно, пришлось признать Первому — разместить пищу именно там, где первородные перемещаются. Недаром он заложил в этот мир способность самосовершенствоваться!

Тут же выяснилось, что не мешало бы некие границы этой способности изначально установить.

Попробовав новый плод и удивленно пожав плечами в ответ на очередной отказ Первого присоединиться к ней, Лилит принялась набивать подол своей добычей — оказалось, что половину плодов с дерева она уже съела по дороге.

У мохнатых зверьков, бросившихся ей вслед раньше Первого, ее находка не вызвала никакого интереса. Но уже через несколько минут они вдруг насторожились, припали к земле и двинулись вперед, бесшумно крадясь в густой траве.

Лилит с Первым озадаченно переглянулись — и тут посередине свободного от деревьев пространства в воздух взвился другой зверек. Скорее пушистый, как тот, что не пошел с ними и остался возле потока, и серым окрасом на него походящий, но с длинными ушами — успел заметить Первый. Зверек приземлился, тут же снова оказался в воздухе и такими длинными скачками стремглав ринулся к деревьям.

Их мохнатые бросились за ним, уже не разбирая дороги и обретя голос — звонкий, заливистый, полный возбуждения и азарта. Очень интересно, мелькнуло в голове у Первого, у животных тоже, что ли, разум обнаружился, раз они между собой переговариваются?

Он чуть не взлетел, чтобы проверить свою гипотезу сверху, но вовремя опомнился. Объясняйся потом с Лилит — с нее станется поинтересоваться, почему он плоды с дерева в воздухе не сорвал. А интересная, кстати, мысль …

Нет-нет-нет, вновь одернул он себя, вовсе незачем напоминать этому миру о своей инородности. По крайней мере, пока не выяснятся границы его самосовершенствования. До тех пор лучше мимикрировать — этот принцип он сам в него заложил.

Первый после Творца помчался за мохнатыми по земле. Условно говоря, помчался — ноги постоянно в траве запутывались. Лучше прыжками, как тот, ушастый. Мир отреагировал на третьем прыжке. Подставив ему под приземляющуюся ногу камень. Который его, похоже, еще и пнул.