Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 20.4

Под описание долгожданного блестяще подходили моя дочь с юным стоиком — ими Гений заинтересовался давно, да и сама встреча на земле была посвящена переговорам именно с ними. Но какие благоприятные нам обстоятельства могли они создать? По словам моего главы, в последнее время существенно возросла значимость моей дочери — возможно, именно это и заметил Гений, встретившись с ними лицом к лицу. И совершенно не исключено, что та анкета, которую он предложил им создать, будет применена, в первую очередь, к ним самим, чтобы окончательно убедиться в том, кто является ведущим в их паре.

Гений, впрочем, также упомянул, что долгожданный союзник предоставил нам и неожиданного. В число приглашенных на нашу встречу на земле не входили трое: опекун моей дочери, Марина и Света.

Последнею можно было смело вычеркивать из списка в силу ее крайней неуравновешенности и незначительности даже среди людей.

Отнести Марину к союзникам ангелов нельзя было даже с самой серьезной натяжкой, зато она идеально подходила на роль адвоката человечества — в предположении, что Гений как раз его и имел в виду, говоря о своей давно — и с полным на то основанием — утраченной вере в него.

Однако, по словам моей дочери, Марину вызвала вовсе не она, а ее сводная сестра. Мысль о том, что Гений и ее включил в число своих союзников, была просто смехотворна — так же, как и то, что это невзрачное во всех отношениях создание сделало это по своей собственной инициативе.

Таким образом, все нити однозначно вели к опекуну моей дочери.

Узнать о нашем предстоящем посещении земли он мог, подослав свою дочь к моей, сознание которых было, к сожалению, открытой книгой друг для друга.

Ему также не составило бы ни малейшего труда заставить свою дочь передать эту информацию Марине — которая всегда воспринимала любые дела, касающиеся земли, как свои собственные.

Сам же кукловод сидел во время всей нашей встречи тихо и незаметно в углу — как всегда в присутствии превосходящих его во всех отношениях собеседников — и наблюдал за срежиссированным им выступлением Марины, которая никогда не упускала случая произвести поистине неизгладимое впечатление на любого встретившегося ей на пути ангела.

После чего он вышел без малейшего сопротивления вслед за нами, оставив Марину для закрепления произведенного эффекта — и в результате, по свидетельству моей дочери, Гений попросил их с юным стоиком несколько замедлить свои изыскания в среде ангельских детей.

Причем, еще совсем недавно этот вечно хоронящийся в тени паук был ярым сторонником идеи их — включая его дочь — воцарения на земле и категорически отказался от участия в любых действиях, ей препятствующих.

Более того, нельзя было исключать и предположение, что он находился во взаимодействии с карающим мечом — тот под конец встречи требовал нашего немедленного возвращения с чрезмерной даже для него истеричностью.

Все это вернуло меня к мысли, подсказанной еще на земле моей ни разу прежде не ошибавшейся интуицией — переговоры Гения с моей дочерью и юным стоиком потерпели фиаско не из-за рокового стечения случайных обстоятельств, а в результате вмешательства светлоликих радетелей соблюдения договоренностей и верности своему слову.

Это выглядело особенно правдоподобно на фоне слов моего главы о выходе их сделки с нашей цитаделью на финишную прямую. Пронюхав об интересе Гения к их фавориту и опасаясь его влияния на последнего, они не погнушались воспользоваться какими-то его старыми и утраченными надеждами — с целью отвлечь его иллюзией их возрождения.

Я был просто обязан предупредить Гения как можно скорее — он сам признавал, что уже бесконечно давно не имел никаких дел с представителями правящего течения, и память об их двуличии и ханжестве вполне могла слегка стереться в его сознании.

Но он все также не выходил на связь — ни до перерыва, ни после него, ни когда в офис вернулся еще более недовольный хранитель Татьяны, ни когда они оба удалились из офиса в предоставленные им Гением отдельные апартаменты. Несколько раз я сам порывался обратиться к нему, но вспоминая его последние слова о важности сегодняшнего дня, всякий раз твердо и решительно останавливал себя — не к лицу было мне типично светлоликое отсутствие элементарной выдержки.

Вызов от Гения прозвучал поздно вечером, когда я уже пришел к выводу, что придется ждать новостей до завтра — по всей видимости, он все же так и не нашел никаких доказательств своего предположения, и ему требуется время, чтобы смириться с этим.

— Не отвлекаю? — внезапно возник у меня в сознании крайне собранный, отрывистый голос.

— Ни в коем случае! — немедленно отозвался я с облегчением. — Буду только рад услышать, удалось ли Вам найти подтверждение своим догадкам.

— Самой главной — да, — ограничился он простой констатацией этого факта. — Но у меня еще остался ряд вопросов — на которые только Вы, с Вашей знаменитой наблюдательностью, способны дать мне ответы. Могу я надеяться на Вашу откровенность?

— Всегда к Вашим услугам! — заверил я его в своей готовности оказать любую посильную помощь.

— Когда и как началось Ваше сотрудничество с той башней? — немедленно перешел он к делу.

Признаюсь, я почувствовал себя довольно глубоко задетым — в такой формулировке, этот вопрос прозвучал отнюдь не лестно для меня.

— Я бы не решился назвать это сотрудничеством, — сдержанно ответил я, помолчав. — Правящее течение навязало нам, пользуясь своим положением, обязательное участие в тех их мероприятиях, в которых им требовались наши услуги. Я же, со своей стороны, всегда пользовался своим правом самоотвода в случае прямого запроса на мои.

— Я приношу свои извинения, — мгновенно уловил мой тон Гений, — очевидно, я не совсем точно выразился. Я имел в виду именно добровольное сотрудничество — и с конкретными их представителями. В частности, с небезызвестным нам обоим Стасом.

В уточненной формулировке его вопрос польстил мне еще меньше — речь шла о моем чуть ли не единственном провале на земле, когда встретив там Марину, я был абсолютно уверен, что она является несомненным сторонником нашего образа мыслей, в чем она по прошествии весьма короткого времени разубедила меня совершенно недвусмысленно. Но пообещав Гению полную откровенность, я и мысли не мог допустить о возможности нарушить свое слово — и был вынужден пересказать ему эту историю, хотя бы и в самых лаконичных выражениях.

— Что заставило Вас думать, что столь неукротимая личность может оказаться ко двору в нашей цитадели? — вновь несколько переиначил он мою трактовку событий.

— Уже позже я понял, — признался я, — что просто экстраполировал многие ее слова. Она всегда крайне резко отзывалась о светлоликом большинстве и их доктрине и высказывала мысли, крайне близкие к нашей — из чего я сделал скоропалительный вывод, что она полностью ее разделяет.

— А потом оказалось, — продолжил вместо меня Гений, — что она все же привержена именно той, другой доктрине?

— Я бы сказал — показалось, — поправил я его. — Хотя внешне это выглядело именно так: без ее тонкой игры светлым ищейкам никогда бы не удалось прижать меня к стенке и экстрадировать с земли.

— Но затем Вы все же вернулись, — не дал он мне закончить на этом. — Причем, насколько мне известно, непосредственно под начало главы тех самых ищеек и по его прямому запросу. Что вынудило Вас отказаться от права на самоотвод в тот раз?

— У меня был целый комплекс причин, — усмехнулся я, — но если Вы спросите не что, а кто, ответ будет очень коротким — Марина.

— Каким образом? — мгновенно отреагировал он.

— Она была инициатором того запроса, — пояснил я. — К тому времени она уже стала восходящей звездой, — Гений почему-то закашлялся, — у светлых ищеек, и их глава предложил ей сотрудничество — внештатно, разумеется, но на постоянной основе. Она же выставила мое возвращение условием своего согласия.

— Значит, сначала она изгнала Вас из того мира, а потом потребовала, чтобы Вы вернулись, — прозвучала в голосе Гения затаенная усмешка. — Удивительная последовательность! А как она это аргументировала?

— По правде сказать, я не интересовался, — усмехнулся и я. — Есть вопросы, которые Марине не стоит задавать — чтобы остаться в добром здравии.

— Охотно верю! — уже откровенно рассмеялся Гений. — А какова была ее роль во всех ваших совместных проектах?

Я задумался, подбирая слова.

— Вы знаете, — удивленно произнес, наконец, я, — как ни странно это прозвучит, но, пожалуй, центральная. В ее присутствии даже карающий меч хоть какой-то налет пристойности приобретал, да и мне было намного проще ей свои соображения высказывать, а не ему напрямую.

— Возврат баланса неизбежен, — пробормотал Гений, снова уносясь в неведомые эмпиреи, — и только он дарует шанс.

— Простите великодушно за нескромный вопрос, — воспользовался я его минутной отвлеченностью. — Могу ли я предположить, что Марина произвела на Вас довольно сильное впечатление?

— О да! — произнес он с нескрываемым восхищением. — Она в буквальном смысле слова создана, чтобы производить совершенно неизгладимое впечатление!

— Тогда, — решительно заявил ему я, — считаю своим долгом сообщить Вам, что именно это меня и настораживает.